Вожди и визири. Глава третья

Повесть-сказка, действующие лица и события в которой исключительно выдуманы автором и могут оказаться лишь случайными совпадениями, взятыми из реальной  жизни.

Глава третья

«Обойдёмся без жемчуга!»

Чьё-то монотонное и совершенно не мелодичное бубнение над ухом популярной мелодии дипзасланца Бахбородинского вывело из транса несостоявшегося вожака «новой молодежи».
– Ах, жемчуга белее мела. Что вам на севере торчать? – внятно выводил самодеятельный исполнитель. А то, как в такт ему ритмично ухали тамтамы, исполняемое произведение  окончательно проливало свет на личность солиста.
 – Нынешний вождь! – даже не открывая глаз, прошептал «Переменчивая Зорька».  – Что-то будет!
Судить так, ему позволяли два обстоятельства, явно не сулившие ничего, лично ему – Визирю. Во всяком случае – ничего хорошего. Первое – правитель пел все громче и громче, явно стараясь разбудить спящего гостя. И второе – сюда его принесли не собственные ноги, а как минимум, руки чиновников.
«Переменчивая Зорька» потрогал бока. Ничто пока не болело. И уже поэтому, он мог теперь точно судить о том, что доставили его в шатёр к шефу руками. Хотя и без малейшей гарантии на то, что ими же будут и выдворять вон, когда заведя себя в транс выдающейся  мелодией своего визиря  – дипзасланца, «Сам» не примется за «просто визиря». К тому же едва ли не «визиря в прошлом». Исполнявшего эту роль лишь до того самого момента, как позволил себе прилюдно упомянуть прошлого вождя без обязательного перечисления предписанного тому ошибок.
От обиды слезы опять выступили из-под очков единственного слушателя уникальной песни, названной в точном соответствии с содержанием слов: «Про жемчуг». Уже своим естественным появлением на свет, эта физиологическая влага принесла пользу ее непосредственному производителю. Так как  позволила разлепиться векам глаз, необыкновенно  расширявшимся в ужасе от того, что было содеяно и требовало возмездия.
 – Так, говоришь, тень моего предшественника вызвал на встречу с народом! – перешел с бравурных стихов на жестокую прозу хозяин вигвама. – Выходит, зря мы его вогнали в забвение.
Оратор повысил голос до предельных человеческому исполнению децибел:
 –Столько удобрений потратили, чтобы ты единым возгласом все испортил!!!
Нынешний Вождь от гнева забыл про воспитание. Сложив из пальцев «козу», он направил грозное оружие прямо в лицо опальному чиновнику, где нельзя было не попасть в очи, занимавшие в то мгновение всю территорию физиономии, побелевшей от страха пуще всякого жемчуга.
Но дело до конца не довёл. Критически сравнив чистоту своих указательного и безымянного перстов с состоянием, щедро унавоженной поверхности, до которой нужно было дотрагиваться.
 – Прости, Отец родной! – резво перевернулся со спины на четвереньки вероломный отступник. – Не я его вызвал, а «Трембита» проклятая!
Ссылка на несколько кадров, застрявших в недрах, как оказалось, недостаточно  сгоревшего телескопа, возымела действие.
 – Почему не пресёк, – уже мягче отреагировал Вождь. –  Все же по своей высокой  должности ты обязан был так поступить.
Он свел брови в одну линейку:
 –  Или ты уже не обязан нести в массы разрешенную культуру?!
– Обязан и еще как! – раздался в ответ пронзительный фальцет, прозвучавший прямо из-под ног руководителя. –  Только не успел отреагировать.
Визг продолжился:
 – Простите меня, Ваше Величество. Обязательно исправлюсь.
Раскаяние видимо понравилось. Потому что начавшийся диалог продолжился в более спокойном тоне:
 – Каким образом?
Хитроумный визирь умел заинтересовать собеседника. Особенно в такой непростой ситуации, как теперь.  Когда от этого зависело все его не только нынешнее, но и будущее благополучие.
 – Все смеются, веселятся, ждут кинокомедийного Богдана-Сусика, – заявил он. – Тогда как на самом деле  я им вот что явлю на всеобщее обозрение…
Вот тут и Вождь не мог не убедиться в том, что содержание прибыльного «танцедрома» сильно пошло на пользу артистическим способностям  плаксы, готового к месту и не6 к месту ошарашить даже цитатой из классического наследия мировой драматургии.
 – Быть или не быть? Вот в чем, –  привставая на корточки, он вдруг замялся, подыскивая нужное слово. – Проблема.
И не желая больше вспоминать «Шекспироведение» во всем её рифмованном объеме, перешел на краткий пересказ.
 – Сегодня же вечером пойду на руины – услышал от собеседника Вождь. –  Докажу, что объявился там не юморист Евгений Весник, а призрак конченный.
