Счастье приходит утром

    Утро.
Аглая    проснулась  сегодня в каком-то предчувствии радости, счастья! Оно возникло само по себе, ни с чего. Открыла глаза, а солнце уже вовсю хозяйничает в комнате. Ветерок  треплет  лёгкие светлые  занавески на высоких окнах с полукруглым верхом.
Из приземистой пузатой вазы, на подоконнике, свесили жёлтые головы подсолнухи, осыпая цветень.  Со двора доносится  петушиная перекличка. Она живо представила себе, как кочеты сидят на заборе, пыжась, дерут горло, кто громче, улыбнулась….
Сумасшедшая кукушка кому-то отвела совсем ничего,… ан  нет,  опомнилась и снова завелась уже без умолку,  как канонада!

    Аглая поудобнее  уселась на постели, откинулась  на подушку, убрав за спину полураспустившуюся после ночи длинную  смоляную косу. Тонкое батистовое бельё облегало хрупкие острые плечики,  маленькие тугие девичьи груди. В её голубых глазах сиял розовый-розовый мир! Вся она - комочек  блаженства….

    Рядом  кровать Жени, аккуратно застеленная. Горничная всё равно каждое  утро  правила её, аккуратно разглаживая пухлыми ручками, хотя всё было итак  идеально прибрано. Женя,  наконец-то,  сегодня возвращается из мест отдыха, и Аглая  идёт  на пристань встречать  после месячного её отсутствия. Рада! Они  очень привязаны друг к дружке,  так и живут  вместе с самого детства, хотя рядом пустует комната.

    Под звуки  музыки, слышимые только ей одной, поднявшись на цыпочки, раскрылив руки, Аглая   прошлась по кругу, выписывая разные танцевальные «па». Подошла к зеркалу, вытянулась в струну и затем сделала смешной книксен. Радость хлестала через край! Надев вязаную кофту, бегом по лестнице прямо в столовую, надеясь стянуть какой-нибудь лакомый кусочек, - жуть, как  захотелось есть! А на столе – ничего, кроме чистых приборов. Тогда  на цыпочках прошмыгнула прямиком на кухню, откуда исходил аппетитный  запах, - стоит  целое блюдо ещё горячих румяных пирожков, прикрытых полотенцем. Рядом крынка молока. Что ещё надо?! Украдкой попила прямо из посудины! Молоко вкусно, пьёт  и размышляет: долила Фрося   туда кружку сливок или нет? Уж больно они  с Женей не нравилась ей,  какими были, она называла  барышень  – стерлядками!

    Накинув туфли на босу ногу, через чёрный ход выбежала в сад. Пахнет  приближающейся осенью, яблоками. Вон они висят один на одном на приземистых яблоньках, - упругие, зелёные, с чуть розоватыми боками и восковым налётом. Она  дошла до своей любимой белоснежной беседки, увитой диким виноградом. Подол, мокрый и холодный от росы, так и прилипает  к ногам  и  приходится то и дело  отрывать край  юбки. Белая скамья, круглый белый столик на  резной толстой ножке. А вот и забытая вчера книжка,  - французский роман маркиза Александра Дюма. Сквозняк  весело листает страницы.

    Поздний август   уже даёт о себе знать  прохладными утренниками. А  трава издали кажется серебристо-серой от холодной росы.
Надо возвращаться.
Мягко ступая  по лестнице, услышала дробный стук: отец стоит возле  двери в их комнату. Она решила подкрасться и  неожиданно  испугать его. Потихоньку, затаив дыхание, по-кошачьи ступая,  приблизилась  и резким рывком  сжала его плечи. Он  оглянулся, смешно ойкнул, будто бы от неожиданности, подыгрывая ей.  Но по его лицу поняла,- сюрприз и на этот раз не удался.
- Аглая, доброе утро!  Думал,  – спишь, … в столовой тебя нет?  Ты откуда уже?!    А сегодня ведь Женя  возвращается, помнишь?
- А я хочу наказать тебе, чтобы Мирона отправил к пароходу за вещами,  – как бы  в назидание наставляла она, с лукавым прищуром  в глазах.
- У-у-у, Мирон-то давно запряг лошадей да уж едет к Поликарпу, письмо везёт.
А потом и за вами на пристань. А теперь пошли завтракать, а то и мёд не сладок  одному-то!

