Здравствуй, ваша честь пролог, гл. гл. 1-3

Пролог

          История эта, или можно сказать, весьма не типичный случай из провинциальной жизни, до прецедента, пожалуй, не дотянет, но все же... История, одним словом. А произойти могла в любом из населенных пунктов с населением... хотя нет - количество жителей значения, пожалуй, не имеет, а вот административный статус — да. Это был районный центр, входящий в стройную систему  нашего обширнейшего суверенного государственного образования. И, что самое главное – там  функционировало ( уверен - функционирует и поныне!) одно из звеньев отечественной судейской системы с должностью федерального судьи в штатном расписании. Занимательна может быть, а может и выеденного яйца не стоит предлагаемая история – судить Вам и только Вам. Хотя, как следует из предлагаемого повествования, судить не всегда, гм... даже не знаю, как поточней выразиться...способствующее внутреннему комфорту занятие, что ли...(наверное как-то). Не желая ни в коей мере своему повествованию стать не потушенной спичкой, летящей в сторону оставленной нерадивым хозяином открытой канистры с 76 бензином (да, да - был тогда такой), спешу заверить глубокоуважаемое мной судейское сообщество: нижеописанный случай, безусловно крайне единичный, не претендующий на занесение в анналы судебной практики и, возможно, имевший бы все шансы благополучно почить себе в бозе, как и… (простите, что-то начинает заносить – случай, конечно, единичный и всякие там «как и…» излишни). Однако ж попала история сия в руки Вашему покорному слуги и не смог он совладать с нахально нахлынувшим соблазном представить сие описание на суд (в фигуральном разумеется, значении, поскольку судебная вертикаль в виду не имеется) отечественной общественности, на ВАШ мой Читатель суд, пускай и без малейшего намека на соблюдение материальных и процессуальных канонов, которыми богата Фемида любых мало–мальски цивилизованных государств. Чего уж греха таить: отсутствует там и внутреннее убеждение, на котором категорически настаивает УПК 2. Что же... придется Вам ограничиться... не знаю... здравым смыслом что-ли... Или, на худой конец – совестью. Простите за высокопарность – но без нее иной раз ну никак нельзя. А и то сказать – ведь не вытравили же (во всяком случае, до конца) из душ наших соотечественников эту самую совесть ни тени от семидесятилетия прошедшего века, ни хищный оскал смутных девяностых – опять же века ХХ… Хочется верить, что первый кирпич в фундамент нашего с Вами возрождения заложен (а где первый, там, как известно второй – третий – четвертый … и т.д. и т.п.) и ой, как бы не хотелось, чтоб кому-нибудь, когда-нибудь опять пришло в голову кирпич этот выворотить откуда-нибудь, да и вложить в чью-нибудь руку, как вложили тот одиозный булыжник без  малого столетие назад...   
          Ну да отвлеклись мы. Вернемся, пожалуй, к нашим баранам…3

1. Судьи также бывают: мировые, арбитражные, третейские, военные. Да и рефери – тоже ведь судья, хоть и из спортивного мира.
2. Уголовно процессуальный кодекс
3. Афоризм, приписываемый адвокату Патлену   

Глава 1
          Произошедшие события имели место (или просто случились) прямо скажем, не в самом крупном из райцентров, который, к тому же, еще и не на слуху российской общественности. И, дабы упредить поиски на сайтах «карты»  (кто не особенно дружен с инетом — в атласах) особо любопытными читателями, спешу прояснить: это населенный пункт европейской части нашей безразмерной отчизны, и севернее Града нашего Стольного его искать уж точно не стоит. По временнОй шкале действо несколько отстает от  дней текущих. Ее обитатели (кто как), но пережили сумеречные 90-е и даже обещанный разнокалиберными оракулами конец света, приуроченный к наступлению милениума. Страна еще балансировала на краю пропасти, куда, к счастью все же не свалилась и как тот витязь на распутье выбирала вектор дальнейшего поступательного направления.
