8. О молитве за Царя

§ 8. О молитве за Царя и о значении единоначалия Царского для тихого и безмятежного жития христиан.

Выписки архиепископа Феофана (Быстрова) из сочинений митрополита Филарета Московского.



Молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте (1 Тим. 2, 1-2).


Если обратим внимание на то, в какое время написал св. Апостол Павел сие наставление епископу Тимофею, то можем усмотреть всеобъемлющее пространство любви христианской, открыть глубокую Богодухновенную прозорливость Апостола, и глубоко почувствовать силу нашей обязанности молиться за Царя.

Св. Павел написал наставление о молитве за царя и за сущих во власти тогда, как во всем мире не было ни одного царя христианского; когда цари и власти были иудейские, неверующие во Христа, и языческие, погруженные в заблуждения и пороки идолопоклонства, которые, приходя в соприкосновение с Христианством, большею частью являлись врагами его и гонителями, с намерением совершенно истребить оное. Разум естественный, конечно, сказал бы: это несообразность – молиться за людей, которые хотят вас истребить. Но любовь христианская говорит: молитесь и за сих; желайте и просите им всякого блага; может быть, в благодеяниях познают они благодетеля Бога, познав уверуют в Него, уверовав умиротворятся в отношении к другим верующим в Него; если же и не так, по заповеди возлюбленного Спасителя, молитеся за творящих вам напасть и изгонящия вы (Мф. 5, 44). Так действительно, первомученик Стефан за членов Синедриона, определивших побить его камнями, умирая молился: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7, 60).

При воззрении на чуждые Христианства, и даже враждебные ему расположения современных Апостолу земных властей, его наставление представляет вид необычайности еще в том, что он заповедует творить за них не только молитвы, но и благодарения. Неужели враги и враждебные действия, гонители и гонения могут быть предметом благодарности? – Сие недоумение будет устранено, если примем в рассуждение, что св. Павел есть не просто наставник, но наставник Богодухновенный. Христос Спаситель и всем христианам, для важных случаев, когда им нужно с особенною верностью и твердостью изрещи или засвидетельствовать истину Христову, дал сие обетование: не вы будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас (Мф. 10, 20). Без сомнения, в преимущественной силе и полноте дан сей дар Апостолу, провозвестнику Христова учения для вселенской Церкви. Итак, св. Павел хочет написать наставление церкви ефесской; Дух Святый в то же время благоизволяет написать чрез него наставление Церкви вселенской. Павел смотрит на церковь ефесскую, как она есть; Дух в нем Божий в то же время смотрит на Церковь вселенскую, как она есть и будет. Павел видит современный мрак царств языческих; Дух в нем Божий провидит и, более или менее, показует ему будущий свет царств христианских. Взор Богодухновенного, проницающий будущие веки, встречает Константина, умиротворяющего Церковь и освящающего верою царство, Феодосия, Юстиниана, защищающих Церковь от наглости ересей, – конечно, видит далее и Владимира, и Александра Невского и многих распространителей веры, защитников Церкви, охранителей Православия. После сего не удивительно, что св. Павел пишет: молю творити не только молитвы, но и благодарения за царя и за всех, иже во власти суть; потому что будут цари и власти не только такие, за которых надобно молиться со скорбью, или с утешением, но и такие, за которых, как за драгоценный дар Божий, должно благодарить Бога с радостью.

Глубокое смирение и вместе сильное желание св. Павла сделать действительным преподаваемое наставление открывается в том, что он не излагает истину равнодушно и не повелевает властью апостольскою, но просит и умоляет, чтобы приносимы были молитвы за царя: молю, говорит, творити молитвы за царя. И можем ли мы не чувствовать глубоко и сильно сей обязанности, столь убедительно нам внушаемой? Как ни отдалены мы от св. Павла временем, но мне кажется, что звук его апостольского вещания громче и сладостнее отдается в наших сердцах, нежели в близких к нему христианах ефесской и других церквей. Со страхом, сквозь слезы должны были они молиться за царей, чуждых христианства и угрожающих ему. Нашим отцам и нам предлежало и предлежит молиться за царей благочестивейших, распространителей веры, защитников Церкви, охранителей Православия, – молиться с миром, с радостью, с благодарностью.