Завтрак она  провела только за компанию.
Отец, допив кофе, приложил салфетку к губам, резво поднялся и, чмокнув Аглаю в макушку, отправился во двор отдавать распоряжения.

    А наверху её ждала Маняша, горничная. Расправив складочки на платье, начала процесс  одевания. Аглая пожелала на сегодня платье цвета беж с золотистой отделкой и под цвет шляпку с коричневой вуалью. Застёгивая молнию, показалось,… тесновато?!
- Вот Фрося, точно доливает сливки в молоко! А божится, что в крынке только снятка. Вот я ей ужо… - попеняла Аглая на манер их стряпухи, розовощёкой, пышнотелой женщины, служившей у них столько, сколько Аглая помнит себя. Замуж она не выходила, детей нет, так и обретается у них.

    И  вот заключительный  штрих: тугой длинный локон-серпантин  Маняша красиво выправила  из-под шляпки по виску. Сумочка-кисет, расшитая золотистым бисером. Вот и всё. Готова.
Она  посмотрела на себя в зеркало во весь рост: хороша!
- Ну, что, возьмут такую  замуж? – уперев руки в боки, Аглая  стояла с гордо запрокинутой головой…
- Я бы вас, барышня,  непременно взяла, - рассмешила Маняша. Она появилась в их доме года как три всего. Способная, сметливая девица лет двадцати пяти.  Отправляли в город, в салон, учиться одевать и причёсывать господ. Теперь она с блеском справлялась с работой, иногда даже отпускали её в соседские дома на  особо торжественные случаи.
- Маняш, а я тебе за это бусы подарю!
Маняша растерялась, начала отказываться, что ей не следует  принимать подарки от господ.
- Так у тебя есть что ли?
- Да, что вы, барышня, у меня их  отродясь и  не было! Разве  что рябиновые. В детстве. Мамка на нитку нанизывала  да от порчи на шею вешала.
Тогда  Аглая   взяла из шкатулочки крупные бусы цвета гранатового вина и продела Маняше через голову. Маняша так и зарделась, кокетливо поглядывая на себя в зеркало.

 По просёлочной дороге уже подтягиваются к пристани встречающие. Сбоку колесят тарантасы, громыхая колёсами на выбоинах. Гурьбой пробежала ребятня, сверкая голыми чёрными пятками. Все, как один,  белобрысые от палящего  летнего солнца.

Она сперва   поднялась  на прибрежный отлогий склон. Здесь  почти нет травы, то ли выжжена жарким  солнцем, то ли горячим ветром. Лишь кое-где  настойчиво пробивается  сквозь  щебень, короткая, как будто пожухлая осенняя стерня.
А вот и он, камень Господень; огромный, куполообразный - будто растёт из земли;  по преданью его водрузил сюда Отец небесный, тем дав начало жизни приморскому городу. Отсюда и название: Каменец. 

Она  любила бывать здесь…. Сразу же подошла, приложила ладонь к его тёплому, выутюженному  ветрами и дождями  серому боку. Это был камень-талисман для всех - скольким болящим, отчаявшимся давал надежду. Вот и она - прикрыла глаза, блаженно  улыбаясь, слегка шевелила губами.  Чего  просила себе?!
    Задумчиво посмотрела вдаль. А на море сегодня тихо. Лишь редкие ленивые волны нехотя догоняют друг друга. Где-то под порывом лёгкого ветра гладь воды переходит в зыбь, будто сам водяной  взял кусище моря  и смял его своей огромной мохнатой рукой. Приятно стоять, упиваясь тёплым влажным дыханием моря, любоваться его бескрайностью. Там, вдали, на горизонте, оно будто бы перетекает своей бесконечностью прямо в синеву неба.

    Раздался протяжный гудок, сопровождаемый черным дымом. Пароход  предстал как белый призрак. А название – «Вечность», хотя, по сути, ничего вечного и нет.
Пароход  приближается, завораживая своим великолепием. Вот уж и палуба запестрела разноцветностью одежд. Кто-то из береговых настраивает бинокль. Ребятня стала в две шеренги, завязав на узел  холщовые рубашонки на животе, в готовности сложить туда гостинца - пряники,  монпансье. Прищурив  глаза под козырьком ладоней, сморщив загорелые лица, оголяя при этом беззубые открытые рты, в томительном ожидании пассажиров. Повелось так издавна, сходя с трапа на берег, почти все раздают ребятишкам припасённые угощенья, как в благодарность от успешного завершения путешествия.