          В то утро Ольга Александровна вышла из подъезда своей двенадцатиэтажки, пребывая в безмятежнейшем расположении духа. Изящные платиновые стрелки малюсенького ручного дамского хронометра приближались к восьми сорока. Работа – с 9-00. Можно, конечно было доехать на серебристой «Вольво», запыленно скучавшей на автостоянке с правой стороны дома, на «ласточке», как ласково к ней подлизывалась Ольга Александровна. Но всякий раз, когда мысль о самостоятельной поездке делала робкую попытку прикоснуться к одному из полушарий ее головного мозга, Ольга Александровна и неизменно, и непроизвольно вздрагивала. "Вот, – посетовала она в очередной раз, – это время – именно его катастрофическая нехватка виновата во всем, в данном случае — не дала как следует научиться вождению». Правда, числилась в списках курсантов автошколы добросовестно и даже как-то раз побывала на каком-то занятии (пускай и случайно) – зашла по служебным делам к начальнику и обнаружила его в классе – он преподавал теорию . Тема, помнится, была «зажигание»…«Раннее и позднее» , – вспомнила и усмехнулась про себя Ольга Александровна. Сан Саныч (их преподаватель) еще шутил «опаздывающее». «Интересно,  – подумалось вдруг, – а вот лично у меня-то самой какое: "раннее" или "позднее"?» «Кстати, – продолжались рассуждения Ольги Александровны, – права-то я получила не раньше других слушателей группы !» Ольга Александровна гордо поставила себе «плюсик». И тут же, проходя мимо автостоянки добавился жирный «минус» – скучающая "вольвочка"... «Ничего, ничего - пройдусь пешочком, - подбодрила себя Ольга Александровна, – во всяком случае, для здоровья полезнее». Стараясь боковым зрением не обращать внимания на рвущуюся к дорожным просторам "ласточку" махнула рукой Ольга Александровна. Да и то сказать – до работы от силы 600 секунд прогулочным шагом. Заканчивался ноябрь, однако осень в том году без боя уступила свое место зиме для этих несеверных мест, мягко говоря — рановато! Землю пробовал "на зуб" легкий морозец. Ольга Александровна с утра, как всегда навела справки о нынешней погоде старым, не продвинутым и все же оченно-оченно надежным способом: за кухонным окошком краснел столбик наружного термометра, а что касается силы ветра – вывешенное кем-то для просушки белье во дворе годилось не хуже анемометра. Мельком произведя погодный мониторинг  решила – ее норке сегодня жарко не будет. «Ни в ней – не ей»,— мелькнула каламбуристая мыслишка. Ночью сыпанули первые снежинки. Редкие и вальяжные белоснежные путешественники пятого океана степенно перемещались в категорично указанном нордом направлении. Нет, что ни говори: на погоду грех жаловаться. Не вязнет – не хлюпает. Топай себе на здоровье. Ольга Алексеевна пару дней, как прилетела с Шарм-эль Шейха. Месяц вожделенного ничегониделанья на золотистых египетских пляжах накопил массу разнокалиберных забот. Шагая давно изученным маршрутом, она попыталась если не систематизировать, то хотя бы сосчитать их все. «Так… баланс на мобильнике… кстати, что-то плоховато стала держать батарея… Любке , Анне Иванне позвонить… за квартиру… за кабельное… за интернет... что еще… Толик… да, Толик...»  Клубок проблем никак не хотел распрямляться, к тому же из-за угла показалось цель : трехэтажное здание довольно старой постройки, что выдавали помпезные колонны, явно контрастирующие с окружающей архитектурой образца позднего соцреализма, уныло сереющей на ул. Академика Сеченова, где тем-не-менее все архитектурные экземпляры мирно соседствовали. Фасад здания венчала внушительная надпись стандартной таблички: «ГОРОДКОВСКИЙ РАЙОННЫЙ СУД». Именно здесь Ольга Александровна занимала должность федерального судьи, а по приказу даже числилась "ВрИО председателя суда" – на время его отсутствия.
 – Здрась, Оль Сан! – где-то справа над ухом раздалось веселое жизнерадостное щебетание, спутать которое было невозможно, его восемнадцатилетняя обладательница трудилась тут же в должности судебного секретаря.
