Алискер - значит знающий

Он сидит на лавочке на первом этаже. Ждёт. Руки на коленях. Рядом рюкзачок. На рюкзачке – шапка. Он привык молчать и слушаться маму. Она сказала – сиди тут. Он и сидит.

Рядом охранник в форме. Можно подумать, что охранник его задержал. Он украл в магазине – и теперь ждёт обыска, спасения или ареста. Но ему одиннадцать - он ещё ничего не крал. И охранник этот – не магазинный, а школьный. За высокой стойкой. Его и не видно почти.

Около охранника висят ключи. Все - от разных дверей. Мой – с биркой 313.
Я беру ключ, подхожу к этому мальчику на лавочке.

- Ну что, пойдём, - говорю ему.

Он не сопротивляется – надо значит надо. Мама сказала – за тобой придут. Пойдёшь.

- Кабинет на третьем этаже.

Молчит. Смотрит в пол. Боится или стесняется – как знать. Сколько его уже так вели. Потом обратно. Обратно вели точно. Ведь если он здесь – значит, никуда больше не взяли.

- Я тебе дам небольшой диктант, надо посмотреть, как ты пишешь. Не бойся.

Он пожимает плечами. Диктант так диктант.

Мама ему говорила с утра – веди себе хорошо. Скажут – пиши – пиши. Не разговаривай. Молчи и слушай. Понял?

Одела ему пиджак, брюки. Белую рубашку. Рубашка выбилась из-под ремня. Уже и не белая. Рукава потёртые. Воротник грязный.

Мне нужно протестировать его – проверить грамотность. Чтобы определить, в какой класс отправить. У нас есть три пятых класса. И как полагается – 5«А» – самый хороший. 5«Б» – похуже. А 5«В»..
И надо определить – в какой его класс брать. И брать ли вообще.
Но ему всё равно. Куда скажут – туда и пойдёт.
Пока - молча за мной.

- А мама где? – спрашиваю.

Опять пожимает плечами. Он не маленький – чтобы мама за ним бегала.
Поднимаемся на третий этаж. Заходим в кабинет. Садимся.
Я – на своё место за учительским столом. Он – напротив на первую парту.

- Листочек у тебя есть? – спрашиваю его.

- Нет.

Наконец-то я его слышу. Чётко и отрывисто. «Нет» - с акцентом.
Волосы тёмные, чёлка на лбу, глаза спрятались за ней. Не видно почти. Но сверкают.

- А ручка?

Достаёт ручку. Я даю ему двойной листочек.

- Подписывай здесь имя и фамилию, - показываю, где надо написать.

- Свою? – и смотрит на меня. Зачем спрашивает – ведь знает же. Не первый раз. Глаза чёрные большие.

- А чью же? – улыбаюсь, - конечно, свою.
Пишет.

«Алиев Алискер»

- Теперь число и слово «диктант», - опять показываю, где.

Пишет.

«Десятое ноября.
Диктант»

- Молодец, - говорю, чтобы поддержать, - почти справился.

Приготовился. Ручку держит крепко.
В пиджаке неудобно, жарко. Но терпит. Очень хочет сюда попасть? Или просто надоело вот так ходить и писать эти бесконечные диктанты?
Я выбираю текст. Беру по Тургеневу – он мне кажется легче. Возможно, он окажется в хорошем классе. Может, даже в «А».

Начинаю диктовать.

- Вечерняя заря догорала. Вечерняя. Заря. Догорала. Написал? Молодец. Давай дальше. Начинал расстилаться туман. Начинал. Расстилаться. Туман.

Диктант небольшой. Но с заданием.

Пишет медленно, аккуратно. Выводит каждую букву. Почерк хороший. Старается.
Дописал – смотрит на меня - что я ему ещё скажу?

- Я решил вернуться домой. Я. Решил. Вернуться. Домой.

Ручка перестала писать. Трясёт её. Волнуется. Не пишет. Даю ему другую. Листок – влажный от его рук. Чернила скользят, расплываются. Он зачёркивает. Пишет заново.

- Ничего, - говорю, - не волнуйся.

- Я не волнуюсь, - глаза на меня. Яркие, страшные. Уже не детские. Не такие, как у других.

Рука сжимает мою ручку, вторая – мой листочек.

Разозлился. Он не волнуется – я не смею так думать. Он один тут, без мамы – и он не волнуется. И ему всё равно – ему здесь не нравится. Он не хочет тут учиться. Он не будет тут учиться. Он уедет к себе домой – и останется там. Один. Ему никто не нужен. Даже мама.

- Теперь я узнал дорогу, - продолжаю я, - и предполагал, что скоро буду дома. Теперь. Я. Узнал. Дорогу. И. Предполагал. – Остановился. Не пишет. Слово незнакомое. Сложно. Читаю ещё раз. – Предполагал. Пред-по-ла-гал. Написал?

Едва заметно кивает. Он всегда должен был быть лучшим. Учиться лучше всех, бегать лучше всех и драться лучше всех. Отец говорил – ты будешь такой же, как я. Не как мать – она не знает ничего. А как я. Отец. Но его нет. Как теперь узнать – каким быть. А мама? Где мама? Ему не нужна мама. Ему нужно написать диктант. Потому что он лучший.

- Ещё немного осталось. – Читаю дальше. - Что. Скоро. Буду. Дома. – Перед что делаю паузу. - Написал? Молодец. Теперь читаю всё – проверяй.

