Любовь к себе через работу

И вот я здесь. Я шел к этому. Я хотел любви, хотел не стремиться, а просто жить, и творить, ни с кем не споря, без противостояния, творить не для того, чтобы доказать, что я есть, а творить потому, что я есть. Я есть, и я творю, а не меня нет, и я буду творить, чтобы проявиться. Я есть, и я проявляюсь...
 Любой мой труд, любая моя работа, это творчество, я творю. Я творю, потому, что для этого и пришел в этот мир. Чтобы я ни делал, пек хлеб, или строгал доски, я творю. Существует только творчество, не существует грязной или чистой работы, работы полезной и бесполезной, любая работа, это творчество. Работа дворника, которую я считал грязной, и не желал себе такой работы, или работы сантехника, которой я себе не желал,  так же ценна, как работа оперного певца или фотографа, которые я себе желал. Теперь, когда я отказался желать себе "чистой", "престижной", работы, я люблю работу сантехника, электрика... Я люблю себя в этой работе, я не труд, я не работа... Я вообще растворилось, сейчас мне хорошо там, где я есть. Я творю с ранних лет, с той минуты, от которой начались мои воспоминания о самом себе... Я больше не спрашиваю зачем я творю, кому нужен мой труд, или продукт моего труда. Я творю...
  Давно, в детстве, отец показал мне, как делать цепочки. Мои цепочки были самыми лучшими в школе, и с ними ходили все мои одноклассники, и не только. Я нашел у бабушки на чердаке эскизы различных изделий из фанеры, и стал вырезать эти детали лобзиком. Мне подарили выжигатель, и я стал выжигать на кусках фанеры, отодранных от почтовых ящиков для посылок. Я вырезал из журналов эскизы и склеивал из них самолеты, корабли и автомобили. Я что-то припаивал, отпаивал, откручивал и ломал. И всегда при этом у меня была одна цель, созидать. Стремление к эстетичному и приносящему пользу продукту. И теперь я стремлюсь к тому же. Это скорей похоже на проверку своих способностей, а смогу ли я сделать вот это, а вот это. И я могу. Все имеет свое решение, любая задача, любое дело, мои возможности безграничны. Как только я подхожу к какому-то делу, оно само начинает раскрываться передо мной, словно прося меня решить его, справиться с ним. Словно женщина, покорно отдающаяся в руки мужчины, готового ею овладеть.