Нежность. Роман о земном счастье

https://vk.com/ivanov1963

Посвящаю этот роман моей единственно дорогой и любимой матушке Аделии Алексеевне Ивановой (Колесниковой).

От автора.

Действие романа основано на реальных событиях. Имена героев и места событий изменены. Любые совпадения прошу считать случайными.


ГЛАВА 1.

- Ты почти неслышно подходишь сзади, кладёшь тёплые и мягкие ладони на мои плечи. Целуешь поседевшую макушку. - Данилов уже ждал. Слышал тихие шаги жены по траве. Оборачиваться не стал. Знал, всё так и будет.

- Мужчины! Сегодня чай с жасмином, любимым земляничным вареньем и горячими булочками Мари. - Наталья снова целует его, теперь в ухо. Данилов втягивает голову в плечи, ёжится от приятных мурашек и оборачивается:
- Дорогая, ты опять помолодела. Как тебе удаётся так хорошеть с каждым днём?
- Это мой женский секрет, - жена кокетливо улыбается сидящему рядом в шезлонге Роберту, доброму, старому барону, другу семьи, который привык проводить с женой свои выходные в усадьбе Даниловых. - А вот ты не молодеешь, дорогой мой Роман Андреевич. Думаешь, я не заметила, что ты опять полночи писал новую главу? Вот, после завтрака, будешь читать нам своё свеженькое.
Жена также чуть слышно уходит на веранду помогать Мари. Мужчины молча, задумчиво курят. Данилов, по своему обыкновению, трубку. Барон предпочитает сигары.

- Это не сон, это не бред больного, не галлюцинация выжившего из ума старика, не фантастика,- размышляет Данилов. - Это есть. Это счастье. Это не нужно бояться потерять. Она правда любит меня. Просто вот любит и всё. 
- К столу, мужчины, быстренько к столу. Пока булочки ещё горячие, - раздаётся с веранды голос Мари, жены Роберта.

Прекрасное, спокойное солнечное утро. Запах свежескошенной травы. Невдалеке вершины горного массива. Тихое стрекотание сверчков и кузнечиков, пение птиц. Плюс весёлый шум от игры девочки на зелёной лужайке с гончими псами.
Четыре собаки Данилова резвятся на постриженной полянке перед особняком. Машенька заливается смехом, играя с ними. Кувыркается, прыгает на гончих. Иногда те не успевают увернуться от девочки, забавно падают и притворно жалобно скулят или заливисто, якобы обиженно, лают. Затем сами лезут под ноги Маше, опять все вместе падают, кувыркаются, радостно поднимаются и снова бегут наперегонки. Всем это очень нравится. И собакам, и девочке.

Роберт имеет обыкновение приезжать сюда каждые выходные и в праздники. Любое свободное время они стараются проводить вместе. Семьи дружат давно и неразлучно. Все уже пожилые, мужчинам под шестьдесят, жёнам чуть поменьше. Тихий радостный покой сельской местности, горный воздух Швейцарии, приятные дружеские разговоры и, конечно, Машенька - всё это сблизило уже немолодых друзей. Никаких разногласий, споров, ничего лишнего. Настоящая зрелая дружба. 

У Натальи взрослые сыновья, живут и работают в России, у барона дети тоже давно выросли, оперились. И теперь летают в высотах своего бизнеса, живут каждый своей семьёй. Общее в семье Даниловых - это их зрелая любовь, творчество и, конечно, Машенька, девочка, взятая на воспитание из местного детского приюта. Даниловы решили удочерить ребёнка.

Днём обычные неспешные прогулки по саду, по вечерам, отправив девочку спать, друзья с жёнами располагались у камина и беседовали. Вечера в горах прохладные и каминный зал был лучшим местом для тихих дружеских разговоров. Иногда Данилов, по просьбе жены или друзей читал новые главы своего свежего романа. 
Все молча слушали, прихлёбывая тёплый глинтвейн. Гончие лежали у ног хозяев, иногда любовно скашивая взгляд в сторону читающего писателя или на отблески огня в камине. 

Всё-таки иногда, по старой привычке, Данилов ещё писал ночью. Но теперь уже не всю ночь, а записывая только самое важное, что приходило в голову при бессоннице. 
Если в будни засиживался всю ночь - то Наталья, приходила в кабинет и уводила его в постель. Данилов и сам знал, что уже далеко не молод, нужно соблюдать подобие режима. Иначе будет весь день разбит, нездоров, молчалив и это очень не понравится жене. 

-Сегодня прекрасное субботнее утро, Роман Андреевич, - улыбнулся барон, - А запах этих булочек просто решительно сводит меня с ума.
-Ты прав, Роберт, твоя Мари прекрасно готовит булочки и , думаю, её прелести не только в этом, - весело поддержал друга Данилов. 
Оба засмеялись. Жёны уже накрыли стол на веранде и разливали чай. 

-Машенька, бегом мыть руки и за стол, - позвала дочь Наталья. Девочка кивнула головой и понеслась наперегонки с собаками к дому.
-Вчера она сказала мне, что любит, когда ты приезжаешь с Мари. - тихо проговорил Данилов барону. - Уверен, она привыкла к вам и за неделю успевает соскучиться.
-Не знаю, Роман, радоваться этому или нет. - задумчиво ответил Роберт.- Вы с Натальей не будете против, если мы однажды возьмём её с собой на пару дней погулять по городу?
-Думаю, вряд ли Наталья будет против, девочка уже вполне здорова. Это хорошая идея. Давай скорей отведаем деликатесов Мари. Я тоже схожу с ума от этих волшебных ароматов...

Пока четверо взрослых и девочка аппетитно хрустели горячими булочками и мирно беседовали, небо заволокло тучами. Внезапно, как часто бывает в горах, закапал дождь. Поднялся лёгкий прохладный ветерок. Наталья сходила в дом, вынесла всем по тёплому пледу.

Данилов это любил. Дождь, непогоду, туманы, морось, сырость, как раз то, что многие не любят. Особенно женщины. Большинству нравится ясное небо, солнце, тепло, лето. Эта странность Романа Андреевича объяснялась легко. 
Родом с небольшого приморского городка на острове Сахалин. Такая погода - там нормальное, весьма обычное и частое явление. С детства полюбилось ему буйство стихий. 
Шторма, бури, громы с молниями, ураганы. Именно во время непогоды особенно явственно ощущалась в себе игра ярких чувств и прилив новых энергий, сил, свободная мятежность природы. Восторгали ветра, грозы, метели, недельные снегопады, любое буйство стихий, пугающее обычных людей.

В непогоде чудилась ему какая-то свежесть, естественность, первобытная дикость и яркость жизни. 
Это трудно объяснить, но и объяснять то никому не требовалось. Наталья любила и понимала супруга, принимая все его странности. Друзья тоже знали его привычки, вопросов на эту тему не задавали. Он всегда оставался собой, и всем это нравилось. 
Его любили и принимали таким, каков он есть, всего целиком. Кроме Роберта с Мари и прислуги в особняке редко бывали гости.
К тому же, он привык к уединению в работе. Выезжал из поместья редко и лишь по неотложным делам. 

- Погода испортилась, может перейдём в дом? - предложила Наталья, посмотрев, как поднявшийся ветер трепещет плед и платье Машеньки.
- Конечно, Наташ, проводи Роберта и Мари. Роберт, поможешь затопить камин? Прислуги сегодня нет, только повар. А я, пожалуй, ещё немного побуду здесь. Мари, твои булочки просто великолепны, ты чудесная хозяйка! Друзья, скоро присоединюсь к вам. - ответил Данилов. 
Девочка подошла к нему, присела на колени. Ласково прижалась к груди пожилого писателя, замерла. Собаки расположились у ног хозяина. Гости и жена пошли в дом.

- Иди с ними, милая. Простынешь. Побудь подольше с бароном и Мари, ведь завтра они уедут. Они привязались к тебе. Тебя, милая, невозможно не любить, мы с мамой очень гордимся тобой. - Данилов нежно прикоснулся губами ко лбу девочки и добавил: 
- А ты бы хотела провести с ними пару дней в городе? Погулять по паркам, послушать, как красиво играет Мари на фортепиано? Ведь ты так любишь это.

- Да. Хочу. Мама не будет волноваться и скучать? - оживилась Маша, забавно расширив глаза.
- А вот мы возьмём с тобой, и спросим её саму, верно? - Данилов снова ласково, по-отечески обнял приёмную дочь.
- Мы очень любим тебя, ясное наше солнышко. А теперь иди в дом, здесь и правда похолодало. Мне нужно немного побыть одному, обдумать свежую главу книги. Потом почитаю вам её у камина. Посижу здесь недолго, затем присоединюсь ко всем.

Маша послушно пошла в дом. Данилов остался на веранде наедине с дождём и верными собаками у его ног. Тёплый летний дождь усилился. Небо стало тяжёло-свинцовым. Ветер раскачивал кроны деревьев в саду. Струи фонтана на лужайке сносило в сторону. В такую погоду писатель любил остаться один и вспоминать.

- Совсем недавно всё было совсем не так, как сейчас.- Размышлял он.- Круто развернулась жизнь. Другой дом, другая страна. Вместо одиночества - любимая женщина, дочь, семья. Вместо нищеты, тревог и прозябания - творчество, известность, популярность, слава, деньги. Счастлив я теперь?

ГЛАВА 2.

На что это похоже? На сон? Нет.
Сны приходили редко. А, когда всё-же приходили, то это скорее напоминало какие-то рваные куски былых дел, воспоминаний, тревожащие ум и сердце. именно поэтому он привык писать ночью. Чтобы устать и заснуть под утро без снов.

Нет. Это не было похоже на сон. Это было, как приятная лёгкая дрёма, погружение в медитацию, в себя. Словно без остатка возвращался в прошлое, смотрел на него, как на старый, знакомый, приевшийся фильм. Но снова и снова чувства боли и сострадания захлёстывали душу.

Старенькая, больная мать, считающая каждую копейку перед походом за продуктами. Биржа труда, где уже ничего не платили и не могли подыскать хоть какую-то работу пожилому, но ещё не старому мужчине.
Одиночество дома, одиночество на улицах, одиночество в глазах, одиночество в сети.
Застой, перестройка, развал страны, дикий рынок, войны, разруха везде и красота с телевизора. Здесь всё постоянно менялось. Никакого порядка и стабильности. И всегда менялось лишь в худшую сторону.

Данилов продолжал писать, просто не мог не писать. В России этим нельзя было заработать, творчеством не коммерческим, искренним, правдивым. Ложь с телеэкранов, ложь в прессе. Ложь везде и повсюду.

В этой изменчивой стране выживали и даже процветали плуты, спекулянты, бандиты, барыги и лжецы всех мастей и уровней. Начиная с президента и правительства и до последнего менеджера.
Все что-то обещали, улыбались, иногда были внешне очень серьёзны и говорили важные успокаивающие слова. Особенно перед выборами и в праздники.

Ветеранов Великой Войны почти не осталось, советское поколение медленно вымирало или спивалось. Уже подросло и оперилось поколение бесчувственных роботоподобных человекообразных.

А Данилов писал. О себе, о жизни, о чувствах, о честности, о верности, красоте и любви. Кому это было теперь нужно? Только ему самому. Книги не продавались. народу был нужен лишь новый наркотик, чтобы забыться от мрачных будней. Работы не было. Мать дряхлела и экономила на чём могла.

-Дорогой, ты совсем продрог. Нельзя же так. Ты оставил гостей в ожидании и снова забыл о всех нас. - Наталья прикоснулась тёплыми ладонями к щекам писателя.

-Ты права, родная. - Данилов начал выходить из оцепенения , возвращаясь в реальность. - Как они там, как Машенька?
- Все ждут тебя, мой звёздный муж, - они поцеловались и пошли в дом.

Приятное живое тепло каминного огня обволокло Данилова ласковым уютом и смыло остатки болезненных воспоминаний о родине.