– Здравствуй, Светочка,– не оборачиваясь, приветливо ответила Ольга Александровна, – что-то ты сегодня ранова-ато!
          Увы, безмятежно – юное создание относилось к пунктуальности, несмотря на работу в таком солидном учреждении так же, как и ко всему остальному,"легко и непринужденно". Эти слова были бы своего рода светочкиным если не девизом, то во всяком случае – жизненным принципом (если у нее вообще имелись какие-нибудь жизненные принципы).
– Ну как же, как же, Оль Сан, – вы ж теперь нача-альство, – стараясь придать своему чириканью побольше солидности хохотнула судебный секретарь, – а я – при вас!
Пышущая здоровьем улыбка на разрумяненном легким морозцем личике невольно напомнила Ольге Александровне, что тридцать девять – не восемнадцать, и звать тебя на Клава Шифер и хоть ничего себе, а все же… Мысль эта, вероятно мимолетной тенью промелькнувшая на начальственном лице , Светочкой была угадана (легкомысленность не исключает проницательности, когда это касается женской внешности).
– Прекрасно выглядите, госпожа председатель,– манерно вытягиваясь в струнку отрапортовала секретарь, –заморские пляжи вам явно на пользу!
-–Ладно тебе, подлиза, – сдерживая вздох, но все же довольная комплиментом бросила Ольга Александровна, – Заходи давай – пришли!
          ...Так! Дела обождут, марафет – нет! Придирчиво оглядывая себя в зеркале, Ольга Александровна осталась почти довольна результатом. Можно и на людях показаться!
–Свет! Что, у нас «кают компанию» отменили? – миролюбиво поинтересовалась, выглядывая в приемную из своего кабинета, на двери которого сурово краснело: «федеральный судья Лебедева Ольга Александровна».
– Так вы ж…, – и тут же , мигом сообразив что к чему, сообразительная Светочка радостно выдохнула,– Оль Сан! Семь секунд!
          Не успела Ольга Александровна рта открыть, Светочкин след уже простыл. Да! Уж за что и можно было ценить Светочку – за расторопность! «Молодец все-таки»,- отметила про себя Лебедева.
          Она довольно потянулась, сидя в своем судейском кресле – приятно, черт возьми, ощущать себя председателем суда! Пускай и с приставкой "врио".
"Кают компанией" называли помещение, по плану отведенное под совещательную комнату, которую с молчаливого согласия Иван Иваныча использовали, как кофейню. Да и то сказать – все судьи выносили справедливые и серьезные судебные вердикты исключительно в своих кабинетах. Минут через восемь  по внутреннему телефону раздалось:
– Докладываю ! Все в сборе! Ждем!
Утреннюю чашечку благородного напитка уважали все. Иван Иваныч подчеркнуто делал вид : я, мол, ничего не вижу – не знаю, хотя, если честно – ничего против не имел.
– Общий привет!, – Ольга Александровна старательно выговорила заранее приготовленную фразу как можно дружески.
– Света, про конвой не забудь по сегодняшним предварительным слушаниям по..., – она замялась, сообразив, что не знает фамилии подсудимого: – по... 105! (прим.)
– Уже, гр-ражданин начальник, - делая ударение на слове «гражданин» отчеканила Светочка.
– Ну так,– стараясь приподнять градус сегодняшнего невысокого настроения, Гусева энергично потерла друг о друга ладони,   —  По кофейку — и в школу не пойдем!?
