Красные повязки

Борис Бызалов
КРАСНЫЕ ПОВЯЗКИ.
 Москва
 2016г.


                КРАСНЫЕ  ПОВЯЗКИ

 13 мая 1946 года  Иосиф Виссарионович Сталин принял решение  о развертывании работ по созданию нового оружия, баллистических ракет, а в апреле 1947 года в Кремле состоялось историческое совещание, на котором бывший заключенный Сергей Павлович Королев доложил Сталину о необходимости создания  в стране новой отрасли промышленности - ракетной техники.
 
  Своим прозорливым умом это чудовище, истребившее миллионы своих соотечественников,  осознало, что в то послевоенное время ничего лучшего для опережающей доставки атомной бомбы на территорию  вероятного противника  быть не может.  Даже  боевые маршалы и генералы, победившие фашистские армии на классических видах вооружения, не все поняли перспективность  нового вида оружия. А он понял!

     По результатам совещания были заложены основы организации новой отрасли промышленности, определены  специализированные  научно- исследовательские институты, конструкторские  бюро, предприятия-изготовители  и структуры управления ими. На то время организация работ оказалась оптимальной и просуществовала весь советский период вплоть до его распада, обеспечив наш приоритет в создании  "ядерного щита ", освоения околоземного пространства и в  полете человека в космос.

      Бурно развивающаяся ракетная техника потребовала дополнительного создания обеспечивающей ее наземной инфраструктуры в виде  агрегатов и комплексов наземного оборудования, стартовых и технических позиций.  Поэтому  в августе 1948 года Сталин своим любимым красным карандашом подписал распоряжение Совета Министров СССР о образовании  Государственного специального  конструкторского бюро по созданию агрегатов для наземной авиационной и ракетной техники.

   ГСКБ, переименованное в последствии в КБТМ, а в самое последнее время в НИИ СК имени В.П. Бармина, было создано на базе Всесоюзного  научно-исследовательского  строительно-дорожного института с переводом из его состава в новое КБ группы ведущих инженеров. Главным конструктором был назначен Анатолий Яковлевич Гуревич. Но  времена были суровые, близилось дело "убийц в белых халатах" и в 1951 году Главным конструктором был назначен Владимир Петрович Петров.

  О нем ходили легенды. Говорили, что он имел воинское звание генерала и был награжден двумя орденами Ленина. Достоверно известно, что орденом Ленина он действительно был награжден дважды. В те времена этот орден  являлся  высшей правительственной наградой и  был очень почетным не только в официальном, но и в народном восприятии.

  Это уже потом, в эпоху Брежнева, когда цинизм и равнодушие стали разъедать наш советский патриотизм, орден Ленина стали в простонародье называть "Володькой", орден Трудового Красного знамени "Трудовиком", а орден Дружбы народов, на котором были изображены рабочий и колхозница "Веселыми ребятами".

Владимир Петрович был смелым и свободным от внешнего идеологического давления руководителем, а  творческий конструкторский дар в нем был заложен, наверное, еще его родителями.  В ползучей полуоткрытой  антисемитской кампании, в приближении зловещего   "дела врачей" он принимал на работу  специалистов, изгоняемых из оборонной промышленности, несмотря на осуждающие, многозначительные намеки кадровиков и "товарищей из комитета". Разговор с ними был простой: " Ну, что же, тогда садитесь за кульман и конструируйте  технику для обороны страны сами!" Жуткая перспектива обезоруживала оппонентов и проблема на какой-то очередной период  исчезала.

Он знал цену словам и делам, прощал многие проступки, за которые другие руководители выгоняли на улицу своих сотрудников  и,  конечно, в коллективе к нему относились с уважением и признавали его как специалиста и профессионала, а вокруг него  сложилась не семейственность, а дружная семья творческих сослуживцев.

   История техники, написанная сухим языком технократа, может представлять интерес, пожалуй, только для узкого специалиста, а о творческих личностях  этого конструкторского бюро  можно рассказывать бесконечно, потому что  почти каждый из них является персонажем для объективного очеркиста.

   Одна из попыток написать историю КБТМ  в строгом и одновременно популярном изложении закончилась неудачей, потому что ее рукопись была передана для издания одному очень симпатичному и благожелательно настроенному ответственному  сотруднику, который ее и  безвозвратно потерял вместе со своими  служебными документами. Такое бывает! Восстанавливать  этот текст у автора не хватило  ни сил, ни желания из опасения, что восстановленное снова будет утрачено. Такое тоже бывает!

 Был даже такой небывалый ранее случай, когда  начальник одного из главных управлений Министерства после поездки в Кремль утерял совершенно секретные документы с дисклокацией шахтных стартовых позиций.

 Это теперь такой документ не считается секретным, да и тогда он тоже не представлял никакой секретности.  Американцы все равно все знали со  своих спутников. Но в те годы утеря  даже  по существу не секретных, но формально закрытых документов грозила  серьезными неприятностями, а то и тюрьмой.

  Сам министр все три дня майских праздников искал в сейфах спецчасти эти документы. Подозревали  еще , что виновник забыл их в кремлевской столовой. Так это было, или не так уже  не столь важно. А начальник главка  на этом "потерял лицо" и вскоре был вынужден уволиться в чистую.

   А для нас, не претендующих  на роман или, на повесть, совершенно не секретных, возникает настоятельная необходимость рассказать о конструкторах, создававших наземное оборудование для ракетной техники. Часто в них сочетались  и творческие, и героические, и занудливые, и забавные черты  их характеров.

   Героическое заключалось в том, что работы с ракетой связаны с повышенной опасностью и высокой ответственностью за здоровье и жизнь          людей и сохранность крайне дорогостоящих  ракет и их пускового оборудования. Тем более, что конструктор должен сопровождать свое детище на всех этапах его создания, испытаний и эксплуатации.

   Летают ракеты на жидком  и твердом топливе. До освоения ракетных порохов  в   баллистических ракетах, стоящих на дежурстве, использовались, в основном,  агрессивные и токсичные топлива  на основе высококипящей, концентрированной  азотной кислоты и специальных сортов нефти. В космических  ракетах-носителях и сейчас применяют жидкие топлива: сжиженные кислород, водород и керосин, как более энергоемкие нежели пороховые.   Применительно к безопасности тоже не подарок!

   После "Неделинской" катастрофы, в которой погибли девяносто семь человек  и сам маршал, а более ста пострадали,  в организации работ были предприняты беспрецедентные  меры, в том числе и ужесточен порядок допуска обслуживающего персонала  к работам с ракетой.  При подготовке ракеты к пуску были введены нарукавные повязки белого цвета для тех, кто покидает стартовую позицию и эвакуируется на несколько километров, синего  цвета для ремонтной бригады, дислоцирующейся в полутора-двух километрах от старта  и  красного цвета для боевого расчета, находящегося при пуске в защищенном командном пункте.
 
   Конструкторы-разработчики отдельных видов оборудования, непосредственно участвующего в технологическом процессе пуска ракеты, также входили в боевой расчет, получали нарукавные повязки красного цвета и занимали свои рабочие места рядом с офицерами, производящими пуск.
 
   Да и не только при пусках космических или баллистических ракет, но и при погрузках морских ракет в подводную лодку, и при разнообразных  отладочных, автономных и сдаточных испытаниях  конструкторы по праву вместе с другими участниками работ входили в группу риска.
 