Подкрепляя свое учение о молитве за царя, св. Апостол указывает на ожидаемый от нее плод: да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. Итак, он полагает, что от царя, по молитве Церкви и Царства, Богом просвещаемого и укрепляемого, весьма много зависит тихое и безмолвное житие, то есть, жизнь спокойная и безопасная, и не только тихое и безмолвное житие, но и житие во всяком благочестии и чистоте.

Чтобы уяснить сию истину, не вдадимся в область умозрений и состязаний, в которой некоторые люди, не знаю, более ли других обладающие мудростью, но, конечно, более других доверяющие своей мудрости, работают над изобретением и постановлением лучших, по их мнению, начал для образования и преобразования человеческих обществ. Уже более полувека образованнейшая часть рода человеческого, по местам, по временам, видит их преобразовательные усилия в самом действии; но еще нигде, никогда не создали они тихого и безмолвного жития. Они умеют потрясать древние здания государств; но не умеют создать ничего твердого. Внезапно по их чертежам строятся новые правительства и так же внезапно рушатся. Они тяготятся отеческою и разумною властью Царя и вводят слепую и жестокую власть народной толпы и бесконечные распри искателей власти. Они прельщают людей, уверяя, будто ведут их к свободе; а в самом деле ведут их от законной свободы к своеволию, чтобы потом низвергнуть в угнетение.

Надежнее самодельных умствований можно учиться царственной истине из истории народов и царств, и особенно из истории преимущественно достоверной, как писанной не страстями человеческими, а Пророками Божиими, – из истории древле избранного народа Божия. Она показывает, что лучшее и полезнейшее для человеческих обществ обыкновенно делают не люди, а человек, не многие, а один.

Какое правительство дало народу еврейскому государственное образование и законы? – Один человек, Моисей, который не был князем или царем, потому что Царем народа Божия был Сам Бог.

Какое правительство распоряжалось завоеванием обетованной земли и распределением на ней племен народа еврейского? – Один Иисус Навин.

В следовавшие потом времена Судей неоднократно один судия спасал от врагов и зол целый народ. Но как такие явления были не часты, то, по пресечении единоначалия, народ приходил в расстройство; благочестие оскудевало; распространялось идолопоклонство и повреждение нравов; за тем следовали бедствия и порабощение иноплеменниками. Священный дееписатель, описав, как в доме Михи из украденного сыном у матери серебра слит идол, и потом воинами колена Данова похищен, и домашнее идолопоклонство превращено во всенародное, как от необычайного разврата жителей Гаваона произошла междоусобная война, от которой едва не в конец истреблено колено Вениаминово, и предвидя вопрос, как могли произойти такие нелепости в народе Божием, дает на сие следующий ответ: в тыя дни не бяше царя во Израили; муж, еже угодно пред очима его, творяше (Суд. 21, 25).

Вновь явился один, полномочный силою молитвы и дара пророческого, Самуил; и народ еврейский огражден от врагов; беспорядки прекращены; благочестие восторжествовало над идолопоклонством.

После того, как Бог для непрерывного единоначалия в народе Своем благословил быть царю, цари Давид, Иосафат, Езекия, Иосия представляют в себе образцы того, как сильно может и должен царь споспешествовать своему народу к провождению тихого и безмолвного жития во всяком благочестии и чистоте.

Скажут ли, что были и не такие цари, и не такие последствия их владычества? – Это правда; но это было особенно в царстве израильском, потому что и цари, и народы не молились истинному Богу, а идолам; и от худой молитвы не было доброго плода.

Из истории Царств Христианских ограничусь одним примером для показания, как действительно может благочестивый Царь споспешествовать распространению и утверждению истинного благочестия в своем народе. Было время, когда в Константинополе арианство усилилось так, что св. Григорий Богослов, призванный православными для поддержания Православия, не нашел церкви для своего священнослужения и проповедания и принужден был устроить для сего церковь в доме. Но, по молитвам Православной Церкви, по устроению Провидения Божия, явился благочестивый Император Феодосий, и решился оказать Православию защиту и покровительство. Св. Григорий сам повествует о себе, что шел среди войска и Императора, чтобы вступить в соборный храм столицы – так нужна была предосторожность против многочисленных беспокойных ариан. С сего времени проповедь Православия свободнее стала оглашать Константинопольский народ; вскоре, при покровительстве благочестивого Императора, составился Православный Собор; и столица Империи, которую покушались сделать столицею ереси, вновь явилась столицею Православия.

(Слово в день Тезоименитства Благочестивейшия Государыни Императрицы Марии Александровны, говорено в Чудове мон. июля 22, 1856 г.)