          Светочка прыснула. Все мало-по-малу стало приходить к норме — не одним годом сложившемуся ритуалу — утреннего "компанейского" пития кофе. Надо сказать, окончательному превращению "совещалки" в "кофейню" мешали опасения — а вдруг из области грянет вопрос: «и где это городковские судьи пишут (в смысле выносят) свои вердикты ???». Конечно. если быть до конца честным, и в области было точно так же, однако область — это область... Вот поэтому, каждый с собой приносил чашку. Кофейник, сахарницу, банку с кофейным порошком держали в сейфе. Внешне — совещалка как совещалка: и кодексы и бумага в наличии. Даже пишущая машинка «Листвица» (ей все равно давно никто не пользовался в начинавшуюся эпоху всеобщей компьютеризации). Сегодня собрались все судейские — и Ольгу Александровну поздравить «с выходом», в соответствии с устоявшейся традицией, послушать впечатления с заморских югов. Болтовне опять же надо было отдать должное — в кают компании собирались исключительно женщины — не из феминистических принципов, а просто из мужчин в учреждении трудились только Иван Иваныч, да шофер Костя, которые кофейню не жаловали — у них была «своя свадьба». Вот и этим утром дамы успели и наболтаться, и напоздравляться, да и кофе, за одним, отведать. Лебедева уже занесла ногу, намереваясь поставить ее на первую, давно истертую ступеньку лестничного марша, ведущего на верхние этажи , к своему кабинету , когда боковым зрением заметила приближающуюся процессию: двое конвойных милиционеров вели мужчину в синем анораке, наручниках и вязаной серой шапке. «Прибыли, - подумала она, протягивая правую руку к лестничным перилам и окончательно отворачиваясь от этих троих, когда за ее спиной еле слышно раздалось:
— Здравствуй!.. Ваша честь..

прим. (или попросту примечание)
дабы не прерывать нить повествования, вынесем некоторые необходимые пояснения в подвал страницы. Итак: у Лебедевой назначены предварительные слушания. Подсудимый под стражей. Доставляет из ИВС (изолятор временного содержания) конвой.




глава 2

          Даже набат стопудового колокола, пожалуй прозвучал бы в голове федерального судьи тише, чем этот полушепот. Она его узнала с первой ноты... Да и как могла его не узнать... ведь это был ЕГО голос...
- Дрозд... - одними губами прошептала врио председателя суда, все еще не оборачиваясь. И правильно сделала, поскольку происходившая с ее лицом метаморфоза могла повергнуть конвоиров в шок — лицо весьма строгого судьи превращалось в лицо обычной, оторопевшей женщины... Причем спектр эмоций, на нем написанных не поддавался никакому разумному объяснению — тут было все: и радость и грусть, и печаль и восторг, счастье и горе.
- Здравствуй... -те..., еле выговорила она, заставив себя повернуться. В пол-оборота... Больше не смогла...
Ее взгляд, прикоснувшись к «коричневым», как он их называл сам, глазам, к упрямой, тронутой сединой пряди, осунувшимся , плохо выбритым щекам, невольно переместился к его рукам, точнее к тому, что было на них надето... наручники... как же так... Алеша... наручники... Поначалу даже не подумалось — перед ней — ее подопечный, которому в скором времени предстоит выносить приговор... Властная рука первую мысль броситься к нему на шею эффективным милицейским приемом скрутила и обездвижела. Задрожавшие вдруг колени перестали слушаться, а негнущиеся ноги привели к хорошо известной двери за покрасневшей табличкой благодаря так хорошо известному у нас "автопилоту"...
Кинувшись, насколько это можно так назвать к столу, где находилось сегодняшнее уголовное дело, она с ужасом причитала : "Дроздовский Алексей Владимирович, ст. 105 ч.1 УК РФ" «... Да, да... он Владимирович... да как же это... да как же я...»— хлынувший поток мыслей, как минимум, не давал сосредоточиться... Из оцепенения вывел светочкин голос, по-видимому не первый раз задающий один и тот же вопрос:
- Ольга Александровна, что с заседанием? Все собрались...
-Да, да, - выдавили пересохшие связки Ольги Александровны, пока она сама пыталась прийти в себя ,— через три минуты.
