Собачья жизнь

   Бимка, -  пекинес чепрачно-рыжего цвета, с черной, милой обезьяньей мордочкой, сочной кнопкой носа посредине и блестящими глазами навыкате. Бим, можно сказать с рождения, живет в семье и стал её частью.
   Кто-то сказал, что счастье, это когда тебя понимают. С этой точки зрения пес по-своему счастлив, поскольку все его предпочтения известны хозяевам. А уж он то хозяев знает, как облупленных.


  - Похоже, - думает Бимка, разбуженный утром телефонным звонком, - сегодня мои хозяева чего-то затевают. Подойду-ка и послушаю.
    В трубке голос друга хозяина, отзывается на кличку Николай. Знаю его, сколько живу. Хороший мужик и пахнет от него приятно, как от Султана, с которым  каждое утро встречаемся на прогулке.  Николай  добрый, всегда у него для меня приятное слово есть.
   Не всё я понял в их заумных разговорах, но ясно, что к вечеру будут гости.

  - Ну, Бимос, всё понял? - обращается ко мне хозяин, - вечером чтобы гостей встретил и принял, как учили.
  - Ладно уж, понял, махну в знак уважения пару раз хвостом.
   А вообще, пусть все помнят, что я создан для согрева ног китайских императоров, а это уже не хухры-мухры, а придворная должность. Почтения требует. Хотя, тут нужно честно тявкнуть, что меня в нашей стае уважают и не обижают. Вот по будням, я у них Бимка, а по праздникам Бимос.

    С планами на день мне всё ясно. Теперь лягу на коврике у закрытой створки двери, откуда видно всё происходящее в квартире. Удобно положу голову на лапы и буду одними глазами следить за нарастающей в доме суетой. Самое время не торопясь поразмышлять о своей собачьей жизни.
 
  - Вообще-то с хозяином мне повезло. Он у нас в стае главный и собак любит. Иной раз даже на диван может к себе взять, про жизнь поговорить, погладить, за ушком почесать, горлышко пощекотать. Это когда я чистый.
   Но если скажет зверским голосом: «Лапы мыть», то всё, становись, как вкопанный и не шевелись. Жди, когда вспомнят про тебя и понесут в ванную комнату для мытья лап и других частей тела. Только резво поворачивайся, чтобы вовремя лапу подсунуть. Папа при этом вздыхает, говорит что-то о своём тяжком кресте, вытирает мне лапы полотенцем и выпускает в комнату со словами: «Помни мою доброту, свиненок». Я не знаю, кто такой свиненок, но очень похоже на «сынок» и ничего не имею против.

   Хотя… попробуй, поимей. Папа где-то прошел хорошую школу дрессуры и если что не так, рычащим голосом с нотками металла: - Р.р.р.а.а…в…! Говорит, что в свое время хорошо потренировался на разводе караулов.
   Его команду, нужно немедленно исполнять, а то может и тапочек взять.
   Фу.у.у…, от одной мысли страшно, хотя дал мне по носу только раз!
   Тут нужно честно прогавкать, что папа суров, но справедлив. Вот заслабило как-то у меня живот – хоть ложись, да помирай. Крутился, крутился я, да и нагрешил в уголке…   Стыдно-то как! Я и сам такого не ждал и тоскливо думал, - отведаю сегодня тапочка…
   Папа, когда обнаружил, только вздохнул: «Позорник», потом мне шубу помыл и взялся за швабру, душистые следы за мной замывать. Пронесло на этот раз.
   Вот за это я его уважаю и терплю все его выходки.

   Хозяйка, она себя мамой называет, уже с базара вернулась, сумки возле меня поставила на пол. Я обнюхал, пахнет из них обалденно вкусно, всё предвещает хороший и не только собачий ужин.
  - Ну, - спрашивает меня мама, - проверил?
   Что я ей отвечу? Помахал хвостиком.
   Вскоре из кухни раздался стук ножей, шум комбайна, шкворчание поджариваемых котлет, бульканье отваров и … Я не знаю всех этих тонкостей. Но ароматы, ароматы-то какие! Волнами, волнами накатывают из кухни. Нет, это сумасшедшее испытание для собачьего обоняния!
 
   Периодически раздается звон моей мисочки, который музыкой отдается в моей душе. Знают, что подбросить: обрезки колбаски, сыра, рыбы – а то я эти кубики из пакетиков ненавижу всей собачьей душой. Людей-то норовят накормить чёрт-те чем, а кошек и собак просто травят! Хотя, кошкам так и надо. Эти твари и так прокормятся. И сопрут – не дорого возьмут.

   Так, хозяйка мечется уже между гардеробом и зеркалом, это всегда у неё бывает перед приходом гостей. Машет расческой, а нет-нет, да и на мою шёрстку завистливый взгляд бросает. Ну, тут уж извиняюсь, кому как повезло в этой жизни.

   Звонок! Гости пришли. Мой выход, господа, и к двери я обязан успеть первым.
   Люди говорят: «Собачий восторг» - именно это я испытываю, когда вижу поднимающихся по лестнице гостей. И что за радость, когда без лая? А хвост мой просто превратился в веер…  Вот и хозяин одобряет:
  - Молодец, Бимос! Отгавкай всем приветствие и добавь ещё от себя, что они редко ходят к нам в гости.

   Я - всегда пожалуйста. Погавкаю на эту тему, но не зло, а так, для порядка. Все понимают, свои.
   Вот, ещё поднимаются по лестнице гости, Володя с Мариной. Сколько лет уже знакомы, я их и по голосу и по запаху узнаю.

