Над Минском

Когда летишь Украинскими авиалиниями, то перекус не включен в стоимость билета. Зато включено другое...

- Пиво 2 евро, балычок по 3.
- Если я возьму 5 банок пива и 5 балычков, то мне можно пересесть вон туда? - спросил я стюардессу и показал в сторону одиноко сидящей девушки в бизнес-классе.
- Пиво по 3 евро, балычки по 5.
- Договорились! Несите сразу в бизнес.

  Достав  свой рюкзак я  перешел в бизнес-класс. Он был пустой, лишь девушка одетая в белогвардейскую шинель с укороченным бушлатом слушала музыку в наушниках. На голове высокая кепка-хулиганка.

  Стюардесса принесла пиво и балык.

- Давайте пиво!

   Замечательный период в дороге начинается только тогда, когда ты теряешь сотку. Нет сотки - нет одиночества. Вот окно, вот попутчики, да наконец - вот пиво и балык. У меня пошли восьмые  сутки "вне зоны действия".

 В бизнес - классе летел уже минут пять.  За это время пару раз повернулся к соседке, достал рюкзак, расстегнул - застегнул, вынужденно прокашлялся, открывая пиво облился. Она слушала музыку. Ноль внимания.

  Я рванул  балычок так, что половина  пакета полетело на соседку. Есть!

- Простите, нечаянно, - наклоняясь в ее сторону сказал я, - неловко.

  Девушка сняла наушники и растерянно улыбнулась смотря себе под ноги. Уголки ее губ, подталкивая щеки, образовали милые складочки на лице. Не превращая ее лицо в распаренную манту, складки напомнили мне Икарус, заходящий на резкий поворот.

- Все хорошо! Не страшно...будьте аккуратней.

  Рейс был Киев- Минск. А я услышал голос из французского кино. Хриплый и слегка картавый. Так говорила и ругалась моя соседка по барселонскому району "Раваль"  Патриция. Так говорят актрисы из Тулузы и Тура, обычно их потом перебивают наши мужчины переводчики. Поэтому, чтоб насладиться голосом, смотрю без перевода. Нихера не понятно, зато мурашки бегают.

Я снял с ее кепи кусочек балычка.

Она рассмеялась.

- Меня Тимурян зовут.
- Изабель.
- Вы француженка?
- Уи...
- Хотите пива?
- Не откажусь, - без лишнего кокетства она взяла протянутую мною банку Львовского.

На ее левую руку была одета серая перчатка, с обрезанными пальцами. Довольно плотный трикотажный материал, в мелких дырочках.

- У вас Изабель рука вывихнута?
- Неа... Нет же! Смотри, она же идет к моему пальто? Правда? - Изабель прижала руку к воротнику, тыльной стороной ладони скользнув по своему лицу, затем слегка дотронулась до моей щеки.

И я поплыл...Как сестра милосердия в грязном, вонючем палаточном госпитале на передовой подходит к тебе. А ты лежишь среди окровавленных повязок и черных от гангрен ног. Среди мух и мата. В окружении смерти и хлюпающей под ногами жижы из крови, земли, сукровицы и бинтов. Лежишь и орешь от боли. Орешь, чтоб хоть, что то дали или добили.

- Солдатик...потерпи родной. Скоро врач будет. Потерпи родной.

  Она касается твоего лба ладонью, убирает слипшиеся от пота и бреда волосы.
Как доза морфина - это прикосновение, и ты засыпая, смотришь ей в след. В другой бы раз увидел: несуразная, не по размеру одетая на женщину одежда, шинель из грубого сукна, с висящими рукавами, стоптанные и развалившиеся армейские ботинки, мятый, запачканный кокошник.

В другой раз это бы и увидел конечно. Но не в этот. В этот лишь прикосновение.
- Идет конечно, - промямлил я и еще раз посмотрел на нее.
Не пялься Тимурян, не пялься. Пей свое пиво. Грызи балык. Сравнил Раваль с Госпиталем.
- Вооооот....вот для этого она у меня, - заметила мой взгляд Изабель и подмигнула.

Я выползал из ступора.
Посмотрел на ее ноги. Ботинки на шнурке.

- А испанский не понимаете? А то у меня с французским только по-соседски.
- Vale.

Мы перешли на Испанский. Изабель летела в Минск. Я понял, что по работе и не надолго. Любит творчество и путешествия. Ей понравился фильм Анны Меликян "Про Любовь" Я рассказал про Путина.
 В последнее время стал замечать, что когда у меня кончается испанский, то я перехожу на Путина. Но честно...я больше молчал и слушал ее голос. Мурашки. Прикоснулся к Изабель. Может перебегут?

- А в Астане у вас работы не ожидается?
- Я не знаю, минутку, - она повернулась в сторону салона.

Подошла мощная, потная, с сальными волосами женщина в кожаной жилетке. Француженка взяла у нее записную книжку, полистала.

- Летом в Астане.
- Круто. Если вам нужен будет переводчик по работе, то у меня знакомая - супер переводчик. Мысли даже чужие читает на французком. Могу договорится.
- Ваша девушка?
- Да неее, -улыбнулся я, - одноклассница, - Француа Митерана с Шарль де Голем переводила советским людям.
- Такая старая? - Изабель выпучила глаза, - дадите ее номер?
- Она то молодая, это я древний. Еще по пиву и на бреющий?
- Не против.
- Ну тогда заходим еще на один круг. А может в пике уйдем вдвоем? - стал от безысходности наглеть я.
- Не поняла? Куда?