         Оставшись одна в кабинете , она привычно распахнула том, сшитый казенным прокурорским капроновым шпагатом. «Так... обвинительное заключение... фабула... познакомились в ресторане... день рождения...-  ну да, у Лехи... день рождения... юбилей, мгновенно сосчитала Лебедева, - ссора... конфликт … потом решили продолжить... ну и ну... у подъезда Карпенюка... на почве внезапно возникшей неприязни... два удара неустановленным острым предметом ... смерть наступила на месте происшествия...»  Стекленеющие от ужаса газа Ольги Александровны привычно бегали по таким стандартным строчкам, в смысл которых отказывался верить мозг... Леха... пьяный убийца... зажатое в тиски только что прочитанного, сердце отказывалось биться...
- Света!- Заставила себя повысить голос Лебедева, - кого ждем? Пошли!
          Она тяжело поднялась из-за стола, - тело не скоро высвободиться из этого состояния в миг навалившейся тяжести.
- Встать! Суд идет!
           Ставшая обыденной, благодаря детективным романам и сериалам фраза тем не менее обыденна только тогда, когда касается кого-то другого... Вот и Дроздовский не сразу осознал, что эти слова имеют к нему самое непосредственное отношение. Да, честно говоря уходить оттуда, где расстелен ковер свежеопавших кленовых листьев, не истертый за 20 лет... Доходившие до сознания одиозные слова, схватив за шиворот, вытряхнули остатки листвы и усадили на жесткую скамью, отшлифованную многочисленными пятыми точками его предшественников . Сдерживая вздох, Дроздовский встал под недоуменными взглядами уже стоящих собравшихся.
- Повнимательней...Садитесь!
          Все  сели.  Он тоже... Расписанная УПК процедура предварительных слушаний двинулась своим чередом. В какой-то момент взгляд из-за арматурных прутьев встретился со взглядом из судейского подиума. «Олька, это ты... Леха, это ты...» закричали они в унисон, разрывая в клочья процедурную тишину присутственного зала... Нет, судебный пристав не кинулся наводить порядок... конвоиры привычно скучали на своих стульях... Светочка замысловатыми каракулями заполняла очередной лист черновика судебного заседания... прокурор — в форме советника юстиции второго класса (заместитель городского прокурора), адвокат - тоже были чем-то заняты... Никто, ровным  счетом никто ничего не услышал... Порядок нарушен не был... Она пришла в себя первой — заседание-то вести , именно ей, увы...
          А зеленоватые волны так хорошо знакомого взгляда, пусть непривычно строгого и ставшего после их мимолетного тет-а-тет отстраненно официальным продолжали носить Дроздовского по   безмятежным волнам их романтической молодости... Опять — тот самый скверик... их скверик... упоительный шорох палых кленовых листьев от их неторопливых шагов... Прозрачная осенняя тишина, слегка нарушаемая этим шорохом и еще — рвущимся из груди стуком, одним стуком двух бьющихся сердец... Тогда казалось, они будут биться вместе всегда... «Все тот же, - грустно отметил ее внутренний голос, - ни чуточки не изменился...».
До невозможности тягостная процедура предварительных слушаний наконец закончилась. Подавив в себе желание бросить на него взгляд напоследок, бросив вместо этого сухо: "Судебное заседание окончено". Ольга Александровна выходила из зала с таким явно осязаемым привкусом горечи, что приготовленный Светочкой кофе казалось горчил и после четырех ложечек сахара... скандальное совместное имущество супругов Главатских так и не поменяло своего юридического статуса... постоянный клиент - мелкий воришка «Сивый» получил недельную отсрочку — ну не писался этот плевый приговор, хоть ты что делай! Все, буквально все валилось из рук. Свернуть на привычную колею так и не получилось, неожиданная встреча с Алексеем спутала все направления. Даже с его делом толком не ознакомилась. Решила взять домой. Не положено — а что делать? Не в первый раз, махнула рукой Гусева – том, к счастью один — полож в пакет да и все. Поправила прическу, машинально подкрасила губы, хотя необходимость в этом давно отпала с тех пор, как перешла на revlon и едва часы в приемной принялись отбивать «шесть», заспешила домой, на ходу отдав ключ открывшей было рот вахтерше, с которой перед уходом обычно перебрасывалась парой — тройкой ничего не значащих фраз. Ольга Александровна спешила домой — ей хотелось сходу «докопаться» - как же Леха угодил в такой чудовищный переплет. Никуда не заходя, ни с кем по пути не останавливаясь, она через семь с половиной минут торопливо вставляла два ключа в замочные скважины мудреных дверных замков.