   Пока у людей идет обмен подарками и любезностями, я буду метаться между всеми, постараюсь всех оделить своим вниманием. А моё хождение на задних лапах всех гостей приводит в полный восторг. Ну, пусть порадуются.

   Да, самое интересное только начинается. Мама приглашает всех за стол, а папа суетится, чтобы на столе было всё как у людей.
   И всё то у людей очень сложно: ложки, вилки, рюмки, бокалы, бутылки и тарелки, салфетки – всего и не упомнишь. Вот у меня, миска побольше – для еды, поменьше - для воды. И к чему такие сложности? Собачьим умом этого не понять.

   Самое удобное место сейчас под столом. Никому не мешаешь, всё видно, а после третьего тоста гости дорогие вспомнят про меня и что-то вкусненькое со стола бросят. Ох, люблю я человеческую еду – с перчиком, травкой и приправами, пряностями, - больше всего на свете. Жаль, что у людей не каждый день праздник.

   Тут новый гость пришел, я его и встретить не успел. По ароматным носкам, сквозь которые торчит шерсть, я его не узнал. Очень у него особенный запах, мне напоминает болонку, которую я часто встречаю по вечерам. Очень интересная особа. Жаль, но в этот момент папа у меня всегда на поводке, а то я бы сразу на ней женился.

   А по другую сторону стола, кипит жизнь – тост звучит за тостом, звенит хрусталь бокалов, потом прерывается на время стуком вилок и ножей. Все хвалят хозяйку.
   Хозяин крепится сначала, а потом бурчит:
  - Интересно, а я здесь не при чем?
   Обижают моего папу. Я высказаться не могу, но если кто рыкнет, я за ногу обидчика укушу! Тут всё видно.
   Все гости пришли в обувке из шкур животных, папа тоже в красных тапках с загнутыми носами. Он из путешествия их привез и долго всем рассказывал, как нагрели его турки на коже. Наверно очень теплые!   
   А Марина так совсем что-то новое одела. Сначала крутила ногами и злилась, потом сняла обувь под столом и повеселела, всё пальцами лап шевелит.
   Я её понимаю. Тоже на прогулке нахватал репьёв, так всю ночь не спал, выкусывал их с лап и на животе.
   Марина своей лапой наступает на лапу своего вожака и тихо говорит:   
  - Володя, хватит лакать, побереги здоровье...
   Я тут всё слышу.

   Гости уже дошли до какой-то ступени, после которой Володя берет в руки гитару. Сейчас запоет.
   Вообще-то его пение любят, хвалят и подпевают по мере своих талантов.
   А я, честное собачье, этого пения не люблю, потому, что музыка и голос на меня сильно действуют.  Мне представляется как сквозь серебристые облака светит полная луна, в сизой дымке горы, поросшие лесом, сиреневый туман стелется клочьями по долине и тишина...
   И тогда вдруг звериная тоска прохватывает тебя от кончика носа до хвоста!
   Так и хочется взвыть и излить этой песней всё, что на душе накопилось.
 Вау.у.у... Вау.у.у...

   Пробовал эдак подпеть пару раз. Так люди про всё забывают и все ко мне, под стол. Кто смеётся, а кто дразнится. Нет, не понимают собачью душу, хотя в друзья набиваются!

   Да, вот, волосатая рука владельца носков почему-то остановилась на коленке соседки. Я и не заметил, когда она пришла. Соседка замерла, заволновалась, но вида и голоса не подала. Потом её рука протянула мне кусочек сырокопченой колбаски и на стол не вернулась, встретившись с волосатой рукой соседа.
   Похоже, колбаска - взятка, чтобы я не гавкал лишнего. И чего только тут, под столом, не насмотришься!

   А сейчас гости перешли уже к анекдотам, дружно гогочут и всё чаще моё имя поминают.
   Вот-вот, так и есть, друг моего папы хвастает, что стихи про Бима сочинил. Лучше бы холодца подбросил, я его, страсть, как люблю.
   Ладно, послушаю их, не часто столько раз тебя по имени называют.
   
День прелестный, благодать!
Бим выходит погулять.
Видит, возле старой бабки,
Трётся фраер в серой шапке.
А старушке невдомек,
что стырить могут кошелёк.

Вор залез бабульке в сумку, начинает воровать.
Только Бим не растерялся и его за … хвать!
Вмиг, полиция примчалась, задержали подлеца.
Ну, а Биму дали орден и тарелку холодца!

Очень грустно, что Бимоса мы не видели с тех пор.
Говорят, сейчас он в МУРе, лейтенант, или майор.
Только папу раз в полгода навещает иногда,
Прочих он не замечает, Бим зазнался. Он звезда!

   Все смеются, хлопают в ладоши, кричат: Где Бимос?
   Я, конечно, с достоинством отряхиваюсь и иду на шум. Нутром понимаю, что буду сыт и знаменит.
   И точно, угощения, словно рекой со стола полились. Каждый теперь норовит меня по шерстке погладить, сказать какой я хороший и расположения моего добиться.
   Хорошо-то как!

   Уф.ф…, совсем объелся, вот-вот рёбра вывернутся наружу. Пора уже от стола подальше отойти. С завтрашнего утра - на диету.
   Похоже, не одному мне так. Гости весёлые, смеются, говорят любезности и  обнимаются, а хозяину сообщают, что им пора в свою конуру. Значит, не бездомные. Помашу-ка я им своим хвостиком. Не отвалится. И мне в ответ гости руками машут.
   Что значит известность!

   Уф.ф … нужно ещё сводить папу на вечернюю прогулку и можно валиться на свой коврик до утра.
   Ещё один хорошо прожитый день. Уф.ф… объелся.



Фото автора, стихи Н. Дмитриенко.
Благодарность Б. Вайнштейну за рецензию.