Отложил ручку. Водит пальцем по листочку. Проверяет. Отдаёт мне.

Отец тоже был лучшим. Он никогда бы сюда не приехал. Но мама..

Беру его диктант. Теперь уже вожу я. Только не пальцем, а красной ручкой. Читаю.
«Вечерняя зОря догАрала. Начал раСтилаЦА туман. Я решил вернутЦА дАмой. Быстрыми шагами мЕновал я ЗА рАсли кустов. У ног моих простиралась равнина а дальше стеной ВО звышался мрачный лес. Я О смотрел О крестность и спустился с холма. Высокая трава на дне дАлины бИлела ровной скатертью. Куда я зашОл? Как найти дорогу?
Я выбрался на Апушку и ПО шОл через поле. Трудно было пробираЦА по узкой трАпинке. Кругом рАсла высокая роЖ. Ночная птица ПРО мчалась и кАснулась меня крылом.
Но вот на вечернем небе стали зажигаЦА звёзды. Заблестел серп молАдоВА месяца. Теперь я узнал дорогу и предполагал что скоро буду дома".

Сложное слово «предполагал» написал правильно.

Всё остальное – в красной ручке. Красного больше, чем синего.

- У тебя очень много ошибок, - говорю я, как будто он и сам не видит, - ты в Москве раньше учился?

Мотает головой.

- А где? У себя на Родине?

- Да.

- А откуда вы приехали?

- Ленкорань.

- А когда вы приехали?

- Летом.

- А до этого ты там учился?

- Да.

- А русский язык был?

- Был.

- И какая была оценка?

- Четыре было.

Четыре было. А писать не умеет. Не было, наверное, русского. Мать, наверное, велела – говори, что был. Что четыре было.

- Хорошо, а задание можешь сделать? Разобрать предложение.

Смотрит вопросительно.

- Подлежащее – знаешь, что такое?

- Знаю.

- А сказуемое?

- Знаю.

- Подчеркни.

Подчёркивает. Но не то.

- Ладно. Звони маме – пусть поднимается.

Звонит. Говорит на своём языке. Я не понимаю, что.
Приходит мама.

- Садитесь, - говорю.

Садится на стул около него.
Даю его листок.

- Видите, - говорю, - сколько ошибок?

Вздыхает. Полная женщина, грузная, тяжёлая. Пока поднималась на третий этаж – устала.
Дышит тяжело.
Юбка длинная. Кофта серая. Волосы в пучок собраны.

- Ему нельзя в обычную школу. – Говорю. - Ему надо в специальную.

- А в какую? – видно, что мать уже ходила в другую школу – и там ей говорили то же самое. - Мы тут не знаем ничего.

- Нужны специальные классы. Здесь он учиться не сможет.

- Но мы живём здесь. У нас регистрация, всё есть.

- Да дело не в регистрации. Ему нужно с самого начала всё изучать. У вас был русский в школе?

- Был, был! – тараторит она, - у него хорошие оценки были. Он волновался, наверное. Ты волновался? – уже сыну.

Он молчит. Кажется, он не понимает, о чём мы говорим. Как собака, которая не знает – что задумал её хозяин. Продать её, оставить или усыпить.
Но это только кажется. Он всё понимает. И мрачнеет. Руки опять на коленях. Пальцы сжимаются в кулаки.

- Он говорит, вы из..? – я не запомнила название.

- Из Ленкорани. Это Азербайджан, - на всякий случай прибавляет она.

- А дома на каком языке вы говорите?

- По-разному. Но, конечно, отец, конечно, на родном говорил. Мы будем заниматься. Ну куда мы пойдём? Весь район уже обошли. Мы по месту жительства.

- Нужно будет подумать, - говорю я, - а вы всё-таки сходите ещё куда-нибудь. Может, найдутся специальные классы.

- А нельзя как-то к вам? Он у меня спокойный, послушный. С ним проблем никаких. Его все хвалили. И наизусть учил. И правила. И всё. Всё знает. Алискер – значит знающий. По-нашему. Я помогу. Ему здесь понравилось. Тебе понравилось? – спрашивает сына.

Он резко поднимает голову.

- Нет, - говорит.

Мать вздыхает.

- Ну что ты такое говоришь?

И гладит его по голове.

Он уворачивается от матери. Его руки сильнее сжимаются в кулаки. Не надо его хвалить. Ему ничего не нужно. Он всё сделает сам.

- Ну конечно понравилось, - говорит мама.

Я встаю. Они тоже. Мать держит весь исчерканный диктант своего сына.
Алискер кладёт ручку мне на стол.

- Спасибо, - говорит. Это за ручку.

Уходят.
Я сажусь и думаю. Телефон у неё не взяла – как же я им позвоню, если что.
Минут пять прошло. Уже, наверное, ушли.
Бегу вниз.
Они одеваются на первом этаже. На ней – чёрный пуховик почти до пят. На нём – курточка на молнии. Шапка до глаз. Чёлка спряталась.

- Знаете, - говорю, - зайдите всё-таки к директору ещё раз. Я с вами поднимусь. Посмотрим, что можно сделать.

Мать улыбается. Кажется, готова меня обнять, как родную.

- Спасибо, не знаю, как и благодарить. Он хороший. Отца нет – так он будет меня слушаться и вас. Будет себя хорошо вести. Ты будешь себя хорошо вести?
Снимает шапку. Расстёгивает куртку. Пожимает плечами.

Молчит.

Из-под чёрных волос чёрные глаза. Блестят как у зверя.