- Просим, смиренно просим к нашему шалашу, - позвал барон, он любил блеснуть своим знанием русских поговорок и говорил почти без акцента.
- Роман Андреевич, думаете мы забыли ваше обещание почитать нам свежую главу? Вот уж нет. Ждём - поддержала мужа Мари.

Наталья отошла на кухню отдать повару распоряжения по приготовлению обеда. А писатель удобно расположился в кресле у камина вместе со всей дружной компанией.

Машенька занималась уроками в своей комнате с репетитором. Собаки разлеглись неподалеку от камина и дремали.

- Роберт, давай вечером прогуляемся по саду. Там как раз подсохнет после дождя. Есть небольшой разговор - сказал Данилов, воспользовавшись отсутствием жены.
- Конечно, Роман, с удовольствием - ответил старый друг. Разумеется,он уже догадался, о чем пойдет речь в уединённой мужской беседе.

ГЛАВА 3.

Данилов не спешил читать гостям свежую главу. Ждал прихода дочери. Это было очень важно ему. Девочке уже девять лет. Семь из них она живет, как дочь Даниловых.
Он предельно старался отдать всё лучшее в себе ей. Свой талант, свою неизрасходованную заботу, ласку, мудрость и нежность. Своё отеческое тепло, свет своей ожившей зрелой души, родительскую привязанность и внимание. Он не баловал её, а искренне беззаветно любил.

При нём распускалось Великое Чудо! Рос ребёнок, наполняя глубоким смыслом остаток его нелёгкой жизни.
Девочка на его глазах превращалась из ребёнка в подростка, затем превратится в девушку, потом в Женщину. В тайну, в загадку, в целую Вселенную!
Он хотел бы видеть её каждую минуту.

Наблюдать за Машенькой было одним из его главных наслаждений. Приёмная дочь ощущала это чутко. Её детские чувства отвечали отцу полной взаимностью и с чистой непосредственностью. Все свои детские фантазии, придумки и тайны она несла сначала отцу, затем матери.
А как радовалась этому Наталья - словами не передашь!

На склоне лет обрёл не только свой уютный дом, любимую и любящую жену, собственную счастливую семью, но ещё и воспитывает маленькую дочку - да он же всю жизнь мечтал о таком! Уже почти смирился, что это несбыточные фантазии пожилого безумца. А жизнь, судьба или Бог сотворили Чудо!

Всё, о чём он так всегда мечтал, нежданно-негаданно, внезапно, чудесным образом сбылось.
Писатель сидел в кресле и улыбался своим мыслям. Вдруг непроизвольно вытекла слеза. Тайком смахнул её краем халата. Чистая слезинка тихого счастья.
Душа пела, радовалась, танцевала в нём - сейчас придёт его дочь. Он начнёт вдохновенно, самозабвенно читать, все внимательно и восхищённо будут слушать его новый, ещё недописанный роман.

О любви, о верности, о сбывшемся его земном счастье.
О любимой Наташеньке, которая волею Небес всё-таки стала его женой.
О милой Машеньке, которую они решили забрать из горного оздоровительного приюта для больных детей-сирот.
О писательском даре и вдохновении, о надеждах, о силе таланта и творчества.
О благодарности своей жене, которая предложила взять в семью девочку и удочерить её.
О покинутой Родине, о городке детства, о красотах природы и человеческой души.
О победах над собой, о падениях и взлётах его души.

Да, Господи!
Свет искрящейся Радости, Душевного Тепла, Сердечного Счастья и Божественного Вдохновения переполнял каждую страницу новых книг, каждую строчку, каждое слово. Лился с каждого листа на всякого, кто только притрагивался, хоть даже на минутку, на мгновение к творениям счастливого автора.
Также и читатели, погружаясь в его книги, бесповоротно влюблялись в его творчество тысячами. Потом уже не могли оторваться, пока не дочитают каждую новую книгу. И с нетерпением опять ждали новую.
Тиражи росли. Книги издавались и снова переиздавались. А Данилов продолжал писать, без передышек, без отдыха, будто стремился выплеснуть всю душу на бумагу, и боялся не успеть сделать это. Лишь бы хватило времени, лишь бы хватило сил. Так много идей, так много чувств, так много ещё хочется рассказать, записать, опубликовать. Только бы успеть!

Люди находили в его романах то, чего как раз не хватало им в реальной жизни. Тихое семейное счастье, радостный покой, чистоту супружеских отношений. В его романах не было сумятицы, суеты, политики, крови, разборок и войн. Не было предательства и измен. Там не было никаких наставлений и советов. Там была только правда.
Простое настоящее человеческое счастье. По его книгам учились сострадать, дружить, любить, везде и при любых, даже самых сложных испытаниях жизни, оставаться человеком. Учились видеть изящность простой красоты жизни вокруг.

- Как твои успехи, ученица моя? - Данилов нежно поцеловал пришедшую с занятий девочку. - Ты не сильно утомила учителя?
- Пап, сегодня было так интересно слушать истории о войне с французами. Этот Наполеон, сказал учитель, сжёг всю Москву. Это правда?- спросила Маша.
- Ну, если так сказал твой учитель, наверное, правда, - улыбнулся литератор. - Вот скоро мы все поедем в Россию, и ты увидишь сама, какая стала Москва теперь.

- Так, принцесса моя, - назидательно молвила жена. - Быстренько мой ручки, пей чай с вареньем, и все вместе будем слушать папу. Мы ждали только тебя.

Собаки у камина навострили уши, видимо решив, что Маша снова пойдет играть и кувыркаться с ними на поляну. Но, быстро учуяв, что это пока отменяется, снова лениво опустили свои морды на ковёр.

Роман Андреевич сходил в кабинет, принёс пухлую, потрёпанную временем, кожаную папку с коричневой шнуровкой. Там он всегда хранил черновики каждой новой рукописи. Надел очки. Взял несколько самых верхних листов, и начал читать.

Боже! Как он читал сегодня! Все слушали, замерев, оцепенев от нахлынувших чувств и эмоций. Наталья то смущённо краснела, то вытирала непрошеную слезу умиления и восторга. Гордость за талант мужа, благодарность и любовь к нему переполняла её.

Данилов с детства погружался в сюжет книг без остатка. С головой. Нырял в повествование, видел главных героев книг, как живых. Смеялся, злился, плакал и болел вместе с ними. Боролся, преодолевал, страдал, побеждал точно так, как было в сюжете.

Писатель читал новую главу своего романа, и уже весь был в нём. Перестал видеть сидящих гостей, жену, и даже дочку. Он мистически жил в книге, которую сейчас читал. Перестал слышать звуки, видеть каминный зал, в котором находился.
Он настолько погрузился в образы своего сочинения, что в реальности его здесь сейчас абсолютно не было. Гости видели только читающее тело. Сам Данилов был не здесь. Он исчез, растворился в образах, он уплыл по реке сюжета. Куда-то вдаль, в красоту и тайну других времён, событий и людей.

Это было Настоящее Волшебство! Мистика! Импровизация и фантастика!
О, Боже!
Как он сегодня читал! Браво! Брависсимо!

Гости, жена, дочка, все сидели и слушали роман в каком-то магическом трансе. Даже собаки замерли в неподвижности и боялись пошевелиться.

Но вот - последний свежий лист дочитан. Литератор, как после гипноза, обводит комнату сверкающим обезумевшим взглядом и обессиленный садится в кресло. Тишина. Немая сцена. Безмолвие.

Чай у Маши давно остыл, у барона погасла сигара, камин прогорел и начал затухать. Такие домашние чтения были апофеозом творчества литератора. После этого требовалось пара минут, чтобы окончательно очнуться и прийти в себя.

Первой это получилось у Мари. Она захлопала в ладоши, настолько яростно, что писателю стало жаль её женские ручки. Потом подбежала Маша с заплаканными глазами, принялась обнимать и целовать отца. Барон с Натальей присоединились к Мари восторженными аплодисментами. Как в театре, все даже встали, приветствуя автора.

- Милый, - шепнула на ухо подошедшая к мужу Наталья.- Немного передохнём и будем обедать. Всё уже готово и стол накрыт. Ты потрясающе читал. Это непередаваемо. Похоже, это твой лучший роман.
- Любимая, ты так говоришь уже десять лет про каждую мою новую рукопись. - также тихо на ушко прошептал ей взволнованный литератор.

Волна любви, нежности и счастья вдруг переполнила писателя. Если бы не гости, он бы сейчас сразу сгрёб жену в объятья и унёс в спальню. Не отпускал бы до вечера из своих нежных, ласковых и крепких рук.
Наталья сразу чутко почувствовала эту волну и отошла. Мужчины молча закурили, допивая глинтвейн. Оба смотрели через дверь веранды. Дождь прекратился также внезапно, как и начался. Синева ясного неба, умиротворяющее журчание фонтана на поляне. Мокрая, ярко зелёная трава. Запах озона, обновления, аромат свежести омытой дождём природы. Приятное тепло появившегося солнца. Невдалеке горы и их вершины, покрытые белыми шапками вечных снегов. Мир, покой, благодать.

- Я не хочу есть, - внезапно сказал хозяин дома с улыбкой. И вдруг забавно, как дикий лев, медленно прорычал: - Т е п е рь я п р о с т о д и к о х о ч у ж р а ть! Подать сюда зажаренного на вертеле слонаааааааааааа!

Все искренне рассмеялись. И вправду, сейчас каждый почувствовал настоящий волчий голод. После эмоционального всплеска и накала, погрузившись в роман, теперь все расслабились и ощутили прилив здорового аппетита.

- К столу, господа и дамы, прошу всех к столу. - голос Наташи раздавался теперь из гостиной.
- И как это она всё успевает? - Весело подумал Роман Андреевич, поднимаясь с гостями с кресел. - Не Женщина, а просто прямо фея какая-то у меня. А не жена...

ГЛАВА 4.

Обед растянулся до трёх пополудни. Наталья отпустила повара. В доме остались только гости и хозяева. Дочь уже закончила трапезу и ушла в детскую. Взрослые ещё сидели за столом.
- Дорогая, мы с Робертом подумали, может Маше съездить в город? - предложил жене Данилов. - Она вполне здорова, хорошо проведёт время, погуляет с Мари. Спросил её сегодня - у дочки есть такое желание.

Барон с Мари посмотрели на Наталью. Теперь решение зависело только от неё. У девочки с детства были обострения астмы и аллергия на запахи. Однако, повзрослев, она чувствовала себя гораздо лучше.

- Считаю, неплохая идея. Честно говоря, ты снова прочитал мои мысли. Опередил меня. Сама хотела предложить тебе это, - улыбнулась жена. - Тем более, что не только вы с бароном разговаривали сегодня на эту тему. Мы с Мари тоже хотели воплотить эту идею..

- Вот и прекрасно, - удовлетворённо заключил писатель. - Пусть ненадолго сменит обстановку. Да и мне нужно усиленно поработать на этой неделе. Друзья, надеюсь Машенька не станет вам обузой на несколько дней.

- Благодарю, Роман, - радостно ответил Роберт, мельком взглянув на Мари. Его жена сидела, опустив глаза и затаив дыхание. - Это настоящий подарок для нас, мы с женой так долго ждали случая побыть с девочкой. Спасибо, друзья.

- Значит, решено. До следующих выходных она ваша. - продолжил Роман Андреевич. - Наташ, обед, как всегда восхитителен. Сейчас самое время немного отдохнуть, затем мы с бароном хотим прогуляться по саду, а вечером спуститься к озеру. Придём с прогулки жутко голодные, так что без нас вам не придётся скучать. Уверен ужин у камина будет - просто пальчики оближешь...

- Слушаюсь, мой господин, - Наталья тоже была рада случаю побыть с подругой наедине. - А сейчас все отдыхать. Мужчины докуривайте своё зелье и марш по своим апартаментам.

