Цветы Лонтгота

Цветы Лонтгота
Остерегайтесь гнева праведных – справедливость способна
привести в мрачные бездны, куда не проникает Свет.
Финар из Грехема.

Часть первая.
Стояло теплое весеннее утро когда рыцарь Ордена Истинного Света, неутомимый борец против чудовищ, посылаемых неведомой силой Севера, блюститель порядка и справедливости, славный Лонтгот, обогнув сторожевую башню, вошел в ворота Бемма.
Город встретил героя как полагается. Едва завидев его, горожане все как один аплодировали герою в серебряных латах, бросали цветы к копытам его коня, кланялись, но не раболепно, как перед святыми отцами или самим графом Бом-Лано, а скорее, как перед заступником и защитником, который по праву заслужил это.
Когда город поутих, а его жители вернулись к своим делам, Лонтгот выехал на Рыночную Площадь.
Ох, чего же тут только не было!
Бемм всегда славился своими товарами. Смертоносное оружие и прочные доспехи, говоря по чести мало чем уступающие работам гномов, прекрасные цветы и украшения, различные кушанья, кухонная утварь, охотничье снаряжение, короче говоря, на Площади всякий мог найти себе товар по душе. Хоть и часто покупателям приходилось сильно раскошелиться, но оно того стоило.
Но что же я все о славном Бемме?
Стоит рассказать о самом рыцаре. В отличии от сотоварищей по ордену, Лонтгот никогда не был груб с окружающими, кроме тех случаев, когда это было необходимо, не был он и алчен, скуп, невежествен. Даже с рабами он вел себя, словно они были равны ему, чем и заслуживал частые подколы и насмешки от других рыцарей.
Что же касается женщин… Рыцарь Истинного Света восхищался ими, как художник восхищается закатом над спокойным морем, стоя на краю скалы и окидывая взором всю бескрайнюю гладь воды, вдыхая полной грудью свежий и солоноватый морской воздух.
Восхищаться – восхищался, но увы, его сердце не принадлежало ни одной. К своим тридцати трем годам Лонтгот так и не испытал настоящей, искренней, глубокой любви.
 Да, и закон Ордена гласил: «Рыцарь Ордена Истинного Света может быть обручен лишь с высокородной особой, то бишь, с особой Высокой Крови».
А все эти особы, по мнению рыцаря, были холодны как январский снег, а их сердца подобны камню. И под тонной макияжа часто скрывались безобразные, отвратительные и страшные образины. Если сравнивать с тем же художником, созерцающим море, то ти дамы были бы лужей нечистот у самого берега.
Миновав очередной торговый ряд, Лонтгот, оставив коня, размеренным шагом двинулся вглубь города. Но бесцельно бродить ему пришлось недолго.
Проходя мимо одного из домов, рыцарь услышал гортанный мужской гогот и женские всхлипы. Зайдя за угол, он увидел как трое городских стражников толкали тупыми концами копий пытающуюся стать девушку. В те редкие моменты когда ей это почти удавалось, один из стражей ударял девушку по спине, отчего та вновь падала в холодную весеннюю грязь, а у мерзавцев вырывался отвратительный гогот.
Редко когда ярость опьяняла Лонтгота так сильно. В два прыжка рыцарь преодолел расстояние, отделяющее его он этой милой компании. Через пару секунд три изломанных, булькающих тел оказались втоптанными в землю.
Рыцарь встал на колено что бы поднять несчастную. В этот момент она подняла глаза.
О, великий Создатель, что это были за глаза!
Казалось, что именно в них зародилось все Сущее, и в них же уйдет после смерти. В этот момент Лонтгот готов был поклясться, что девушка способна исцелять даже смертельные раны одним лишь взглялом. Сколько же красоты было в этом маленьком, перепачканном грязью личике.
Мгновение растянулось вечностью. Вокруг гасли и вновь зажигались звезды, рождались и умирали боги, реки меняли направления, а рыцарь все не мог оторваться от этих глаз. И тогда он понял.
Это Она.









Часть вторая.