глава 3

          … Поборов искушение сразу же приняться за изучение дела, Ольга Александровна решила не изменять многолетней привычке и почти бегом бросилась к душевой кабине, успев бросить на отражение своего оголенного тела одобрительный взгляд: «н-и-ч-е-г-о !». И только заворачивая мокрые волосы в полотенце, рассеянно обратила внимание на стаканчик с зубными щетками — там же их две! «Анатолий!, - Ольга Александровна чуть не хлопнула себя по лбу. «Балда! Он же придет в девять!». Хоть Л. проживала в квартире одна, у нее периодически находился высокий блондин... нет, не в черном ботинке — просто высокий блондин 40 лет, внушительного телосложения. Кроме зубной щетки в доме было еще кое-что: электробритва, тапочки, халат, пара рубашек... ну и все в этом же духе. Скоренько засыпав в кофеварку порцию мокко она примостилась на пуфике возле трюмо. Расчесывая свои длинные пряди, она вдруг подумал, что ни разу их не укорачивала после того студенческого романа. « А ведь Лехе так нравились мои волосы...», - промелькнула бесцеремонная мысль. «А ну ка стоп! - вслух скомандовала себе Ольга Александровна. Мы же почти 3 недели не виделись с Анатолием! В девять нужен ужин на двоих! Стряпней заниматься некогда (про дело Дроздовского она не забывала ни на минуту), поэтому набрав нужный номер, она мысленно стала прикидывать меню...
- Доставка? Примите заказ на восемь сорок пять, адрес... ах, узнали! Ну хорошо, пишите: 2 ростбифа, 2 сложных гарнира, крылышки под соусом тобаско, буженина, балык, черная икра...-  голос Ольги Александровны не выражал никаких эмоций, привычно диктуя дежурное меню
-...Столичный салат...фрукты... « Наполеон, конечно, принесет с собой»,- подумалось мимоходом.
          Не надевая халата, тем более, что в квартире было тепло, она кокетливо повертелась перед зеркалом и осталась в целом довольна: для своих не двадцати лет еще ничего себе! Внезапно поймала себя на мысли... а вдруг, бы вместо Анатолия сегодня пришел Алеша...
- А ну-ка стоп, я сказала !,- набрасывая халат опять властно скомандовала себе Ольга Александровна .
          Через силу проглотив показавшийся безвкусным кофе, она наконец занялась делом.
          «Итак... что мы тут имеем... рапорт... да, что говорят анкетные?...холост... детей нет.. угу... посмотрим:труп... осмотр... два колото — резаных ранения... экспертиза... проникающее... плевральная область... правое предсердие... несовместимость с жизнью... орудие преступления... не обнаружено... биология... смывы с рук Дроздовско... кровь идентична крови погибшего... н-да... - она резко отодвинула дело, закурила... Анатолий не любит... да и сама решила бросить... хотя пачку «Винстона» в тумбочке все-же держала... проветрим... выходит — Леха банальный хулиган-убийца ??!!?? Ка-а-а-к???? Ну Ка-а-к??? Мозг отказывался верить. Что свидетели ? Придвинув дело опять зашелестела страницами Ольга Александровна. Орефьев — сосед убиенного... около 23 вышел за сигаретами... встретил Карпенюка, живущего этажом выше с незнакомцем — как потом узнал, Дроздовским... Шли по направлению к их дому... Возвращался минут через 10-15, у подъезда увидел лежащего человека... потом узнал — Карпенюка... рядом стоял Дроздовский... подъехал милицейский патруль... свет фар упал на руки Дроздовского... руки были в крови... больше из соседей никто ничего... кто еще... официант Сергеенко... двое (Дроздовский и Карпенюк) сидели за столиком... выпивали... ссорились... ругались... А сам Алексей? Вину не признал... показания... допрос подозреваемого... 51... допрос обвиняемого... опять 51 прим.!?! повторный — снова 51 ??? Чушь какая-то... Где объяснение... вот... В Городковске в командировке...