Раздумья

                РАЗДУМЬЯ

   Однако самыми тяжёлыми были испытания духа. Я совершенно ясно осознавал, что отправляюсь на верную смерть. Как говорил Сталин, войны без потерь не бывает. В таком случае почему вдруг я окажусь не в числе этих самых потерь? По счастливой случайности? По глупому убеждению, будто плохое случается с кем угодно, но только не со мной?
   Давно пора избавиться от этого самообмана и честно посмотреть правде в глаза: война есть война. На войне задача противника - убить тебя, поэтому отправляясь на войну я еду туда, где меня будут убивать. Убивать жестоко, убивать беспощадно, убивать самыми современными видами вооружения.
   Осень 1993 года развеяла те наивные представления, что всю жизнь насаждались нам деятелями от искусства и работниками агитпропа. Теперь я очень хорошо знал, что самые красивые идеи и правота твоего дела не спасают от пуль и снарядов, что не лавры, а смерть - вот первая и главная твоя награда на войне, и будет ещё очень хорошо, если эта смерть окажется скоротечной, без лишних мучений. Война - это тягостное незнание и неведение всего, что находится вне поля твоего зрения. Это бесконечные лишения, это грязь и неустроенность, это голод и холод, это жажда и нестерпимый зной, это запредельные нагрузки и вывернутое наизнанку человеческое естество во всём своём безобразии. Всё это я понимал теперь очень хорошо, и постоянно пытался примерять эти "прелести" на себя, спрашивая: выдержу ли?
    А вокруг - мирная красивая жизнь вечно преуспевающей Москвы. Легко ли с ней расставаться, сидя за рулём новенькой иномарки со всеми удобствами, багажник которой забит только что купленными свежими продуктами, которые я брал не глядя на ценники? Легко ли расстаться с женой, с которой мы несколько лет назад отметили серебряную свадьбу? С любимыми детьми, коих у меня трое, с подрастающей внучкой? Не говоря уже о таких мелочах, как устоявшиеся привычки, менять которые на шестом десятке не так-то легко, а ведь менять их придётся обязательно, - как известно, со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Мне предстоит жить в воинской среде, значит, свои привычки, желания, предпочтения необходимо подгонять под общие требования. Со своими "хочу-не хочу, нравится-не нравится" предстоит решительно расстаться, вместо них напрячь все свои способности к самопринуждению.
   С возрастом в душе человека наступают изменения, выраженные ещё более резко, нежели изменения его внешности. Люди с годами делаются менее терпеливыми, более раздражительными и неуживчивыми. Поэтому пожилые часто ворчат, высказывают неудовольствие по самым разным поводам. Особенно их начинают раздражать громкие звуки, шумы, без которых не обходится ни одно общежитие, наипаче  если в нём много молодёжи. Эти возрастные изменения трудно поддаются исправлению, поэтому на эту сторону дела мне предстояло обратить особое внимание.
  Обостряется с годами и чувство собственного достоинства. Не замечаемые в юности, эти же вещи в среднем и пожилом возрасте могут глубоко ранить, а ведь мне предстояло столкнуться и с грубостью, и с самодурством, и с тупоумием и с прочими человеческими недостатками. Да, именно так! А как вы хотели? То, что люди поднялись на борьбу за правое дело, вовсе не означает самопроизвольного исправления их отрицательных черт. Они, черты эти, есть у любого из нас, и самое главное в том, что эти черты никуда не исчезают со временем и не проходят просто так, сами по себе. Поэтому я должен быть готовым к встрече с полным набором человеческой греховности, особенно ярко проявляющей себя в  скученности, где  все трутся бок о бок. Так же и окружающим придётся терпеть мои недостатки, и об этом я должен помнить ещё лучше, чтобы возможно более избавить других от причиняемых мной неудобств и огорчений.
   И всё же труднее всего было принять безвозвратный уход из этой жизни, неизбежно ожидающий меня впереди. Когда вместо отвлечённых рассуждений тебя со всей остротой и ясностью пронзает понимание неизбежной смерти, окружающий мир делается настолько родным и милым, настолько приятным и притягательным, что все превратности бытия исчезают вмиг, и ты остро чувствуешь , с какой огромной и нескончаемой силой ты любишь эти улицы, эти дома, эти машины и этих, совершенно незнакомых тебе, людей....
    Незнакомых людей! А мои родные??? Ооо, ужас! Как я был к ним груб, несправедлив, невнимателен! Как обманывал их ожидания, не держал данного слова, не уделял времени и внимания! Бедная моя жена, я так и не дал тебе того счастья, о котором ты мечтала с юности! В это время магнитола в моей машине играет песню Людмилы Сенчиной о Золушке.   Да ведь ты, моя родная, и есть та самая Золушка, а мечты твоей юности - тот самый сказочный бал, так и оставшийся по моей вине всего лишь сказкой! При этих мыслях к горлу подкатывает комок, глаза начинают слезиться, я всё острее чувствую свою вину перед моей женой, так и оставшейся единственной и любимой в моей жизни. Слёзы настолько застилают глаза, что машину приходится останавливать.
    А мои дети? Насколько я виноват перед вами,  мои родные! Я совсем не дал вам самого главного, что должен был дать - моей отцовской любви. Вместо того, чтобы уделить вам время и внимание, я занимался чем угодно, только не вами. А вы так тянулись ко мне, вам так хотелось побыть со мной, что-то рассказать, о чём-то расспросить, во что-то поиграть, куда-то сходить. А я.... Теперь время ушло безвозвратно, исправить уже ничего нельзя....