   Осенью 1958 года на работу в ГСКБ  пришел  Боря Ипполитов, Борис Петрович. Немногословный, какой то  очень надежный, он быстро врос в коллектив и в специфику работы. Был он назначен заместителем главного конструктора   проекта  нового заправщика азотной кислоты и участвовал в его испытаниях и сдаче заказчику.
 
   При испытаниях элементов этого заправщика на стенде  разрушился сварной шов и  косая  струйка азотной кислоты попала Ипполитову в глаз. У нас бывали такие случаи и раньше, но глаз успевает среагировать и закрыться веками. Веки обжигаются, на них появляются волдыри, но глаз цел. А здесь была косая струя и  Боря ее не заметил.
 
    Как всегда понадеявшись на русское "авось", испытатели заранее не заготовили воды и нам пришлось окунуть Ипполитова, что называется "мордой" в рыхлый снег, а потом отвести его в бытовку, расположенную метров в ста от стенда.
   
    Все это происходило в расцвете дня, но по дороге вдруг резко стемнело и начались глубокие сумерки. Боря закричал: "Ребята, я слепну!". Но мы тоже, ничего  не понимая,  тащили его  в темноте, а когда промыли ему глаза, обитатели бытовки сказали нам о солнечном затмении, которому надо было произойти именно в этот момент, и про которое мы просто забыли.  Надо было видеть как мы,  язычники, радовались, когда Ярило снова открыло нам   свой лик и ярким лучом убедило Борю, что глаз он сохранил. Бельмо, правда, у него  оставалось еще долго, но видеть не мешало.   

  В другой раз ему же пришлось пережить рискованную ситуацию при испытаниях морской баллистической ракеты на наземном стенде полигона в Капустином Яре.

  При наддуве бака ракеты, находящейся в шахте стенда, произошло его разрушение с проливом  ракетного топлива гептила. Ситуация стала критической, грозила взрывом и не предсказуемыми последствиями. И аварийная бригада из четырех испытателей, среди которых  были  Боря Ипполитов и Артюхин, тоже наш сотрудник,  сумела с риском для жизни обеспечить выгрузку  ракеты из шахты, обезвредить ее и эвакуировать для устранения неисправности.

  Находясь в состоянии постоянной  моральной готовности к командировкам и проведению работ с   ракетой  в непредвиденных ситуациях, конструкторы КБ не теряли энтузиазма и продолжали создавать и совершенствовать технические  и эксплуатационные характеристики наземного оборудования.

В  бурно развивающейся ракетной отрасли промышленности ГСКБ Петрова было известно своими неординарными, не традиционными  решениями. Перед конструкторами КБ появлялись проблемы, которых раньше никогда не возникали и они решали их, не теряя оптимизма, уверенности и чувства юмора.
Для перевозки  тяжелых ракет по  российским грунтовым дорогам необходимо было создать облегченные  тележки и прицепы   к тягачам, обеспечивающие сохранность дорожных покрытий, оптимальную мощность тягачей и в результате высокую проходимость  ракетных автопоездов.

   По предложению Льва Михайловича Суцкевера и под его техническим руководством  были разработаны облегченные  коробчатые рамные конструкции,  которые состояли не из тяжелого прокатного профиля, применяемого раньше, а из листовой трехмиллиметровой стали с установкой внутри коробов штампованных мембран, приваренных к внутренним стенкам рамы точечной сваркой.

  Это было совершенно новым конструктивным решением и обеспечило уменьшение собственного паразитного веса транспортных агрегатов. Одновременно были освоены технологические процессы точечной сварки, широко использованные в последствии в гражданском машиностроении.

  Лев Михайлович и в быту был неординарным человеком. Всегда подтянутый, тщательно выбритый, аккуратный, остроумный, он всегда был доброжелателен к окружавшим его сотрудникам, но был совершенно нетерпим к лентяям и разгильдяям.

  Любил он сочинять дружеские эпиграммы на своих сот рудников. Был у нас  хороший конструктор, по фамилии Бильжо, приятель  Льва, отличавшийся, будем так говорить, не совсем стандартной фигурой.  Лев Михайлович звал его не иначе, как: "Тонкий  Билль и толстый Жо ". Тонкий Билль  не обижался  и тоже придумывал Льву прозвища и  они оба дружески подтрунивали друг над другом.

  Другого сотрудника по фамилии Староскольский с легкой руки  Льва Михайловича часто называли  "Старый и скользкий". Он об этом знал и тоже добродушно посмеивался. Вообще в коллективе Суцкевера уважали, любили, а кое-кто и побаивался его острого языка.

  Однажды мне в затрудненном материальном состоянии  срочно потребовалась  тысяча рублей.  По тем временам это были немалые деньги, равные, примерно, четырем зарплатам  ведущего инженера и я пошел с протянутой рукой по друзьям и сотрудникам.

  Таких денег под рукой ни у кого не было и мне посоветовали обратиться к Льву. Лев Михайлович, долго прищуриваясь, меня изучал, а потом вынул из бумажника какую-то бумажку и сказал: "Вернешь через месяц". Эта бумажка оказалась  чеком на предъявителя, редчайшим  в то время средством  общения между гражданами без их прикосновения к грязным дензнакам.

  Лев любил разные бытовые технические новинки. Однажды  он принес на работу  модную тогда бритву с пружинным заводом, всем стал ее показывать, в том числе  и Петрову тоже. А Владимир Петрович  не отличавшийся отсутствием юмора и спрашивает :
  -Лев Михайлович, а зачем она Вам?
 - Ну, как же,  Владимир Петрович, дома, на работе, в поезде,  в самолете.
-  А-а, а я то думал, что она пригодится Вам в окопах!

  За Суцкевером долго охотился заместитель начальника по режиму и кадрам, но ни Петров, ни в последствии Соловьев, в обиду Льва Михайловича не давали, даже после его ухода с должности начальника одного из основных подразделений  КБ. Тогда, после  ухода на должность ведущего инженера, ему  было поручено писать историю КБ,  так и не завершенную предыдущими  доморощенными писателями.

 Лев писал историю после основной работы и ему было комфортней это делать дома, в халате и тапочках, для чего он легкомысленно, на короткое время, с последующим возвратом, приносил домой несекретные материалы. В один прекрасный момент его "обшмонали" на проходной и в портфеле обнаружили эти самые несекретные материалы. Преступлением это не было, но  не считалось и допустимым и Льву Михайловичу пришлось уйти на заслуженный отдых к вящей радости заместителя по режиму.

 Тот и сам тоже был фигурой  далеко не ординарной.   Более  двадцати лет, пока работал в кадрах, он вел незаметную,  но целеустремленную работу по устранению сотрудников, у которых было не все в порядке с пятым пунктом анкеты. Грамотного инженера и хорошего конструктора - племянника генерала армии Черняховского, он тоже  так и не принял на работу. Зато порядок в охране здания и на проходной  у него был идеальный и личный состав  охраны относился к нему с заслуженным уважением
.
 Похоже, что он органически не понимал, чем занимается КБ. Во всяком случае, он ни разу за эти двадцать лет так и не  побывал на полигонах и космодромах и не видел свои кадры в быту и  на работе. Зато в охране предприятия у него был полнейший порядок. О  нем тоже ходили легенды.  Рассказать  можно было бы много. Но, помятуя, старое народное выражение: "Об ушедших от нас в мир иной либо хорошо, либо ничего", мы  лучше умолчим.

