Мне очень холодно

Жили они тогда в съемном жилье. Квартирой или домом подобное помещение называть было бы неправильным и амбициозным. Малюсенькая комнатушка с подслеповатыми окошками и в правом углу этой "кельи" дровяная печь. Глава семьи очень деловой человек, много а главное шумно работал. Друзья, сослуживцы и случайные знакомые составляли его обширный круг интересов. Супруга его управляться с печкой не умела. Не приучена была столичная девушка к тяжелому быту деревни, но соглашалась на любые условия , лишь бы муж любимый рядом был. И сыночек у них замечательный, весь в отца. Общаться с деревенскими девками она тоже не умела. Не знала на какие темы с ними говорить, да и как говорить когда они и половины ее поставленной речи не понимали. У нее за плечами университет, столица, собственный бизнес (погубленный мужем) и машина, купленная на заработанные самостоятельно деньги (подаренная брату). А у кумушек со двора сплетни, сериалы и злоба на вечную нищету и "ученых дур". Веселой и беззаботной жизнь супруги главы семьи казалась только окружающим. Сама женщина изнывала весь день от одиночества и весь вечер от горя, наблюдая как ее возлюбленный испивается, опускается. Причем делает он это как-будто назло ей. В пику ее спокойствию, видимому, начинал орать и требовать особенного к себе уважения. Она молчала и глотала обиды и слезы. Редчайшими вечерами бывал он трезв и спокоен. И тогда казалось ей, что вот сейчас в этот самый миг вернется счастье или хотя бы иллюзия счастья, которая была в первые несколько месяцев их совместной жизни. Но заканчивался вечер, наступала ночь. И в ночи он спал, бормоча во сне нераборчиво цифры и имена. А она лежала без сна и чувствовала, как сквозь стены их жилища, сквозь двери, одеяло и кожу просачивается холод. И был тот холод не просто низкой температурой, нет он был глубже злее и не исчезал при затапливании печи. Дров у них не было, не собирались ведь жить в деревне. Бизнес сдал сбой вот и пришлось. Сбой этот тоже был предугадан ею. Аналитический ум, деловая хватка и элементарный опыт в ведении дел позволял даже не вдаваясь в подробности финансовой отчетности делать правильные расчеты. Но кто же слушает "глупую бабу". Не было у нее сил бороться с ним и его деловыми партнера-аферистами. Сил не было, а главное было огромное желание почувствовать себя той самой "босой, беременной на кухне". Как бы не звучало глупо и не казалось бы странным, но в глубине ее души жила идея быть не супругой а замужней женщиной. Не тащить вместе с мужчиной плуг, напрягаясь в одной упряжке, а чувствовать себя защищенной как за пресловутой каменной стенной. И он казался именно таким, когда звал за собой. Он обещал прикрыть ее от ударов общества, предлагал себя в переговорщики с конкурентами. И она поддалась, расслабилась. Устала сама и одна быть и за мужчину дома и за женщину. На ее плечи взалили бытовые неурядицы, ремонты, оплату всех счетов и даже выяснение отношений с многочисленной родней. И когда она находилась на пике успеха, самостоятельности и главное одиночества появился он. К его ногам и бросила она, без сожаления свою некчемную жизнь. Хотела смотреть в его зеленые глаза и ничего не замечать вокруг. И со свойственной ей настойчивостью придерживалась своего решения. Но холод разрушал в ней стройность мыслей и стойкость духа. В тот ясный зимний день проснувшись от голодного плача ребенка она не смогла, как обычно, разжечь печку чтобы поставить чайник. Он - глава семьи - психанул обозвал жену неумехой и вышел из комнаты, крикнув уже с улицы, что идет за дровами и чтобы она сидела дома. Изловчившись, на спиртовке, она подогрела нужное количество воды для детского питания и успокоив малыша стала ждать. Ждать она умела, научилась на остановках общественного транспорта в огромном городе и на занятиях йогой. Он часто передавал ей слова соседок, те жаловались на ее отчужденность ее же мужу. Чтобы не слыть "белой вороной" она несколько раз пыталась пообщаться с живущими совсем рядом с нею женщинами, но разговор получился неискренним, искусственным и сошел на нет довольно скоро.
-Нужеле тебе не скучно одной целый день?
- Я не одна, а с сыном. А когда он спит я читаю или вспоминаю прочитанное.
Он не понимая ее, пожимал плечами и раздражался.
Вот и сейчас ожидая супруга-кормильца она вспомнила героя рассказа Джека Лондона "Белого Безмолвия". Американец Мэйсон, доходит до того, что подлаживается, "маскируется" под природное естество: рассказывая жене-индианке о цивилизованной жизни, он называет высотные дома "вигвамами в двадцать сосен", измеряет расстояния понятными дикарке "снами", - она же только улыбается (подсознательно чувствуя неестественность и подмену), а природа прямо мстит Мэйсону, убивая его.
"Вот так же погибну и я" - мелькнула мысль - "надо быть собой и не пытаться подделаться под них. Я другая -плохая и  неправильная здесь в этих условиях. Не такая нужна жена моего любимому. Ему плохо со мной. А мне? Мне бесконечно холодно и одиноко. Я бежала от одиночества и наигранности отношений большого города. А "прибежала" все в то же пустое бахвальство и одиночество. Надо спасти себя и ребенка. Спасти физически. Душа давно замерзла и в сердце вместо красивых роз, как у Кая из "Снежной королевы" кусочек льда."
Женщина укутала ребенка потеплее, надела летние кроссвоки и вышла в снег по-колено. Она несла ребенка приподнимая над уровнем снега, чтобы не замочить детский комбинезончик. Ребенок спал. Она шла и молилась. Молитва была странной и далеко не каннонической.
"Господи" - взывала она  -" Молю тебя, пусть он встретится мне по дороге или когда я приду в то самое место, откуда он должен принести дрова, его бы там не было. Пусть он будет где угодно и с кем угодно, лишь бы не там, не у камина. Боже услышь меня!"
Идти было недалеко, но заняла дорога почти десять минут. Идти в мокрых кроссовках с окоченевшими ногами было трудно, но она не отступилась и войдя в теплый уютный дом его друзей, передала ребенка хозяйке.
Он с друзьями играли в карты.
- Какого черта ты пришла следом за мной? Я ведь сказал, что скоро буду. Жду дрова должны привезти.
Она ничего не ответила ему, улыбнулась, выпила предложенного чаю и ушла назад с ребенком. Все выглядило мирно и даже очень обыденно. Он остался ждать дрова. Их в тот день так и не привезли. Когда под вечер он вернулся. На столе лежала записка.
"Прости. Мне очень холодно с тобой. Будь счастлив!"