07. Тибальд. Благородный воитель

     7. ТИБАЛЬД. БЛАГОРОДНЫЙ ВОИТЕЛЬ
    
     Он поднялся из высокой мокрой травы – неуверенный и жалкий - маленький щуплый человечек в огромном рыбацком плаще, скроенном из разнокалиберных кусков рябой кожи; стал опасливо приближаться к костру, хромая, казалось, на обе ноги сразу и обхватив тонкими руками в непомерно широких рукавах свои узкие плечи.
     Подходя, он откинул с головы жёсткий треугольный капюшон, обнажив высокий бледный лоб с прилипшими к нему жидкими прядями волос неопределённого цвета, сквозь которые проступали ещё более бледные шрамы – три кривых перекрещенных линии, напоминающих руну «анут».
     Тибальд увидел пугливые бегающие глаза под редкими бровями; искусанные дрожащие губы; впалые щёки с нездоровым чахоточным румянцем, поросшие редкой нечистой порослью; тонкий горбатый нос с широкими трепетными ноздрями и безвольный скошенный подбородок над хилой кадыкастой шеей.
     И запах – Тибальд не мог бы спутать его ни с каким другим – запах страха и недоверия, запах затравленного дикого зверя, запах ликанта... Но сейчас это не имело ни малейшего значения – данный им обет требовал проявления гостеприимства к любому страждущему, а этот человек действительно испытывал страдание: от холода, голода и недавних побоев.
     - Благодарю вас, милостивые господа, – робко промямлил он, усаживаясь к огню на равноудалённом от обоих путников расстоянии. – Сир Тибальд, мастер Сименс…
     - Не назовёте ли и вы нам своё имя, почтенный, - с некоторым пренебрежением в голосе, осведомился лекарь.
     - Охотно, - бродяга протянул к огню озябшие руки с длинными тонки пальцами. – Чаще всего меня теперь называют «Выродком», но если господам будет угодно, то когда-то я был известен в здешних краях под именем Фархода Аль-Саади…
     - Ты лжёшь, презренный бродяга! – Сименс вскочил, отбросив на сидящего приблуду тонкую чёрную тень. – Я учился в Университете и многое слыхал о мятежном поэте Аль-Саади! О его благородной внешности, весёлом нраве и смелых выходках там до сих пор бродят легенды! Ты похож на него не больше, чем крыса на соловья!
     - Жизнь меняет людей, - смиренно ответствовал пришлый, отодвигаясь от костра и надвигая на лицо свой нелепый капюшон.
     - Прекрати, Сименс, - просипел Тибальд. – Нам нет дела до того, кем является наш гость, если он голоден и замёрз. Помни о данных обетах…
     - Это ваши обеты, сир Тибальд, а не мои! - яростно сверкнул глазами Сименс, нехотя усаживаясь на своё место. – И мне претит, что какой-то проходимец порочит светлое имя этого выдающегося человека! Я видел несколько гравюр с изображением Аль-Саади и клянусь черепахой, что это не он!
     И тогда незнакомец вдруг заговорил, не поднимая лица, скрытого в густой тени капюшона. Его голос был болезненно-скрипучим, но произносимые слова звучали волнующей музыкой для слуха старого воина:
    
     Когда сольётся рябь домов
     В аляповатую картину,
     Я побреду, скукожив спину,
     От льющих слёзы облаков.
    
     Накроет тень овал лица,
     Омытого волнАми грусти.
     И когти прямо в грудь запустит
     Тоска, которой нет конца… [7]
    
     Когда незнакомец умолк, Тибальд ещё долго сидел, отрешённо глядя в отблески оранжевого пламени, Сименс задумчиво морщил лоб, не умея совладать со своим лицом.
     - Я слышал эти стихи в несколько иной интерпретации, - неуверенно пробормотал он, косясь на случайного попутчика.
     - Тогда и я был иной, - тихо проскрипел незнакомец, обхватывая руками колени и ещё глубже утопая в своём треугольном капюшоне.
     - Однако, суп, должно быть, уже готов, Сименс, – сказал Тибальд. – Позаботьтесь в первую очередь о нашем госте, а потом уже и о нас самих.
     Сименс рассеянно кивнул, пребывая в явно растрёпанных чувствах. Покопавшись в заплечном мешке, он извлёк из него краюху ржаного хлеба, несколько мелких луковиц и пару мятых жестяных мисок. Наполнив миски ароматным горячим варевом, он протянул одну из них странному гостю, а вторую Тибальду. Сам же он принялся черпать суп прямо из котелка, имея вид человека, который уже очень давно пытается решить слишком сложную задачу и никак не может найти правильный ответ.
     Гость торопливо выхлебал суп и теперь ковырялся пальцами в мелких тушках, доставшихся ему варёных рыбёшек, жадно заедая их хлебом. Когда он потянулся за очередным куском, из рукава его плаща на тонкое запястье соскользнуло широкое железное кольцо с обрывком толстой кованой цепи. Бродяга поспешно спрятал своё сомнительное «украшение» обратно в рукав, бросив испуганный взгляд на своих сотрапезников.
     Тибальд сделал вид, что ничего не заметил, занятый неторопливым поглощением пищи; его ложка мерно постукивала о нижний край маски, скрывавшей верхнюю губу. Сименс был слишком захвачен собственными мыслями, чтобы обращать на что-либо внимание. Казалось, он целиком ушел в воспоминания о своей студенческой жизни.
     Бродяга тщательно подчищал остатки супа куском хлеба (оказалось, что он съел варёную рыбу прямо с костями) и Тибальд молча протянул ему свою, почти нетронутую, миску. Тот с благодарностью принял её и тут же начал шумно сёрбать, проворно работая ложкой.
     - Послушайте… э-э-э... любезный… - Сименс мялся, не зная, как следует обращаться к их странному гостю. – Если, по вашим словам, вы Аль-Саади, то не составит ли вам труда ответить, кто занимает в Университете пост декана на факультете естествознания?
     - Десять лет назад это был Мастер Том Дулли по прозвищу Жаборез, - неохотно откликнулся бродяга, словно уже жалея, что назвался своим настоящим именем. – Хотя я и не имел чести присутствовать на его скучнейших (по слухам) занятиях, поскольку учился на факультете изящной словесности.
     - А известно ли вам имя Гануша Клемента? – продолжал свой допрос Сименс.
     Тибальд пока предпочёл не вмешиваться в разговор.
     - Ган - Седой Медведь, - в голосе странника послышалась теплота и ностальгия. – Немало дрянного пива мы выпили с этим дебоширом в портовых кабаках…
     - Невероятно! – Сименс, казалось, был искренне удивлён. – Но если ты и вправду легендарный Аль-Саади, то почему бродишь в лохмотьях и шарахаешься от людей?
     - Это длинная и печальная история, - незнакомец снова укрылся в тени своего капюшона. – Но если милостивым господам будет угодно, то я могу рассказать её.
     Сименс был явно не против - азартное предвкушение ясно читалось на его гладком, ещё не знавшем бритвы лице. Он устроился у огня поудобнее, приготовившись слушать, но Тибальд был вынужден его разочаровать.
     - Мы охотно выслушаем ваш рассказ, почтенный Аль-Саади, - сказал он. – Но несколько позже. Сейчас нас ожидают в Солёной Гавани. Вы ведь, если я не ошибаюсь, направлялись именно туда? Так может быть составите нам с Сименсом компанию? А свою историю можете рассказать по пути…
    
     __________________________________________________
     7. Здесь и далее стихи Геннадия П. Мыша. Использованы с разрешения автора.

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2016/05/02/838