Цвет крыльев. Черный. Глава 7

Новый день Анжела решила провести максимально радостно, ведь, он мог стать ее последним днем.

Еще со вчерашнего вечера девушка дала себе обещание, что сегодня она ни в коем случае не станет раскисать, или грустить! И ничто не сможет омрачить ее прекрасное настроение.

Она до последней секунды насладится этой жизнью, оставив себе лишь чудесные и светлые воспоминания, взамен тем мрачным и полным тревоги, преследовавшим ее последние несколько дней.

И она старательно его исполняла, проснувшись с улыбкой, почистив зубы с улыбкой, сидя на уроках все с той же улыбкой.

Анжела отгоняла от себя все дурные мысли, игнорируя небольшие неприятности, которые, порой, случаются с каждым.

Она шутила с подругами, радостно отвечала преподавателям, и не обращала внимания на шушукающую за ее спиной Эприл.

 В общем, сегодня она была, пожалуй, самым счастливым и веселым учеником во всей школе.

– У тебя случилось что-то, о чем мы не знаем? – не выдержала Дарси за обедом. – Ты сияешь, как медный таз. Колись, что произошло?

– Ничего особенного, – Анжела рассмеялась, – просто сегодня у меня отличное настроение. К тому же, я искренне пытаюсь насладиться каждым моментом. Ведь жизнь коротка.

– Мысль, конечно, правильная, – осторожно проговорила Кайла, – но, по-моему, нам рано думать о таком.

– Так я и не думаю вовсе. Просто радуюсь, вот и все, – улыбнулась девушка и перевела тему.

Уроки закончились, и ученики беззаботной толпой вышли из школы, оживленно галдя, спеша домой. Пасмурное небо и пронизывающий ветер не мешали молодежи радоваться концу занятий.

– До завтра девочки, – Анжела легко сбежала по ступенькам, и через стоянку прошла к своей машине.

Около которой ее уже ждал Люцифер.

– О, нет! Ты что, опять будешь надоедать мне своей болтовней?
Она щелкнула брелком сигнализации, открывая машину.

– Ну не вечно же слушать мне твое нытье, мисс Явсятакаяжертвенная, – Люцифер галантно поклонился.

– И когда же ты, наконец, оставишь меня в покое?

– Ты знаешь меня всего только пару дней, крошка Беллз, а я уже успел тебе надоесть?

– Ты надоел мне с самой нашей первой встречи, мистер Явсеравноразрушуэтотмир. Можно сказать, с первого взгляда, – Анжела, умело спародировав его слащавый тон, захихикала.

– Да что ты знаешь, – Люцифер скрестил руки на груди, сделав вид, что обиделся, но уже через пару секунд вновь вальяжно раскинулся на сиденье,  – ну и куда мы поедем сегодня? Может быть сразу домой?

– И не надейся на это! Хотя, если ты окажешь мне одну услугу… – Анжела вдруг подумала, что ей удастся его уговорить.

– И что же ты хочешь от самого Князя Тьмы? Продать душу? – Люцифер захихикал. – Прости, но этим я, уж точно, никогда не занимался.

– Моя душа остается при мне. Я лишь хочу, чтобы ты сказал мне, где спустился Самаэль на Землю в последний раз.

 На сердце у девушки было на удивление легко и радостно. И даже навязчивая болтовня Люцифера не раздражала так, как обычно.

– А что мне за это будет? Видишь ли, если меня не интересуют души, это вовсе не значит, что мне не надо ничего другого. Я, хм, человек корыстный. К тому же, ехать туда довольно далеко.

– О, разве ты не хочешь сделать это, потому что тебе просто нравится моя компания? – Анжела улыбнулась.

– Кажется, всего минуту назад ты говорила, что я надоел тебе сразу, едва ты на меня посмотрела.

– Ну, ради такого я выдержу твое присутствие. Может, мы даже поболтаем.

– Поболтаем?

– Разве ты не говорил, что тебе нужен собеседник?

– Эй, не надо пользоваться моими слабостями, крошка Беллз! Да, я устал быть один, так теперь ты станешь манипулировать этим? И кто же из нас двоих плохой? – хоть Люцифер и говорил, как оскорбленный, но сквозь эту наигранную досаду прорывался смех.

– Плохой здесь явно ты, как минимум, потому, что у тебя есть жуткие черные крылья, точно в фильмах ужасах! Так ты согласен? Если ты это сделаешь, то я даже выслушаю твою историю падения, которую ты так жаждешь мне поведать. И не буду перебивать.