Уже несколько лет, после того, как семья барона подружилась с писателем, для Роберта и Мари всегда была выделена прекрасная гостевая спальня. Поэтому в особняке они чувствовали себя вполне, как дома. Тихий уют, гостеприимство хозяев и приветливое дружелюбие. Им были рады всегда.

Хозяева и гости медленно и сыто поднялись из-за стола, забавно, по-дружески помахали друг другу, разошлись по своим комнатам.

Как только Наталья с мужем поднялись к себе, Роман обхватил жену за талию, поднял на руки и осторожно опустил на кровать.
- Милая, почему мы встретились так поздно? - шепнул он, целуя любимую. - Как же мог жить без тебя, как я выжил, когда мы расстались? Ты знаешь, все эти годы разлуки каждый день думал о тебе. Это страшная пытка, которую я выдержал непонятно как.

- Но ведь мы всё-же встретились. Мы вместе. Ты счастлив. Я счастлива. Эта сказка теперь наша навек. Зачем снова вспоминать о прошлом? Я тоже постоянно мечтала о тебе. Но тебе было гораздо тяжелей, чем мне. Я воспитывала детей, это давало силы и желание жить. - ответила Наталья, не мешая мужу расстёгивать на спине её платье.

- Нет, Ната. Я не люблю тебя. Я тебя обожаю и боготворю. Каждый день засыпая и просыпаясь, я благодарю всех - небо, жизнь, судьбу, Бога - за то, что ты есть у меня. Ты моя звезда, ласковое солнце, моя сбывшаяся мечта. Моя страсть и нежность. Ты моя Душа, живущая в центре сердца.

- Я люблю тебя, Рома. Какой же ты всё-таки романтик и взрослое дитя. - Наталья счастливо выдохнула и томно прикрыла глаза от ласк мужа.
Её щёки уже цвета лепестков роз. Тело стало податливым и расслабленным. Её ладони ласкают мужа, как бы сами по себе. Она обхватила любимого за плечи и крепко прижалась к нему всем телом.

Этот волшебный, сказочный сон Любви не прекращается с тех пор, как они снова встретились десять лет назад...

ГЛАВА 5.

Любимая Натуленька спала. Данилов осторожно любовался ей. Всматривался в милое лицо. Даже после 10 лет совместной жизни, не мог поверить в это счастье, что она с ним. Что ничто, кроме смерти более не разлучит его с ней.

Бережно укрыв спящую лёгким пледом, поднялся и на цыпочках, постоянно оглядываясь, боясь разбудить жену, вышел из спальни.
С лестницы второго этажа был видно, что барон с Мари уже отдохнули после обеда и тихо разговаривают у погасшего камина.

- Роман Андреевич, чай, кофе, глинтвейн? - с приятной улыбкой спросила Мари. - Мы тут сидим с мужем, болтаем.

- Пожалуй, от кофе со сливками не откажусь, - писатель опустился в кресло, рядом с бароном. Мари отлучилась на кухню.

- Ну, давай, по кофейку и на воздух.- предложил Роберт. - Надеюсь, твоих любимых псов возьмём с собой?

- Разумеется, куда я без них, а они без меня? - писатель задумчиво закурил трубку. - Как себя чувствует Мари? Вы не изменили свои планы насчёт ребёнка?

- Нет, Роман, мы это хорошо обдумали. Документы готовы, почти уверен, за месяц всё решится.

- Вот и славно, не скрою, очень рад за вас. - Данилов глубоко задумчиво затянулся и выдохнул белёсый дым.

- А вот и наш кофе, - барон, не вставая с кресла, обнял жену и подал чашку другу. - Мари, Наталья скоро придёт к тебе, а мы прогуляемся, выгуляем собак и спустимся к озеру. Не скучай.

- Отлично варишь кофе, повезло Роберту с женой, - Данилов никогда не был скуп на комплименты - Ну, однако, мы пойдём. Роберт, захвати с собой плащ и свитер, на всякий случай. Вернёмся вечером. Кто знает переменчивую погоду?

Барон поцеловал жену и пошёл к машине за вещами. Собаки радостно оживились, предчувствуя прогулку, будто понимали человеческую речь.

Приятели вышли в сад. Воздух дышал предвечерней свежестью после дождя. Гончие резвились впереди, не забывая постоянно оглядываться на хозяина.

- Роман, неделю Маша будет жить у нас. Я тебе очень благодарен. Через месяц заберём из приюта мальчика. У Мари постоянная тоска в глазах, когда она долго не видит дочь. - Роберт обрезал кончик сигары, закурил.- Ребёнок нам просто необходим.

- Это самое разумное решение. Когда Наташа согласилась стать женой, ребёнок из приюта только прибавил нам счастья. Как всё-таки странно и интересно происходит жизнь. - Данилов выговорил это медленно, задумчиво, проникновенно. Будто диктовал новые строчки своего романа. - Если бы Маша не была вашей дочерью, мы бы с тобой никогда не подружились. А теперь, не могу и не хочу представить выходных без вас в моём доме.

Приятели уже прошли весь вишнёвый сад и теперь спускались по узкой горной тропинке к озеру. Собаки наигрались и спокойно бежали впереди старых друзей.

- Я тебе часто рассказывал, что Мари, после посещения приюта, была около месяца в шоке. - барон снова глубоко затянулся сизым дымом сигары. - Серьёзно беспокоился о её здоровье. Испугался, что она может вновь, не сказав ни слова, внезапно покинуть меня. Наш семейный врач был бессилен помочь ей. И только, когда мы нашли Машу у вас, стала немного спокойней.

- Роберт, время всё уладило. Ваша дочь счастлива с нами. Наталья прекрасно заменила ей настоящую мать. Пусть всё остаётся, как есть. Травмировать ребёнка нельзя. Её болезнь почти отступила. Мари она не помнит. А мы с вами , как дружили, так и будем дружить.

- Ты настоящий русский интеллигент - улыбнулся барон. - Не представляешь, как я дорожу дружбой с вашей семьёй.

- Представляю, дружище! Потому, что ценю это столько же , сколько и ты с Мари.

Вечернее багровое солнце уже начало скрываться за горами. Приятели подошли к озеру и теперь решили помолчать, наслаждаясь тишиной и покоем природы. Псы лакали прозрачную синеву озерной воды.
Барон растрогался от нахлынувших дружеских чувств и обнял друга.
Помолчали. Писатель смотрел на небо. Над озером кружил орёл. Плавно , спокойно, даже без взмахов крыльями, он парил над землёй и водой. Будто внимательно наблюдая за мужчинами с небес.

- Харе Кришна! Харе Рама! Харе, Харе! Харе Кришна! - донёс ветер.
Данилов и барон перевели взгляды с небесного орла на противоположный, далёкий берег тихого озера. Там, вдалеке танцевали маленькие оранжевые человечки. Они радостно и плавно двигались в такт своим песнопениям. Невесть откуда взявшиеся здесь вечно радостные Кришнаиты. Писатель и Роберт не сговариваясь, синхронно улыбнулись. Псы навострили уши и тоже внимательно прислушивались к голосам на том берегу.

Плавные возгласы певчих приятным эхом плыли над гладью озерной воды. Друзья замерев, смотрели танец и слушали оранжевых человечков. За ними виднелось несколько палаток. Это их походный лагерь.
Свысока за всем чинно и зорко наблюдает парящий в небе горный орёл. Гордая, сильная птица.
Пение совершенно не нарушало природное безмолвие божественной красоты. Напротив, оно добавило чудесное очарование вечеру.
- У них свой собственный способ радоваться жизни. И главное, они делают это искренне и с чувством, - серьёзно заметил Данилов.- Однако, чувствуешь? Похолодало, дело к вечеру. Давай потихоньку возвращаться. Наши дамы заждались. Да и поужинать уже хочется. - Негромко добавил он

- Хорошо, Роман. Давно хотел спросить. Как ты стал писателем? - Поинтересовался барон, когда приятели начали подниматься по тропинке в сторону усадьбы писателя.
- Ты ещё обещал рассказать, почему уехал из России? Мне интересно всё, не только о Машеньке. Ты ведь великолепный рассказчик.

- Обязательно расскажу, Роберт. Сейчас нам долго подниматься в гору. Рассказывать будет трудновато. Могу завтра посвятить тебе весь день. Давай прогуляемся до дома, и помолчим, если ты не против.

- Разумеется. Ловлю на слове, дружище.

Приятели неспешно продолжили молчаливый подъём по знакомой тропинке. Собаки прекрасно знали дорогу до усадьбы и теперь неслись впереди, играя, повизгивая, и радостно виляя хвостами.

Во время таких прогулок и после них Данилову обычно приходили воспоминания. Куски жизни, как кинолента проходили перед его умственным экраном.
Настолько ярко и чётко, во всех подробностях, что в эти часы и минуты разговаривать и отвлекаться он не любил.
Полностью и без остатка погружался в былое. Зная эту особенность мужа, Наталья учтиво и бережно, как мудрая жена, хранила безмолвие, чтобы не мешать писателю осмысливать прошлое.

Показался сад. Собаки унеслись вперёд. Подъём в гору окончен, теперь друзья спокойно перевели дух и закурили.

- Завтра обязательно расскажу тебе всё, что успею до вечера. Тайн у меня ни от кого не было и нет. Многое из прошлого я уже подробно описал в своих книгах. Но приятно, что тебя интересует многое, что до сих пор волнует меня.- Данилов задумчиво выдохнул из себя белёсый дым трубки.
- А вот и наши прекрасные создания. Камин растоплен, ужин готов. Беседа с глинтвейном согреет нас.

Жёны, увидев, прибежавших псов, вышли на террасу перед домом и теперь смотрели на приближающихся неразлучных друзей.
- Это счастье. Моё нескончаемое земное счастье, - подумал писатель, сейчас он страстно желал только одного. Нежно и ласково обнять и поцеловать жену.

ГЛАВА 6.

- Как тебе такое могло придти в голову? Спрашивают люди человека, который сказал или сделал что-то необычное, непонятное, непривычное их уму. - Начал свой рассказ Данилов.

Друзья с жёнами и девочка уютно расположились на террасе у дома. Нежные прикосновения тёплого ветерка ласково касаются седых волос писателя. Псы разлеглись на траве и дремлют, пригревшись на солнце.

- Роберт, вчера на прогулке попросил рассказать о моей жизни. О том, как мы жили в России, почему я решил уехать из страны и поселиться здесь. Как стал писателем... Друзья, сегодня весь день посвящаю вам. Если это действительно интересно вам, расскажу... Если вам станет скучно - сразу , не таясь, скажите мне это...

Писатель помолчал, раскуривая трубку. Роберт пристально и задумчиво смотрит куда-то вдаль. В небе привычно кружит орёл, привычно неся свою ежедневную вахту.

- Начну с конца. С недавних времён. О более ранних годах расскажу в следующий уик-энд. Хорошо? - Выдохнув, продолжил Данилов после глубокой затяжки ароматным дымом. - Когда мне уже исполнилось полвека, я оказался полным банкротом в всех отношениях и сферах жизни.

- Живя с престарелой матерью, которой тогда исполнилось уже 76 лет. У меня ни собственной семьи, ни работы, ни детей, ни здоровья, ни личных сбережений для самостоятельного жизнеобеспечения.
В столичном городе Сибири выживать становилось всё сложней. Пробовал устроиться на любую работу, хоть сторожем за копейки. Везде отказы. Работодателям не подходит мой возраст.

- Перспектив ноль. Кормились на мизерную пенсию матушки. Чтобы окончательно не деградировать и не запить от безнадёги, начал писать. Маленькие реальные истории из собственной жизни. Сначала лишь для себя. Потом изредка стал выкладывать тексты в сеть. Делать было нечего. Это отвлекало от безрадостных мыслей. А, главное, придавало хоть какой-то смысл унылому существованию.