   Вина! Тяжёлая, горькая вина перед моими родными, перед близкими и дальними родственниками, перед друзьями, соратниками и знакомыми, перед сотрудниками и соработниками, а по большому счёту - перед всем моим народом и всей моей Родиной. Вот такая огромная, ужасная вина встала передо мной. Однако горечь этой вины не была тупиковой, она куда-то звала меня, к чему-то подталкивала, влекла.
"Ну что же, Россия, пора нам с тобой...." - звучит из динамиков автомагнитолы голос Ольги Дубовой, исполняющей свою замечательную песню "За  други своя":

ЗА ДРУГИ СВОЯ¬
У песни любимой ¬
Припев не допел,¬
“За други своя”-¬
Подумать успел.¬
Шагнул, разрывая ¬
Петлю бытия, ¬
За други своя,¬
За други своя.¬

Чтобы ближний, чтоб дальний¬
Остался живой, ¬
Не прятался, принял ¬
Решительный бой. ¬
И в этом, смертельном,¬
Священном бою¬
Погиб за всех нас,¬
За Россию мою.¬

Вокруг третий Рим,¬
Леса и поля, ¬
Вокруг, словно нимб, ¬
Родная земля.¬
До боли, до крика, ¬
До самых корней¬
Остался навеки ¬
С Россией моей.¬

Скажи, новый век, ¬
За что ж умирать?¬
За други своя, ¬
Да за Родину- Мать.¬
За жизнь, за любовь,¬
За весенний разлив, ¬
За память, за боль, ¬
Что в сердце храним.¬

Ну что же, Россия, ¬
Пора нам с тобой ¬
В тот самый священный ¬
Решительный бой. ¬
Шагнем, разрывая ¬
Петлю бытия, ¬
За други своя,¬
За други своя

    К неизбывной душевной горечи начинает понемногу подмешиваться что-то высокое и светлое, что-то окрыляющее и вдохновляющее...
    Новороссия! Вот он, - выход, вот оно, - дело, вот оно, - место, где мне теперь надлежит быть, где я использую остаток  жизни, мои знания, мой опыт на благо моей Родины, моего народа, моих родных и близких, за будущее моих детей и внуков. Там я буду нужен, там я буду востребован, там я смогу попытаться хотя бы частично искупить вину за прожитую жизнь...

Ну, вот и всё....
Решение принято, на днях убываю туда, откуда многие не возвращаются никогда. Поэтому хочу попрощаться с вами.
Попрощаться... интересно духовное состояние, наступающее в дни, когда со всей остротой понимаешь, что очень скоро можешь покинуть этот мир навсегда.
   Куда-то исчезают обычное недовольство, обиды, противоречия, желание свести счёты, многозаботливость и прочий повседневный духовный мусор, донельзя захламивший нашу обычную жизнь. Этот мусор имеет в православной традиции краткое наименование суеты сует. На её место приходит грусть, чувство вины перед близкими, желание простить всех и в свою очередь попросить прощения у них за те горечи и обиды, что причинил им когда-то.

