Мои казусы

 
                Это было недавно, это было давно
 
     В основном казусы начали происходить со мной в период моего обучения в институте. Казусы предыдущего периода моей жизни мне  запомнились не так ярко как институтского. Быть может,  этому способствовало то, что к этому времени у меня установился характер. Казусов  было много, но последовательность их совершения ускользает из памяти,  да может и не все из них  я припомню.

     Однако начну с того случая, как я старался помочь молодой преподавательнице, ведущей у нас практику по теоретической механике. Когда она предложила по своему желанию кому-нибудь из нашей группы выйти к доске решать задачи – такового не нашлось. Тогда она обратилась к кому-то из сидящих впереди, но он стал отнекиваться, ссылаясь на то, что  не у спеет решаемую им на доске задачу переписать в конспект. Преподавательница растерялась, она явно этого не ожидала и выглядела довольно беспомощной. Мне стало её жаль и я добровольно вышел к доске и все занятие был занят решением задач. На следующий раз, когда снова надо было решать на доске, картина повторилась, и я снова все занятие был у доски. Так и сложилось, что я весь семестр решал у доски задачи и все кроме меня были довольны. Когда в конце семестра преподавательница стала у группы принимать зачет, она заявила, что для получения зачета я должен обратиться к доценту, который вел у нас теорию. Большей неблагодарности от неё я не мог получить. Доцент, принимавший экзамен у какой-то группы, страшно удивился, когда я ввалился  к нему в аудиторию с сообщением о решении преподавательницы не принимать у меня зачет, дал мне задание и вышел из аудитории, оставив нескольких студентов и меня подготавливать ответы. Вскоре он вернулся, мельком взглянул на уже решенные мной задачи и оформил мне зачет.  Такая «непостижимая» история, вот и помогай  ближнему. Теперь остерегусь.

     «Теоретическую электротехнику» вел у нас сам заведующий кафедрой, в то время человек уже очень преклонного  возраста. Во время чтения лекции он время от времени заглядывал в свой конспект и потому в группе решили, что на его экзамене совсем не зазорно заглядывать и нам в свои конспекты. Однако, я не стал пользоваться конспектом и получил четверку. Потом один из моих приятелей, совершенно не подготовленный к этому экзамену и получивший пятерку, от души смеялся надо мной.

     Впоследствии я слышал от некоторых известных людей о разных уловках при сдаче ими предмета, к которому они не готовились.   Выходит, что честность при учебе ни к чему.
    При сдаче предмета «Электрические измерения» преподавателю почему-то показалось, что я неправильно воспроизвел схему какого-то электронного двухлампового прибора. Я настаивал на её правильности и для доказательства своей правоты принес учебник, который он сам нам и рекомендовал. Убедившись в моей правоте, он сослался на то, что у него имеется этот же учебник, но более раннего издания и там схема выглядит несколько иначе. Я тоже пользовался учебником старого издания и схема в обоих изданиях одинакова, но я об этом не стал говорить, не полез на рожон. И все же он влепил мне четверку. «У сильного всегда бессильный виноват».

     Следующий казус произошел при сдаче экзамена профессору, член-корреспонденту Академии наук, заведующему кафедрой «Электрическая тяга». Предмет был хиленький, и на его подготовку не нужно было более двух дней. Поскольку в этом предмете встречались эмпирические формулы, профессор предупредил, что разрешит заглянуть в конспект на две минуты. Выглядело это так:  на экзамене студент клал на стол профессора свой конспект, затем брал билет и садился готовиться к ответу за одну из парт. Если он поднимал руку, то это значило, что он хочет заглянуть в конспект. Получив разрешение, он подходил к столу и, не отходя от стола, стоя, его просматривал, на что уходило совсем немного времени. Затем мог вернуться за парту и продолжать подготовку.Мне, как на зло,  нужно было вспомнить формулу, у которой в числителе у двух параметров стояли коэффициенты, приводимые с точностью до сотых. В знаменателе этой формулы также два параметра были приведены с коэффициентами с точностью до сотых. Все четыре коэффициента разнились между собой.Естественно, я, получив разрешение, подошел к столу и, заглянув в свой конспект, вернулся за парту дописывать ответ. Но оказалось, что я точно помнил цифры только двух коэффициентов. Поэтому я решил не мудрить и вместо цифровых коэффициентов записал буквы  a; b; c; d.
«Что это такое»? - возмутился профессор, «Вы же подходили к столу и смотрели в конспект. Может быть, эту формулу Вы не записали»?
«Нет», -  заверил я его – «формула в конспекте записана, но пока я возвращался на место две цифры я успел забыть. В конце концов, какая разница поставил я в формулу цифры или буквы, Вы же не требуете, чтобы их знали на память раз разрешаете заглянуть в конспект».

