Роман

За окнами его комнаты 3,5x3 квадратных метра холодная районная панорама. Того самого района, в котором он вырос и испытал все невзгоды ребенка матери-одиночки. Словом - район не был его оплотом, не был его вдохновителем, но положение в этом районе он имел среднее. Того более, район и девятиэтажка советской постройки, как и в общем вся его жизнь удручали его. О месте его проживания следует сказать более развёрнуто. Это был, если не самый криминальный, то один из топ-трёх криминальных районов города. Да и город представлял собой опасную и дикую территорию, в которой ещё не успели затереться отпечатки девяностых. В том районе волей судьбы пришлось доучиваться последние два с половиной года и мне. Могу сказать одно - я стер все воспоминания о проведённом времени там. Оно не закалило меня, но и не убило, скорее это можно выразить так - пребывание на грани надлома. Так вот, дом его назывался общагой (наверное по типу строений подъездных коридоров). Проживали там люди в основном малоимущие и творились в том доме разные вещи. Молодёжь в основном курила ганджу, проводила время на улице в разных криминальных и околокриминальных занятиях, пьянствовала и утверждалась в разных ипостасях безысходности. Район представлял собой если не ад, то адово крыльцо. Все описанное выше было за окном Романа повседневностью. В его небольшой комнатке находился компьютер, за которым он самоотверженно проводил уйму времени занимаясь творчеством. Но и оно было пронизано холодом, безысходностью и всеми серыми тонами, которыми изобилировал его район. Жизнь Романа описывали его стихи, которые он исполнял под музыку написанную собственноручно. Где-то рядом находился ряд книжек, среди которых была и библия. Рома заглядывал в неё, когда на него находил новый порыв осветлить свою жизнь, бросить пить и начать жить как-то иначе. Быть может искал он там, что-то светлее, чем всё, что ему приходилось видеть вокруг каждый день. Но, как считается - каждый видит своё и точно сказать, чем библия была для него не предоставляется возможности.
Рома часто проводил время в подъезде. Впрочем, как и многие молодые люди оттуда. Но его всегда отличало, то, что он обладал неким философским мышлением. Грузным, томным, тяжёлым и для кого-то даже почти невыносимым. Он много пил. Очень. Чрезмерно много. Очень часто его можно было застать с бутылкой пива сидящего в длинном коридоре подъезда. У Ромы на душе всегда была печаль. Нет, он конечно же старался бодриться, убеждать себя в обратном. И даже порой ему это немного удавалось. Но печаль была для него гораздо более естественна, нежели бодрость духа. Он переживал глубокие чувственные процессы. Душа творца была его плетью. Она хлыстала его жизнь, как могла. От этого Роман становился ещё более привлекательным человеком потерянного поколения. В пьяном угаре он говорил о Боге и покаянии, о дьяволе и его миссии - сбивать с пути. И сидя с бутылкой пива в полутёмном подъездном коридоре это имело столько необъяснимого шарма! В его мимике, грубом, чуть хриплом голосе слышались душевные терзания, присутствие демонической силы в его нелегком бытие. И демоны были там и слушали это. Эта аура была настолько тяжела, что присутствие их ощущалось. Да и подъезд был уже пропитан демонами. Они стали там коренными соседями жильцов дома. Но Рома был в этом, как рыба в воде. Проведя с ним время в этой атмосфере, хотелось каяться и бояться судного дня. Хотелось отдаться Богу и бесповоротно рваться к очищению души через аскезы. Было реально страшно за свою душу. Именно душу, не тело и жизнь. Эти речи сказанные в пьяном угаре пробирались до самых недр опьяненного сознания и трезвили, и тревожили, и заставляли испугаться за участь своей души. И мне кажется, для мало-мальски впечатлительного человека имеющего хотя бы основу для духовной жизни, эти моменты могли стать поворотными.