Мой Чюрлёнис

            Мой Чюрлёнис
   Я не литературовед, не музыкант и не поэт, по большому счёту. Радуюсь, когда удачно рифмуется настроение. Хочу рассказать о моём Чюрлёнисе. До приезда в Прибалтику о нём ничего не знала.

   Первое « свидание» произошло в музее, скорее всего, в Каунасе. В те годы ещё не было границ между республиками, можно было свободно передвигаться. Чтобы познакомиться с новым местом, много ездили по Прибалтике, заезжали в Литву. Увидела картины Чюрлёниса. Особого впечатления они не произвели: неяркая палитра, причудливые образы,  словно скрывающиеся за дымкой, или прикрытые кисеёй. Больше фамилия художника привлекла внимание – Чюрлёнис. Подумалось, что такая фамилия больше композитору подходит, это, как Верди, например. Сюжеты картин постепенно стёрлись из памяти, но осталось какое – то послевкусие, что - то необъяснимое, какой - то след. 

  Второе «свидание» состоялось в музыкальном магазине. Тогда ещё были проигрыватели, пластинки. Перебирала пластинки и увидела уже знакомую фамилию – Чюрлёнис. Решила, что был ещё и композитор Чюрлёнис. Пластинку купила, прослушала. Под звуки в памяти просыпались неясные образы, странно похожие на те, что видела на картинах того Чюрлёниса, художника. И снова, какое – то странное чувство овладело, словно встретилась с чем – то давно знакомым, но забытым.

   Третье «свидание» случилось в книжном магазине. Увидела книгу, в названии – Чюрлёнис. И только тогда узнала, что это один и тот – же человек: художник и композитор, и ещё поэт. Писал картины и музыку к ним, и стихи, тоже на эти сюжеты. Пришла в голову мысль, а не попробовать ли одновременно включить все каналы восприятия: слух, зрение и речь. В книге были иллюстрации. Одновременно смотрела на картину (репродукцию), слушала музыку и читала стихи на ту же тему. Произошло то, чего понять до сих пор не могу. Это можно сравнить со стереокартинками  (они позже появились, тогда о них ничего не знала). Если сосредоточенно смотреть, то плоское изображение становится объёмным. А тогда проявился эффект очень похожий, только не картина менялась, а я, как будь-то, входила в неё. Чувствовала, что меня затягивает, что я погружаюсь в какие–то грёзы. Состояние и восторга, и боязни, что перейду какую–то грань, и не вернусь обратно. Вспомнила из биографии Чюрлёниса,  он под конец жизни сошёл с ума. Может быть и со мной тоже происходит. А может, он и не сходил с ума, просто его не поняли, а он полностью погружался сознанием в свои образы и фантазии. На всякий случай, свои «опыты» прекратила, мало ли чего, куда это заведёт. Даже подумала, что и у меня в психике есть предрасположенность, чтобы посчитали не совсем нормальной. В обыденной жизни это ни к чему.

   Почему сейчас о Чюрлёнисе разговор. Прочитала статью о новаторстве Малевича, это в связи с «Чёрным квадратом». Автор проводит параллель между Малевичем и Чюрлёнисом. Это показалось обидным, для меня Чюрлёнис совсем не ассоциируется с «плоской и однотонной» живописью Малевича. У Чюрлёниса живая, дышит, вызывает образы, завлекает, даже затягивает, а у Малевича, если и зовёт его квадрат, то в пустоту.

  Это моё, очень  субъективное восприятие, поскольку, я не литературовед, не музыкант и не поэт.