Да, то была именно Она. Та, что пробудила спящее сердце рыцаря, околдовав его, взяв в плен не мечом, но той таинственной, непостижимой силой, что вызывает спасительный дождь во время засухи, приносит жизнь в пустыни, силой, что способна вдохнуть жажду жизни в самого отчаявшегося человека, силой, что зовется Любовь.
Многое произошло после их первой встречи. Описывать все это не хватит никакого пергамента.
Стоит заметить, что чувства Лонтгота не остались невзаимными. Илаадель, так звали девушку, тоже воспылала к рыцарю.
Но не бывает добра без худа. Придя в замок ордена и признавшись в чувствах к девушке, рыцарь был поднят на смех. Товарищи по оружию предложили «заодно взять в наложницы свинушку», а командор, так и вовсе, пигрозил изнанием из рядов Истинного Света, в том случае, если герой не отбросит эти вздорные надежды жениться на простолюдинке.
Но Лонтгот не отрекся от своих чувств.
Потом было следствие и суд. Орден обвинял рыцаря в пренебрежении кодекса Истинного Света, а граф Бом-Лано – в измене. Не остались в стороне и толстопузые священники. Эти пытались доказать, что Лонтгот продался тьме и действует по ее указке. А его связь с крестьянкой, есть ни что иное, как коварный план Тьмы.
Все складывалось для рыцаря самым скверным образом.
Доказать его связь с Тьмой, разумеется, не вышло, хотя святоши из кожи вон лезли.
В итоге, Лонтгот был изгнан из Ордена, лишен всяческих благ и почестей, все его награды были изъяты, а сам он, отныне, должен был зваться не иначе как изгнанник.
Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось, когда он покинул Зал Суда.
Здание выходило прямо на Площадь Правосудия. Выйдя на улицу, мрачный рыцарь, вернее уже бывший рыцарь, увидел полную площадь народа, а в самом центре, на помосте, что то зычно кричал глашатай.
Сомневаться не приходилось – с минуты на минуту должна была состояться казнь.
Изгнаннику всегда было противно наблюдать подобные зрелища. Опустив голову и надвинув капюшон, он пошел, огибая толпу, к дому Илаадель. Но вдруг порыв ветра донес до его слуха слова глашатая: «… рекомая Илаадель приговорена к смерти через высечение плетьми».
Лонтгот окаменел. Толпа жадно и утробно заурчала.
Побледневший изгнанник, расталкивая всех на своем пути, бросился к помосту.
Кто то предостерегающе закричал, но его слова потонули к резком крике девушки – первая плеть достигла цели.
Прошло около минуты до того, как Лонтгот достиг цепи из стражи, разделяющей живое море из людей и сам помост.
Ударив кулаком в незащищенное забралом лицо стражника, бывший рыцарь Истинного Света прорвался к месту казни, ухватился за край помоста, рывком подтянулся на руках и оказался лицом к лицу с остолбеневшим глашатаем. Сбросив того вниз, Лонтгот, увернувшись от копья стражника и выбив его из рук, двинул древком тому в грудь и побежал к прикованной девушке.
Ее спину украшали уже полдюжины кровавых следов.
На пути изгнанника встал широкоплечий палач, но видно не отличаясь особой смелостью, тот бросив бесполезную нынче плеть, кубарем покатился с помоста, ища спасения в бесчестном бегстве.
Лонтгот подбежал к бесчувственной девушке, ударом копья перерубил связывающие путы, и, закинув возлюбленную на плечо, бросился с разбега в толпу.
Дальнейшее из бегство хоть и было полно трудностей, но закончилось удачно. Пару раз бывшему рыцарю пришлось силой прокладывать путь к спасению.
Но как и все, их побег должен был закончится.
Оказавшись на достаточном расстоянии от Бемма и сбив погоню со следа, влюбленные отправились искать счастье в пути.
Целых полгода длилось их странствие по безлюдным и диким местам пока они не осели в Чертовом Лесу, который издавна пользовался дурной славой, но, как ни странно, оказался вполне пригодным для спокойной жизни местом.
Спустя некоторое время на опушке стал красоваться домик с небольшим садиком вокруг него.
