Ближний круг. Ирма

Начну с человека, который уже более 15 лет идет по жизни рядом со мной.
Эта женщина –медицинская сестра. Около 20 лет отработала в онкологическом институте.
Когда моей покойной жене стало уже очень плохо, мне одному справляться с уходом за ней было почти невозможно. Я обратился к лечившим ее онкологам, и они рекомендовали одну из своих медсестер. Задача была трудная, потому что дежурить надо было круглосуточно. Какие-то вопросы с больной надо было проделывать ночью, и это то и убивало меня.  Бессонная ночь начисто выбивала меня из колеи, лишая возможности полноценной деятельности  днем. С приходом Ирмы, я получил возможность ночью как то спать. А у нее была многолетняя выучка, приобретенная на  работе дежурной медсестрой, с круглосуточным режимом. Проспав немного урывками, она сохраняла работоспособность, к тому же я старался, по возможности,  дать ей возможность какое-то время  поспать днем. Однако это не совсем получалось. Но менее, чем через две недели Лена ушла.
Надо было решать уйму организационных вопросов. Видя, что я этого делать явно не способен, и держусь только на лекарствах, она все взяла на себя. Следовало  решать какие то вопросы с усопшей, с необходимыми документами,  привести в порядок дом, и поддерживать в нем порядок, принимая  ежедневно до сотни  людей, приходивших выразить соболезнования и т.д.
Всем, что решалось в доме, занималась она. Все то, что было вне дома, включая сами похороны и организацию поминок, решал один мой самый близкий друг.
Я ни во что не вмешивался. Болезнь жены настолько измотала меня, что я больше всего боялся не уйти раньше нее, и что  нас попросту хоронить будет некому.  Дети живут в других странах, и хорошо, если они просто на похороны успевают.
Какое то время спустя, мои друзья откровенно говорили, что я выглядел так худо, что они очень боялись за меня.
Когда завершились основные хлопоты, связанные с упокоением ушедшей, Ирма еще осталась на 2-3 дня, помогая восстановить в доме нужный порядок. Поскольку я чувствовал себя плохо, я предложил Ирме остаться на какое-то время для присмотра за мной. Она как-то уклонилась от ответа, сославшись на занятость по службе.
Однако, через несколько дней она пришла, и вся в слезах, рассказала следующее. Еще когда Лена была жива, в качестве сиделки возле нее всегда находился я. Она в основном уже была в беспамятстве.
 Однажды, нехорошо себя чувствуя, я решил немного прилечь в соседней комнате, оставив вместо себя Ирму.  В этот момент Лена очнулась. Не увидев меня, она спросила: «А где Миша?». Ирма ответила: «Он не совсем хорошо себя чувствует, прилег в соседней комнате». Лена тут же ей ответила: «А тогда ты что здесь делаешь? Иди к нему, может ему помощь нужна.»  И снова впала в беспамятство. Все были просто ошарашены, что в таком состоянии женщина еще может думать о другом человеке.
Через несколько дней после похорон, Лена во сне явилась Ирме, и строго спросила: «Ты почему не там, где я тебе поручила?»
Ирма попросила сводить ее в церковь, а потом на кладбище. Помолившись тут и там, поставив свечи, она вернулась вместе со мной домой. В то время она работала по следующему графику: сутки дежурила в онкоцентре, и двое суток была свободна. Жила она в деревне неподалеку от города Гори, и на службу и обратно добиралась на электричке, делавшей у них в селе остановку.
К моменту нашего знакомства она почти не владела русским языком, как и я грузинским.
Изъяснялись иногда мимикой и жестами, иногда, просто догадываясь, о чем речь, иногда, в важных случаях, используя словарь.
Она была мать троих детей. Старшую, на свою беду, забрала в город. И на долгие годы повесила себе на шею такой камень, что она только чудом смогла хоть как-то остаться на плаву. Для нее  надо было где-то снимать жилье,  как-то отдельно от всей семьи кормить, да еще и платить за ее учебу. Иногда она была просто в отчаянии, когда денег не было ни для того, ни для другого.
Двое других детей были со свекровью дома в селе. Муж  в то время жил с другой женщиной вдали от дома, так что фактически тащить на себе весь дом, должна была Ирма. Вскорости, она развелась с ним.
Когда она у нас появилась, был как раз один из таких периодов, когда ей  просто смертельно нужен был какой-то приработок.
Меня восхитило, что горестно повествуя о своих невзгодах, она вдруг останавливалась, на лице появлялась улыбка, и она с оптимизмом восклицала: «А! Ничего! Как нибудь выкрутимся! Что нибудь придумаем!»
После этого она возвращалась в обычную форму, сохраняя работоспособность.