Он был понят с полуслова:
- А ты ему перед этим яду в ухо не пожалей!  – нашептал в своей королевской опочивальне еще один знаток судьбы «Принца датского». – Самого крепкого снадобья из вонючих и долгоиграющих.
Позаботился «Его Величество» и о том, чтобы Визирь все опять не перепутал, оправдывая, возложенные на него высокое доверие:
 – Спящему Сусику яд залей, чтобы никогда уже не проснулся!
 – Так и поступлю, –  внимательный исполнитель повторил и приказ, и место акции. – Прямо в ухо!
Тем временем, слушатель увёрток своего уже наполовину разжалованного, но не до самого конца опущенного в изгои Визиря, испугался за ухо собственное. Ведь яд чины не почитает. Куда угодно потечет. На всякий случай хозяин дворцовой палаты отшагнул от пресмыкавшегося чиновника и уже с безопасного рас стояния продолжил выяснять причины запоздалой расправы с будущим приведением:
 – Отчего же ты, каналья, прежде яду пожалел?
 – Некому было посоветовать.
 – Понятно, – хмыкнуло в ответ. – Советническое воспитание сказывается, мать твою так, перетак, растак!
Эхом прозвучало с пола:
 – Именно так!
 – Тогда все понятно, – прозвучала несгибаемая директива. – Цель определена, задача поставлена, берись за выполнение работы!
 –  Ах жемчуг моей души, – обрадовано перейдя на драматургический речитатив, поднялся с колен «Переменчивая Зорька» - А чтобы тень потом бродила в одиночестве, да не сманивала народ кладом от «гопака» нужно бы с камнями разобраться.
Он развел руки сначала в ширину, потом в высоту, намекая на восстановление былого своего богатства из сферы культурно-массового обслуживания зрителя.
И опростоволосился. Только поздновато понял свою ошибку. Когда хмурое выражение вновь застыло на медальном профиле хозяина:
 – Предлагаешь взяться за ремонт обсерватории?
 – Один я не справлюсь, – попытался исправить оплошность «Переменчивая Зорька». – Нужны инвестиции и субсидии на осуществление проекта.
Он умаслил свою просьбу к шефу льстивой улыбкой:
 – Согласно обещанной сумме из очередного транша «данайцев».
После чего растопыренными пальцами левой ноги начертил на земляном полу помещения множество нулей, начинавшихся с единицы.
Вождь не поленился пересчитать нули, но на середине их вереницы, со счета сбился. Потому парировал их появление обычным отказом:
 – Многовато будет на простой ремонт, а на капитальный Фонд еще только собирается.
Все его сомнения Визирь парировал одним, но всеобъемлющим вопросом:
 – А кто, Ваша Честь, говорит про какой-то ремонт?
Он проворно вскочил на ноги, не жале пяток, молниеносно выглянул за дверь кибитки, дабы убедиться в том, что нет за ними лишних ушей и тут же занял прежнюю позу перед хозяином:
 – Я жемчуг имею в виду!
И сделал решительный знак руками и ногой, избразив футбольного вратаря, подающего мяч партнерам:
 – Гоните  в шею всех с ним связанных.
Далее более убедительные аргументы последовали для ушей, отдаленных опасливыми перспективами, почерпнутыми со сцены.
 – Ни к чему нашей Отчизне эта морока, – уверенно донеслось снизу. – Одни неприятности.
После чего уже хозяину положения пришлось ломать голову под градом вопросов:
 – Вот и Ваш предшественник честно и щедро дружил с Пахарями Заполярья. И где он теперь? Куда делись? Почему не вернули взятое?
Беседа, превратившаяся сначала в конкурс «Что? Где? Когда?» на этом этапе перешла в долгое молчание. И так вообще бы иссякла, кабы вопрошающий сам не отыскал нужный выход. Убивая им всех зайцев, которые могли выбежать под ружейную пальбу в виде конкурента-призрака с развалин, как и саму причину неприятностей, поселившихся на Богатом Острове.
– Жемчуг – по боку! – Вождю не оставалось ничего иного, как удивляться прозорливости чиновника, продолжавшего в том же духе. – И заживём так хорошо, как никогда еще до этого не жили!
В другой бы раз говоривший прикрылся чем-либо и на всякий случай от тяжёлого скипетра-знака власти того, кому было адресовано амбициозное предложение. Но теперь он сам удивился той легкости, с которой семена его летучих доводов прорастали в удобренной лестью, почве понимания.
И долго еще удивлялся. Пока на явной вечере, по поводу кончины «Жемчужного проекта» нынешний Вождь так мотивировал свой отказ окунуть Богатый Остров в пучину драгоценного изобилия:
 – Ну-ка их подальше, все эти самоцветы-минералы.