    А вот и Женя. Аглая,  подымаясь на цыпочки, отчаянно машет  тонким кружевным платком! Нет,… не видит.
Потом заметила, как Женя, повернув голову, с кем-то оживлённо говорит. Улыбается. Какой-то незнакомый молодой человек?
Увидевши, наконец, её,  растерянно стоявшую  вдалеке ото всех, Женя, радостно улыбаясь,  ускорила шаги. Немного смутившись  её спутника, Аглая  сдержанно прижалась щекой к щеке Жени, а не кинулась в объятья, как хотелось бы.
- Аглая, познакомься, - Аркадий Слобожанин, мой попутчик, - отрекомендовала она, бросив в его сторону тёплый нежный  взгляд. -  Живёт всего-то в трёх кварталах от нас. А  ведь никогда не встречались!
 
    Аглая   застенчиво протянула ему свою узкую, в бежевой лайковой перчатке,  руку. Аркадий, осторожно  сжимая  в ответ, почтительно склонил голову, но руку задержал чуть дольше необходимого, внимательно глядя при этом  ей  в глаза. Тогда   Аглае  пришлось коротким лёгким рывком отдёрнуть пальцы. Как почудилось, - нескромно улыбнулся?
Аркадий показался ей даже красивым. Густые тёмные волосы с чуть заметной  проседью на висках. А на вид - то всего лет 30? Синие глаза, короткие пушистые ресницы. Зоркий  взгляд. И просто покорил приятный баритон с лёгким прононсом.

    Постояв ещё несколько минут, дождавшись приказчика, Аркадий, взяв их  под руки, пошел провожать. Женя была раскованна, и как показалось, нарочито весела.  Аглая же смущалась, замечая  всё чаще и чаще на себе его пристальное внимание. Оттого неожиданно оступилась на каменистой дорожке, да ещё и так неуклюже! Аркадий спешно  подхватил её, успев на какой-то миг нежно приобнять за талию, и прижать к себе. Как ей  было неловко почувствовать своим телом его прикосновение! Но как ей было и приятно. Лёгкая истома на мгновение  охватила её всю. Она не запретила этого, а, стало быть, разрешила,… дала повод? -  устыдившись, стала тут же корить себя. Он заворожил её  буквально с первого взгляда! Сердце возбужденно  колотилось, и Аглая  совсем уж не смела поднять глаз.
Женя, что-то почувствовав, ненадолго замолчала….
А Аркадий всё балагурил. Он был в ударе: шутил, смеялся, привлекая к их  троице всеобщее внимание.

 У ворот уже поджидал отец, разговаривая с дядей Гришей. Это мамин брат. Увлеченно что-то схематично чертил пальцем на высоких добротных  воротах краснокирпичного цвета.
Женя радостно кинулась ему на шею!
- Папка, как же я соскучилась….  Представила  Аркадия, и ещё раз повторила приглашение  на ужин, теперь уже вопросительно глядя на отца.
Отец  поддержал.
- Конечно. Извольте. Рады будем видеть вас, ведь в последнее время гости у нас  – редкость, - невесело и как-то обречённо  обронил он.
    За обедом Женя  подробно рассказала, как живут тетя Сима с дядей Яшей. Что их сын не женился, учится на инженера. Что по осени непременно пожалуют  в гости. Рассказала, чем кормили на пароходе. Что Аркадий -  сын известного в городе доктора, хороший молодой человек,  бросив при этом беглый взгляд на Аглаю. Аглая молчала, ни один мускул не дрогнул, не выдал её интереса.