Данилов неспешно рассказывал, прошлое уносило его в какие-то дали. Он снова сейчас был не здесь. Он умел как-то по-особенному, без остатка погружаться в повествование. Его вдохновение и эмоциональность росли. Это передавалось его читателям и слушателям. Особенно близким и родным людям.

- Как-то очень постепенно и незаметно меня стали читать. Круг любителей моих рассказов рос ежедневно. Но, главным образом, моя мотивация заниматься творчеством осталась прежней. Писал для себя.
Однажды, кто-то из самых верных и преданных моих друзей предложил - А почему бы тебе не издать книгу?

- Я как-то до этого и не задумывался об издании своих мемуаров. Казалось, что это вряд ли будет интересно широкой аудитории. Вокруг разруха, бардак, кризис, - думал я, ну кому будет интересно читать о судьбе пожилого одинокого мужика? - Данилов невесело усмехнулся, переживания былого всколыхнули струны его души.

- Но попробовать всё-же решил. Совершенно не надеясь ни на вознаграждения, ни на успех. Аудитория читателей стремительно росла, постепенно нашёл издательство. Но и там нужны деньги. Издать книгу бесплатно нереально.
И тут помогла Муза, Фея, Волшебница, или мой личный Ангел - называйте, как хотите. Запросто предложила попросить помощи у читателей. Мне это было стыдно, неприятно, непривычно. В просьбах о помощи опыта у меня ноль. Моя Муза строго настояла говорить людям, как есть. Без хитростей, без утайки и попросить помощи от души, сказав, что деньги нужны для продолжения творчества и издания книг.

Вот тут то и случилось удивительное. Люди начали откликаться. Помогали, кто чем мог. Кто-то прислал свои последние 50 рублей, кто-то больше. Даже нашлась читательница, которая не пожалела свой ноутбук, прислав мне его по почте, чтобы облегчить мой писательский труд. Даже небогатая приятельница из Аризоны, будучи вся в долгах, прислала свои последние 67 долларов.

Это было настолько нежданно-негаданно, что я начал писать больше, чаще, вдохновенней. Статистика ясно показала, что помогали мне далеко не богатые и состоятельные читатели. Именно они только усмехались в своих откликах на мою просьбу. Учили жизни, советовали самому выкручиваться и не просить помощи.
Из последних, мизерных пенсий, пособий по инвалидности, по безработице, этот тонкий ручеёк поддержки позволил мне издать свои первые 4 книги.
Помогали, как мои виртуальные друзья в России, так и за рубежом. Помощи не было только от сытых и богатых "друзей по переписке". Они присылали только улыбочки, песенки, картинки...

- Так я издал первые свои рассказы, роман, повести... Это и было удивительным и чудесным началом моего серьёзного творческого пути. Которым продолжаю идти до сих пор...

ГЛАВА 7.

Время уже близилось к полудню. Наталья решила крадучись, осторожно и неприметно улизнуть на кухню, накрывать обеденный стол, при этом не потревожив внимание рассказчика и гостей.
Конечно, ей это не удалось. Роман Андреевич мог, даже не увидев исчезновение жены, всегда каким-то неведомым, почти звериным, чутьём замечал уход и отсутствие любимой. Также и она. Супруги настолько безмерно любили и поразительно тонко чувствовали друг друга.

И сейчас Данилов заметил уход жены. Однако, не подал виду, а лишь затянулся ароматным дымом из трубки, выдохнул бледно-синеватый туман и продолжил свой рассказ.

- Совершенно не рассчитывал на успех, на то, что литературным творчеством можно заработать на жизнь. Тем более, что был сначала не слишком то уверен в своём таланте литератора. К тому же, у нас, в России, всегда какие-то катаклизмы, перемены, кризисы, выборы-перевыборы, перестройки. Я был уверен, что людям сейчас не до книг и романов. Они, полагал я, лишь стремятся любым способом своей семье заработать на жизнь, и не потерять эту работу, а не тратить деньги на книжки. Однако, остались ещё и в моей стране читающие и внимательные любители бумажных книг. Не все прилипли только к мониторам.

- И был очень удивлён, когда мои книги начали постепенно раскупать не только там, в России, но и за рубежом. Цены на книги я установил самые скромные, минимальные, иногда даже себе в убыток, ясно понимая, что произведения начинающего неизвестного литератора сразу расхватывать не будут.

- Но, вскоре произошло самое удивительное и невероятное чудо из чудес. Количество моих читателей в сети стало расти столь стремительно, что я уже ощутил прямо некую обязанность постоянно выкладывать своим верным и ждущим почитателям все самые свежие и всё новые и новые продолжения моих книг.
Вслед за этим, однажды совершенно неожиданно пришло первое послание от какого-то малоизвестного провинциального издательства с предложением напечатать книгу уже не за мой счёт. А напротив, на гонорарной основе. Гонорар предложили, конечно, мизерный. Но я был искренне рад любой, заработанной на писательстве, копеечке.

Данилов на несколько мгновений умолк, утонув в шторме нахлынувших воспоминаний. Он вдруг снова очутился в старой захламлённой квартирке матери... Вспомнилось, как до боли и нервной дрожи неуютно, холодно и тоскливо тянулись его пустые бессонные ночи и скучные дни... Тогда он ещё не вернул свою истинную любовь... Свою милую и родную, но такую чужую Наташеньку... Чужую жену. Это был не временный кошмарный сон, это был нескончаемый ад реальности.
Вспомнил, как неистово и исступлённо, в слезах на коленях молил Бога, всматриваясь в бесконечный звёздный омут, вернуть ему ту единственную, которая будет освещать и согревать своей верной нежностью остаток его жизни.
Которая будет бережно и трепетно хранить и оберегать его больную Душу и израненное сердце от ледяного уныния, от самого себя, от неминуемого одиночества старости, от тупого ревнивого безумия, от холодного равнодушного мира...

Он молил, а Бог молчал. Молчал долго. Данилов молил снова и снова. И так непрестанно тянулись нескончаемо долгие дни, ночи, месяцы и годы.
- Всё в своё время, зима и весна... А любовь стоит того, чтобы ждать... - подумал седой писатель. Ему вдруг вспомнились светлые, печальные и такие родные слова юности. Слова песни Вити Цоя.

Машенька уже явно перестала слушать и устала сидеть со взрослыми, ей нужно было размяться. Она попросила писателя разрешения пойти поиграть с собаками. Данилов нежно поцеловал девочку и отпустил на лужайку.
Собаки радостно оживились, разом подскочили, резво запрыгали по траве, подбежали к Машеньке, наперебой подставляя свои счастливые мохнатые морды и мокрые носы ласковым рукам ребёнка.

- Извини, Роман, хочу тебя спросить. А как мать отреагировала на начало твоей творческой карьеры? - серьёзно поинтересовался барон, воспользовавшись паузой в рассказе.
- Ну, ты ведь понимаешь, Роберт, о карьере мне тогда как-то совсем не думалось. А мать - есть мать. К тому времени она уже очень тяжело болела. Возраст 76 лет - не шутки. Хоть и читал ей первой все свои новые рукописи, но ей трудно было поверить, что я занялся этим всерьёз и надолго. Увлечений у меня и раньше всегда было много. Но они обычно заканчивались ничем.
- К тому же, маме уже было достаточно утомительно слушать новые главы и давать мне советы и полезную критику. Она всю жизнь доверяла мне во всём, и если мне нравится писать книги, то и она это одобряла. Хотя, честно говоря, не выражала особых надежд и восторгов по поводу моей затеи.
Она никогда не была слишком эмоциональной. Скорее, реалистка, чем романтичная натура, как я. Очень благодарен ей за помощь и поддержку, особенно в самом начале творчества.
Ведь мы несколько лет жили только на её жалкую пенсию. Не поверишь, не мог устроиться ни на какую работу. Пожилому мужику за пятьдесят сложно устроиться даже простым сторожем. Возраст, плюс безработица и кризис.

- Как жаль, что я не успел познакомиться с твоей матушкой, Роман, когда был в России по делам. - просто и искренне признался друг писателя. - У меня к ней великое уважение и благодарность за мою счастливую встречу и дружбу с тобой.
- Роберт, милый, ну, пожалуйста... Перестань перебивать такой интересный рассказ. - негромко и даже как-то ласково обратилась к мужу Мари.

- Конечно, конечно, дорогая. Извини, Роман, скорей продолжай, иначе от моих неуместных перебиваний, и моя супруга тоже сбежит на твою кухню, помогать Наташе с обедом. - шутливо замахал руками барон. Все весело рассмеялись.

- Да! Всё закрутилось так стремительно. И, если честно, я к этому внезапному успеху был совершенно не готов. Нет, конечно, всё-же стал уже более уверен в своём таланте, которым одарил щедрый Господь. Но вот администратор из меня совсем никудышный. Опыта ноль. - продолжил писатель с простодушной улыбкой. - Мне хотелось только писать, писать и писать. Меня будто прорвало после стольких десятилетий молчаливой безысходности. Я продолжал ухаживать за старенькой больной мамой, помогать ей, несколько раз в день массаж спины и суставов, походы в аптеку и домашние дела. Жили мы скромно, бедно. Но не голодали.
Но всё-же был по-настоящему счастлив, что наконец то нашёл себя. Творчество поработило и поглотило меня всего, без остатка. Заменило мне женскую любовь, затмило унылые мысли о нашей нищете и надвигающемся страхе одиночества на старости лет.

- Позабыв обо всём, когда вновь и вновь я садился за письменный стол, то открывал тайники своей измотанной неудачами и разочарованиями уставшей души. Я искренне, без прикрас, описывал на бумаге все свои глупости и иллюзии, всю свою радость и боль, свои мечты и надежды. Будто кровью писал.

- Роберт, друг мой! Лишь в творчестве я обрёл своё истинное успокоение и необъятное наслаждение.
И, поверь, дружище, я ведь тогда даже не догадывался и предположить не мог, что жизнь так заботливо и бережно приготовила мне, одинокому, пожилому, простому русскому мужику новые подарки судьбы. О которых подумать и мечтать не смел. Нежданно-негаданно!!!

ГЛАВА 8.

Окончив обеденную трапезу, все разошлись по своим спальням. Давно сам собой сложившийся распорядок и спокойная размеренность жизни в поместье очень успокаивали Данилова. Даря ему тихую, надёжную радость. Как раз то, чего у него не было почти всю жизнь, как раз то, о чём он почти безнадёжно мечтал на родине.

Здесь, в горах сельской местности Швейцарии он обрёл награду за свои страдания. Воздаяние за свой литературный труд, приёмную дочь, счастливую семью, состоятельность, известность и славу у читающего мира и, самое главное, свою единственную Любовь.

Проснулся он первым. Наташа сладко дремала на его плече. Данилов осторожно приподнял голову и нежно поцеловал волосы любимой. Жена томно вздохнула и улыбнулась своей особенной ласковой улыбкой. Они помолчали. Зачем слова, когда лишь взгляды супругов передавали всю палитру взаимных чувств.

- Встаём? - прошептала жена, потягиваясь.
- Может ещё разок? - азартно, тоже шёпотом, предложил Данилов.
- Прибережём это на вечер, милый, гости уже наверняка встали и ждут нас внизу. - улыбнулась Наталья, ловко выскользнув из крепких рук мужа.
Она начала одеваться, а Роман Андреевич с наслаждением наблюдал за ней, не переставая радостно удивляться насколько грациозна и прекрасна его жена. Присутствовать при одевании и раздевании любимой - разве может быть что-то милей, вдохновенней и слаще для любящего сердца супруга?

Жена ушла к гостям, писатель остался ещё нежиться в постели. Глянул в раскрытое окно - вишнёвое дерево ласково гладит своими ветвями подоконник, будто просясь в гости. Белые шапки горных вершин гордо и величественно виднеются вдалеке, напоминая о вечности. Подают пример покоя и Божественной красоты творений Создателя, возвышаясь над забавной суетой и изменчивостью человеческих страстей.