– И какой толк в том, что ты ее послушаешь, если все равно не сможешь мне поверить?

– Я хотя бы буду знать твою извращенную версию. Давай же, не будь, как обычно! Покажи мне это место!

– И ты не отстанешь от меня, пока я не сделаю этого?

– Угу. К тому же, если ты мне откажешь, я буду, как ты выразился, ныть, не прекращая!

– Хорошо, уговорила! Что угодно, лишь бы не слушать твое нытье. – Люцифер вздохнул, хотя, кажется, был даже рад такому повороту дел, – сейчас выезжай на дорогу в сторону Портленда. А дальше я скажу тебе, где остановить. Но сразу предупреждаю, потом придется идти пешком, и притом довольно долго.

– Уж в этом нет ничего страшного. Ходить я пока не разучилась, – девушка решительно направила машину на шоссе.

Анжела и сама себе удивлялась. Все сомнения, сожаления и боль отступили. Осталась лишь радость и светлая грусть. Она бы не смогла сказать точно, что стало причиной таких перемен.

Возможно, она просто устала бояться. Все эти месяцы после смерти матери она только и делала, что боялась.

Сначала за отца, за то, что он никогда больше не будет улыбаться, не сможет оправиться после потери. Потом за себя, за свое будущее, которое буквально таяло от непосредственной близости Самаэля. Потом за всех сразу, за последствия того спектакля, что устроил Люцифер.

Она боялась, что в каждую секунду ее могут забрать. Боялась, что еще немного и небо упадет на землю, в какой-нибудь столь масштабной катастрофе, что захлестнет весь мир. Боялась, что больше никогда не увидит подруг. Боялась, наконец, что Дэймон осознает, что она самая обычная, что в ней нет ничего особенного, и просто улетит. Улетит навсегда, и больше она его никогда не увидит.

Дэймон… Или, правильнее будет говорить, Аластэйр? Падший Ангел, что чудеснее всех тех, кто остался наверху. С таким безупречным лицом, бесконечно прекрасный во всех отношениях. Непостижимо храбрый, отчаянный, гордый, с извечной усмешкой на губах.

И, пожалуй, самое лучшее, что случалось в ее жизни.

Жизни, за которую он так много отдал, которую оберегал столь трепетно. И которую, она готова была вручить в руки Самаэля, лишь бы все были счастливы.
Но теперь Анжела больше не будет бояться будущего.

В конце концов, она была по-настоящему счастлива каждую минуту, проведенную рядом с Дэймоном. Она испытала настоящую любовь, а это уже немало. Ведь жизнь, действительно, так коротка.

После вечера с подругами она поняла, как ей не хватало простых радостей этой самой жизни. И как она устала.

И если сегодня у нее ничего не получится – она не расстроится. Значит, так тому и быть. Значит, есть другой выход, обязан быть. Главное это то, что она больше не будет бояться.

– О чем задумалась, крошка Беллз? У тебя такой вид, будто ты вот-вот решишь проблему Годжа, или разгадаешь шифр Бэйла. Кстати, тот еще был прохвост, – Люцифер усмехнулся, – впрочем, можешь не отвечать, если не хочешь. Это, наверное, слишком личное.

– Удивлена твоей необычайной тактичностью.

– Не обольщайся, это ненадолго, – он тут же перевел тему, – а  ты знала, что кофе «капучино» было названо в честь монахов итальянского ордена капуцинов, носивших капюшоны, которые назывались «cappucio»?

– Эммм… нет. И к чему это?

– Просто интересный факт. Я вот люблю капучино. До тех пора пока его не придумали, тоска была неимоверная, – он откинулся на сиденье, расположившись поудобнее.

– Больше люблю черный, – Анжела пожала плечами, – но, разве об этом ты хотел рассказать?

– Кажется, теперь тебе действительно интересно, если ты сама спрашиваешь, – Люцифер захихикал, –  о, это такая забавная история. В которую ты ни за что не поверишь. Ведь все знают, что меня изгнали за гордыню. Вот и тебе твердили об этом с детства. Возжелал стать равным Богу, уподобиться Ему. За что и был изгнан. Получил, так сказать, по своим заслугам.

– А разве не так? – не удержавшись, Анжела фыркнула, хотя и обещала его выслушать.

– О, это вовсе не так! – Люцифера это ничуть не задело.
Кажется, он ожидал подобную реакцию.

– Так какова же твоя версия?