  А вот  его предшественник Юрий Николаевич Спиридонов, был совсем другим человеком. Он подбирал кандидатов для приема на работу в КБ только по  их деловым и моральным качествам. Знал он, как живут сотрудники ,  всегда старался помочь им в затрудненных житейских ситуациях. Был он очень общительным человеком, всегда участвовал в общественных мероприятиях, походах за грибами, экскурсиях и других, как сейчас бы выразились "корпоративах". Недаром у нас его забрал министр и назначил своим помощником по кадрам, а когда и сам перешел из Минобщемаша в Минтяжмаш, то забрал его с собой!

Конструкторам КБ пришлось решать сложнейшие задачи  работы с опасным грузом-ракетой на всех этапах ее сопровождения от завода-изготовителя до пуска или  установки в подводную лодку. До происшедшей в последующие десятилетия дифференциации  ракетной техники по ее назначению, конструкторам   КБ приходилось создавать и транспортные  средства и специальные механизмы  и агрегаты, термостатирующие и заправочные устройства для зенитных, баллистических, крылатых, морских и космических ракет.

 Сегодня эту работу выполняют специализированные предприятия не только   Роскосмоса, но и  других отраслевых  министерств. И там тоже заботливо выращивают свои "красные повязки". Для ГСКБ, а вернее уже для КБТМ эта специализация оказалась реформаторской.

 Превратившись из конструкторского бюро в проектную организацию, пусть и в головную по отрасли, КБТМ потеряло основную часть талантливых конструкторов-разработчиков разнообразных по своему назначению агрегатов, сохранив за собой только разработчиков пускового стола, транспортно-установочного  агрегата,  кабель-мачты и стыковочных автоматов. По всем остальным системам и агрегатам стартовой позиции  и технического комплекса конструкторы-разработчики превратились в инженеров, выдающих задания специализированным предприятиям и осуществляющих  технический и организационный контроль за всеми дальнейшими этапами создания оборудования.

  Для конструкторов, которые полжизни провели за кульманом,  или как говорилось "за доской", это было ломкой и не все ее выдержали, уволившись из КБ. Зато другие превратились в квалифицированных специалистов-комплексников, заложивших начало новой профессии в ракетно-космической отрасли.
  В головных  проектно-конструкторских организациях при главных  конструкторах, не зависимо от подразделений в которых они числились, возникали, зачастую стихийно,  небольшие творческие коллективы талантливых инженеров, которые в общении друг с другом, заказчиком и научно-исследовательскими институтами вырабатывали техническую идеологию и облик боевых и космических ракетных комплексов.

В КБТМ тоже сложилась такая группа. Обычно они собирались в какой-нибудь "насиженной  комнате" у Кивы Григорьевича Левина или у Льва  Дугина. Там же пропадали и Игорь Козак - главный конструктор проектов  и ведущие инженеры по видам  стартового оборудования.

  А тогда, в самом начале в ГСКБ был кадровый голод, который утолялся энтузиазмом и способностями ведущего инженерного состава. В КБ, например,  было всего три электрика: Владимир Иванович Петров, Борис Николаевич Макаров  и Владимир Григорьевич Лисичкин. И звали их "электрик по призванию, электрик по образованию и электрик по нужде".

  Это уже потом, усилиями Евгения Алексеева Грачева, Юрия Михайловича Мишина, Владимира Васильевича Приза, Евгения Ивановича Илюхина был создан полноценный работоспособный отдел, в который стали сваливать все, что имеет отношение к электричеству, в том числе и сложнейшие системы управления технологическими процессами.

  В первые годы освоения ракетной техники создание заправочных устройств  тоже было одной из насущных проблем. Пришлось создавать новые материалы, стойкие к агрессивным и токсичным продуктам и разрабатывать технологические процессы, обеспечивающие безопасность эксплуатирующего персонала.

 Так в КБ появились  первые, доморощенные специалисты по заправке ракет топливом: Алексей Федорович Разгуляев, Михаил Иосифович Берман, Иван Иванович Гультяев, Юрий Арсентьевич Ниценко, Николай Васильевич Киянский.

 Ими были  разработаны уникальные устройства, приборы, целые заправочные агрегаты и системы для перекачки и дозирования. Пришлось осваивать обработку и сварку  нержавеющих сталей и  алюминиевого литья, листового и пруткового фторопласта, герметичность и чистоту коммуникаций от посторонних примесей. Неожиданности встречались на каждом шагу.

 Среди этих конструкторов  выделялся своей харизмой Леонид Иванович Полтев. Старше других по возрасту, он   принадлежал к старой русской технической интеллигенции, был очень  образован, начитан, знал латынь и   иногда удивлял своих сослуживцев глубокомысленными изречениями. Внешне он был похож на Пьера Безухова из "Войны и мира" и в коллективе имел прозвище "дядя Леня".

 Был он  человеком,  совершенно свободным от бытовых обстоятельств и принятых ограничений. В командировках на свердловский завод, где первоначально  заводское начальство за неимением  гостиничной "брони"  селило нас на ночлег в привокзальной комнате матери и ребенка , дядя Леня  зимой, в одних трусах,  с намыленной физиономией, бритвой, помазком с чашкой и полотенцем, перекинутом через плечо,    мог пройти через весь вокзал в поисках горячей воды к неописуемой радости всего  тепло одетого вокзального люда.

 Однажды, на московском заводе дядя Леня обсуждал с главным технологом какие-то производственные вопросы. А в это время в отдел пришел маляр и начал белить потолок. Сотрудники засуетились, вскочили с мест, закрыли свои бумажки газетами. Ну, а как же? Гегемон ведь! А гегемон решил сработать на халяву. Ему выписали сверхурочные, а он решил сделать ремонт в рабочее время, чтобы после работы  спокойно посидеть с коллегами за кружкой пива в пивной, расположенной, аккурат, напротив заводской проходной.

  Когда он подошел к дяде Лене, тот недоуменно посмотрел на него и сказал, чтобы он  немедленно убрался и сообщил адрес, куда он должен был убраться. Не по латыни! Гегемон сморгнул, схватил свое ведро  с кистью  и поспешно удалился в направлении, указанном дядей Леней, а  сконфуженные  сотрудники вернулись на рабочие места и продолжили  свой плодотворный труд.

 С другими конструкторами  тоже случались забавные истории. Так  Михаил Иосифович Берман, находясь в командировке на саратовском авиационном заводе, получил срочную телеграмму-молнию от Петрова: "Выезжайте немедленно любым видом транспорта". Берман тут же, собрал чемоданчик, взял билеты на теплоход и через три дня кайфа прибыл в столицу. Петров бушевал, но когда остыл, простил Бермана за находчивость и остроумие.

 Был Михаил Иосифович весьма большим ценителем прекрасного пола и даже когда уволился из КБ в связи с отдаленностью от жилья, устроился конструктором на парфюмерную фабрику и при встречах весьма благожелательно рассказывал о местном контингенте.

 Среди участников войны был  в КБ бывший боевой летчик Дмитрий Дмитриевич Тарабашин. Горел он и следы от ожогов   на лице были его визитной карточкой. Хороший конструктор,  он старался участвовать и в общественной жизни,  всегда защищая несправедливо обиженных.