Но его реакция была такой, что мне пришлось поскорей ретироваться   в коридор, где обсуждал это неприятное происшествие с приятелем, ведь при конфликтах студента с преподавателем из-за оценки писалось заявление заведующему кафедрой, который созывал комиссию для повторного экзамена и сам бывал председателем этой комиссии.  Через некоторое время мне передали, что профессор снова хочет меня видеть. В дальнейшем, когда я уже работал на заводе, у меня с этим профессором были прекрасные отношения, он дважды рецензировал мои работы и приглашал делать на его кафедре доклад. Но это потом, а тогда я настолько был возбужден, что попросил ребят, чтоб ему сказали, что я давно отправился домой. Он влепил мне тройку и я потерял совсем не лишнюю для меня стипендию.

Но все описанные случаи превзошел своей нелепостью инцидент, происшедший на экзамене на втором курсе по математике: захожу в аудиторию, подхожу к столику экзаменатора, здороваюсь. Нина Генриховна заглядывает в свой блокнот и заявляет – «Вы у меня не писали первую контрольную». Я соглашаюсь. Она продолжает – «Вот Вам задание по материалу первой контрольной, садитесь и решайте». Сажусь и решаю. Передаю ей решенные задачи. Изучив их и сверившись с записями в своем блокноте, она говорит – «Вы у меня и вторую контрольную не писали». Легко соглашаюсь. Протягивает мне второе задание. Сажусь и решаю. Передаю ей решения. Проверяет, затем говорит – «Выйдите, немного отдохните». На отдыхе, соблазненный приятелем, уже сдавшим экзамен, выпиваю кружку дефицитного  черного пива.  Возвращаюсь в аудиторию. Подхожу к столу.  Нина Генриховна косится на меня – «Вы в состоянии отвечать?» - вопрошает она. Какой- то провокационный вопрос, что она имеет в виду, мою теоретическую подготовку или учуяла запах пива? Самым по возможности бодрым тоном отвечаю – «Безусловно». Беру билет. Сажусь. Пишу ответы. Говорю, что готов. Излагаю все грамотно и содержательно. Она надолго задумывается, потом говорит – «Вы на все вопросы ответили правильно ». Скромно соглашаюсь. Она продолжает – «А не могли бы Вы подойти ко мне завтра утром, я буду в партбюро? Я Вас погоняю по всему курсу, ведь Вы так часто пропускали ». Будучи секретарем партийного бюро одного из факультетов, она прекрасно понимает, что недавно прошедшие  смотры  художественной самодеятельности каждого из факультетов нужно было кому то организовывать. И я, как член комсомольского бюро нашего факультета, отвечающий за это дело, просто разрывался в поисках танцевальных костюмов, приглашением профессионалов пенсионеров для руководства хором, постановкой танцев, организации репетиций  и т.п. Интересно, а своих комсомольцев, пропускавших лекции по той же причине что и я, она тоже третирует? С тоской соглашаюсь, хоть этот экзамен не последний и надо готовиться к следующему.

На следующее утро я ответил на кучу вопросов, решил сотню примеров. Она говорит: – «Вы и вправду все знаете, но все же…». Захотелось матернуться, но я по возможности, культурно сказал:  - «Разве Вы не сознаете, что ещё одно свидание с Вами провалит мою подготовку к следующему экзамену, ставьте что  хотите, Бог Вам судья». И этот пожилой, с большим стажем педагог, не побоявшись кары Господней, вывела мне в зачетке четверку. До сих пор не могу понять её мотивации. Вскоре я узнал, что она знакома с моей двоюродной бабушкой, преподавателем математики и директором средней школы.
Какие после всего можно сделать выводы – только то, что мотивации  своих визави часто определить невозможно, можно только делать предположения на этот счет. Ведь недаром говорится, что чужая душа потемки.