– Я упал сам.

– Что? Хочешь сказать добровольно? Так почему же ты постоянно жалуешься на то, что тебе приходится ото всех прятаться?

– Да, это был мой выбор. И я бы повторил его еще раз, если бы понадобилось. И я не жалею о нем ни одной секунды. Но я не говорю, что его последствия приятны для меня.

– Хорошо-хорошо. Ну и отчего же ты решил покинуть небо? – Анжела говорила с плохо скрытым скептицизмом.

– Как твой приятель, Война, я упал, ради такой же, как и ты, огненно-рыжей девушки.

– Девушки?

– Крошка Беллз, ты разве плохо слышишь? Да, девушки! Знаешь, Аластэйр ее тоже видел. Думаю, именно поэтому он запал на тебя, ведь ты на нее внешне очень похожа. Те же глаза, губы, и, конечно, волосы. Непередаваемый оттенок, которого ни за что не добьешься всеми этими новомодными покрасками. Только вот нос у тебя немного кривоват.

– Ха, спасибо! – девушка возмутилась, впрочем, не сильно.
Люцифер не был тем, чье мнение было бы для нее важным.

– Не за что, – он продолжил, как ни в чем не бывало, – а она была идеальной. И такой прекрасной, что захватывало дух, замирало сердце. Мимо нее нельзя было просто пройти. Она завораживала, цепляла, манила, обещала наслаждение, что будет слаще любого из райских. Но если ты спросишь про нее – ни Аластэйр, ни кто другой, ни за что тебе не ответят.

– Почему же?

То, как Люцифер говорил об этой таинственной девушке с прямым носом, произвело на Анжелу впечатление. Он произносил эти слова с трепетом, с придыханием, словно речь шла о какой-то богини, а не простой смертной. И с таким восхищением.

Если бы это был кто-то другой, а не Первый Падший, то она бы поверила ему без всяких раздумий – уж больно искренне звучал его голос, больно натурально выглядело лицо, наполненное нежностью.

– Потому что, ее стерли из памяти всех существующих Ангелов. Просто удалили. Выкинули прочь из истории, как неугодный мусор из корзины. И только я один покинул эти приторные небеса раньше, чем Он успел это сделать. Только я помнил ее. Красоту ее нежных рук, чьи прикосновения были словно бархат; великолепие фигуры, мягкой и такой женственной; идеальность лица, с бездонными глазами и спелым, словно вишня, ртом; сладкую мелодичность голоса, который звучал, точно серебристый ручеек. И, конечно же, огонь шелковистых волос, которые мягким водопадом опускались ей на плечи. Лишь я один помнил и любил все это! О, тебе никогда в жизни не понять, что такое любовь Ангела.

– Но этого просто не могло быть! – не выдержав, возмущенно воскликнула Анжела.

Неужели он держит ее за, совсем уж, дурочку?

– Почему же это?

– Может быть, я не особо разбираюсь в ваших правилах, иерархии, истории, и прочих ангельских штучках. Но даже я знаю, что вы не могли любить никого, кроме Создателя, до того, как Каин убил Авеля. А ты упал гораздо раньше!

– Как меня зовут?

– Эээ? – такой простой вопрос поставил Анжелу в тупик. – Люцифер. Ну и что из этого?

– Вот именно, крошка Беллз, Люцифер! – он выжидающе уставился на девушку, ожидая ее реакции.

– И? – она нахмурилась, все еще не понимая, к чему он клонит.

– Что, серьезно? Ты не знаешь, что означает мое имя?

– Ммм... – Анжела задумалась, вспоминая, – светоносный?

– А еще? – и, не дождавшись ответа, он продолжил сам, – утренняя звезда. Я Ангел, принявший имя первой утренней звезды.

Он поэтично взмахнул руками. Анжела по-прежнему не особо понимала, чего он от нее хочет.

 – Черт, крошка Беллз, неужели ты никогда не задумывалась почему? Неужели, тебе ни разу не приходило это в голову? Ну же, давай, соображай, ты вроде не такая уж и глупая.

– Эммм… знаешь, просто я не особо часто о тебе думаю.

– Тогда я скажу сам. Мне дали такое имя, потому что я Первый!

Он довольно потер руки, и взглянул на Анжелу, ожидая бурной реакции. Но ее не было.

– И? Даже если ты и первый, то, что с того?

– А то, что Первый, не значит лучший. У нас Первый означает особенный. Не такой, как остальные.

– Ты и особенный?

