Честное поднебесное

Земля человека притягивает, но и одновременно толкает вверх.  Стоит только  человеку внимательно прислушаться к ощущениям, как он непременно почувствует  огромную мягкую силу,  приподнимающую его снизу.  И человек конечно подпрыгивает, особенно весной. Хотя в любое другое время тоже.  Земля вроде бы приподнимает нас, подбрасывает к небу,  но несильно, играючи.  Потому что небо же тоже притягивает, и можно просто улететь.  Хотя и небо, притягивая нас вверх, каким-то образом в то же время прижимает вниз.  Не давит, а как бы проходит насквозь, слегка растворяя нас в себе, делая нас собой.  А поскольку само оно тихонько тянется к земле, то и мы заодно, куда ж деваться. Однако и вверх притягивает довольно сильно,  прямо невозможно устоять. И мы тогда, понятное дело, лезем на дерево, или на крышу, или хотя бы на антресоли. На какую-нибудь верхотуру.
Почему-то самое интересное бывает всегда на верхотуре, поближе к небесам.  Если  дома приспичило залезть, то непременно найдёшь что-нибудь, о чём забыл давно, но что тебе ужасно, оказывается, нужно: почти целую соломенную шляпу, удравший когда-то от тебя носок, книжку, которую в детстве любил,  подкову на счастье, прекрасный винтик, каштаны, куриного бога и раковину черноморской рапаны.  А если вскользь, боковым зрением глянешь в самый дальний и пыльный угол антресолей, увидишь там домового,его жёлтые, потрясённо-ехидные глаза. И смущённо спустишься обратно на пол.
Гораздо лучше залазить где-нибудь на улице.  На воздухе, средь птичьих дорог. Подставить щёки облакам и перьям ангелов, достать воробышка, посмотреть ему пристально в лицо, хмыкнуть и отпустить, и слушать, как он ругательно смеётся над тобой. Смотреть как снизу, с далёкой земли диким рёвом завидуют тебе маленькие дети, как  улыбаются девушки, а старушки плюются и крестятся. Как элегантно покачивает плешью бабник пенсионного возраста. А ты висишь на всеми гордым высотным облизьяном,  ты небожитель нынче, да.   Очки у тебя съехали на самый кончик носа, сейчас упадут, и пятка, зараза, ужасно чешется.  Но ты не можешь ничего ни поправить, ни почесать, боязно отпустить лестницу.
А вот если бы нашёлся добрый человек и подпрыгнул, и почесал тебе пятку, то было бы тебе счастье.  А уж почесавшему – и подавно. И всем, всем  на свете  немножко. Честное поднебесное.