с Карпенюком познакомились в тот же вечер в ресторане... не ссорились... ножом не бил, кто бил не знаю... И все??????? Что за показания!!!!! Кто защищал... по назначению... ну конечно! Зыбин! Следовало догадаться! У этого, если дело по назначению — сплошь 51! Наверное впервые Ольга Александровна подумала о Зыбине с неприязнью. По правде говоря, с ним было всегда проще — если дело по назначению, то он никогда не мешал, ни во что не вмешивался, "палки в колеса»- боже упаси... А вот сейчас... Лебедева взглянула вдруг на это… ну не как раньше... как простой человек. Она грустно усмехнулась: «Чего проще — убедить подопечного, как это для него полезно — отказаться от показаний, мол пускай «они» доказывают, а «мы» берем 51...». Лебедева прекрасно видела, как полезны были бы в деле подробные показания Дроздовского. Не с точки зрения удовлетворения ее любопытства, а для его пользы. Для его защиты. Ольга Александровна криво усмехнулась — впервые за всю судейскую карьеру ей нестерпимо захотелось кого-то защитить... Что значит кого-то? Не кого - то, а ЕГО - Лешку...
          ...Вернул на грешную землю зуммер. Повернувшись сперва в сторону домашнего телефона, Ольга Александровна с досады махнула рукой — это же домофон
- Кто ?
- Заказ из «Домашнего»
- А-ааа... Входите , нажала кнопку.
Принесли заказ. Быстренько разложив ужин по тарелочкам, разложила привезенные бамбуковые салфетки , поставила 2 ароматические свечи «Надо же сделать подобие романтического интим!»... Бросила красоту на лицо, надела привезенный костюм от «Нина ричи», слегка дополнила натюрморт «Шанелью»... «Народ к разврату готов»,- вспомнилась знаменитая шукшинская фраза...Ровно в девять ожил домофон. Анатолий. У него был свой ключ, но предпочитал звонить в дверь — все-таки одинокая женщина...   
          Когда плоть получила наконец NN-ую толику удовлетворения, которой пусть с натяжкой, но все-же могла компенсировать усилия возвратно-поступательной направленности, а первоначальный пыл Анатолия окончательно угас в прохладной рассеянности его сексуальной партнерши, мужчина встал с кровати, которую они прежде игриво именовали входившим тогда в моду словом «сексодром», Не одеваясь, подошел к журнальному столику, взял пачку сигарет «Мальборо», которым не изменял с 80-х годов, чиркнул подарочным «Данхил»...Торс у него , конечно, выигрывает, - наблюдая за Анатолием, Лебедева невольно сравнивала его с Алексеем: «сложен приближенно к идеалу, ничего не скажешь, да и как мужик - более чем...». Вдруг подумала — она же и не знает, каков Алексей в этом качестве — все как-то...Анатолий, и сам на сто процентов уверенный в качественном выполнении своих функций, - он привык все и всегда делать качественно, стараясь снизить излишние интонации в голосе ( его тембр единогласно всеми знакомыми женщинами признавался чуть-ли не верхом сексуальности), спросил:
- Оль, что с тобой сегодня? Как вернулась с югов, как сама не своя, как подменили... может, завела другого? Ты скажи, я попытаюсь понять... Его старания скрыть раздражительность остались ею незамеченными — ох, как мало сейчас это ее волновало! Если бы он только это знал!
- Нормально все, - обронила она рассеяно.   
          Она тоже не стала одеваться — было натоплено. Именно натоплено — натуральными березовыми полешками. В спальне был устроен камин, о котором она давно мечтала. Первоначально ни одна стена ее двушки не выходила на глухую торцевую стену их дома, где теоретически (пусть и без соответствия со СНиП, Санпин) можно было устроить дымоход — благо этаж предпоследний. Как нельзя кстать продавалась соседняя однушка с выходом на заветную торцевую стену. Не раздумывая, купила ,сделала перепланировку, двушка стала трешкой , договорилась с ЖЭКом, подыскали умельца, который соорудил камин, вывел дымоход, одним словом вожделенный очаг отныне наполнял жилище уютным теплом.
