Монгольский массаж и водка

  Дело было в Южной Корее, где автор с сыном работал на небольшом предприятии по производству строительных конструкций. Вместе с нами трудился большой коллектив монголов – добросовестных трудяг, неплохо понимающих русский язык и хорошо с нами взаимодействующих.
  Однажды в национальный праздник Чхусок был объявлен трехдневный выходной и русские разъехались кто куда. Я остался один в вагончике и много читал. Так как завод находился вдали от жилых микрорайонов, ближе к лесу, то монголы решили отпраздновать своей большой компанией, пригласив на территорию завода всех  земляков своего круга. Собралось, наверное, человек тридцать монголов, многие с супругами. Они быстро сколотили большой, длинный стол, скамейки. В углу двора завода горел костёр, в большом котле варилась шурпа из баранины.
  Я лежал на матраце на полу вагончика, читал и никого не трогал. Внезапно дверь распахнулась и зашёл Намчин, молодой монгол из Улан-Батора. Он был бывшим полицейским из спецназа. Говорил, что на границе с Казахстаном был конфликт, в ходе которого он застрелил казаха. Чтобы бойца не привлекли к уголовной ответственности,  он быстро уволился из органов и уехал в Корею, где и работал уже несколько лет. Намчин хорошо говорил по-русски:
- Отец мой родной! Пошли,  посидим вместе, пообщаемся!
  Если Намчин звал меня «отец родной», то это означало, что он уже хорошо приложился к водке (почему-то монголы не признавали корейскую рисовую водку соджу, и пили только водку). Подумав, решил не обижать наших собратьев по бывшему социалистическому лагерю, и пошёл за Намчином.
    На улице уже темнело. В углу двора так же полыхал костёр, около большого котла крутились молодые парень и девушка, которые радостно поприветствовали меня. Намчин подвёл к длинному столу и пригласил сесть рядом с Балу -  всеми уважаемым монголом, тоже бывшим полицейским. Оглядел лица монголов. Это были в основном молодые ребята около тридцати лет. Они уважительно здоровались со мной, чуть наклоняясь и прикладывая к сердцу руку. 
    Застолье было примечательным. На дощатом столе не было ничего,  кроме гранёного стакана и бутылки водки. Стакан неспешно двигался по кругу от одного монгола к другому. Они отпивали по глотку или  больше, а могли и вообще отказаться, и передавали стакан дальше. Когда водка заканчивалась, то в стакан наливали до краёв и он продолжал своё неспешное движение по кругу. Во всей этой неспешности чувствовалась какая-то магия древней монгольской степи, родовой круг племени.
   От водки я отказался и на это никто не стал пьяно орать: «Ты, чё, не уважаешь?»
   Вдруг от костра раздался призывный клич, все дружно встали из-за стола и потянулись к котлу. Молодой монгол – повар черпал большой поварёшкой в котле и кидал что-то монголам. Именно – кидал. Монголы, покряхтывая и покрикивая, подкидывали это «что-то»  высоко в ладонях. Намчин, подкидывая вверх какой-то предмет, подошёл ко мне и крикнул: «Лови!»
 Я поймал в ладонь… горячий камень весь в бараньем жиру. Чтобы не получить ожог мне пришлось перекидывать камень из ладони в ладонь.
 - Это монгольский массаж, - пояснил Намчин, - горячий камень кратковременно нагревает биологически активные точки, а жир не даёт ожог.
  Я удивился такому варианту массажа, так как ранее не слышал о нём. Когда камень остыл, то я, как и монголы, выбросил его на землю,  и пошёл к котлу за следующим. После массажа все тщательно с помыли руки и пошли к столу. Всё это делалось неспешно и как-то величаво.
  На длинном столе уже стояли чашки с крупно нарезанным мясом, отдельно с шурпой, а вот стакан с водкой был так же один. Трапеза началась.  Держащий стакан, как правило, говорил тост. В знак уважения ко мне все монголы говорили по-русски. Даже если кто-то путался в словах, то другие помогали ему. Ящик водки стоял под столом, стакан неспешно двигался по кругу, баранина бралась руками, резалась ножами и поедалась. По желанию можно было взять одну из чашек с шурпой и отпить через край сколько хочешь. В общем, нормальная такая степная община.
     Ближе к ночи, когда советские песни уже были перепеты,  я извинился и ушел спать. Ночью во дворе слышались какие-то крики, шум, треск. Только уснул, как в двери постучали. Открыл. В комнату протиснулся Намчин и зашептал, обдавая крепким перегаром:
- Отец родной, не включай свет! Я подрался и за мной гоняются все. Можно я у тебя до утра побуду?
    Ну, как отказать монгольскому «сыну родному»?
    Уже утром Намчин рассказал, что хороший праздник завершился классически «по-русски» дракой. Кто-то якобы нехорошо вспомнил маму Намчина и он врезал обидчику в физиономию. Так как Намчин был боксёром, то на него бросились сразу несколько человек. Полетели в сторону стол, чашки, скамейки и завязалась куча – мала.
   Намчин вспоминал потасовку с какой-то дикой радостью, весело показывал выбитый зуб и утверждал, что обидчикам досталось больше.
   В общем, хорошо так посидели…


Фото - kinomania.ru