 У Петрова был шофер по фамилии Преподобный.   Фамилию его знали немногие, а вот фамилию завхоза Макашина знали все, в связи с  популярностью  его  должности. И на одном из партийных собраний парторг зачитывал какой то список: "Иванов, Сидоров,  Егоров, Преподобный, Макашин, Сергеев ..." И  вдруг  из рядов поднимается рука и возмущенный Дим Димыч, прервав докладчика, спрашивает: "Почему парторг позволяет себе оскорбляет коммунистов, обзывая Макашина преподобным?"

 А еще одного участника войны, тоже пострадавшего в огне и получившего контузию, Николая Сергеевича Кожухова звали "летописец Пимен". Это он в соавторстве с В.Н.Соловьевым написал действительно замечательную книгу по истории КБ: "Комплексы наземного оборудования  ракетной техники", популярную, хорошо проиллюстрированную, с описанием технических достижений и фотографиями  сотрудников.

 Николай тоже не был лишен чувства юмора, любил заикаясь и озираясь по сторонам, рассказывать  острые политические анекдоты, настроен был критически к существующей социальной системе, но при всем при том,  был настоящим, а не псевдо патриотом своей страны. Был он  начитан, любил русскую литературу и, наверное, сам баловался стишками и эпиграммами.
Рассказывал как-то один из сотрудников:  "Ковыляю  я после работы  домой по нечищеному, занесенному снегом  тротуару. Само собой приходит на ум "Исполкомовской тропой пробираюсь я домой". И, вдруг, слышу сзади:  "Снег до пуза достает, исполком на все плюет!" Оборачиваюсь - Пимен! Ну,  вот так, поддерживая друг друга, мы и добрели до автобусной остановки".

 Работал в КБ ведущим инженером Коля Мазурин. Николай Николаевич.  Тоже участник той страшной войны. В чем-то  он был схож с товарищем Суховым из "Белого солнца...", хотя внешне на него совершенно не был похожим, ни лицом, ни фигурой, высокий и худощавый. А похож  он был своей надежностью и порядочностью. Он тоже мог  бы сказать: "Павлины говоришь? Ну- ну!" Однажды, когда в командировке, один из  наших сотрудников по молодости попал в критическую ситуацию, Николай мгновенно оказал  ему товарищескую помощь, организовав "группу поддержки" и избавив искателя приключений от возможных физических последствий и служебных разбирательств.   Да  и  как конструктор-узловик, он тоже был высоким профессионалом

 А наши военпреды? Нам почти всегда везло с ними. Это с легкой руки остроумца Валентина Александровича Аксельрода пошла гулять по отрасли  такая незаслуженная ими шуточка в духе популярного в те годы "армянского ралио" : "Что такое верблюд?  Верблюд это лошадь, доработанная по замечаниям военпредов".

  Подполковник Яков Менделеевич Крутик, тоже участник войны,  подрастивший на своем веку многих сослуживцев, ставших потом генералами, сам так и остался с двумя звездочками на погонах. В доме у него все стены были заставлены книгами, а на  его поминки пришли все его товарищи,  рабочий цвет тогдашнего ГУКОСа - главного управления космических средств Минобороны. Ну и, конечно, мы, его товарищи по КБ, где он уже в отставке служил в отделе стандартизации, глубоко освоив все премудрости этой профессии.

А полковник Анатолий Васильевич Кобцев? Принципиальный и всегда доброжелательный, он глубоко вникал в технологические процессы  на всех этапах  создания стартовых комплексов и технических позиций, как для боевых, так и для космических ракет-носителей. А проблем при их отработке бывало, как говорят ,"выше крыши".

 В Байконуре при испытаниях космической ракеты "Зенит", в конструкцию которой и в ее наземное оборудование было внедрено много технических новинок, пришлось   неоднократно изучать и устранять  не известные ранее причины отказов. А их было достаточно, особенно в системе управления ракетой в полете, ее маршевых двигателях и  в системе заправки баков ракеты жидким кислородом. Приходилось возвращать  контейнеры с бортовой вычислительной машиной  и заправочную арматуру в Москву для их доработки.

  Положение осложнялось еще и тем, что двигатели первой ступени "Зенита"использовались и в советской многоразовой космической системе "Энергия - Буран", которая  должна была стать лидером в космическом противостоянии с американским "Шатлом". Поэтому сроки проведения испытаний на "Зените" являлись наиважнейшим фактором для освоения "Бурана".

 Где сейчас "Энергия - Буран"? Нет ни "Энергии ", ни "Бурана", а их останки  являются собственностью других государств или гниют на свалках своей бывшей Родины. Эту уникальную космическую систему постигла та же злая судьба, что и наши автомобильные, станкостроительные и авиационные заводы.

  Опять отвлеклись мы от основного сюжета нашего повествования: вспомнить добрым словом создателей стартовых позиций и наземного оборудования  отечественной ракетной техники на ранних стадиях ее развития. Но, уж очень , как говорил Павел Верещагин из "Белого солнца..." : "За Державу обидно!"

  Вернемся к Анатолию Васильевичу Кобцеву. Во  всех  технических и организационных проблемах он являлся не отстраненным контролером, а участником их решения наравне с конструкторами и испытателями. Да и сейчас ему есть чего сказать, если бы захотели его  услышать! Дай ему Бог здоровья!

  Там же в военной приемке служил подполковник Рэм Викторович Кучерявый.  Его отец, Герой Советского Союза, военный летчик, погиб в  Великой Отечественной войне и был похоронен в Заполярье. Рэм  не забывал отца и часто ездил к нему на могилу. После выхода в отставку он устроился на работу в КБ и  в последние годы занимался доработкой  наземной документации комплекса "Зенит" для пилотируемого аппарата, ведущим конструктором которого был космонавт Феоктистов Константин Петрович.

  Феоктистов очень доброжелательно относился к нам, наземщикам, и работа шла деловито  и споро. Нет уже ни Константина Петровича, ни его пилотируемого аппарата, ни самОй советской, российско-украинской ракеты "Зенит".

  А Рэм однажды со своей супругой пошел погулять на Хованское кладбище, благо расположено оно недалеко и от дома и от КБ. Остановились они в одном месте, Рэм тут и сказал: "Вот здесь меня и похоронишь". Через две недели  в этом самом месте  его и похоронили, после скоропостижной кончины. Что это  было? Предчувствие, случайность, мистика?  Работал в КБ главный конструктор  проекта  Алексей Петрович Тутаев. Был он сухощав, быстр в движениях и решениях. Симпатизировал веселым и находчивым и сам был таким.

  В то время шла острая конкурентная борьба между М.К.Янгелем и В.Н. Челомеем за право стать основным разработчиком и поставщиком новейшего ракетного оружия для  Советского государства и в этой конкурентной борьбе одним из важнейших факторов  являлись сроки создания этого оружия.

  Серьезной  временной проблемой  для М.К. Янгеля было создание стартовой позиции для летных испытаний  ракет, в связи с отсутствием документации, большой металлоемкостью наземного оборудования и неопределенностью в выборе завода-изготовителя основных стартовых агрегатов.

  В этой ситуации М.К. Янгель принял решение транспортно-установочный агрегат стартового комплекса изготавливать на заводе-изготовителе ракет в Днепропетровске, где и находилось его ОКБ 586. Для разработки чертежей в Днепропетровск  была командирована большая группа конструкторов ГСКБ во главе с техническим руководителем работ  А.П. Тутаевым.