Я так не умел. Во всей жизни, если меня охватывало уныние, то это было всерьез и надолго.
Должен сказать, что вхождение Ирмы в быт и уклад нашей семьи, было делом не совсем простым. Она была деревенской женщиной со всеми сельскими понятиями и привычками. То, что она около 20 лет приезжала в город на работу, дало ей определенный круг городских представлений, так что общение начиналось не совсем с чистого листа.
Через пару лет, мы оба поняли, что сложившееся статус-кво нас не устраивает. Иногда ей поручали вести какого либо сановного больного, около которого надо находиться круглые сутки.
 Это  могло  затянуться  на несколько месяцев. Понятно, что в этот период ни ко мне, ни в свою деревню она попадать не могла.
Даже на ее День рождения самые близкие родичи собрались у нее на службе и в ординаторской  устроили застолье.
Ирма выросла в большой и дружной семье. У нее было три брата и сестра. Она с детства дружила с товарищами своих братьев. Постоянно ходила с ними на рыбалку. И еще сегодня по цвету рыбы, может с уверенностью сказать, где она поймана. В этой же компании полюбила футбол и начала очень активно играть с мальчишками. Во время учебы ее избрали капитаном сборной училища, где она училась. Они даже первенство района неоднократно выигрывали.
 Однажды, уже в то время, когда она была у нас, мы  проходили мимо площадки, где дети, лет десяти, играли в футбол. Мяч выкатился далеко за площадку и оказался около нас. Ирма, видимо, вспомнив свою былую удаль, разбежалась и так ударила по мячу, что он перелетел площадку и не совсем близко от нее приземлился. Малыши подбежали к нам, и стали упрашивать:«Тетя! Идемте играть с нами»
Видимо детские и юношеские годы наложили на нее неизгладимый отпечаток. Она очень любит почти все игры, во многие (например, в нарды) азартно играет и добивается выигрышей. 
В анналах их семьи намного лет сохранился эпизод, что она, играя в нарды  с младшим братом, выиграла у него 20:0. Бедный мальчик очень плакал.
Когда я ее спрашиваю, «разве можно так жестоко? Почему не уступила пару партий?» Она возмущается, что спорт, есть спорт и там все должно быть честно.
Оптимизм, привитый по ее словам мудрой матерью, позволяет ей  выживать в очень трудных ситуациях, не теряя при этом своего лица.
Думаю, что именно образ жизни, сложившийся в детстве, сформировал у нее достаточно активный и задорный характер, и известную самостоятельность.
Однажды к ним пришли гости. А родителей дома нет. Ирме 8 лет. Ее брату 7. Дома только они. Ирма кинулась к холодильнику, и достала все, что там было съестного. Брата погнала в магазин что-то прикупить, разумеется, без денег.Родители потом заплатят. Но так, или иначе, эти двое детей смогли накрыть стол, попутно, хоть как-то занимая гостей, не забыв накрыть скатерть, и подать  вино. Когда, наконец, пришли родители, они были поражены, что без них застолье в полном разгаре, и гости вполне обходятся маленькими хозяевами.
 Мать даже похвалила детей, что Вы с приемом гостей справились лучше меня. А на Кавказе прием гостей очень важное дело. И если маленьким детям это удается сделать, то это расценивается, как своего рода героизм. Вот так в трудах и заботах, в игре и борьбе росла и мужала моя героиня.
Года через два, после описанных мною трагических событий, меня пригласили на работу в Москву.
А мне уже далеко за пенсию, хотя я не очень это афишировал. Но уход-то мне нужен.
Начинать от нуля с новой женщиной в Москве, как многие рекомендовали, мне не очень хотелось.
Ирма один-два раза прилетала, оставалась месяц-полтора, в счет отпуска, или манипуляций сменами. Но  это был не лучший вариант. Трудно и не совсем эффективно.
Когда мое служебное положение в Москве достаточно укрепилось, я предложил ей  бросить работу в своем институте, и полностью перейти ко мне.
Во избежание всякого рода пересудов, мы даже договор оформили, где я выступал в качестве нанимателя. Этот договор Ирма показала своей подруге адвокату, та одобрила, и начался новый этап жизни.
Жизнь в Москве ей очень нравилась. Она даже стала внедрять некоторые кавказские обычаи. В доме, где мы жили, было два магазина. Один торговал продуктами. Второй овощами. Зачастую, в течение дня, туда за разными мелочами приходилось заходить по несколько раз. Все уже друг-друга знают.
Однажды Ирма испекла хачапури, сварила лобио, еще что-то, нагрузила поднос и отнесла  в магазин, чтобы угостить людей, которые нас каждый день обслуживают.