После обеда Женя  стала распаковывать вещи.
- А я тебе подарки покажу, - как заговорщица произнесла она, - всем привезла.
Она достала  два  больших цветастых платка, - это Фросе  с Маняшей.
Отцу – красивый серебряный  портсигар с вензелем.
- А вот это тебе. Аглая увидела  большую круглую коробку, перевязанную голубой лентой. Открыла и  ахнула…. Женя достала платье необычайной красоты, небесно-голубого цвета с кружевной отделкой и красивым атласным широким поясом. Не платье, а воздушное облако!
- Жень, а куда ж я это  надену-то? Только на бал ведь!
- Можно и на бал, улыбнулась Женя, - светясь от радости, что угодила. – А  вот сегодня на ужин и нарядишься.
- А это уместно?!
- Уместно не уместно…. Красота - всегда уместна, - вздохнула Женя.
 Аглая настолько поглощена платьем, что даже не заметила грусти в словах сестры, - она нежно гладила  тонкую ткань  платья, не сводя с него восторженных глаз. У Аглаи была броская, яркая внешность:  голубые глаза и чёрные  волосы. Этот контраст всегда выделял её из окружения.

    Ужин назначен на семь часов. Женя  спустилась вниз, проверить, как идёт подготовка. Ей нравилась теперешняя роль хозяйки, хотя и трудно было. Ведь сколько лет дом вела мама. А теперь вот все тяготы легли на её плечи, ещё такие хрупкие и неопытные.
Она подошла к окну. На закате,  над полосой горизонта вытянулись в гряду розовеющие облака….  Что-то оно принесёт? Похолодание? Дожди ли….  Пышный сад,  казалось,  замер от тишины и безветрия.

    Аглая запаздывала. Платье оказалось слегка длинно, и Маняша примётывала подол прямо на ходу.
Аркадий  в то время  рассеянно рассматривал картины и фотографии на стенах в зале. Женя любезно рассказывала ему  родословную. А  он, то и дело  украдкой   поглядывал  на лестницу, ведущую на второй этаж, весь в ожидании…..

И вот появилась Аглая, остановилась в нерешительности, держась за белые резные перила. Оттуда, глядя на них сверху вниз, она казалась величественной, как царица.

Аркадий  так и замер на полуслове. Платье  подчёркивало голубизну огромных глаз Аглаи, оттеняло её черные волосы, эффектно уложенные в высокую причёску с локонами округ головы, и украшение - три небольших васильковых  цветка на шпильках. Перчатки по локоть и роскошный перстень с бирюзой.  Она была ослепительна.
    Ужин проходил несколько  скомкано.
Женя, как старшая, села по правую руку от отца. Аглая и Аркадий оказались напротив друг друга. Женя заметно нервничала, Аглая – заметно тушевалась, нежный лёгкий  румянец так и не сходил с её щёк.  Отец, ничего не понимая, недоумённо поглядывал на дочерей, ведя незначительную беседу с Аркадием:  немного о политике, потом о жизни в родном городе, о его службе.   

    Знойная густая духота заполнила собою вечер и тягучим мёдом перетекала в дом. Земля, кажется, разомлела от влажного тепла. Откуда-то раздавалась заунывная песня тихим, тонким, слезливым женским голосом. Под окном стрекотали кузнецы. Ветерок доносил   запах скошенной, чуть подвяленной  травы, которая была сложена в небольшой рыхлый стожок прямо под окном.

Так  первое знакомство Аркадия с домом Нежинских и закончилось.
На прощание отец, крепко пожав руку гостю, шутливо приказал непременно бывать у них. На том Слобожанин  и откланялся.

    Вечером, ложась спать, Аглае захотелось поделиться своими чувствами со всем миром!
Ведь это же впервые! Радость просто распирала её грудь!  Но сказать Жене?! Или спуститься в каморку  к Маняше? Женя  выглядела уставшей и бледной. Да и Аглая чувствовала себя в чём-то виноватой перед ней?

За окнами совсем стемнело. В  доме воцарилась тишина. Только изредка ветки садового жасмина колко царапали стекло, да как молнией,  всполохом, били по окну зарницы.
Поговорив немного ни о чём, Женя  умолкла….
Притихла и Аглая.
Каждая думала о своём. О надеждах ли? О  счастье, горьком разочаровании ли….
- Аглая, спишь?
Аглая промолчала. Но как же тут уснуть? Столько чувств, столько событий за какой-то всего один лишь день!  Ведь только утром было всё по-другому! А теперь  её  маленькому сердцу тесно в груди…. Когда  бы  взвиться в небо, птицей, широко расправив крылья, лететь! Парить!  А надо  лежать, боясь пошевелиться, потому что ты ведь спишь!?
Она не спала ещё долго и всё слышала, как Женя  ворочалась и ворочалась. Вздыхала. А потом послышались тихие приглушённые её рыдания…