- Удивительно яркий, чудесный летний день. Каждый новый день так удивительно прекрасен. - подумал писатель, любуясь видом из окна.
Вставать и одеваться не хотелось. Чтобы немного растормошить себя после полуденного отдыха, Данилов приподнялся и присел на край расправленного супружеского ложа.
Неторопливо закурил ароматную трубку. Накинул халат и продолжил смотреть в раскрытое окно. Над горами невозмутимая синева небес с редкой, белоснежной, почти прозрачной пеной пушистых облаков.
В небе над всеми плавно парит зоркий орёл, неся свою привычную вахту хозяина мира, и внимательно высматривая добычу.

- Сегодня же Маша уезжает. - вдруг вспомнил писатель. Эта мысль сразу отогнала ленивую томную хмарь после пробуждения.
Он неспешно оделся. Постоял у огромного зеркала в резной массивной старинной раме на стене, присматриваясь к себе, и удовлетворённо, даже как-то горделиво, почти по-детски, хмыкнул:
- А я ещё ничего. Вполне импозантный, пожилой джентльмен. В самом расцвете сил... Как Карлсон....Который живёт на крыше.
Данилов иронично улыбнулся своим забавным мыслям, пригладил седые виски, поправил воротник домашней рубашки, и вышёл к гостям.

Внизу, в гостиной, все уютно расположились в креслах у погасшего камина. Девочка лежала на ковре и гладила довольных собак. Данилов глубоко вдохнул аромат свежесваренного кофе.
- Ага, господа! Кофейком тут без меня балуетесь! - весело и озорно провозгласил он, неспешно спускаясь с лестницы.
- Мы тут уже давно - первой ответила Мари. - Жаль проводить свой выходной на природе, тратя его на сон.
- А вот мне не жаль. - хитро парировал писатель, подняв указательный палец, и со значением посмотрел на жену. - Это наша давняя семейная традиция - немного расслабиться после обеда.

Наталья подала ему кофе и подошла к девочке.
- Маша, можешь погулять с собаками на лужайке. Только не уходите далеко от дома. Мы скоро тоже все выйдем на улицу.

Девочка радостно подбежала к отцу, прижалась к нему для поцелуя. Волна нежности снова переполнила сердце пожилого мужчины.
- Иди, погуляй, крошка. И мы скоро присоединимся к тебе. - Данилов опустил голову дочки и поцеловал её в макушку. Маша не увидела непрошеную слезу счастья, непроизвольно скользнувшую по щеке писателя. Писатель проводил дочь взглядом. Псы уже неслись по траве, восторженно выказывая своё собачье счастье.

- Роман Андреевич, расскажи, как вы впервые встретились с Наташей. Мари меня спросила, но я и сам не знаю всего в подробностях. Ты лучший рассказчик из всех моих знакомых. - вдруг предложил барон, отставив пустую чашку и беря сигару.
- Непременно всё расскажу вам, друзья. Но, однако, это длинная история. Прибережём её на следующий ваш приезд. - ответил писатель серьёзно.

Друзей отвлёк радостный крик с лужайки.
- Папа, мама, Маргарита приехала! - девочка бросилась наперегонки с собаками встречать заезжающую в ворота машину с прислугой. Вернулись управляющий домом Алоис с женой Маргаритой, которая служила здесь экономкой и выполняла все хозяйственные поручения Натальи. С ними приехали повар - немец Говард и одинокий пожилой садовник Себастьян.

- Мари, пойдём со мной, я отдам тебе лекарства для Маши. На всякий случай, мало ли что. Хотя она и давно здорова, но, кто знает, нужно всегда иметь лекарства при себе.
Женщины ушли, оставив мужчин наедине.

- Хочу кое-что рассказать тебе, Роберт, пока мы одни. - Данилов пристально посмотрел в глаза другу...

ГЛАВА 9.

- Растоплю-ка камин для уютной беседы. Это быстро. - Данилов поджёг заранее заготовленные сухие поленья.
Барон сразу понял, что литератор взял паузу и теперь собирается мыслями, чтобы рассказать ему что-то весьма важное.
Роберт приготовился внимательно слушать.

- Я бы хотел, чтобы это осталось между нами.
- Продолжай, Роман, я не из болтливых.
- Я понимаю, что наша уединённая и спокойная жизнь может показаться сказкой, даже приторно-сладким сиропом. Но это только внешне. Хотя мы счастливы с женой и дочкой, но я не могу сказать, что абсолютно здоров. Возраст берёт своё и прошлые переживания не прибавляют мне жизни. Случиться может всякое, я давно готов к этому. - Данилов вновь пристально посмотрел в глаза другу.
- Если со мной что-то произойдёт, я бы хотел, чтобы ты с Мари продолжал посещать наш дом. Позаботился о девочке. И не переставал общаться с Натальей.
- Что за похоронное настроение, дружище?
- Не перебивай. - отмахнулся писатель. - Нет, это не обычная депрессия, я знаю, что говорю. И говорю это только тебе.

Данилов набил трубку новой порцией табака, прикурил, и медленно задумчиво затянулся.

- Да уж, хорошенький финал уик-энда - подумалось барону, но он постарался не подать вида.
- О финансовом благополучии Натальи с дочкой я позаботился заранее. Они обеспечены сейчас и будут обеспечены навсегда. Гонорары плюс недвижимость, я всё предусмотрел в завещании. Только ты будешь знать в каком банке лежат эти документы.
- И ещё. Я не стал при всех рассказывать сегодня о том, как мы впервые познакомились с Натальей. Потому, что эта история не для всех. В последнем романе я попытался изложить нашу встречу и всё, что было после. Но издаст его только сама Наталья, когда меня уже не станет. Так решил я, и пусть будет так.

Друзья помолчали, глядя на игру девочки на лужайке. Она уже вдоволь наобнималась с экономкой Маргаритой и с собаками. А теперь носилась с сачком за бабочками, которые летали тут в изобилии. Женщины тоже, видимо, желали пошептаться наедине, и Данилов продолжил.

- Дело в том, дорогой мой друг, что когда я увлёкся Натальей, она была ещё замужем. Любящий состоятельный муж, двое маленьких сыновей. Шикарная квартира в центре мегаполиса. Я же был обычным ведущим инженером в компании, где она работала правой рукой хозяйки-директора. Мне было 45, ей 33. Что нас сблизило? Не знаю. Нас просто тянуло друг к другу каким-то магнетизмом. Мы разговаривали утайкой от коллег.

- Встречались тайно. Никакого секса первые два месяца. Виделись и не могли наговориться. Она видела меня насквозь, понимала. А я, напротив, никак не мог понять, что меня привлекло в этой внешне вполне благополучной замужней молодой женщине.

Барон прикурил погасшую сигару и вновь поднял глаза на писателя.
- В то время я тоже был не свободен. Жил с состоятельной зрелой дамой моих лет. Она любила меня, всячески окружая всесторонней заботой и уважением. Денег мы не считали. В принципе, я мог бы и не работать, состояния моей подруги хватило бы на все наши нужды без проблем. Но суть в том, что встреча с Натальей кардинально перевернула всю мою прежнюю спокойную жизнь.

- В меня будто бес вселился. Конечно, после первого горячего секса с новой женщиной нормально удовлетворяться отношениями с прежней подругой я уже не мог. Всё казалось приторным, пустым, скучным и безвкусным. Мы начали отдаляться друг от друга. Моя прежняя дама прекрасно чувствовала перемены между нами. Начались обиды, молчанки, унылые, ни к чему не приводящие выяснения отношений и ревность.

- Проще говоря, я потерял голову. Жил только ожиданием наших мимолётных встреч с Наташей. Почти забросил работу. А дома скучал, тосковал и не находил себе места. Часто ночью я вставал с постели, где спала моя гражданская супруга, и уходил на кухню. Смотреть в сумрак ночного окна. Стал задерживаться под предлогом занятий в спортзале, задержки на работе. Искал поводы попозже вернуться домой, чтобы избежать общения с прежней нелюбимой женщиной. Врал, выкручивался, хитрил. Это было невыносимо, подло и мелко.

- Но всё это стирали и оправдывали наши счастливые минутные или получасовые встречи с любимой. Именно потому, что это была ложь с моей и с её стороны, я не хотел рассказывать при всех. Ты понимаешь меня, Роберт?

 ГЛАВА 10.

Эпиграф

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.» 
«Анна Каренина» Часть I, Гл. I. Лев Толстой

Роман Андреевич был поразительно прав, когда сказал барону, что дамы разговорились надолго, уединившись в гостевой спальне.
Мари, не получив ответ от писателя, решила удовлетворить своё любопытство, повторив тот же вопрос Наталье Валентиновне.
- Наташ, и всё-же... Можешь рассказать, как вы впервые сблизились с Романом Андреевичем? Может, я зря спрашиваю? Прости мне этот интерес, мы ведь давние подруги...
- Хорошо, Мари, расскажу, если тебе так интересно. Тем более, мне показалось, что наши мужчины тоже завели в гостиной свой мужской разговор. Не будем мешать им, милая.

Наташа начала неторопливо рассказывать, словно просматривая в себе фильм из архива памяти 20-летней давности...Это был обычный служебный роман...

Она, наверное, его любила. По-своему. Или многолетняя привычка. Когда ей становилось уныло до горечи, всегда приходила спасительная мысль – Главное, дети его любят, Он хороший отец.
Но что-то в её женской душе ныло, сопротивлялось, не соглашалось. Хотелось чего-то большего. Яркого, страстного, пылкого. Чтобы опять почувствовать себя горячо желанной, необходимой, неповторимой. А этого как раз она и не чувствовала. Уже давно. Они с мужем стали родными, обычной роднёй. Страсть у обоих уже остыла, улеглась, переродилась в скучную привычку.

Да! Он не пьёт, не курит, не гуляет. Уважает меня, хорошо зарабатывает. Домосед. В друзьях не засиживается, на других женщин не падок. Уравновешен, спокоен, не ревнив. Надёжный, порядочный муж. Любит детей, заботится о всех...
Господи! Но почему же бывает так тоскливо?! Скучно, безрадостно, уныло…Почему же так часто с ним не о чем поговорить, кроме покупок, дел по хозяйству. Почему не радуют, как раньше, его цветы, подарки? Привычка, всё превратилось в обычную привычку, и больше ничего...

Постельная любовь стала немыслимо пресной, предсказуемой, обыденной, редкой, почти ненужной, ни ему, ни ей. Несколько обычных дежурных комплиментов, пустых фраз, полчаса знакомых телодвижений, привычных заученных ласк, душ и погружение в сон.
Утром уже раздражает его обычная, благодушная до тошноты, знакомая добропорядочная улыбка.
— Доброе утро. Что у нас сегодня на завтрак, солнышко? О! Моя любимая кашка. Родная, ты сама сегодня сходишь в магазин, или мне что-нибудь прикупить после работы?

Как всё это приторно, и фальшиво. Хотя, наверное, и он любит. Тоже по-своему. Как умеет, как его научили в детстве, и как научили 40 лет мужской жизни.
Утренний поцелуй в щёчку. И он убегает на работу. Она собирает младшего в садик, старшего в школу. Собирается сама. Утром думать некогда, времени всегда в обрез.
Вечерами времени побольше. Несмотря на усталость или благодаря ей, приходит мысль.
— Об этом ли мечтала, это и есть правильная и счастливая семейная жизнь?

Он отдыхает, сидит молча, якобы весь в телевизоре. Сытый, тоже уставший, уже слегка сонный. Это мой муж. Добродетельный, серьёзный, надёжный.
— Люблю ли я его? Откуда эти глупые, противные мысли? Зачем они мне? Ведь у меня есть всё, чего нет у многих. Давно сложившийся порядок в семье, уют, деньги, счастливые дети, довольная пожилая мать, шикарная большая квартира, достаток и спокойный семейный быт. Почему же в отпуск хочется ехать одной? Боже! Как надоела вся эта душная, скучная, унылая безысходность. Тоска, ноет, разъедает душу.
Обычный домашний финал рабочего дня. Она идёт расстилать постель. Дети спят. Мать читает в своей комнате. Муж сидит на кухне и смотрит телевизор. 