  Мир, в котором мы живём, жесток и гнусен. В нём царит бесконечная борьба за существование, в нём почти всегда торжествует зло. В его основе лежит одно удивительное свойство - нехватка жизненных средств. Эта нехватка и порождает ту самую извечную борьбу за существование, идущую в этом мире везде без исключения: в животном и растительном царстве, под водой и на воде, под землёй и на земле, в воздухе и в человеческом сообществе. Всем чего-то не хватает: растениям - места под солнцем, животным - пищи, человеку - денег. И всякая тварь старается выжить за счёт другой твари.
    Это, идущее от начала времён проклятие, и пыталось преодолеть человечество, ища здесь различные пути и способы. Религии обещают избавление от него в загробном мире. Коммунизм пытался перешагнуть через него, поставив бездушные законы экономики на службу человеку. Капитализм же напротив - не борется, а опирается на это извечное проклятие, олицетворяя своим рынком и конкуренцией, своим стремлением к наживе всё ту же борьбу за существование. В этом и заключается причина его живучести, секрет его победы над противоестественным для мира социализмом: капитализм присущ  этому проклятому миру, он служит прямым продолжением царящего в  нём невидимого закона бытия,  выражением  той же самой борьбы за существование, но уже в человеческом обществе.
    Отсюда становится понятно, что вера в светлое будущее - это всего лишь идеал, недостижимый так же, как недостижимы образы из воспоминаний далёкого и ушедшего навсегда детства. В этом мире никогда не будет правды и справедливости, наоборот: здесь зло наступает с каждым днём, и мы видим это на многочисленных примерах. Здесь и подступившее вплотную к нашим границам НАТО, и внедряемые под видом нормы половые извращения, и родитель №1 и №2 вместо "отец" и "мать", и современное так называемое "искусство", по умолчанию напрочь отрицающее всё доброе и светлое, всё высокое и благородное, что было раньше в истории человечества.

Как же быть?
Подниматься в последний бой! Подниматься, наперёд зная, что будешь убит, что враг победит. Подниматься, как  в своё время вышел на бой крейсер "Варяг", как поднимались другие наши далёкие и близкие предки.
    Я очень много говорил об этом раньше. Ещё в школе мне поручали вести военно-патриотическую работу, позднее я делал всё возможное для распространения произведений Александра Харчикова, Ольги Дубовой, Ивана Баранова и других подвижников, творцов  песен Русского Сопротивления, воспевающих  подвиги. Я убеждал других, звал на битву со злом, превозносил героизм, мужество и самопожертвование. Но разве можно при этом самому оставаться в стороне?  Уже год идёт настоящая война в Новороссии, и эта война задаёт закономерный вопрос: а где же вы, записные патриоты, где вы, провозвестники героизма и мужества? Уж не прав ли Солженицын, писавший, что самые крутые патриоты почему-то отмечаются исключительно среди тыловиков?
   Вот и получается, что на защиту нашей с вами чести и достоинства, на защиту остатков правды и справедливости, остатков нашей страны и нашего народа,  на защиту всего нашего родного, дорогого и близкого, надо идти в бой. В бой жестокий и совершенно безнадёжный, без проблеска надежды на победу, где вместо лавров и фанфар тебя ждёт горечь поражения и гибель...

    Ну а как же быть с неминуемыми противоречиями разных мировоззрений, встреченных мною на жизненном пути? Вы наверное уже уловили некоторые из них? Как, например, совместить веру в Бога с элементами коммунистической идеологии? Чтобы не утонуть в этих риторических вопросах, буду предельно краток.
    Я выстроил для себя жёсткий порядок ценностей и теперь всегда крепко держусь его, особенно в случаях, когда сталкиваюсь с неожиданными и необъяснимыми, не укладывающимися в привычные понятия, явлениями.
Условно этот порядок можно выразить так:
Правда
Справедливость
Русский дух
Русский народ
Русская земля
Русское мировоззрение
Русское государство

   Отсюда всё, что работает на благо перечисленных ценностей, должно быть мной поддержано и принято. И наоборот: всё, что враждебно этим ценностям, всё, что им чуждо, что несовместимо с ними по духу, смыслу, по  содержанию или происхождению,  всё это немедленно отметается мною прочь.