          «Тепло — то теплом, - распаляла себя Ольга Александровна, -  а в доме тепла нет … да и какое тепло, когда ни семьи, ни детей... а ведь сороковник не за горами...». «Сколько можно!!!». Доведя себя до определенной кондиции, взяла да и выплеснула все бабское, сокровенное, над чем прежде не раз смеялась в глаза. А за глаза? Наедине с собой?...Кто ж это знает, кто возьмется препарировать то самое-самое потаенное,    или   лежащее   на   поверхности,   или   где-то   внутри,   или хранящееся за семью печатями, замками и запорами, но живущее в каждой женщине. И не важно - на поверхности, или поглубже. Хуже, если зарыто(-копано) так глубоко, что и сама уже не найдет, и не помнит, где...
          … Выплеснутое Ольгой Александровной, на взгляд Анатолия ни с того — ни с сего, стало для него ушатом воды, температура которой близка к замерзанию. От удивления он просто открыл рот. Причем буквально. Он имел официальный штамп на четырнадцатой странице паспорта, на семнадцатой — запись о двух пацанах десяти и семнадцати лет. Об изменении своего семейного положения не помышлял. Л. Не только обо всем этом знала, но до сегодняшнего дня такое положение ее вполне устраивало. За год их связи могла смело сказать самой себе — все ОК. И как мужская особь Анатолий супер, и не дурак, в меру эрудирован, и не жмот, хотя и не бессребреник. В довесок, все было упаковано в брутальную весьма внешность, которую венчала входившая в моду трех-дневная небритость. … И на тебе ! «Ни семьи, ни детей !»...
- Оль, - тщательно подбирая слова, заговорил Анатолий,- Ведь мы, кажется, условились...
- Да, да, - , с нотками нарастающего раздражения нетерпеливо прервала его Лебедева, - обо всем условились... меня это устраивало... теперь не устраивает...
          Несмотря на внешне кажущуюся решительность, борьба с самой собой в ней шла нешуточная. Если одна ее половина явно склонялась не в сторону Анатолия, то вторая была явно на его стороне, усиленно нашептывая аргументы «за». «Вторая» - это как раз та половина, в ведении которой инстинкты, вожделения, удовольствия, секс в чистом виде. В последние годы эта вторая половина у Лебедевой явно побеждала. Первая, как правило и право голоса получала не часто, а вот в тот вечер оказалась до невозможности решительной и красноречивой: во всех красках напомнив о прекрасной юношеской love store c Дроздовским, которая по-мнению этой половины оставалась самым светлым и чистым пятном на фоне удовлетворения естественных потребностей, чем выкрашена ее сознательная бытность (включая период сексуальной недозрелости, именуемый в наше время тинэйджерством).
- Так что ты мне все-таки скажешь ?, нарушил спор женских половинок Анатолий.
Поскольку к тому времени первая окончательно взяла верх, Ольга Александровна не заставила ждать с ответом:
- Толь, давай, наверное разбежимся. Мне было с тобой хорошо, даже очень. Не скрою, может и жалеть буду потом, но не хочу больше так.
          Толик никак не мог понять, какая муха искусала его girlfriend...    Опять   же зима на дворе...И все такое... По телефону вчера вечером поговорили как обычно... Черт те что и с боку бантик... Нет — уговаривать — не в его натуре. Нет- значит — нет. Брать он привык. Держать — нет.
- Что ж, решила — значит решила. Но, подумав , что ссора с федеральным судьей — не лучший вариант , мало ли что, добавил:
- Оль, если передумаешь — буду рад.. Ключи оставлю в прихожей. За шмотьем заеду как-нибудь, номер твой стирать не буду..


прим. ст. 51 Конституции дает право не свидетельствовать против себя. Ответственности за это номинально нет никакой.