Подружки на работе тайно завидуют. Только одна, самая близкая, говорит иногда:
- Я с таким бы с тоски и скуки сдохла. Ни рыба, ни мясо. Молчун и сухарь. Себе на уме. В тихом болоте черти водятся…
Ей простительно. Она разведённая. Может, даже от бабской зависти так говорит. А сама, перезрелая кокетка, призывно улыбается мужу, глазки строит, когда в гости приходит.
Наталья вздыхает, смотрит в окно, идёт в ванную. В голове продолжается монолог:
- А ведь и правда. Чёрт знает, что в его в голове. Говорит мало, закрытый. Никогда не спорит, не ссорится. Лучше бы спорил. Доказывал. Убеждал. Нет же. Даже ни одного скандала. Всегда ровный, улыбчивый, благодушный, приличный и порядочный. Как блаженный Христосик. Весь такой тихий, смирный, домашний.

Придёт домой, улыбнётся, положит зарплату на полку, поцелует в щёчку привычно и полуравнодушно. Умоется и тихонько ждёт на кухне ужин. Молча, смиренно. Не торопит. На любые вопросы отвечает всегда кратко, по делу. Воспитанный деловой Козерог. Откровенностей и сумасшедших эмоций у него не бывает, и быть то не может. За ужин всегда благодарит, хвалит. Симпатичный, солидный сорокалетний мужик. Правда, книг не читает, но ведь это ерунда. Главное, на работе главный начальник производства, уважаемый сотрудник. Там его знают другим, серьёзным, строгим, требовательным. Очень уважают. Скоро, может быть, даже и директором назначат.

- Нет! Это во мне дело. Это я с жиру бешусь.
Наталья уже умылась. Легла в постель. Задумалась. Непрошенная женская слезинка вытекла и заскользила по лицу. Мысли вяло ползают по кругу.
- Это я сама неправильная. Дура и тихая истеричка. Михаил мечта любой женщины. Высокий, симпатичный, верный, спокойный. Мне бы только радоваться и Бога благодарить. А я ною. Хорошо, что не вслух. Не умею счастливой быть, неблагодарная. Молодость всё равно уже прошла. Давно пора остепениться бабе и только о детях думать. А я всё о себе, о себе. Эгоистка проклятая.

Михаил Ильич всё сидит на кухне, подрёмывая под телевизор. Наталья всхлипывает, приходит сонливость, тело отдыхает и расслабляется, отяжелевшие ноги устало гудят после рабочего дня. Варикоз, целлюлит, морщины. Последняя оставшаяся мысль.
- Лучше удалось бы скорей уснуть, чтобы не приставал. Ведь такой терпеливый, заботливый, бережный. Верный, надёжный муж и отец. Перебьётся. Всё! Сплю... 
Приходит успокоение, тёплая нега. Сон. Дети здоровы и спят. Это главное.
 
ГЛАВА 11.

Вечером в кофейне оживлённо болтали с девчонками по работе. Сидели чисто женской компанией, отмечали День Рождения подруги. Лёгкие салатики, пирожные, кофе. Алкоголь решили не брать.
- А я считаю, это вполне нормально. Замужем много лет. Дети подросли. В семье порядок и скука. Почему бы не завести любовника? Говорят, это даже полезно для здоровья и обновления отношений в семье, – высказалась тридцатипятилетняя красотка Оксана. Она замужем около 10 лет.
- Главное, чтобы муж не узнал, зачем потом терпеть его ревность? - добавила самая молоденькая из всех Елена. Мужа у неё не было.
- И вообще, личная жизнь – это сфера сугубо интимная, даже в семейных отношениях. У каждого должно быть своё личное пространство, в которое никого нельзя впускать. Даже мужа! – озвучила своё мнение сорокапятилетняя ягодка Ирина. Она недавно вернулась из Таиланда, где у неё был бурный отпускной роман. Загорелая, довольная, посвежевшая, пышущая здоровьем и недавней горячей страстью. О её романе на работе знали все. И ей это явно нравилось. 

Наталья молча улыбалась, допивая вторую ароматную чашечку кофе с мороженым. Она тайком кинула взгляд на часы, ещё часик можно посидеть. Муж уже звонил, сам приготовил ужин и накормил тёщу и детей.
- Наташ, а ты как думаешь? Хороший любовник при надёжном муже – это нормально и современно или у тебя нет такого желания? – Елена хихикнула, глядя не на Наталью, а на подруг.
Компания притихла в ожидании. Нужно отвечать.
- Я не знаю. Но думала об этом, - как-то скованно улыбнулась Наталья в ответ. Разговор был ей интересен, но прямо высказать своё мнение она была ещё не готова. Тем более, что вслух и на виду у всей женской компании. Потом пойдут пересуды, слухи и домыслы. Этого совсем не хотелось.
- Девчонки, простите, мне пора. Муж звонил, ждёт. Ещё уроки с Тёмкой делать. А вы посидите подольше, мне было правда интересно и весело с вами, до завтра, - Наталья улыбнулась, положила деньги на столик и взяла пальто с вешалки. 

Уговаривать остаться не стали. Все коллеги мило поцеловали подругу и помахали ей ручкой. 
Вечер тихий, приятно свежий, особенно после долгого сидения в душном кафе. Лучше прогуляться пешком. До дома рукой подать. 
Странно, но сегодня домой совсем не хочется. С девчонками болтать тоже надоело. А вот прогуляться вечером одной, никуда не спеша, восхитительно и необычно. Домой ещё рано. Подождут, в крайнем случае перезвонят…
"Если мы сами придумываем себе проблемы, то мы сами можем придумать себе счастье".

- Как хорошо и спокойно на душе. Давно забытое, радостное, тихое спокойствие. Оно вернулось вдруг, так неожиданно и дивно. Само по себе. Откуда оно в мне? Будто груз какой-то застарелый с души отвалился. Получается, не одна я такая. И совсем не истеричка и не дура, какой считала себя ещё вчера вечером. 
- Надо же! Всего то один случайный разговор в кофейне с девчонками, и так просветлело в душе. Или не случайный?! Ведь я же давно была готова что-то поменять в жизни, в себе. Искала, не знала, как. Не находила ответ. Всё так просто. Удивительно легко и светло...

Как странно, но эти новые мысли меняли не только настроение. Они меняли лицо, освещали его улыбкой. Меняли даже походку. Наталья шла бодро, энергично, по-женски сексуально, загадочно и обворожительно. Поигрывая бёдрами и цокая каблучками. 
Спиной почувствовала, как пара солидных мужчин на улице обернулись и смотрели ей вслед, долго провожая взглядом.
По факту ещё ничего не произошло, а она уже чувствовала себя новой Женщиной. Неотразимой, помолодевшей, желанной и неповторимой.

Два часа заняла великолепная прогулка по городу. Хотя из кафе до дома минут 15 быстрым шагом. Ну и пусть. Это того стоит. У её мужа никогда не было серьёзного повода для ревности. 
Да! Она всегда нравилась мужчинам, и прекрасно знала это, но, когда родились дети, запретила себе даже мысли о любых отношениях вне семьи. 
Как добропорядочная супруга и ответственная молодая мамочка замкнулась на заботах о муже и сыновьях. Но ведь сердце не обманешь. Сердце требует только настоящей Живой Любви. И женской душе мало родственных отношений, ей нужна искренняя нежность, постоянное внимание, неослабевающая страсть. В любом возрасте. Особенно в зрелом, после сорока. 
Поэтому Женщины и расцветают, как спелые ягодки, в сорок пять. Или наоборот, становятся унылыми стареющими мадам со тусклыми, уставшими, равнодушными, выцветшими глазами. И никакая косметика уже не в силах изменить этот блёклый взгляд...

ГЛАВА 12.

Дети подросли. Муж привык к уюту и порядку в их семейном гнёздышке. Давно перестал быть горячим, пылким, влюблённым страстным мужчиной. А, может быть, он никогда и не был особо эмоциональным. Теперь же совершенно превратился в матёрого, солидного, ответственного и всем довольного отца семейства. 

Повзрослели супруги, угасла яркость воспоминаний. Исчез пыл чувств, их живость, накал и мощь. Только в Наталье было всё ещё живо это женственное начало, оно расцветало, звало за собой, увлекало надеждами и мучило мечтами, особенно по ночам. 
И особенно во снах...

Недавно, ни с того, ни с сего, приснился первый в её жизни Любимый Мужчина. Они встречались, когда она ещё была студенткой и подрабатывала операционной медсестрой в хирургическом отделении больницы. 
Конечно, тогда почти ничего не отвлекало её от пылкой страсти, ни муж, ни семья, ни дети. Он играл её незрелыми чувствами и доверчивая девичья любовь заметно подогревала его самолюбие. 
Он тоже был намного старше. При немалых деньгах, а она тогда еле-еле наскребала на учебу в институте и на жизнь с мамой после гибели отца и брата.
Днём училась в институте, по вечерам и ночам ассистировала на операциях в клинике. Еле держалась на ногах от усталости. И всё же, это было самое счастливое время Первой Настоящей Взрослой Любви. 
Приснилось вот. Голова не помнит. А сердце не забыло.

Михаил и мама сидели на кухне. Он в телевизоре, как обычно. Мама в своей книжке. Дети спят. Вкусно пахнет ужином и домом. Наталья подошла к мужу. Обняла его за голову. Прижала к себе.
- Что это с тобой? Вы там выпивали? – с хрипотцой Фаины Раневской удивилась пожилая мать.
- Да. Выпивали. Только кофе, - загадочно улыбнулась Наталья. Голову мужа, прижатую к животу, она не отпускала. Тот и не сопротивлялся. – Корми любимую жену своим ужином, муж Миша... Жутко хочется домашнего…

Изменения в Наталье были налицо. Но никто в семье расспрашивать не стал. Она самая живая и эмоциональная в этой семье, захочет - сама расскажет. 
А она теперь и не хотела ничего рассказывать. Ей хотелось побыть в себе. Наедине со своим, внезапно пришедшим чудным покоем, тихой радостью и лёгкостью. 
Теперь она уже ясно понимала, это лишь только начало. Если не получится вернуть женское счастье в семье, то это счастье как-нибудь само непременно найдёт её где-нибудь и когда-нибудь. Главное, она уже готова. Это обязательно придёт. Запрет снят. Желание есть. Возможности тоже. Двери своей безрадостной супружеской клетки она отворила.

Легли спать вместе. Муж не торчал у телевизора. Не зависал за компьютером. Он почуял что-то новое и свежее в жене. Это его встревожило и взбодрило. С вопросами не лез. Сразу полез целовать.
Наталья кокетливо и загадочно улыбалась в постели. Это ещё сильней возбудило удивлённого мужа. Она была непривычно ласковой и страстной, такой, как они ласкали друг друга в самом начале своих тайных свиданий. Только теперь это было чем-то осознанным, более опытным и зрелым, чем тогда. Короче, было просто классно! 

- Так вот о чём говорила Оксана в кофейне. Обновление отношений в семье…- в уме проговорила Наталья, и блаженно застонала от яркого и мощного удовольствия. 
Сегодня супружеские телодвижения и ласки мужа почему-то не казались такими пресными, как обычно. Пик страсти накрыл обоих одновременно, и они погрузились в тихую нежность. Полежали без движения. Молча. Затем Михаил голышом сбегал в душ, там накинул халат, и принёс из холодильника сок. 