Это жест произвел сенсацию. Никто, никогда ничего подобного не делал.  Люди до слез были тронуты вниманием, и очень тепло и внимательно относились к Ирме, пока мы были там.
Совершенно ошеломляющее впечатление на нее произвел Петербург. У нас было мало времени, но все-таки город успели осмотреть, были в Пушкине, посетили Исаакиевский собор. Надеялись еще раз приехать, более подробно ознакомиться с достопримечательностями, но не довелось
Мы бы, наверное, еще надолго остались в Москве, если бы не начавшаяся в тот период антигрузинская компания. Хотя у Ирмы были и виза, и регистрация, тогда это не помогало. Любого могли депортировать. Ирма страшно боялась. Целый день она сидела в закрытой квартире, а вечером, когда я приходил с работы, выводил ее во двор, хоть немного подышать чистым воздухом.
Поскольку находиться в такой ситуации не представлялось возможным, мы вынуждены были принять решение о возврате в Тбилиси.
Я начал какую то работу, а Ирма осталась дома в роли Главноуправляющего. У нее пятеро внуков. И когда дочери просят немого побыть с ними, она не всегда соглашается, мотивирую тем, что у нее на руках самый маленький внук. (Как Вы понимаете,  это меня так позиционируют. А я даже не обижаюсь.) Вообще удивительная картина.
За 15 лет пребывания в нашем доме, Ирма настолько и повзрослела. (Чтобы не упоминать слова «постарела»). Что касается меня, то я и тогда был пожилого возраста, и сегодня таковым являюсь.
Надо сказать, что за прошедшие годы, Ирма смогла воспринять и продолжить традиции нашего дома, в том числе и кулинарные.
Особый вопрос - это цветы. Их было много. Последнее время Лена уже не могла за ними ухаживать, как обычно. Некоторые болели. Многим требовалась добавки земли, удобрений, подпорок.
Надо сказать, что она блестяще справилась с этой миссией. Ни один цветок не погиб. Она высадила много новых. Целую оранжерею создала в деревне. И тоже разговаривает с ними, когда выполняет с ними, или для них, какие то процедуры.
 Она уже вполне прилично владеет русским языком, хотя он сейчас в Республике не очень употребляется. Поэтому, в основном она использует его для общения со мной. Хотя за этот период я тоже подучился грузинскому языку, без которого  в деревне прожить невозможно. Ирма с самого начала была хорошо принята моими детьми и очень быстро подружилась с внуками.
Вообще у нее выраженный дар выстраивать добрые отношения с людьми, что очень немаловажно, если живешь там, где не помнят твоих предков, и не знают тебя сызмальства.
Она легко и свободно подружилась с моими друзьями, и в какой то мере сдружила меня со своими.
Ирма была очень умелой и опытной медсестрой. Спустя столько лет, ее еще приглашают вернуться, Она виртуозно умела делать переливания, в особенности, когда плохо видны были крупные вены, и приходилось входить через какой либо вспомогательный  сосуд.
У них в деревне был случай.  Кто-то тяжело болел. Вызвали Скорую. Нужно срочное переливание. Ни медсестра, ни врач, не могут найти вену, чтобы войти в нее. Кто-то сказал, что в деревне есть такая медсестра, которой всегда удается  любое переливание. Послали Скорую за ней. Она где-то между пальцами ноги нащупала сосуд, и переливание сделали оттуда.
Единственным результатом было то, что к ее постоянным больничным нагрузкам добавились еще и все тяжелые случаи в деревне.
Сейчас у нее один единственный пациент, и то он не всегда доволен. Сельский быт, дом, двор, участок, хозяйство, отнимает почти все время. И мне кажется, что она это делает с большим удовольствием, чем медицину. А пациенту нужно внимание и уход, и ему вновь и вновь приходиться все возвращать на круги своя.      
Ирма, в отличие от своего пациента, очень любит сериалы, и другие фильмы, и готова их смотреть без конца. У нас сохранились разные характеры, далеко не всегда совпадают оценки тех или иных ситуаций,, хотя мы научились с уважением воспринимать точку зрения, не совпадающую с твоей.
 Но все таки это не главное. А главное заключается в другом.
Вот уже полтора десятка лет она несет на себе нагрузку по уходу за домом и за мною, воспринимая ее, как  поручение Всевышнего.
Вот уже полтора десятка лет она почтительно относится к имени  и делам той, которая возложила на нее это служение. И старается сохранить в доме былые порядки и обычаи.
И, наконец, вот уже 15 лет, у нас общая судьба, общие радости и общие беды, и, что, самое важное, взаимная ответственность за судьбу друг друга. 
Благодарю!
М.С.