Изгнание с последующим бегством е омрачили жизнь Лонтгота и Илаадель. Напротив, их счастье, казалось, распространяется на все вокруг. Сад расцвел уже на следующий год. Плоды восхищали и размером и вкусом. Жизнь казалась идеальной.
За пару часов до рассвета, Лонтгот каждое утро отправлялся на охоту, возвращаясь всегда со свежей добычей и… необычным цветком.
Эти цветы он нашел еще в первые дни их жизни в Лесу. Росли они в маленьком овражке в часе пути от дома влюбленных. Их красота заставляла Лонтгота возвращаться на то место снова и снова.
Бордово-красные, с изумрудными вкраплениями и голубой окантовкой, они манили ароматом высокогорных лугов, нежного июльского утра и океанского бриза.
Вряд ли кто то уже видел эти цветы. Во всем мире не нашлось бы человека, что остался бы равнодушен, и, тем более, забыл бы эту красоту.
Единственное, что тревожило Лонтгота – привидившаяся ему встреча со странной старухой, когда он впервые наткнулся на тот овражек.
Склонившись над цветком, Лонтгот вдруг услышал:
- Нравятся цветочки? – произнес старческий, но крепкий и глубокий женский голос.
- Кто ты? – вскинулся рыцаь, обнажая клинок.
- А как ты думаешь, Лонтгот, бывший рыцарь Ордена Истинного Света, а нынче изгнанник и беглый преступник?
- Откуда ты знаешь обо мне? – Лонтгот сделал шаг на встречу, явно желая взять старушку в охапку.
Старуха лишь криво ухмыльнулась и чуть повела головой – клинок вырвался из рук рыцаря и застрял в бревне.
- Если б я хотела навредить тебе, то не разводила разговоров. У меня к тебе предложение, Лонтгот. Догадываешься кто я?
- Ведьма! – со злостью бросил он.
- Бери выше, смертный, - усмехнулась старуха.
На лице Лонтгота непонимание медленно сленил страх, но тут же, взяв себя в руки, он произнес:
- Проваливай. Я не стану тебе служить.
- А зря, очень, очень зря, - разочарованно вздохнула старуха. – Но, думаю, я дам тебе еще один шанс. Скоро ты сам захочешь принять меня. Нет, нет, нет. Молчи. Когда придет время я снова приду к тебе. А пока… Наслаждайся жизнью… Не так долго осталось наслаждаться.
- Что ты?.. – воскликнул рыцарь, но жутковатая гостья уже исчезла, будто никогда ее тут и не было.
Внезапно Лонтгот обнаружил себя склонившимся над красным цветком.
«Привидится же такое», - подумал про себя изгнанник и постарался отбросить мысли о старухе, посчитав из обычным видением.
Прошло время, а встреча не повторялась. Лонтгот облегченно вздохнул.
Каждый день он приносил Илаадель один цветок. Девушка вплетала его себе в волосы и, казалось, их совершенная красота, не знающая изъянов, возрастала в тысячу крат.
Одним утром, изгнанник как обычно возращался с охоты домой. Сегодня ему повезло больше обычного. Три зайца, дюжина куропаток и связка форели окажутся на нынче на столе.
И, конечно же, в руках охотника красовался цветок.
Неожиданно свежесть утреннего леса нарушил запах гари. Дураку понятно – пожар.
Лонтгот бросился бежать к дому.
Открывшаяся ему картина заставила бывшего рыцаря онеметь от ужаса – их дом был окружен плотным кольцом всадников, а само здание охвачено огнем.
Сломя голову, забыв себя, изгнанник со всех ног побежал к дому. «Илаадель! Илаадель!» - стучало в висках, лишая рассудка, затмевая все диким животным страхом за свою женщину.
Из дома слышались крики девушки. Уже проваливалась крыша. Уже оставалось не больше трех десятков шагов и…
Сильный удар чем то тяжелым по затылку опрокинул рыцаря на землю. Тут же сознание залила жгучая боль. Несколько всадников, спешившись, принялись деловито избивать Лонтгота.
Последний пронзительный крик Илаадель.