- Знаешь, Наташ, может летом в отпуск вместе рванём? – прошептал довольный и расслабленный муж, когда спазмы её тела утихли.
- Нет, Миша. Давай ничего не менять. Отдохнём друг от друга немного, соскучимся посильней. – жеманно и мечтательно потянулась Наталья. – К тому же, у нас пока есть для этого возможности. Мама побудет с детьми. И тебе как следует расслабиться и отвлечься от семейной рутины полезно будет. Подлечишься в санатории. Это ведь ненадолго. Давай спать, скоро 2 часа ночи.

- Как скажешь, - согласился муж, он опять не стал уговаривать и спорить. Наталье это ценное, столь редкое мужское качество Наталье всегда в нём очень нравилось.

ГЛАВА 13.

А очаровательные перемены продолжались. В глазах молодой женщины засиял демонически спокойный ровный блеск. Она первой заметила это сама. Затем заметили подруги на работе. И даже женатые немногочисленные мужчины на работе. А она и не скрывала. Ей это вполне нравилось.
Дома позже, но тоже заметили. Сначала мать. Последним и добродетельный муж. Удивительно, но домашние проронили ни слова. Будто напряглись и чего-то выжидали.

Обычные хлопоты по дому перестали её напрягать. Как ни странно, дом стал радовать даже больше, чем раньше. Хотя внешне почти ничего не изменилось. Работа, дети, дом, вроде всё, как всегда. И совершенно по-новому...
Гардероб постепенно поменялся сам собой. Стало больше ярких и светлых тонов. Мешковатые свитера и деловые брюки незаметно улеглись на полки и размещались теперь у дальних стенок шкафа до другой, более унылой поры. Наташа стала чаще одевать на работу украшения. Утром дольше возилась перед зеркалом. 

Объект появился внезапно и очень странным образом. Он сам зашёл в её рабочий кабинет по делу. Пытался донести какую-то якобы свежую идею по развитию бизнеса. Был зверски раздражён непониманием своих коллег по отделу и решил пойти дальше, прямо к вышестоящему начальству. Значит, к Наталье.
От него по-мужски, как от отца Наташи, пахло сигаретами, слегка навевало дорогим одеколоном, и явной нескрываемой неудовлетворённостью здорового зрелого самца. Он что-то доказывал, забавно шлёпая пухлыми губами, махал руками, тряс слегка поседевшей на висках головой, сыпал гневными искрами из голубых глаз. Она отметила в себе, что он не тупой и не идейный, хотя слегка смешной и какой-то до забавности странноватый.

Наталья понимающе, не перебивая, выслушала посетителя. Она уже еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. По деловому, строго и внушительно аргументировала свой отказ. После этого удивлённо прислушалась к себе. Женское сердце билось живее в предвкушении будущих приключений.

- Постарайтесь, Роман Андреевич, заново, кратко, но содержательно, и более убедительно сформулировать свои яркие новаторские идеи вашим подчинённым. Вы ведь ведущий инженер нашей кампании и опытный начальник отдела. Не стоит раньше времени прыгать через головы непосредственных руководителей. - Наталья даже внутренне усмехнулась сама в себе на эту свою сухую фразу. Но её мудрый по-женски, прагматичный ум тут же успокоил: "- Радею за порядок в фирме. Выполняю инструкции директора. Я, как руководитель, во всём права, а этот забавный мужичок - просто выскочка."
Но, тонким женским чутьём чётко успела уловить - перед ней кот. КОТЯРА!!! Самый настоящий, зрелый и опытный, мужской КОТ. Всегда готовый, всегда "ЗА!", всегда "ДА!". Стоит его лишь поманить, выслушать, погладить ненавязчиво и умело. Чтобы не спугнуть раньше времени. И подмяукивать ему, то в такт, то не в такт, коты послушных не любят. Они на них женятся. Непослушных зовут в любовницы. А менять мужа Наталья как раз и не собиралась.

Коллега вышел из кабинета, хлопнув дверью, и громко выругался в коридоре, Наталья смогла разобрать только три слова "тупые чванливые бюрократы". Котяра ушёл ещё более раздражённый, чем пришёл.
Так странно начался их служебный роман. Теперь Наталья могла искренне и заливисто рассмеяться...
"- Это даже хорошо, - подсказал её здравый, прагматичный ум, - Позлится немного, зато запомнит меня."
Она снова занялась работой, разговор с коллегой был отложен в дальний архив памяти. И со временем почти забылся.

Однажды Роман Андреевич (так звали эмоционального посетителя-коллегу, кота) снова внезапно напомнил о себе, придумав очередное своё "гениальное" новшество, открыть на сайте "Одноклассников" корпоративную неофициальную страничку их фирмы. С фотографиями совместных праздников, их мамочек с детьми, общих развлечений, спортивных мероприятий, корпоративов и тому подобное. 
Наталья тепло одобрила начинание. И, при случае, сообщила об этом начальству.. 
Он вскоре узнал, попытался даже как-то съехидничать, но не обидно и в общем-то совсем не грубо и весьма неумело. Ей импонировало, что он не пресмыкается перед начальством, ведёт себя насмешливо, уверенно, иногда даже слишком смело. 

В его глазах тоже постоянно сверкали эти знакомые демонические искорки, как и у Натальи. Роман Андреевич был намного старше её, но в свои 47 всегда подтянут, крепок и свеж. Да и его возраст Наталье не был помехой, а скорей даже напротив, в плюс коллеге. 
Она обычно выбирала партнёров значительно старше себя.
Таким был её первый Любимый Мужчина, и старше её теперешний муж. И теперь вот Роман. Видимо, Душа женщины неосознанно тянулась к более взрослым мужчинам, может быть до сих пор не хватало погибшего в её детстве любимого отца.

Конечно, все эти мужчины не дотягивали до высокой планки, которую легко брал её папа. Но, в каждом она подсознательно искала какие-то родные черты отца. Хотя и не признавалась в этом, даже себе самой. Муж Михаил был старше её на 10 лет, коллега Роман Андреевич на 12.

Незаметно и постепенно они стали симпатичны друг другу. Потом стали встречаться не только в офисе...

ГЛАВА 14.

Сияющая хромом и никелем, кабина нового пассажирского лифта не мала. Грузоподъёмность - 12-15 совсем не худеньких взрослых людей. Из расчёта не менее 100 килограмм на каждого.

На одной стене ряд сверкающих разноцветных кнопок, остальные две стены и створки дверей - это огромные, в полтора человеческих роста, зеркала, от пола до верха кабины.

Кабина плавно и беззвучно плывёт вверх. Полная тишина. Яркий свет.
Все зеркала в своей нижней части идеально отражают распростёртое на полу неподвижное тело седого пожилого мужчины.
Тело лежит на боку, неестественно раскинув руки и ноги, очень сейчас напоминая собой большую тряпичную куклу.
Которая внезапно, в отсутствие хозяев, случайно выпала с детской полки мягких игрушек и теперь валяется на полу, никем не замеченная, никому не нужная, неживая. Безмолвно и смиренно ожидает прихода тех, кто опять водрузит её на полку.

Кто придёт и поднимет тело? Кто сейчас за ним наблюдает? Кто или что его оживит?
Данилов не знает. Потому, что Данилов недавно умер, а тело на полу принадлежит ему самому.

Холодно, равнодушно и спокойно смотрит на остывающую форму невидимый бестелесный Дух. Он прожил в этой состарившейся мужской оболочке более 60 земных лет. И преспокойно проживёт ещё миллиард раз по столько. Или дольше...
Дух знает убийцу. Дух молчит. Телом меньше, телом больше. Просто очередная, износившаяся, временная человеческая форма.

Данилов при жизни уже с юности не боялся смерти.
Во-первых, потому, что смерти не существовало для него в принципе.
А во-вторых, уже привык прощаться с телом за долгие годы своей странной, малопонятной другим, жизни.
Это случалось с ним неоднократно и регулярно. Поэтому бессмысленных истерик, панического страха и лишнего пафоса это уже не вызывало.

Впервые он умирал, когда в раннем детстве заболел двусторонним воспалением лёгких. Уже теряя в больнице сознание, последнее, что увидел - это расплывающееся вкривь и вкось рыдающее лицо матери и куда-то плывущие в тумане озабоченно-встревоженные лица врачей. Его спасли.

Затем несколько неудачных, правда вполне не показных и не притворных, попыток суицида. Это уже в юности, на почве нервного срыва из-за несостоявшейся первой юношеской влюблённости. Лёг в горячую ванну, лезвием бритвы хорошенько вскрыл себе вены. Начал мирно засыпать. И снова не ушёл. Спас друг. Сломал дверь, вытащил, забинтовал и обматерил.

Потом умирал под палящим солнцем Афгана, от осколочных ранений. Опять вытащили с того света, оживили, выходили и спасли.

Да всё перечислять долго и скучно. У всех взрослых были случаи почти полного выхода из тела. Хотя бы разок, но у каждого всё-же было.
У кого-то на хирургическом столе, у кого-то в мощном и затяжном приступе депрессии, у кого-то от сильного горя или стресса, у кого-то при родах, у кого-то в автокатастрофе, у кого-то просто во сне...

Кабина всё плывёт и плывёт. Плавно и беззвучно. Вверх и вверх.
Пожилой писатель не успел перед смертью нажать кнопку нужного этажа. За него это сделал убийца.
Кто это был? Да теперь то какая разница? Сделал, значит хотел. Значит, время пришло. Значит, это произошло, и точка!
Гораздо интересней бы узнать, куда-же неслышно движется лифт. Время остановилось. Пространство ограничено кабиной лифта. Кабина движется.
Куда? Зачем? Сколько ещё?

Вокруг распростёртого на полу, мёртвого, но ещё тёплого тела сияющее белое безмолвие. Взгляд у трупа неподвижный, тусклый. Мутнеющие глаза открыты, распахнуты до предела.
Пальцы сжаты, а сами руки старого писателя замысловато раскинуты, неестественно повёрнуты. Ноги, одна на другой, под углом, будто труп куда-то продолжает бежать, лёжа на полу.

Поток белых сияющих лучей тем временем постепенно усиливается, неумолимо нарастает мощней и ярче!
Вечно Живой Дух смотрит над собой.
Потолок кабины исчезает, тает, растворяется или плавится под всепроникающим потоком ярчайшего белого света. Дух начинает слепнуть. Исчезает Свет, исчезает Тьма. Исчезает всё!

ГЛАВА 15.

Картинка начала растворяться. Сначала пропала кабина лифта, затем Присутствие Духа. Лишь тело продолжало висеть неподвижно, ничем не поддерживаемое в пространстве, в сиянии полной пустоты и безмолвия.
Кто наблюдал теперь за этим - было совершенно непонятно. Кому было непонятно - тоже не ясно.

Приятное ощущение невесомости, плавной лёгкости вернулось первым.
Тело открыло глаза. Пошевелило пальцами, потянулось...
Писатель лежал в своём зимнем бассейне. Над ним вечернее небо, пока ещё прозрачный диск луны, редкое загадочное поблёскивание далёких звёзд.

- Странный сон...- Первая мысль, вернувшая литератора в реальность.- Или не сон? Может быть то был не сон, а сейчас вот сон?

Данилов поднял голову, любуясь редкими маячками далеких и холодных звезд.
- Как странно... есть ты, нет тебя... А они, безмолвными свидетелями, встречают и провожают каждый твой приход в эту жизнь, свысока наблюдают за каждым моментом и земным шагом. Да, может быть, их уже и нет вовсе. Лишь свет один остался.
- А что будет со мной после? Останется ли свет после меня? Как долго он будет струиться?

- Может, стану одной из этих мерцающих красавиц, и Наталья будет каждую ночь искать в чёрной бездне звезду имени меня, рассказывая ей о своем сокровенном, женском. А, может быть, просто стану звездной пылью? Или, может проливным дождем, под которым с детства так нравится гулять, промокая до нитки... Кто знает.
Он улыбнулся своим мыслям и привычно отпустил их гулять восвояси.