– Именно! Я чувствовал всю палитру эмоций. Страх, гнев, радость, грусть, тоску, разочарование, любовь. Негативные, конечно, не пылали так ярко, как сейчас. Но они всегда были у меня! В отличие от других! Эмоции, это словно наркотик для Ангелов, даже хуже. Они так сильны, что иногда буквально разрывают тебя изнутри. Я не знаю, зачем Он сделал нас такими, но это так. И, любовь я мог чувствовать не только к Нему, но и к другим. К остальным Ангелам, что, разумеется, не могли отвечать мне взаимностью. И к первым людям. Точнее, к первой женщине, которую так бесцеремонно исключили из мира, смахнув, словно крошку со стола.

– К Еве? – Анжела недоверчиво покачала головой.

– Ты что же меня совсем не слушаешь? Или в твоей очаровательной головке нет запоминающего устройства, и ты словно рыбка? – Люцифер возмущенно изогнул одну бровь. – А я перед тобой тут зазря распинаюсь. Я же сказал, да, причем не один раз: она была рыжей!

– Извини, я тебя внимательно слушаю. Просто сказала, не подумав, – Анжела виновато пожала плечами.

И тут же ужаснулась мысли, что сейчас она вот так извиняется перед самим Люцифером.

– Ладно, проехали. Так вот, сразу же после того, как она стала неугодной, когда ее вышвырнули с небес, словно нашкодившего котенка, я спустился за ней. Но не смог найти ее. На пустынной тогда Земле, без людей, я все равно не смог, хотя можешь мне поверить, я старался так, как не сумел бы никто другой. Я обшарил каждый уголок этой тихой планеты. Каждую пещеру, каждую гору, каждое ущелье. Я заглянул под каждый камешек, и не было места, где бы я ни посмотрел!

– И что? – девушке стало интересно.

Еще, ей хотелось узнать, кого же он так искал, если первыми были, как всем известно, Адам и Ева. И никаких рыжих.

– Ничего. Совершенно ничего. Нигде ее не было, даже следа, даже легкого запаха. И если бы ты знала, как мне тогда было больно. Я выл, словно раненный зверь. Словно мое сердце забрали у меня! Впрочем, отчасти так оно и было, потому что она была для меня всем. Я не жил до встречи с ней, и после этого она одна занимала мои мысли. Она была моей душой, моей богиней, моим миром. И когда я не смог ничего сделать, чтобы ее спасти, когда я не смог найти ее… тогда вся любовь, обратившись черной ненавистью, кровавой волной вскипела в моем растерзанном, разломанном на маленькие кусочки сердце. Я пытался вернуться на небеса и узнать о ней хоть что-то. Но, представляешь, меня туда не пустили.

Он помотал головой. Его голос дрожал, а глаза были прикрыты, точно он вспоминал события давно минувших дней.

– Они объявили меня восставшим против воли Его, и против Его самого. И все Ангелы верили в это! Представляешь? Те, кого я считал своими друзьями, не сомневаясь, объявили меня предателем. Ни один даже на секунду не задумался, что все может быть иначе. И никто не помнил, что я слетел вниз сам.

– И что ты сделал? – Анжела спросила, поддавшись его рассказу.
 
Он излагал так красочно и ярко, что его хотелось слушать.
Но Люцифер продолжил, точно не услышав ее вопроса.

– Знаешь, мне было бы все равно, если бы, хоть один из них помнил Ее! Хотя бы один! Но нет. Их память была пуста, точно белый лист бумаги. Я не жалел, что покинул эти лживые небеса, не переживал, что не смогу туда вернуться. Меня не тревожило то, что меня объявили предателем. Но мне рвало душу то, что никто, кроме меня, не знал, что она существовала, не знал, как с ней несправедливо обошлись. Моя жизнь, мои крылья – все это меркло рядом с Ней. И я никогда бы не смог смириться с тем, что про Нее забыли, что Ее просто удалили из этого мира.

Люцифер сжал, и снова разжал кулаки.

– Я ни на одну секунду не оставлял попыток ее найти. Я распространял слухи о ней, пытался донести до людей правду, пытался хоть что-то исправить. Я действительно не мог просто так оставить то, что никто, кроме меня, не помнит ее. Не мог вынести такой несправедливости, и пытался вписать ее в историю этого проклятого мира всеми силами. На рассвете жизни люди были не такими, как сейчас. Они узнавали меня. А узнав, страшились. И, конечно, не верили мне. Никогда бы не смогли поверить, потому что эти звонкоголосые и белокурые благочестивцы с крылышками пудрили им мозги! – казалось, Люцифер вот-вот закричит.