И дал всему объяснение, с первых же минут обреченное на то, чтобы его внесли в исторические скрижали Богатого Острова:
 – Приснилось мне прошлой ночью, что явились к нам сущие людоеды.
Дальше рассказ велся во всех подробностях, включая вполне интимные черты:
 – Пропахли все  никотином.
Войдя в раж, Вождь сделал предположение:
 – Не то с «Казбека», не то с «Беломорканала».
После чего заставил подданных ужаснуться за свое возможное горе, избежать которое удалось лишь благодаря мудрому руководству.
 – Давай, мол, долю! – рассказал Вождь. – Не то съедим!
Упоминание о пище изменило, устремлённые на выступающего руководителя, взгляды подчиненных. С доброжелательных – на плотоядные. И вернуло ход событий в нужное русло. Когда вновь основным в обществе островитян становилась прежняя «пища ума». И она же – главное, блюдо всеобщего пиршества.
Официанты, обслуживавшие официальное мероприятие – традиционную явную вечерю, работали не так, как на следовавшей за ней вечерне «тайной». Потом – для узкого круга избранных и особо приближенных к Вождю особ, можно было подавать кое-что удобоваримое и годящее для употребления.
Ну а пока, для разместившихся в караван-сарае рядовых зрителей, подносы выносились под хлюпанье, работавших на износ, противогазов. Уж больно невыносимым для нормального обоняния  духом смердила «жвачка». Та самая, что профессионально была замешана в равной пропорции из  лжи и обмана, да еще на раздаче предлагаемая с густой брехоподливой. Все  блюдо подавалось теперь вместо того, кого уже съели поедом – Прежнего Вождя. Сам он отсутствовал на трапезе. Так как, игнорируя явную вечерю преемника, совершенно не боялся за это расправы. К тому же чувствовал за собой правоту и понимание островитян в будущем. А потому последователям преемника мыть его косточки пришлось заочно. До подачи на стол, сформованные из синтетического сырья, эти заменители натурального продукта дурно пахли еще при первом появлении на свет, а теперь же – и подавно.
Официанты, столовские работники, повара и прочая обслуга ничего не имевшая против основного блюда, вряд ли бы выдержала без защитных масок атмосферу схарчивания островитянина, неугодного для местного начальства. Зато остальным едокам противогазов не понадобилось. В точном соответствии с поговоркой, выдвинутой древними... Нет слаще запаха, чем труп гниющего врага!
Вот и они, не жалуясь ни на какие на проблемы с личным аппетитом, с воодушевлением   употребляли, им поданные яства. Боясь больше, чем несварение желудка, одной даже мысли о возможном возвращении во власть Прежнего Вождя.
Лично поделив между едоками то, что было выдано за пищу, Нынешний Властитель Богатого Острова сам и проконтролировал процесс того, как употреблялось изделие его персональной кухни. По его непосредственной указке и для пущей верности достижения окончательного результата, обильно приправленное личными грешками. И теми, что уже  свалили на предшественника, и намеченными на очередной сеанс.
Обычно, процесс шел по специальному графику, утверждённому раз и навсегда. Следуя соответствующему циркуляру, постоянные посетители пункта приема жвачки должны были, время от времени, удаляться к островитянам. Дабы тем, с их слов, тоже доставалось   некоторое количество предназначенного обществу воспитания.
Так было всегда. Но теперь что-то испортилось в механизме правления. Один за другим, с похожим виноватым выражением лица, возвращались обратно, так и не успевшие пожевать до полной кондиции. Они, давясь и захлёбываясь,  жаловались на, испугавшую их, то тут, то там – «Тень прошлого». Такие голодающие шли обратно и шли. Все никак не давая «Нынешнему Вождю» уединиться и повечерять без чужих глаз.
Нужен был выход. И он появился. Причем, принятий единогласно:
 – Пусть новый шаман разберётся с предрассудками, – было заявлено во всеуслышание. –  Делом докажет, что вовсе не зря когда-то получал поддержку, оспаривая бубен у других претендентов!
Сама последняя надежда победы над призраком существовала в отдалении от своих адептов. И совсем недаром Шаман  проживал на расстоянии от острова, неутомимо занимаясь там своими личными делами без отрыва от общественных забот. Но если раньше и оттуда влияния шамана хватало на помощь правящему режиму Богатого Острова, то теперь лафа кончилась. Когда срок владения бубном оказался на исходе, заочная камлание – колдовство уже не проносило должных результатов. Требовалось личное присутствие. И тогда протяжно запели трубы – те самые, с изогнутым раструбом грозные тримбиты. Нескончаемым грохотом заревели призывно тамтамы. Далеко выводя новую мелодию Бахбородинского, подсуетившегося на волне старых традиций. Он и ее назвал очень образно и все разъясняющее – «Шаман – хорош, шаманочка – красивая! Где вы есть? Куда подавать весть?"