  Организация работы была исключительно четкой. Чертежи сразу же передавались в  заводские цехи для изготовления деталей и сборок. Каждый конструктор был обязан уходить со своего  рабочего места только с разрешения  руководителя работ и сообщать о своем  новом месте пребывания.

  Днепропетровск город большой. В нем и при советской власти было много кинотеатров, всяческих зрелищных мероприятий, ресторанов, гостиниц, а на приднепровском спуске пляжей, биллиардных, шашлычных и кафе.  Было, где расслабиться! И если конструктор на данный день или час не был нужен, ему давали возможность отдохнуть.

 Но на производстве бывает всякое! Когда такое случалось, нас находили даже в городских кинотеатрах! Показ кино прекращался, в зрительном зале зажигался свет и по "громкой" раздавалось: "Товарищ Иванов Вам немедленно надо прибыть на работу". Ошеломленный товарищ Иванов выскакивал из зала, у подъезда его   ждала машина и через двадцать минут он  уже был на рабочем месте.

 А однажды один из наших  новеньких конструкторов, взятый в командировку "на обкатку":  посмотреть чего он стоит, собрал у кинотеатра большую толпу и заявил, что он прибыл на ракетный завод, но за ним охотятся  иностранные агенты и он просит собравшихся советских людей защитить его от похищения.

  Приехавшая "скорая" надежно защитила его от "похищения" и сообщила нам.  Посадили его в купейный вагон в сопровождении  двух наших  конструкторов и отправили в Москву, в место абсолютно не доступное  для агентов империализма.

  Алексей Петрович был жестким руководителем и умел разговаривать и с рабочим классом и с большими начальниками. После изготовления и сборки  агрегата оказалось, что гидравлический привод  механизма захватов ракеты не работает. В цеху Тутаева уже ждали рабочие и заводское начальство, которым он сразу же и заявил: "Я-то думал, что вы слесари-сборщики, гордость рабочего класса! А вы, оказывается, так себе! Подмастерья какие-то! Все разобрать, кромки закруглить, заусенцы зачистить! Собрать и испытать заново!"

 Так и сделали. И захваты задвигались!  Правда, почему-то  недопустимо медленно. А почему, выяснилось сразу после возвращения Алексея Петровича  из цеха к конструкторам, которых он "отодрал" язвительно, как умел, за недомыслие при назначении на чертеже заниженного  рабочего давление в гидросистеме. И воспитывать Алексей Петрович тоже умел! Больше к этому вопросу не возвращались.

  В конце пятидесятых годов перед конструкторами ГСКБ была поставлена задача создать дозирующие  счетные устройства высокой точности  для заправки зенитных и баллистических ракет окислителем на базе дымящейся высококипящей азотной кислоты типа АК-20 и АК-27И.

 Это даже сейчас, спустя шестьдесят лет, не могут сделать  качественные бытовые счетчики для холодной и горячей воды, не требующие постоянного ухода и перепроверки. А тогда создание высокоточных счетчиков кислоты, да еще с отсечным устройством,  представлялось совершенно не преодолимой задачей.

  Но Петров взялся за ее решение! Инициативно над решением этой задачи работали все. Со своими предложениями приходили конструкторы, которые в это время занимались другими темами и которым эта тема даже и не была поручена.
 Через полгода были созданы литромеры  СА-3 для производительности в триста, четыреста литров в минуту  и СА-5  для пятисот, шестисот литров, что и требовалось заказчикам. Была достигнута и фантастическая точность дозирования: 0,3% от заправляемого объема кислоты! Не более и не менее трёх литров на тысячу литров кислоты!

 Были разработаны и изготовлены опытные дозирующие передвижные станции-заправщики на базе грузовиков ГАЗ-63 с двумя ведущими осями. Автором одного из них был Олег Борисович Некрасов, а другого Лев Петрович Дивавин - будущий лауреат Государственной премии СССР.

 Оставалось испытать заправщики с литромерами на реальной кислоте. Для этого была предоставлена площадка на территории артиллерийского полигона в  подмосковном Красноармейске.

 Была организована бригада испытателей в составе  начальника отдела испытаний КБ  Константина Алексеевича Баранова, ведущего испытателя  Володи Овчинникова, слесаря - сборщика Жоры Булаева, водителя, и автора этих строк.

   Константин Алексеевич, тогда единственный в КБ,  имел личную машину - Москвич-407. Он был приятелем и другом прославленного  чкаловского летчика Егора Байдукова, имел широкие связи с нужными людьми и помогал ГСКБ в разных ситуациях. И по своей натуре тоже был  человеком своеобразным.

   Жил Константин Алексеевич в  задней пристройке к ресторану Метрополь на Театральной площади. Однажды глубоким  вечером,  возвращаясь  с нашим же сотрудником на своем Москвиче с товарищеского ужина, он остановился перед светофором на Охотном ряду. Дали зеленый свет, а машина стоит.

  Регулировщик вылез из своей застекленной будки и подошел к машине. А водитель сладко спит, положив голову на  баранку, не говоря уже о его пассажире. Милиционер разбудил обоих и спросил где живет водитель и сколько он выпил?

 На первый вопрос Костя Баранов неопределенно махнул рукой в сторону Метрополя, а на второй скромно признался: литр! Милиционер отдал честь и сказал: "Поезжайте! Только, пожалуйста, больше никуда не заруливайте!"

  Володя Овчинников тоже обладал широкой душой и сидячей конструкторской работе предпочитал более оперативную. На Байконуре он одно время  даже поработал председателем оперативной группы по строительству  стартовой позиции для ракеты "Циклон".

  Любил  он  хоровое пение, особенно   из репертуара  Петра Лещенко и Высоцкого. Иногда, по случаю, в гостинице для промышленников, переделанной из солдатской казармы, собиралась компания таких же любителей и из раскрытых окон  второго этажа неслись разудалые  и не рекомендуемые песни.
 Прохожие спрашивали: "Что у вас там такое? Праздник что ли какой" А дежурный отвечал: "Да нет. Это председатель опергруппы гуляет".

  Но все это было гораздо позже, в конце шестидесятых годов. А сейчас мы собирались испытывать  заправщик ЗАК-32М с установленным  на нем литромером. К месту сбора приезжала грузовая машина ГАЗ-51, в  ее кузов забирались слесарь и Ваш покорный слуга, а в кабину к водителю садился Володя Овчинников, обладавший кроме любви к песне еще и начальственной физиономией.

  Водитель выпивал четвертинку водки и мы трогались в путь. Дело в том, что не выпив, он отказывался ехать! Водил машину он виртуозно и одно время работал личным водителем у главного, пока тому не надоели постоянные разборки  с ОРУДом и Петров пересадил  его на грузовую машину.
Имя и отчество  водителя  были Владимир Иванович, но почему то все в КБ звали его Маупо по имени одного из африканских царьков, которого в СССР в то время очень любили за его освободительную борьбу с империалистами. Хорошо, хоть не людоеда!

  Владимир Иванович в войну был танкистом и имел звание подполковника. Ходил он в  старом, засаленном кителе, который надевал на голое тело. Но не унывал и всегда был жизнерадостен. Наверное,  за рваный за китель и беззаботность его и прозвали Маупо. А фамилии его кроме кадровиков так никто и не знал. В конце  концов, кадровикам, совершившим недосмотр при  приеме Маупо на работу, пришлось его уволить из режимного учреждения.