Но он сдержал себя, и, сделав пару глубоких вдохов, продолжил, уже гораздо спокойнее:
– Но они хотя бы запоминали, и это было единственным, на что я мог рассчитывать. Возможно, даже ты про нее слышала. Ее звали Лилит. Чудесное имя для восхитительной женщины! Она была рыжая, свободолюбивая, гордая и своенравная, предназначенная, как первая жена Адама. Равная ему, непокорная, не то, что эта блондинистая Ева.

– Ты прав, я про нее слышала, – Анжела кивнула, – а еще я слышала, что она превратилась в злую дьяволицу, которая пожирает детей.

Люцифер печально вздохнул.

– Это все из-за моей дурной репутации. Из-за того, что про нее твердил именно я, ее чистый и прекрасный образ исказили. Запятнали своими мерзкими и никчемными выдумками. На самом деле, мы полюбили друг друга, едва только увидели. Это было так, словно стрела настигла нас обоих. Когда она предстала передо мной впервые, я понял – ее я любил все время, пока существовал. Ее я ждал, о ней мечтал. С тех пор мое сердце билось лишь для нее одной. А она… она ответила мне взаимностью, и моему счастью не было конца. Словно вся радость мира была для меня одного.

Он улыбнулся, открыто и светло, на секунду напомнив девушке Дэймона. Но тут же, улыбку точно стерли с его лица, и оно вновь стало хмурым.

– Лилит была решительной, независимой и такой сильной! Она отказалась от Адама ради меня, и Создатель не смог ей этого простить. Он не любит, когда что-то идет против Его воли, не по Его плану. И поэтому он создал Еву, а Лилит стер, словно ее, никогда и не было. Аластэйр, еще будучи легким бестелесным ангелом, видел ее. Он видел, как ярко зажглась наша любовь, словно новая звезда. И видел, как ее растоптали, без сожалений смешав с грязью. Возможно, после стольких лет на Земле, вдали от Создателя, он вспомнил ее, сам того не понимая. И узнал ее в тебе. О, как же ты на нее похожа.

Люцифер замолк, пожирая глазами Анжелу, точно силился рассмотреть в ней образ своей любимой.
Девушка же молчала.

Его история порядком задела ее. Хотя, конечно, ему вовсе не стоит верить. Ведь он первый Падший Ангел. И за все то время, что он бродил по Земле, он вполне мог себе выдумать какую-нибудь наиболее правдоподобную историю, дабы смущать ей легковерных людей.

Но все-таки сказочная любовь, предательство и горестная разлука всколыхнули ее сердце, ведь, в конце концов, она была всего лишь девушкой, что верит в негасимые чувства, в их силу и страсть.

– Пожалуй, я спрошу об этом у Дэймона, – наконец произнесла она.

– Дурочка, – Люцифер громко и заливисто рассмеялся, – я же сказал, что он ничего не помнит. Впрочем, я знал, что ты мне не поверишь. Мне никто и никогда не верил. И то, что ты похожа на нее внешне, не делает тебя особенной, или уникальной. Ведь она бы поверила мне…

– Мне сложно тебе верить. Особенно, после того, как ты устроил на земле Апокалипсис. К тому же, втянув в него не только меня, но и Дэймона, и Криса, – хмыкнула Анжела.

– Ну, я же не просто так его устроил. У меня были на это свои причины, причем, уж поверь мне, серьезные, – Люцифер пожал плечами и тут же сменил тему.

Он снова стал таким, каким Анжела уже привыкла его видеть, а именно, насмешливым, язвительным, с извечной кривой ухмылкой, точно приклеившейся к губам.

Всю его печаль о пропавшей любви, точно стерли мокрой тряпкой, и при следующей фразе его голос уже не дрожал, как это было всего несколько минут назад, когда он говорил о Лилит.

– Приготовься, крошка Беллз, сейчас будет съезд направо, в лес. Надеюсь, в этот раз ты тепло оделась? А то вся моя куртка провоняла твоими жуткими духами. Ты что выливаешь на себя перед выходом целый флакон?

– Я редко пользуюсь духами. Наверно, твоя бесценная куртка провоняла от кого-то другого. Впрочем, все равно можешь не переживать по этому поводу. Сегодня я готова к холоду, как никогда, – Анжела крутанула руль, съезжая с шоссе.