Рассвет приходит всегда глава 7

   Степан с Анной вышли во двор.  Прямо у крыльца на привязи стоял молодой каурый жеребец и нервно постукивал копытом. Это был великолепный конь с шёлковой гривой и почти белой мордой.  Степан, заглядывая невесте в глаза, сказал:
- Это тебе, Аннушка, подарок. Нравится?
Анна подошла к коню почти вплотную  и что-то жарко зашептала ему в ухо.  Жеребец скосил на неё левый глаз и нервно повёл ушами.  Степан как заворожённый наблюдал за ними.  Затем Анна резко развернулась на каблуках и, взлетев на крыльцо, уставилась на Степана немигающим взглядом.
- Степушка, милый, отпусти ты меня!    Ну не будет у нас тобой жизни, не люблю я  тебя.  Умоляю, сжалься надо мной! Ни отец, ни мать меня слушать не хотят!  А ты ведь добрый, я знаю, добрый!
Сейчас просто не люблю тебя, потому как люблю другого! Больше жизни люблю! А если мы поженимся, так я тебя просто возненавижу! Понимаешь?! Как же жить-то будем?
Степан, не отрывая глаз от Анны, стал пятиться назад, пока не наткнулся на закрытую дверь.
- Ну, что ты молчишь как рыба?  Поможешь? Откажешься от свадьбы??
Степан закусил губы и отчаянно замотал головой.
- Аннушка, милая, прости! Не могу! Никак не могу! Ведь я же тоже люблю больше жизни… тебя.
А то, что ты сейчас меня не любишь, так это ничего!  Моей любви на нас двоих хватит, а там, дай Бог, и ты меня полюбишь… когда-нибудь.
- Нет, Степан, не будет этого.
Анна вытерла вскипевшие слёзы и, оттолкнув Степана, вошла в дом.


                *                *                *

       Зинаида легонечко стукнула  в окошко маленького домика на самом краю села. Занавеска приподнялась, а через минуту  Зинаиду впустили в открывшуюся дверь. Прямо перед ней стояла старая бабка и в упор разглядывала гостью.
- Ну здравствуй, матушка, давненько не виделись.  Хорошо, что пришла, а то мне помирать скоро и помочь тебе не успею.  Говори свою беду.
- Туя, и правда беда у меня.  Ну не совсем у меня, у Стёпушки, сына моего единственного.
Женили мы его полгода назад. Удачно женили,  Павла Леонтьева дочку сосватали.  И всё бы хорошо, и жить бы молодым себе и нам на радость, так нет – нет у них жизни.  Степан с самого дня свадьбы худеет, чернеет и всё молчит больше.  У меня всё сердце изболелось за него, ведь пропадает моя кровинушка. А я уж и Аннушку пытала, может  что не ладно у вас? И Стёпушку спрашивала не раз – молчат оба. А третьего дня уж почти ночью Степан домой прибежал, ладно отца дома не было, бросился мне в ноги и так заплакал, что я думала, сердце моё сейчас остановится от боли за него.
- Говори, Зинаида, толком.
- Да я и говорю, Туя, говорю.  Открылся мне наконец  Стёпушка мой.  Извёлся от весь от безответной любви. Жена на него волком смотрит и за полгода ни разу до себя не допустила.
Сыночек мой решил руки на себя наложить! Помоги, Туя! Спаси моего сына! За что ему это?
Ведь без памяти он Аннушку любит! Дышать без неё не может.
Бабка долго молчала, а потом, вздохнув, сказала:
- Помогу твоему Степану, хоть и грех  большой возьму на себя, да мне скоро дорога дальняя, грехи эти с собой заберу. Приходи ко мне через три дня, на растущей луне. Всё скажу и сделаю.

        Через три дня, как стемнело, Зинаида почти бегом отправилась к домику старой цыганки.
Дверь была открыта и Туя ждала её, сидя на большом стуле.  Взглянув на гостью, она кивком предложила ей сесть.  Прямо перед ней на столе стояло большое медное блюдо, накрытое цыганской шалью.  Туя резким движением сдёрнула шаль и Зинаида увидела, что на блюде лежит каравай хлеба из ржаной муки.
- Теперь слушай и запоминай:  перво-наперво – ни Степан, ни Анна ничего не должны знать об этом.  Дальше ты сделаешь вот что – пригласишь детей к себе в гости, когда в доме никого кроме вас не будет, накроешь стол и накормишь их этим хлебом.  Только смотри, чтобы кроме них никто и крошки от этого каравая не съел! Иначе всё зря. Я специально его небольшим сделала, чтобы они за один раз его весь съели.  А если на блюде или на столе крошки останутся, собери все до последней и диким птицам в поле скорми.
- И всё? А потом что? Дальше что мне делать?
- Это всё.  Будет твой сын любимым мужем и счастливым мужчиной!
-  Всё поняла, Туя, всё сделаю как ты сказала. Спасибо тебе! Храни тебя Бог!
Зинаида низко поклонилась старой цыганке и, прижав каравай к груди, выбежала из дома.