С места сбора группы  у Селезневских бань  мы выезжали на Ярославское шоссе и двигались к Красноармейску. Впереди на своем Москвиче ехал Баранов. Одной рукой он держал руль, а другой через опущенное стекло  махал гаишникам правами и кричал: "На, проколи! Я еще достану!", тем самым отвлекая их от едущего следом, выпившего Маупо. Гаишники уже знали Костю и добродушно посмеивались.

  Но не всегда это проходило гладко. Однажды милицейский капитан, как две капли воды похожий на капитана с мотоциклом из "Берегись автомобиля", остановил Маупо и потребовал три рубля, которые в то время были весьма  большими деньгами и  являлись максимальным штрафом за нарушение ПДД.

  Бывший танкист мгновенно разобрался в ситуации и со своей стороны твердо заявил, что штраф он заплатит только в отделении ОРУДа, куда готов тотчас  же выехать. А все дело оказалось в том, что капитан сам  "благоухал" и Маупо, как профессионал,  это сразу  учуял, а все пассажиры заявили о своей готовности дать свидетельские показания. Инцидент был исчерпан!

   Надо сказать, что сами испытания были достаточно напряженными, выявлено много недостатков, которые документально фиксировались и тут же на месте  устранялись профессором своего дела Жорой Булаевым. Маупо со своими знаниями танковых трансмиссий постоянно вмешивался в наш производственный процесс и пытался помочь, но мы даже близко его не подпускали. Кислота тоже ошибок не прощает!

   Через три недели испытания заправщика и литромера были успешно завершены и после приемки комиссией  они  были рекомендованы к серийному изготовлению.

 При дальнейшем развитии ракетной техники, после освоения специальных порохов и создания твердотопливных двигателей острая нужда в жидких топливах прекратилась. Жидкие топлива, как более энергоемкие, уже на совсем другой основе,  жидком кислороде, водороде и специальных сортов керосина стали применяться в космических ракетах-носителях. И системы их заправки оказались принципиально совсем иными.

  ГСКБ, а скорее уже КБТМ вместе со своими соисполнителями, освоило и эти принципиально другие топлива, создав уникальные хранилища  для больших объемов продукта и системы автоматизированной заправки. А тогда, в пятидесятые годы прошлого века все было неизведанным , требовало творческой фантазии и неустанного поиска.

 В  те же пятидесятые годы в КБ пришел Игорь Иванович Борзенков. Для своего возраста он был  несколько грузноват, но отличался подвижностью и был легок на подъем. Удивительно, но он мог выполнить любое, на первый взгляд невыполнимое  поручение.

 При создании герметичного насоса для перекачки ракетного топлива  в одном из его вариантов потребовались неординарные  конструктивные решения сальникового  уплотнения с применением стойких к концентрированной азотной кислоте материалов.

 Одним из таких материалов являлся крайне дефицитный в то время канадский голубой асбест - немыслимая задача для его приобретения даже корифеями снабженческой профессии.

 Игорь Иванович через пару дней привез полтора килограмма этого шнура. Как он это сделал, осталось тайной даже для главного конструктора. Игорь быстро вошел в коллектив и благодаря своей харизматичности стал объектом для многочисленных дружелюбных приколов и розыгрышей.

  В КБ часто распускались слухи, что он награжден высокой правительственной наградой и он, сломя голову, бежал узнавать, какой именно, под улыбочки своих сослуживцев. Позже он, действительно, был награжден орденом  и медалями за  успешное руководство работами по создание наземных комплексов и проведению бросковых испытаний новых баллистических и морских ракет.

 В ракетных частях на полигонах и космодромах существует ритуал поздравления участников успешно проведенных пусков, в том числе и представителей промышленности, если таковые   были включены в боевые расчеты. В таком составе это мероприятие благодаря наличию гражданских лиц  принимало иногда несколько забавный оттенок.

 На правом фланге построения обычно располагались солдатские расчеты со своими лейтенантами, сформированные по видам оборудования: стартовики. заправщики, управленцы, термостатисты и т.д. в строгом соответствии с требованиями воинских уставов.

 В центре стояли офицеры  технического управления космодрома. Военные инженеры тоже не забывали о положениях строевого устава.

  А на левом фланге переступала с ноги на ногу  разношерстная толпа "промышленников", пытавшихся хоть как-то  соблюсти  недоступные им правила построения.

  Однажды на наземный стартовый комплекс предназначенный для отработки морских ракет, прибыл главком военно-морского флота СССР, Поздоровавшись с военными моряками, построенными по линейке, он подошел к уважаемым, но разнообразно  разодетым "промышленникам", смахивающих издали на  толпу из киношной массовки и поздоровался с ними. А в ответ раздался свободный хор из  отдельных  выкриков: "здрасьте, будьте здоровы, привет, здорово, доброе утро и здравия желаем", а некоторые даже пытались  крикнуть "ура", но испуганно замолкли.

 Ну, что  с них взять? "Пиджаки" они и есть пиджаки! Не знают строгих воинских уставов! И в этот момент, представьте себе, из второго ряда промышленников протягивается к главкому рука с раздвинутыми пальцами.  Эта рука  была рукой Игоря Ивановича Борзенкова. Ему, видите ли, захотелось обменяться с главкомом крепким мужским  рукопожатием!

  Игорь Иванович работал в отделе, где начальником был Василий Геннадьевич Макарычев - великий труженик, лауреат Ленинской премии и носитель других престижных наград.  Василий Геннадьевич начал с разработки заправочного оборудования  для стартового комплекса боевой ракеты М.К. Янгеля, а потом принял участие в проектах  всех стартовых комплексов для боевых и космических ракет и их отработке в Плисецке и Байконуре. Покомандовал он и на международном морском ракетно-космическом комплексе "SEA  LAUNCH" упорно и с достоинством защищая интересы своей страны и родного конструкторского бюро. Уже в наше время он работает заместителем главного конструктора НИИ СК, как теперь называют первородное ГСКБ.

  Можно рассказать много эпизодов из его жизни и работы, ну а мы расскажем только один из них, совсем не значительный, но в какой-то мере знаковый. Отмечали мы однажды в ресторане снесенной ныне гостиницы "СПОРТ" юбилей одного нашего сотрудника. И пригласила  нас с Васей Макарычевым за соседний столик какая то молчаливая  компания молодых людей. И один из них сказал нам: "Мы продавцы из  соседней  "Электроники".  У нас есть все:  хорошие квартиры,  красивые жены и  навороченные машины. Мы хорошо зарабатываем и мы молоды! А вы старше нас, вас так много, и вы все так хорошо смеетесь! Почему?". И вы знаете, что им ответил Вася? "А это потому ребята, что в этой жизни мы кое-что уже сделали!".

  В отделе, где начальником был Василий Геннадьевич, работал отставной полковник Валентин Николаевич Копорулин из Спецстроя Минобороны. Был он постарше всех по возрасту, за что и получил прозвище "дед".  ед возглавлял в отделе строительную группу, а в Байконуре  работал у нас , выполняя обязанности инспектора по качеству строительства.

  Как  военный строитель он знал все  уловки своих бывших собратьев по оружию и наводил ужас на командиров стройбатов  при проверках  качества строительных работ. Он приходил к ним даже на партийные собрания и призывал коммунистов активно бороться за соблюдение всех требований СНИПов (Строительные нормы и правила). К нам  не раз обращались с просьбой заменить его на более покладистого, но мы его не сдали!