Тишина.
Лишь потрескивает догорающее дерево дома.
Вдруг над Лонтготов склонился человек.
Граф Бом-Лано с нескрываемой злой радостью произнет:
«Я всегда получаю что хочу, изгнанник. Я всегда мщу тем, кто против меня».
И уже отходя он бросит:
«Оставьте его. Сам подохнет.»
И тут сознание покинуло Лонтгота.






Часть третья.
Пепел.
Пепел и запах гари. Именно это первым достигло сознания Лонтгота. Боль пока не приходила, как не приходили слух и зрение. Лишь запах гари и ощущение слоя пепла покрывшее лицо бывшего рыцаря.
Через силу он заставил подняться налитые свинцом веки. И в том же миг вернулась память, прокатившись перед глазами кроваво-красной волной.
Лонтгот не смог сдержать стон отчаянья.
«Она мертва… Она мертва. Она мертва!»
С трудом перевернувшись на бок, изгнанник стал руками колотить землю. По лицу градом катились слезы, которые тут же впитывал пепел, растекаясь уродливыми, черно-серыми кляксами.
Когда он наконец смог подняться солнце уже окрасило верхушки деревьев первыми лучами.
Ноги были будто из ваты, глаза слезились от едкого дыма. Нетвердой походкой Лонтгот направился к дому, вернее к тому, что некогда было домом.
Сгорело все что могло гореть. Даже металлические вещи расплавились и превратились мутные, тускло поблескивающие лужи.
Невидящим взором изгнанник пытался отыскать Илаадель. Язык не поворачивался сказать «труп» или «тело». Спустя несколько минут поисков Лонтгот нашел ее – в куче пепла у окна отчетливо угадывался человеческий силуэт.
Упав на колени, бывший рыцарь протянул руки к лицу девушки. Но стоило только ему коснуться того, что еще несколько часов назад было ее кожей, как пепел провалился, и все тело несчастной рассыпалось невесомым прахом. Налетевший ветер развеял ее останки над пепелищем.
В голове катался клубок из гневных, отчаянных и смертельно тоскливых мыслей.
«Неужели граф способен на такое? Почему? Почему она? Но ее месте должен был быть я! В конце концов, если Бом-Лано хотел отомстить мне, то мог просто приказать отстегать меня на Площади Правосудия. Но это…» - гнев вскипал все сильней. – «Этим он перешел все границы. Будь я проклят если не отомщу ублюдку!»
Последнее он произнес вслух. И как только слова прозвучали, солнце, словно испугавшись его проклятья,  замерло, и, на миг, стало каким то тусклым, будто надеясь этим вразумить безумца.
Так, стоя на колениях и опустив голову на грудь, Лонтгот простоял до самой зари следующего дня.
Когда солнце осветило пожарище изгнанник наконец поднял глаза. Его взгляд неожиданно остановился на одном угольке. Отодвинув его в сторону, Лонтгот с замиранием сердца увидел тот самый красный цветок, невесть как уцелевший в этой гиене.
Дрожащей рукой рыцарь поднял бутон, долго всматривался в изгибы его лепестков, тяжело поднялся, огляделся в последний раз, и, пристроив цветок на груди, приподая на обе ноги пошел прочь от пепелища.
Он шел в Бемм.
****
Было самоубийством идти  город под своим именем. Поэтому Лонтгот примкнул к каравану торговцев, выдав себя за простого наемник.
Так, од чужой личиной он и проник в Бемм.
Неделями от следил за приближенными графа, за стражей, слугами, наложницами и вообще всеми, кто имел доступ в замок.
Единственным способом добраться до убийцы Илаадель стало участие в ежегодном турнире, проводимом графством, где каждый желающий мог показать на что способен и, заодно, попытать удачи за право поединка с лучшим мечником Западного Малькохора, по совместительству личным телохранителем самого графа.
Турнир должен был состояться в конце осени, когда уже был собран урожай, а до настоящих холодов было достаточно времени. Но до этого Лонтгоду предстояло залечить раны и восстановить былые возможности тела.
