13. Быв ничто, хотят быть всё

               
                13. «Быв ничто, хотят быть всё…».

                (Багратион и его княгини - великая и "буждающая")


        Советский историк А.З. Манфред в книге «Наполеон Бонапарт» писал:
       В 1807 году, непосредственно после Тильзита, был недолгий период иллюзий. Александр, несмотря на встретившиеся препятствия, сопротивление, вражду, оппозицию, даже опасность, был крайне увлечен открывшимися новыми перспективами. Чтобы правильно понять его настроение этого времени, должно быть принято также во внимание его крайнее раздражение против своих союзников, и в особенности против Англии. Александр I весной 1807 года оказался почти в таком же положении, как Павел в конце 1799 года. Он был обманут союзниками. Англия не только не оказала обещанную военную помощь, она и денег не хотела давать, а в Средиземноморье и на Ближнем Востоке строила козни и противодействовала России. От Пруссии, Австрии тоже не было никакой помощи. Так ради чего русские солдаты проливали кровь в Восточной Пруссии? Ради кого?»
        Но ещё не минул Священной памяти Двенадцатый год, показавший полную неспособность Императора сделать всё так, как при бабушке, что он пообещал в хмурое утро 12 марта 1801 года.
        При бабушке было так, как сказал в беседе с молодыми дипломатами, знаменитый екатерининский канцлер А.А. Безбородко: «При матушке Государыне ни одна пушка в Европе не смела пальнуть без её на то ведома».
         При державном внуке, уже прославившемся преступными решениями и весьма странным для русского самодержца поведением пушки в Европе палили вовсю, причём пальба эта постепенно приближалась к границам России.
         Нарастал ропот, росло противодействие…
         В светских салонах обеих столиц появилась книга неизвестного автора: «Мысли вслух на красном крыльце ефремовского помещика Силы Андреевича Богатырева».
        Впрочем, автор был неизвестен поначалу разве что самому Императору. Читатели знали, кто скрывается за именем Силы Богатырёва. То был Фёдор Васильевич Ростопчин, сподвижник Императора Павла Петровича, жестоко убитого при преступном попустительстве ныне царствующего сынка.
        В книге, как бы к слову, и о Павле Петровиче упоминалось…
        «Вить что проклятые, наделали.., царя казнили, да какого царя! – отца».
        Известно ведь, что стало с Россией после той казни. Немедленно вернулся французский язык в салоны, изгнав оттуда Русский, ну и, конечно, французская мода выплеснулась на улицы, со всею своею антирусской атрибутикой.
         В «Мыслях вслух…» был сделан акцент на развернувшуюся русофобию и на всякого рода то французомании, то на англомании.
         «Прости Господи! уж ли Бог Русь на то создал, чтоб она кормила, поила и богатила всю дрянь заморскую, а ей, кормилице, и спасибо никто не скажет? Её же бранят все не на живот, а на смерть».

         При Императоре Павле Петровиче в салонах говорилось: «Французить нам престать пора – на Русь пора!».
         А что же теперь? Теперь всё было иначе. И «безвестный» автор восклицал:
         «Боже мой! да как же предки наши жили без французского языка, а служили верой и правдой Государю и Отечеству, не жалели крови своей, оставляли детям в наследство имя честное и помнили заповеди Господни и присягу свою? За то им слава и царство небесное!»

        Если со внимание прочесть ту давнюю Ростопчинскую брошюру, может показаться, что писана она сегодня и про нынешнее время…
 
        «Спаси, Господи! чему детей нынче учат! выговаривать чисто по-французски, вывертывать ноги и всклокачивать голову. Тот умён и хорош, которого француз за своего брата примет. Как же им любить свою землю, когда они и русский язык плохо знают? Как им стоять за веру, за Царя и за Отечество, когда они закону Божьему не учены и когда русских считают за медведей? Мозг у них в тупее, сердце в руках, а душа в языке; понять нельзя, что врут и что делают».
 
        Вот и получается, что у некоторых слоёв нынешней молодёжи, как и в Ростопчинские времена «Отечество их на Кузнецком мосту, а царство небесное Париж. Родителей не уважают, стариков презирают и, быв ничто, хотят быть всё».
      Как же предугадал Ростопчин то поганое племя, которое гимном своим сделало слова: «кто был ничем, тот станет всем».
      И воскликнул в сердцах:
      «Чего лучше быть русским? не стыдно нигде показаться, ходи нос вверх, есть что порассказать, а слушать иной раз не рад, да готов».
      И касаясь «воспитателей», нахлынувших с Запада в Россию, с иронией заметил:
      «Ну! не смешно ли нашему дворянину покажется, есть ли бы русский язык в такой моде был в иных землях, как французский; чтоб псарь Климка, повар Абрашка, холоп Вавилка, прачка Грушка и непотребная девка Лушка стали воспитывать благородных детей и учить их доброму».
       Справедлив был упрёк тем, кто забыл своих великих предков, кто поклонялся западным негодяям и неучам.
        «А какие великие люди в ней были и есть! Воины: Шуйский, Голицын, Меншиков, Шереметев, Румянцев, Орлов и Суворов; спасители отечества: Пожарский и Минин; Москвы: Еропкин; главы духовенства: Филарет, Гермоген, Прокопович и Платон; великая женщина делами и умом – Дашкова; министры: Панин, Шаховский, Марков; писатели: Ломоносов, Сумароков, Херасков, Державин, Карамзин, Нелединский, Дмитриев и Богданович. Все они знали и знают французский язык, но никто из них не старался знать его лучше русского».

      И теперь ведь тоже позабыли о своей славной русской литературе. Взялись за такие мерзости, что и читать-то противно. И снова Ростопчин, словно предвидел то, что ныне…
       «Да вот то беда, что наша молодежь читает Фоблаза, а не историю, а то бы увидела, что в французской всякой голове ветряная мельница, гошпиталь и сумасшедший дом. На делах они плутишки, а на войне разбойники; два лишь правила у них есть: всё хорошо, лишь бы удалось. Что можно взять, то должно прибрать»

       Тогда был Фоблаз – ныне поганейший Поттер. Ну хорошо… Мода… Как школьник из хорошей, здравой и здоровой русской семьи общаться с товарищами, нравы которых повреждены в европеизированных семьях? В этом случае, думаю, есть одно правил. Читай, что хочешь, хоть поттеров, хоть рвоттеров… Но, прежде, прочитай о Дмитрии Донском и Александре Невском, о Суворове и Румянцеве….
      Ну и о Бонапарте, хоть вкратце, но сказано то, что следовало бы сказать:
       «Революция – пожар, Франция – головешки, а Бонапарте – кочерга. Вот оттого-то и выкинуло из трубы. Он и пошёл драть. Италию разграбил, двух королей на острова отправил, цесарцев обдул, пруссаков донага раздел и разул, а все мало! весь мир захотел покорить; что за Александр Македонский? Мужичишка в рекруты не годится: ни кожи, ни рожи, ни виденья; раз ударить, так след простынет и дух вон; а он-таки лезет вперед на русских. Ну, милости просим! Лишь перешел за Вислу, и стали бубнового короля катать: под Пултуском по щеке, стал покашливать; под Эйлау по другой, и свету Божьего невзвидел. Думал потешными своими удивить, а наши армейские так их утешили, что только образцовых пустили живых. Слава тебе, Российское победоносное христианское воинство!»