Я открыл пиво Изабель и замолчал.

Долбанный рейс Киев - Минск. Лететь меньше часа. Всегда так...то летишь Москва-Сеул десять часов, от скуки сомнол кушаешь, то в маршрутке по Астане, от Орбиты до Молодежного успеваешь на всю жизнь влюбится. Причем дважды.

Стюардесса проверяла ремни.
- У вас хороший Испанский.
- Спасибо Изабель.
- Так вы дадите мне номер вашей знакомой?
- Конечно, - соврал я.

Сотки нет. Наизусть я его не помню. Дам свой. А если спросит мой? То чей я тогда номер? Решим...

- А хотите подарок? - расстегнув рюкзак я достал болоньевый плащ который вез из Барсы   своему другу  Кирпичу в Минск .
- Ну он же мужской, - расхохоталась Изабель.
- Так перешьете!
- А я тебе тогда вот что подарю, - она достала из своей сумки небольшую деревянную дудочку.
- Буду играть на ней!

Погасили свет.
Самолет пошел на снижение.
Моя соседка тихо запела, бурча что то себе под нос.
- Что это?
Она испуганно посмотрела не меня.
- Когда мне страшно, я всегда пою.

Изабель протянула левую, в перчатке.

- Песня одной моей знакомой. Про дождь. Я спою хорошо?
Я кивнул.

Медленно, с крыла на крыло, самолет уходил под облака. В полной тишине, в темноте салона, при мерцании сигнальных лампочек дорожки пела Пиаф. Я закрыл глаза...
Еще чуть чуть и сядем в Париже.

  Самолет же сел в Минске. Народ поднялся в салоне. Попер на выход. Пришла мощная и потная женщина в жилетке. Еще толпа мужиков французов с сумками.
Засобирались. Изабель я потерял из виду. У багажа встретимся.
Возле багажа ее не было. Не было и на контроле.
Гоняла только мощная женщина, держа в руках плащ, мой подарок Кирпичу.

- Взял автограф? - Кирпич обнял меня и перехватил рюкзак.
- У кого?
- Ну ты даешь! Что честно не взял что ли?
- Да у кого я должен был его брать, - сказал я оглядываясь по сторонам ища Изабель, - на вот - держи дудку. В туалете играть будешь.
- Спасибо, - Кирпич взял дудку и просигналил мне в ухо, - у ZAZ, ты же с ней летел.
- Иди ты, что еще за ZAZ? Итак как на Запоре прилетел, семь часов с пересадкой.
- У тебя кто на рингтоне стоит в сотовом?
- Пиаф...
- Да какая к чертовой матери Пиаф? - стал злиться Кирпич и
махнул рукой в сторону стоящего на улице Микроавтобуса. Рядом с ним стояла мощная женщина и Изабель.
- Я сейчас, подожди меня здесь, - попросил я Кирпича и рванул в на улицу.

Микроавтобус отъехал от аэропорта, в тот момент, когда я толкал крутящуюся выходную дверь. На заднем стекле было написано ZAZ MINSK.

В машине ехали молча. Кирпич разрешил даже курить мне в форточку.
- Дудку отдать?
- А? Да нет. Дуди сам.
- Да чего ты скис то. Ну не взял автограф и не взял. Потом возьмешь.
- А? Причем тут это...
- Я вон тоже у Иванушку видел. Рядом сидели. Ну вот, как с тобой сейчас.
- Какого Иванушку, - не понял я.
- Рыжего, какого еще. Я в Уфе в аэропорту на толчке сижу, а дверь смежную сломали - нету ее. Сижу, значит тружусь, а рядом рыжий какой то сидит, мучается, аж красный стал. Я повернулся, лицом к лицу к нему. Он бумагу попросил. У него кончилась. Дал я бумагу, встал, и пошел руки мыть. Вымыл - сушу. А тут этот рыжий подходит. Смотрю, ба- Иванушка же. Руку мне тянет. Мол ну здравствуй товарищ по кабинету. Я руки не подал. Он же еще не вымыл. Говорю, мол извините, с засранцами не здороваюсь.

Кирпич обогнал, какой то микроавтобус. Я обернулся.

- Сравнил тоже...
- А помнишь ты рассказывал, как дядю Рашида в Тюмени с Семеном Фарадой в очереди перепутали.
- Помню. Очередь на севере за мандаринами была. Его вот в не очереди пропустили. Человек пятьсот стояло.
- Ну вот - это я понимаю польза. Это не срать в Уфе или плащи на дудки менять.

Мы приехали домой. Достали из холодильника запотевшего  "Бульбаша", сырокопченного  балабаса  и клюквенного  морса.

Выпили за встречу.
  Кирпич взял дудку, заглянул в интернет и заиграл. По ночному Минску раздавалась мелодия...

  На проспекте Незалежности, в Ритц отеле в комнате на последнем на этаже зажглись огни.

  В поселке Боровляны, два типа с дудкой и Бульбашем в руках, ночью, танцуя под дождем напевали:

Je veux d’l’amour, d’la joie,
de la bonne humeur,
Ce n’est pas votre argent qui f’ra mon bonheur,
Moi j’veux crever la main sur le coeur papalapapapala
Allons ensemble, d;couvrir ma libert;,
Oubliez donc tous vos clich;s,
Bienvenue dans ma r;alit;.

Папалапапалапа.