Таким образом, в постоянных тренировках, драках в харчевнях и мелких подработках в качестве наемника на мелкую знать, и пролетело время.
Вот и наступил день Турнира. С самого утра на улицах города было непривычно тихо – весь народ был на арене.
Отстояв огромную очередь из желающих принять участие в сражении, Лонтгот достиг шатра, где происходила запись участников.
- Имя? – грубовато обратился сидящий за простой конторкой полненький и лысоватый человек.
- Дорон, - Лонтгот назвал самое простое и распространенное имя среди простолюдинов.
- Дорон? Слышь, Зяфя, опять Дорон! – крикнул лысый кому то за спину. – Уже сотый за седня, с тебя бочонок темного графского! Ну так что, Дорон, на чем биться будешь?
- На чем угодно, на чем надо – на всем могу.
- Никак из наемников, братец? – прищурился человек за конторкой.
- Как есть, ваша милость.
- Хм, ну так значит-с и запишем: «Любое оружие». Проходи, выховут когда надо будет. Следующий!..
Лонтгот прошел меж шатрами и оказался в дымном и темном коридоре арены.
Нет нужды описывать все бои, проведенные за тот долгий день изгнанником. Жажда мести вкупе с навыками бывшего рыцаря позволили ему продержаться и достич боя один на один с последним, как и сам Лонтгот, претендентом на дуэль с телохранителем Бом-Лано.
Это был дородный детина, не уступающий шириной плеч гному, а ростом превышающим изгнанника на добрую голову. Великан вооружился длинным двуручным мечом, который способен в умелых руках надвое разрубить всадника в тяжелом доспехе. Лицо громилы было покрыто жутковатыми татуировками, где отрывание головы с последующим съедением глазных яблок было, пожалуй, самым милым и мирным занятием.
Прозвенел гонг и противники заняли позиции.
«Этого не проймешь искусным фехтованием,» - про себя подумал Лонтгот. – «Тогда сделаем вот так…»
Не дожидаясь атаки великана, изгнанник бросился вперед, отбросив в сторону щит. Громила крутнулся, стараясь задеть изгнанника своим двуручником, но Лонтгот, напрягая все до единой связки, увернувшись, поднырнул под сталь противника и оказался за его спиной. Пока здоровяк не повернулся, бывший рыцарь Истинного Света, изогнувшись дугой, бросил клинок в незащищенное горло соперника, добавляя силе броска собственный вес.
Сталь погрузилась в плоть, перерубив трахею, и великан, страшно выпучив глаза, медленно осел на землю.
Лонтгот выдернул клинок из горла мертвеца орошая песок арены свежен алой кровью.
Толпа взорвалась ликованием.
Рев толпы прервал мощный хор из, наверное, всез труб, что были в Бемме. Центральная решетка арены медленно поползла вверх, а из открывшегося прохода, словно на марше, вышел человек в парадном доспехе личной гвардии графа.
Народ просто бесновался.
«Личный телохранитель Его милости графа Бом-Лано, рыцарь Ордена Истинного Света, защитник слабых и покровитель бедных. Его почтеннейшество Марк Смертоносный!» - объявил глащатай.
«Марк Смертоносный?» - с усмешкой подумал Лонтгот. – «Ну что ж, посмотрим как тебя спасут эти размалеванные железки, что ты зовешь доспехами.»
Не дожидаясь гонга, пошел на встречу рыцарю. Пошел, словно на прогулке, легким шагом, слегка в развалку, будто и не было за спиной двух десятков изнуряющих поединков. Когда до Марка оставалось несколько шагов, бывший рыцарь что было сил бросился на противника.
Смертоносный минуту назад снял шлем что бы поприветствовать зрителей, и совершенно ничего не успел сделать, когда Лонтгот рванул к нему.
Спустя мгновение бесчувственное тело, с вонзенным прямо между глаз мечом, мешком повалилось на песок.
Неожиданно все стихло. Мертвая тишина разлилась по скамьям, песку и балконам арены.
Лонтгот, нарочито медленно, снял шлем. Даже с того места гд стоял изгнанник было видно побледневшее лицо Бом-Лано. Казалось будто над ним поработала пара-тройка голодных вампиров – ни одной капли крои не было на лоснящихся щеках графа.