 Сам он был переполнен энтузиазмом и юмором. У его старенького "Москвича" проржавело днище и мы неоднократно предлагали  ему заварить эту дырку листом, на что он неизменно отвечал: "Нет, спасибо, не надо это делать. Если вдруг откажут тормоза, я через нее приторможу ногой!"

   В семье у него случилась тяжкая трагедия - в несчастном случае погиб его сын, тоже военнослужащий,  тоже офицер, майор.  Дед был сильным человеком и его горе можно было увидеть только тогда, когда он  думал, что его самого никто не видит. А на людях он держался стойко и  продолжал "тормозить ногой".

   Когда создавался космический ракетный комплекс "Зенит" заместителем технического руководителя и председателя оперативной группы на объекте был назначен Анатолий Викторович Титов. Профессионал наземной ракетной техники и верный товарищ, он всегда мог помочь советом  и своим опытом любому, обратившемуся к нему с этой просьбой и в то же время был требователен и к себе и к другим.

 Так непоправимо обидно, что этот человек   после  сдачи  "Зенита" в эксплуатацию,  почти потерял зрение и еще немного поработав с космическими аппаратами, был вынужден оставить службу. Теперь там же, в НИИ СК  работает его дочь, а красавица внучка, блестяще заканчивает престижную "Бауманку". Ну, чем не рабочая династия?

   В пятидесятых годах, после окончании института в КБ появилась Галя Никольская - тоже уникальный сотрудник, проработавшая на одном месте всю свою жизнь до выхода на пенсию. В КБ в те годы еще не было расчетного отдела и конструкторы сами делали прочностные, гидравлические и прочие инженерные расчеты.

  Это, конечно, не гарантировало от ошибок и  в истории КБ был даже случай, когда один из агрегатов развалился еще до своего выхода на предельные нагрузки. Чтобы сохранить имидж предприятия конструктор, проводящий испытания , Валерий  Михайлович Ротман, записал в акте комиссии такую туманную фразу и отстоял ее формулировку: "В процессе пробеговых испытаний произошел самопроизвольный  демонтаж агрегата". Все сошло с рук, а потом, конечно, рама тележки для транспортировки  ракет была усилена.

 Галина Николаевна заменила собой целый расчетный отдел, особенно преуспев в сложных гидравлических расчетах агрегатов и систем заправки. Там все было в новинку и специфика топлив и технологические процессы.

  Казалось, что в споре с оппонентами Галя бросалась в бой под революционную песню: " Мы смело в бой пойдем за власть Советов, и как один умрем в борьбе за это!". И всегда побеждала своей  убедительной логикой и глубокими знаниями.

   А вот и Егоров Анатолий Евгеньевич - профессор своего дела. Один из лучших специалистов по заправке ракет "тонкой", "гептилом", "нафтилом", керосином и прочими горючими компонентами ракетных топлв. Он и сейчас может, наверное, спроектировать любую систему заправки топливом ракет, самолетов и автомашин!

 В 1951 году в ГСКБ после окончания института были направлены на работу молодые специалисты. Один из них стал потом Главным конструктором - руководителем КБ, другой (автор этих строк) его заместителем,  а третий -Лева Дивавин главным инженером в одном из основных  Главков Минобщемаша, неофициальным советником министра.

 В институте он был "троечником", но как  не раз показала жизнь, это еще не означает, что будущий специалист никуда не годится! Все зависит от того, что в нем заложено природой, родителями и самоопределением.

  Будущий лауреат Государственной премии настолько входил в тему, которой он занимался, что когда сосредотачивался, переставал видеть и слышать все вокруг. Надо было крикнуть ему в ухо  и не один раз или потрепать его за плечо, что бы он, наконец, оторвал голову от чертежа или документа.

  Это не мешало ему быть фанатом  "Динамо". Все министерство  об этом знало  и только такие же фанатично настроенные болельщики  "ЦСКА" и "Спартака" рисковали вступать с ним в дискуссию во время обеденного перерыва.

 Получив  законное авторское вознаграждение за изобретение герметичного кислотного насоса, он наотрез отказался его принимать. Очевидно считал, что изобретательство  это его служебная обязанность.

  Главный конструктор Владимир Петрович Петров сумел сколотить коллектив талантливых инженеров, зараженных бациллой творчества, с которыми не гнушались советоваться в приватной беседе  даже руководители отрасли и страны, не говоря уже о главных конструкторах головных  ракетных КБ.

 Игоря Львовича  Козака, лауреата Ленинской премии, можно назвать идеологом построения боевых и космических  ракетных  комплексов поколения шестидесятых-восьмидесятых годов. Проектанты тогда руководствовались принципом, сформулированным  начальником отдела КБ Валентином Александровичем Аксельродом: "Военным надо давать не то, что они хотят, а то что им нужно".

 В результате бурных обсуждений    вариантов и конкурсных предложений на всех уровнях выявлялись оптимальные  технические решения, удовлетворяющие Заказчика ракетных комплексов и посильные для экономики страны.

 Игорь Львович крутился в самой гуще этих обсуждений, формируя облик ракетного комплекса. И после принятия решения работал над его реализацией.

 Не мешало бы и сейчас использовать  его  опыт. Пока не поздно! Но нет! Сейчас консультантами и экспертами выступают какие-то неведомые люди из  доморощенных академических новоделов и  таких же скоро сколоченных университетов и академий. О каком творчестве может идти речь, если к исполнению принимаются конструктивные решения тридцати-сорокалетней давности, а их реализация происходит в обстановке грандиозного воровства и коррупции.

  Удивительно, что  в постсоветский период, в условиях рыночной экономики,  принципиальные решения по организации и структуре отечественной ракетно-космической сферы на первый взгляд, может быть, и обоснованные, принимают на деле какой-то карикатурный характер, способствующий возникновению воровства и коррупции.

  В начале космической эры все было по другому. Строительство Байконура,  других космодромов страны и стартовых комплексов боевых ракет-носителей вело  Министерство обороны. Попробуй, укради что-ни будь у тогдашнего Министерства!  Даже в мыслях не было!  Изготовлением технологического оборудования руководило   Министерство общего машиностроения с его обширной кооперацией. Попробуй и там укради - не выйдет! А монтаж вели организации Минмонтажспецстроя. Там тоже сидели крутые ребята. Если что,  сразу по рукам дадут и голову снимут!

 Все было не так. Все экономили государственную копейку. Проверяли друг друга   по расходованию смет не по назначению, жестко боролись с приписками. Прощался даже перерасход в несколько раз первоначально составленных смет, если этот перерасход оправдывался результатом. Но такие понятия , как коррупция отсутствовали даже в лексиконе проверяющих инспекций.

 С начала космической эры выросло  уже четыре поколения ее вершителей.
 Первое родилось еще в нулевое  и первое десятилетие прошлого века и возглавляли его легендарные  первопроходцы:  С.П.Королев, В.П. Глушко,  В.Н. Челомей, М.К. Янгель,  М.В. Келдыш, М.Ф. Решетнев,  Н.А. Пилюгин, В.П. Бармин.  Это они со своими сподвижниками запустили  первый спутник и  первого человека в космос!  Это они  заложили основы ракетной промышленности в стране, обеспечив  тем самым   дальнейшее освоение космоса и создание ядерного щита. Разумеется, что вместе с ними работали сотни тысяч  ученых, рабочих, инженеров, строителей и военных.  Но без их таланта, убежденности и творческой активности просто ничего бы не получилось.
 