Роман Андреевич медленно провел ребром широкой ладони по поверхности воды, растворяя в лёг-
кой волне вечернее небо.. Он просто наслаждался сонным лежанием в тёплой, слегка синеватой, с хрустальным оттенком, воде бассейна. Думать лень. Голова легкая и пустая.

Вместо потолка над бассейном огромные стеклянные сферы.
Данилов специально распорядился разобрать крышу дома над зимним бассейном и застеклить это место. Он любил смотреть в небо.
В воде тело становится лёгким, расслабленным. Писатель любил дремать здесь в уединении.

Зимой, когда снег иногда закрывал небо, садовник Себастьян перевоплощался в Карлсона и чистил витражи на крыше специальной мягкой щёткой. Открывая небо до следующего снегопада.

Это уже давно стало домашней традицией. После отъезда гостей, вечером воскресенья, Данилов погружался в это безмолвное блаженство.
Мог дремать здесь, в воде, отдыхая и расслабляясь.
Чтобы не утонуть во сне, он надевал специальный мягкий надутый гелием ворот. Тканевый, слегка прорезиненный круг надёжно поддерживал голову над поверхностью.

В летние вечера долго светло, но сейчас уже начало смеркаться. Смеркалось быстро и неумолимо, как это обычно бывает в горах.
В каминном зале его уже, наверняка, ожидает супруга. С тёплым молоком в больших бокалах на столике у камина, и с горячими аппетитными булочками с корицей с хрустящей корочкой, которые успел настряпать приехавший повар Говард.

- Выкурю ещё одну трубку и буду одеваться. - Решил писатель.

Роман Андреевич представлял из себя пожилого, но ещё весьма крепкого мужчину, лет около 59. Точнее, пожилым от был по только паспорту.
В душе жил полный надежд, нерастраченной любви, страсти, интереса к жизни юноша. И даже прищур серо-голубых глаз не мог до конца скрыть от посторонних молодой блеск и не растраченный пыл его натуры.
Без бороды он сразу молодел, выглядел посвежевшим, гораздо моложе своих лет. Наталье муж больше нравился без бороды.

Выйдя из воды, Роман Андреевич, как обычно, недолго постоял у зеркала, вглядываясь в своё отражение. Ему нравилось после бассейна наслаждаться своей наготой, когда каждая клеточка кожи жила и дышала без ограничивающих условностей..
Капельки воды медленно стекали по загоревшей на горном солнце коже лица, шеи, рук, ненадолго задерживаясь на жестких волосах на груди, и продолжали дальнейший путь по чуть округлившемуся животу, спине, еще упругим ягодицам и поджарым ногам.

- Хорош. Ещё очень даже ни-че-го! - Данилов самодовольно хмыкнул, подмигнув обнаженному отражению в зеркале.
Довольно высокого, поджарого, внешне весьма импозантного и харизматичного, его нельзя было не заметить среди других.
Обладатель вьющихся, хотя и коротко остриженных, русых волос. На висках благородная серебристая проседь и какой-то едва ощутимый ореол того, что иностранцы называли загадочной русской душой.
Периодически, обычно зимой, писатель отращивал небольшую аккуратную бородку. Носил её до лета, а затем непременно сбривал.

Задумчиво прислушался к себе:
- Сегодня сердце не болит, отлично и бодро себя чувствую, значит, ночью буду писать новую главу. - С удовлетворением подумал писатель. Накинул халат и отправился в каминный зал к супруге...  

ГЛАВА 16.               

Данилов немыслимо обожал эти тихие вечера  у камина.  Присутствие  Натальи  наполняло их каким-то   непостижимым волшебством.  Он почти по-ребячьи, с ликованием ждал их приближения.
Именно в эти вечерние часы они разговаривали о самом главном. Он рассказывал любимой о самом интимном и сокровенном, о своей любви к ней и дочке, о своих планах, о своих мечтах. Он рассказывал Наталье себя.               

 Наталья  всегда немногословно поддерживала беседу с ним, по-женски умело скрывая свою восторженность мужем и счастье, которые всегда усиливались, когда они оставались наедине.
Она готова была прямо сейчас отдаться ему на ковре, осыпать любящего мужа уму непостижимыми ласками, но умела сдерживаться. Берегла свою страсть до момента слияния с любимым своим обворожительным телом.               

- Как поплавал, милый? Или снова уснул? - улыбнулась Наталья, встречая супруга у горящего камина.
Ммммм,  родной,  ты опять пользовался моим  шоколадным гелем? - Наталья подошла вплотную к мужу, деланно смешно сморщила носик и потянула воздух.
Данилов улыбнулся, как попавшийся, нашаливший  ребенок, пытаясь изобразить детскую непосредственность.               
Наташенька, как я мог?  Помню-помню! Ты категорически запретила  пользоваться своим любимым  гелем.   Данилов  обхватил  по-девичьи стройную талию жены и притянул к себе. От близости  и еле уловимого запаха  любимой кровь мужчины прилила к вискам.  Отдохнувшее тело Данилова  хотело... Главное мужское начало наполнялось  желанием.
Наталья уловила  под своей ладонью учащенное сердцебиение и глубокое   дыхание мужа... Она знала, как опасно в такие моменты  заглядывать в  затянутый  легкой пеленой   омут  глаз  своего мужчины. Всегда, как девчонка, проваливаясь в них, боялась утонуть в их серо-голубой глубине. Точнее, она уже утонула в них тогда, много лет назад,  когда первый раз увидела Данилова.
 Наталья, покрывшись легким румянцем, попыталась отстраниться от мужа и перевести разговор.               
Я как-то почувствовала, что ты вот-вот придёшь, и принесла твои любимые булочки. Они восхитительны, как всегда.               

- Да нет, не так. - Забавно изобразив притворную хитрую ухмылку, не согласился писатель. - Это я почувствовал аромат наших булочек и прибежал из бассейна на твой мысленный зов. И не только булочки манили меня сюда, но и одна  милая притворщица.               
Данилов еще сильнее притянул жену к себе.               
Ну, Ром, пусти, все остынет! - Наталья попыталась слабо отстраниться, упершись ладонями с тонкими запястьями в грудь Данилова.
И, кстати,  любимый, ты два дня не брился! - Наталья потерлась щекой о жёсткую щетину мужа. Отстраняться не хотелось, но прислуга еще не спала. А делиться с кем-то своими сокровенными тайнами  не хотелось...
- Не закуривай свой табак, сначала поешь.
- Хорошо, милая. Сегодня я буду писать новую главу... - Данилов нехотя и с сожалением отпустил жену.
 Но, перед этим... Ты даже не представляешь себе, что тебя ждет перед этим, моя обворожительная женушка! -  Роман Андреевич  со сладкой улыбкой предвкушения потянулся.  Пояс на халате по предательски, словно уже давно ожидая своего часа развязался, обнажая тело.
- Да! Ты будешь писать именно после этого. - Наташа кокетливо повела плечами.  Взгляды встретились. Оба поняли о чём речь и рассмеялись...
- Не сейчас, чуть позже, любимый!
- Кстати, Роман, как ты себя чувствуешь?
- Великолепно! Вот как раз об этом и побеседуем сейчас перед  нашим  сражением в постели. Ты не против, ангел мой? - Данилов  запахнул  халат, завязывая накрепко пояс.

- Начинай, я всегда " ДА!", всегда "ЗА!".

- Ты ведь знаешь моё главное лекарство от всех болезней? Если "НЕТ", то угадай с трёх раз.
- Это легко, Роман. Ты как ребёнок... Знаю я все твои лекарства. Главная таблетка - это мы с Машенькой, вторая таблетка - это твоё творчество. Это всё, что тебе нужно для благополучия и здоровья.

- Верно! Но я заинтригую тебя. Есть ещё кое-что... То, что помогало мне жить или даже выживать, ещё до тебя и до Машеньки...
- Роман, не тяни кота за хвост... Выкладывай всю правду-матку. Что там у тебя ещё за средство, которое было до нас?! - Наталья и правда заинтересовалась. Хотя она и давно знала Данилова, как мастера интриговать. Именно это и вызывало бешеный интерес к его романам у миллионов восторженных читателей.

- Прекрасная тема для вечерней беседы у камина, верно, любимая? - продолжал мучить жену старый интриган. - Тогда слушай, у меня от тебя не может быть секретов.
Писатель ненадолго умолк, допивая  молоко и  дожевывая уже остывшую  булку. Затем неспешно, с тщательной аккуратностью набил табаком трубку...
Наталье всё это время паузы казалось, что муж специально по театральному испытывает её терпение. Она, обладая природной выдержкой, ждала. Но не показала вида, что безумно заинтригована началом беседы...

Писатель прикурил от тлеющей щепки, взятой в камине. Глубоко, задумчиво затянулся и начал рассказ...

ГЛАВА 17.

- Может быть это покажется тебе странным, но мой способ работает даже тогда, когда любые другие средства бессильны. - Сейчас Данилов не интриговал. Он был серьёзен и собран.
- Способ прост до гениальности. Когда мне непереносимо плохо, душевная ли это боль или физическая, применяю - и он спасает меня. Даёт силы жить дальше. Ободряет и дарит надежду.
- В минуты страданий и отчаяния, вспоминаю муки Христа. Как Его били, истязали, пытали те, кого Он так преданно и бескорыстно ЛЮБИЛ. Когда Ему в раскрытые ладони вколачивали огромные прямоугольные гвозди, когда смеялись над Ним и проклинали Его.

- Ты знаешь, Наташа, это всегда срабатывает. Воспоминания о бесчеловечных истязаниях Иисуса делает мою собственную боль настолько мелкой, незначительной, по сравнению с муками Сына Божия.

Писатель умолк.
Наталья Валентиновна смотрела на пламя камина, осмысляя услышанное.
Она не переставала изумляться способности мужа мыслить как-то по-особенному. В самых простых житейских фактах он мог видеть глубину и скрытый смысл.

- Любимая, эти мысли стали мне приходить давно. Когда я осмысленно, лет в тридцать, крестился в монастыре. - Продолжил Данилов. - Сейчас мне шестьдесят, я счастлив в семье и в творчестве, но эту главную мысль о подвиге Христа и предательстве людей мне уже никогда не позабыть. И в Россию тянет.
- Не уверен, что мне там понравится, после 10 лет жизни здесь. Но там моя старушка мать, сыновья, и хочу поцеловать родную землю.

- Ты говорил, что мы поедем уже через две недели. Ничего не изменилось в планах? - Наталья перевела задумчивый взгляд с пламени камина на мужа.

- Надеюсь, ничего не помешает. Главное, Маша здорова. Правда климат в России другой, и как она перенесёт свой первый перелёт... Дай Бог, всё будет хорошо.
- Хотел тебя спросить, сегодня вечером перед отъездом гостей и Маши заметил, ты как-то переменилась. Что-то произошло? Или ты волнуешься о дочке?

- Да, Роман. Чуткий ты мой. Я рассказала Марии о начале нашей с тобой истории. О том, как мы встретились, как прятались от всех. И как расстались. Это опять всплыло настолько явственно передо мной. Что скрыть перемену настроения от тебя не удалось. Видимо, я плохая актриса.

- Актриса ты талантливая. - Перевёл всё в добрую шутку писатель. - А жена так просто великолепная. Не уверен, повезло ли тебе со мной так, как мне с тобой.

- Так, дорогой. Ещё одну булочку и бокал молочка, затем ты в свой кабинет, я в спальню. Не засиживайся там долго, побереги нервы и здоровье для поездки. А я, пока ещё не совсем поздно, позвоню Марии, спрошу, как они доехали. И пожелаю дочке спокойного сна...

Данилов поцеловал жену и проводил её взглядом. Сейчас у него на первое место выходила новая глава ещё недописанного романа.

АВИ 2016 https://vk.com/ivanov1963

ПРОДОЛЖЕНИЕ РОМАНА УЖЕ В ПРОДАЖЕ по адресу https://ridero.ru/books/istoriya_bolezni_s_diagnozom_zhizn/