Опрокидывание

      Если Вы не служили в РВСН, да еще на подвижном комплексе «Тополь», то значит Вам сложно представить, что чувствует ракетчик при опрокидывании Пусковой во время движения. Зрелище достойное. Я лично не видел (повезло), но представить себе могу. Очевидцы могут набросать общий ход событий, но человек, постоянно имеющий дело с обслуживанием техники, легко может себе представить произошедшее. 

Один самых колоритных случаев был в соседней дивизии, когда механик-водитель – молодой прапорщик, решил поэкспериментировать. За рулем Пусковой, во время движения с горки, в колонне, взял да и выключил ходовой двигатель (топливо хотел сэкономить, что ли?). Неизвестно, о чем думал прапорщик, но только дорога поворачивала влево, а Пусковая пошла прямо и на полном ходу, слетев с шоссе,  легла на бок, пропахав поле ракетой. Горе-прапорщик изо всех сил крутил руль влево, пытался повернуть стопятитонную семиосную машину, но ведь при выключенном двигателе гидроусилитель руля не работает. Всем было не до шуток. Кто служил на ядерном оружии, знает, что аварии на нем крайне нежелательны.

        Так вот, значит, лежит, понимаешь, пусковая на правом борту, колпак транспортно-пускового контейнера смят (метров тридцать землю пропахал), прапорщик, только вылезший из кабины (белый, как полотно, с дикими глазами) и другие действующие лица (вокруг потихоньку собираются). Через какое-то мгновение все вспоминают про командира группы, который все еще остается в правой кабине. Все бегут к командиру, запертому ста пятью тоннами. Видна деформированная кабина. Сквозь лобовое окно, замызганное грязью, видно как мелькают ладони командира, тщетно пытающегося разбить толстое плексигласовое стекло. Командира достали, когда разбили стекло кувалдой. Общее состояние шока стало сменяться извечным вопросом «что делать дальше?». Ответ на первый вопрос «Кто виноват?» стоит здесь же, рядом. Про него все вспомнят потом. У него шок еще не прошел, но вид живого и здорового командира немного ободряет.

       Командир дивизиона уже понял, что обошлось без жертв (значит - не посадят) и вместе со своими  замами пытается определить, повреждена ли головная часть ракеты. От этого зависит многое. Очень многое.
Для несведущих, могу пояснить, что неактивный ядерный взрыв – это примерно то, что произошло в Чернобыле двадцать лет назад. Тогда всему виной был «человеческий фактор» - халатность. Такой же «человеческий фактор», но уже другой, заставлял  других людей сознательно идти в зараженную местность (в первые дни аварии величина радиоактивного заражения была выше, чем в эпицентре ядерного взрыва). Со мной пусть поспорят кто угодно, но я считаю, что, ликвидируя очаг страшного излучения, люди шли туда не за деньги и не за льготы (за которые им придется бороться). Тогда для многих наступил момент истины.

       Момент истины должен наступить и сейчас для тех, кто окружил покореженную Пусковую. Этот момент приближает химик-дозиметрист, что подносит контрольный прибор к головной части. Его руки дрожат, но его ответ - «В норме…» - заставил всех обмякнуть.
Уже кто-то волочит огнетушители, кто-то бежит на помощь, а кто-то норовит отойти подальше – для них момент истины уже наступил.

Вид перевернувшейся Пусковой сам по себе ужасен. Видны оторванные опорные плиты домкратов правого борта. Сложная система рычагов и торсионов, где все зависит от распределения сил, раздавлена, размазана стопятиотнным весом машины. Сами домкраты выворочены назад, искалечены и сочатся гидравлическим маслом. Разорванные кабельные системы выглядят словно внутренности вспоротого живота. Деформированные, расплющенные бункеры всевозможных систем подобны органам, которые уже не оживить. Изуродованная Пусковая – сложнейший механизм, интеллект взаимоинтегрированных систем, придуманная умными людьми – после сменившегося чувства страха вызывает  чувство вины за панибратское, неумелое обращение с ней.

Никто не погиб – это главное. Нет угрозы радиоактивного заражения – это тоже главное. Спроектированная лучшими умами, рожденная руками классных спецов, Пусковая сберегла командира в кабине, не раздавила, не покалечила его (ушибы и ссадины – не в счет). Сберегла ракету от разрушающего действия обочины, не дала раздавить боеголовку.
Что ж, спасибо, Машина. Извини, что тебя не уберегли.