   Это поколение уже ушло из жизни. Последним из них был Борис Евсеевич Черток, заместитель Королева, оставивший нам  кроме его работ еще и замечательную книгу "Ракеты и люди".

  Второе поколение, рождения двадцатых- тридцатых годов прошлого века,  было их учениками. Этому поколению пришлось продолжить создание  ракетной промышленности,  осваивать серийное производство, совершенствовать  "оружие возмездия", изобретать и внедрять ракетную технику на новой элементной базе. И это поколение тоже сходит со сцены.

  Третьему поколению ракетчиков, родившемуся в пятидесятые- шестидесятые годы, досталась горькая участь. Накопив опыт своих предшественников и непосредственно участвуя в развитии и эксплуатации современной ракетной техники, они явились свидетелями и участниками грандиозного, исторического  катаклизма, обрушившего социально-политический строй их отечества и  его народное хозяйство.

 Что уж там говорить о  ракетно-космической отрасли? Её тоже не уберегли. Сменились люди, управлявшие её развитием и пришли к руководству  не профессионалы, а топ- менеджеры, не  знающие  и  не понимающие всех особенностей  высокотехнологических процессов,  которые  и являются основами ракетной техники.  Средства производства  в своей основе перешли в частные руки.  Третьему   поколение  кое что  еще удалось сделать.  А сейчас и это поколение готовится к своему уходу на покой.

 Четвертое поколение - это уже правнуки тех, легендарных! Это им придется восстанавливать разрушенное их отцами. Это им придется догонять и перегонять в космической гонке. Если, конечно, сдюжат. Похоже, что те, которых нужно догонять и перегонять, будут уже лететь к Марсу, а мы все еще осваивать устаревшие ракеты и бороться с хищениями и коррупцией.

  Надо бы вспомнить  о  всех, чья жизнь и судьба оказались  связанным  с ракетно-космической техникой. Надо бы написать   о всех "красных повязках" предыдущих  и нынешнего поколений.   А те, кто обеспечивал в КБ их работу? Инженеры-расчетчики,  сотрудники  служб стандартизации  и  технической информации, компьютерщики и ремонтники конструкторского оборудования,  плановики и бухгалтеры, копировщицы и машинистки. Кем были бы без них  те самые "красные повязки"? Неорганизованные  мыслители и изобретатели?

 О истории  ГСКБ и о его людях можно прочитать в книгах: "Комплексы наземного оборудования ракетной техники". Кожухов Н.С., Соловьев В.Н. Москва.1993г., "Космический ракетный комплекс", "Зенит"  глазами его создателей". МАИ. Москва.2003г.", "Космонавтика и ракетостроение" АВИАРУС -ХХ!  Москва  2006г., многочисленных буклетах и рекламных листках, а также  в  Интернете на  сервере "Проза. ру" в публикациях: "Размышления на краю", "Они и мы", "Мои персонажи...." и  некоторых других.

  Там, в зависимости от направленности публикаций и ориентации их авторов можно кое-что узнать о людях КБ, от упоминания их фамилий до их кратких биографий, фото  и бытовых подробностей.

   Когда готовилась биографическая энциклопедия прежний Главкосмос  разослал предприятиям инструктивное письмо, в котором в частности  определялся статус помещаемых в издание лиц. Обязательному включению в энциклопедию подлежали  все руководители от первого до последнего,  Герои Советского Союза и Соцтруда, лауреаты Ленинской  и Государственной премий. Включать других сотрудников рекомендовалось "по усмотрению". По чьему усмотрению, не уточнялось.

  Не справившись с этой туманной формулировкой, мы в КБТМ решили отдать этот вопрос  на откуп самим производственным коллективам. Пусть сами решают, кто из них более достоин. И на каком форуме?  Будь то на общем собрании работников отдела или на кулуарном совещании начальника подразделения с его общественностью.

    В этом   повествовании   нет  унизительного избирательного подхода к его героям как и нет никакого статуса по их выбору. В затемненных коридорах памяти  у автора вдруг вспыхивают яркие лампочки, те самые персонажи, независимо от их должностного и общественного положения.

 Вот они-то все и есть "красные повязки". И если Вы спросите: "Где Вы будете  во время работы с опасным грузом?", любой из  них недоуменно на Вас посмотрит и в свою очередь спросит Вас: "А где я должен быть?". Так Вам ответил бы и Боря Ипполитов, и Галя Никольская и Иван Безверхий и все остальные наши прекрасные герои!  Так и сейчас  Вам  скажут и Василий Геннадьевич Макарычев и Игорь Козак и Виктор Калюжный и Володя Приз  и Виктор Бебенин.
 
  Так скажут Юрий Моцак, обручившийся с "Ангарой", и профессионал   Бебенин Виктор,за которым "Циклон" и "SEA LAUNCH". Так скажут и  Рашид Яхин- представитель военно-космической науки в КБ, а затем и начальник отдела там же. Так скажет маг и чародей систем управления Евгений Иванович Илюхин и Сережа Чирков с документальной точностью зарисовавший и захронометрировавший все стадии взрыва ракеты на стартовом столе и Алексей Александрович Богомолов, несущий ныне тяжкий груз Главного конструктора.Так сказал бы и Валерий Шарапов - "начальник всех заправочных жидкостей и газов". До сих пор сооружение "рессиверной" на одной из стартовых площадок называют "Шарапов лес".

  В тридцатые годы прошлого века наш великий писатель Максим Горький основал и издал  книжную серию под названием "История заводов и фабрик". Одна из этих книг представляла собой коллективный труд многих соавторов-строителей Магнитогорска, начиная с простых землекопов и кончая руководителями стройки. Называлась она "Были горы Высокой". Каждому автору предоставлялись одна, две  печатных страницы с их фотографиями и автобиографией.

  Почему бы и нам не назвать, как говорила  Анна Ахматова, "всех поименно"?  Посчитайте сами: книга в пятьсот - шестьсот страниц форматом А5 может вместить четыре сотни авторов. Если каждый автор купит экземпляр  для себя или своих друзей,  не пожалев шести стольников,  все издание будет стоить двести сорок тысяч  деревянных и окажется самоокупаемым. Вот  это  и  стало  бы   лучшей  памятью  о них, конструкторах и их ближайших коллегах, зафиксированной  на  бумажных  и электронных  носителях.

 Ведь каждому из них, наверняка, есть что рассказать о своей жизни и работе. Такая попытка уже была сделана. В двух скромненьких книжечках, в бумажных мягких переплетах, руководители отрасли,  ученые, главные конструкторы, военные - ветераны ракетно-космической техники и космонавтики издали свои непредвзятые и откровенные, без всякого пафоса,  воспоминания.
Читаются эти две книжечки под общим названием "Дороги в космос", как роман!  К сожалению, они прошли незамеченными. Может быть потому, что были изданы в 1992 году. Не до них было!

 А "Красные повязки" и их помощники тоже  заслуживают своего издания! Ведь те, кто в дальнем будущем полетят к другим мирам, будут недоумевать, почему же мы не назвали первопроходцев, проложившим им туда дорогу?