Лонтгот смотрел прямо в глаза убийцы Илаадель, а убийца смотрел в глаза бывшего рыцаря.
Время словно остановилось.
Всеобщее оцепенение прервал срывающийся на визг крик графа: «Убить его!».
Отбросив шлем и подхватив щит, изгнанник бросился было к выходу, что вел на балкон графа, но вдруг все шесть решеток с лязгом поднялись, и на арену хлынули десятки войнов.
Сверху уже летели стрелы и тяжелые стальные болты. Увернувшись от очередной стрелы, зарубил первого стражника, второму снес голову, третьего сбил с ног щитом, парировав удар четвертого, Лонтгот прикрылся от летящих стрел пятым. Но зарубив шестого война, меч рыцаря, угодив в сочленение доспеха, застрял. Тут же на плечах Лонтгота повисли сразу трое.
Правый бок что то ощутимо обожгло, по бедру заструилось что то теплое и липкое. Крутнувшись и сбросив с себя повисших на нем стражей, он кувырком ушел в сторону. И тут первая стрела нашла дорожку, погрузившись в живот изгнанника. Мгновение, и к ней прибавилось еще две. Четвертая вошла между лопаток, пятая, как змея впилась в горло.
Время замедлило свой бег для Лонтгота.
Уже падая, с бессильной яростью он понимал, что так ничего и не достиг – Илаадель осталась неотомщенной.
И лежа на песке, истекая кровью, он увидел ту самую старуху из Чертового Леса. Она сидела рядом и просто смотрела на него. В ее взгляде читалось разочаровение, словно смотрела не на умирающего, а на огорчившего ее очередной шалостью сына.
И тогда Лонтгот прошептал:
«Да»
Старуха слабо улыбнулась и резко подняла лицо к небу. В следующую секунду ее уже не было.
Небо над Беммом потемнело, неожиданно налетел сбивающий с ног ураган, тучи заткали небосвод черным полотном. Народ взволнованно зароптал, кто то закричал, кто то стал браниться, кто то и вовсе упал на колени, начав молиться в голос.
Вдруг Лонтгот понял, что его тело поднимается над землей. Мягкие крылья бережно обволокли его и аккуратно поставили на ноги. Застрявшие в нем стрелы с глухим стуком пали на землю. Доспех начинал раскаляться. С неба тем временем спускались тугие иссиня-черные щупальца не то тумана, не то, и правда, Тьмы. Там где они касались тверди земля взрывалась, оставляя вместо себя глубокие рытвины. Людей эти вихри просто разрывали на куски, не оставляя даже памяти.
Лонтгот с наслаждением наблюдал как черные щупальца превращают город в руины. Он медленно поднял руку, указывая на тот балкон, где стоял граф. Повинуясь его жесту, одно из щупалец схватило Бом-Лано и бросило через всю арену к ногам изгнанника. Под раскаленным доспехом уже тлела плоть, срываясь легким пеплом и становясь един с окружающим хаосом.
Выгорающими глазами Лонтгот смотрел на скулящего будто собака графа. Рыцарь отцепил от груди красный цветок и бросил его к ногам Бом-Лано.
- За Илаадель…
В тот же момент весь воздух в городе заполнила рухнувшая с неба Тьма.
***
Когда осела пыль и успокоился ветер, на месте славного Бемма осталась лишь глубокая воронка.
Угольную черноту кратера выделял лишь куст цветов в том самом месте, где стоял Лонтгот.
Ходит поверье, что каждый, кто жаждет справедливой мести, может сорвать бутон с этого куста и удача будет сопутствовать ему в его деле. А если смазать клинок росой цветка, что так похожа на слезы, то оружие станет обладать особой силой.
Но мало найдется смельчаков, что решатся на это. Народ уже давно признал это место проклятым.
Говорят, что эти цветы это сердце бывшего рыцаря, а роса на их лепестках – его слезы по погибшей Илаадель.
Так и появились эти цветы.
Цветы Лонтгота.
537 год Второй Эпохи.