На Лазаря

        Была весна, и она как-то чудесно совпала с моим выздоровлением и с назначенной мне процедурой «токи».    
        При этом весенние токи, устаивая гонки в деревьях, выстреливали зеленым, клейким, ароматным, приближая Пасху – и деревья встречали меня по дороге в больницу,  опушенными за ночь.
        В серо-голубом больничном здании уже сидела очередь.
        – Кто на токи? –– поинтересовалась я, и, приметив кивнувшего, примкнула к болящим. Дальше спрашивали разное: «Кто на магнит?», «Кто электрофорез?», а подошедшая последней женщина поинтересовалась: «Кто на лазер?» Тут-то случилось самое интересное.
       В сидящей очереди заколыхалась старушка, голубоглазая, с тонкой кривоватой ниткой голубых пластмассовых бус под кружевным воротничком, дернула худенькой ручкой, – то ли подняла ее, как в школе, то ли перекрестила болящую: «Я, я на Лазаря. За мной будете», – произнесла она каким-то милым колокольчиковым голосом.
       Меня, начавшую было скучать, страшно вдохновило упоминание библейского персонажа, болезнь которого случилась «не к смерти», а к «славе Божьей». Воображение мое разыгралось.
       Может, после того, как Иисус исцелил Лазаря и тот получил сан священника, он сам приобрел дар и сидит теперь за толстой, с мерцающими шелковыми розами занавеской и исцеляет больных? Ведь накануне Пасхи люди особенно верят в чудо и реагируют на малейшую его вибрацию.
       По мере прибытия новых групп пациентов голубоглазая и голубобусая бабушка вновь вскидывала худенькую ручку и то ли качала ею, то ли крестила болящих: «Вы не на Лазаря? А то мы здесь все туда».
       На «лазаря», как я отметила про себя,  народу было больше всего. По коридору шелестело время от времени,  подхваченное очередью: то «лазарь» свободен, то «кто-то там надолго застрял». Но бабушкин голос-колокольчик все время выбивался из общего хора в гулкой больничной тишине. Теперь она рассказывала, что после процедур голова ясная, а руки-ноги сводит так, что только собакам отдать.
      Следующий день был не простым весенним, а первым дачным. А, значит, почти праздничным для многих горожан.
       К слову,  остановка дачников в нашем маленьком городе вплотную примыкает к больничной. Желтые автобусы, взыграв скрытыми мускулами, готовы были рвануть за город, вместив всех желающих.
      И когда я, идя на свои «токи», обходила один из таких дачных автобусов, готовых к отправлению,  у окна неожиданно увидела знакомую старушку. Та приветливо и безмятежно смотрела на меня своими апрельскими глазами.
     На уровне ее уха была то ли тяпка, то ли мотыга, замотанная тряпицей. В руках, почти до подбородка, – корзинка,  подмышкой – сетка.
     Весенний платочек бабушки так и сочился голубизной с оттенками ириса. Она, кажется, тоже кивнула мне, смутно узнав. Мне показалось, что в автобусе есть еще знакомые по больнице бабушки, лица их теперь сделались просветленными, торжественными.
     Значит,  справился Лазарь, воскресил всех, милый, к посевам, к солнышку, к новым надеждам. И не говорите, что чудес не бывает.