Минёр и его часть

                "МИНЁР" И ЕГО ЧАСТЬ
Июнь 2015 года
 ...Прекрасно здание МГУ на Воробьёвых горах в Москве.
      Изумительны старые станции московского метрополитена, эти сияющие гранитом и мрамором подземные дворцы. Великолепны и другие произведения мирового архитектурного искусства, некоторые из которых пережили не одно тысячелетие. До сих пор мир любуется,  гордится ими как своими  памятниками,  своими величайшими достижениями. И действительно, здесь есть чем любоваться и гордиться, но если бы мы с вами видели, как создавались  эти шедевры! Каких жертв, каких усилий они стоили, насколько неприглядной была картина их строительства....

   Подобное отмечается и в других пластах нашей жизни, в том числе и в деле воссоединения нашей разорванной Родины, защите Русского мира. Здесь есть свои неприглядные стороны о которых не любят рассказывать. Тем не менее, при всей своей превратности  они ничуть не роняют достоинства  главного дела, как не может грязь стройплощадки умалить великолепие возведенного на ней дворца.
Одной из таких неприглядных сторон дела защиты Русского мира явилась предыстория воинской части в которой началась моя служба в армии Новороссии.

   ...Как-то раз я заступил дневальным по штабу и, коротая ночь, разговорился с дежурным офицером. Он поведал мне некоторые важные вещи, бывшие мне доселе неизвестными. Оказывается, часть в которую я попал по распределению центрального военкомата ДНР, стояла прошлым летом под Славянском и держала дорогу идущую через Николаевку. Со слов бойцов,  это была единственная дорога по которой шло снабжение войска Стрелкова, оборонявшего в то время Славянск от вторжения необандеровцев.  И тут вдруг оказывается, что среди воинов "Минера" бытует отрицательное отношение к Игорю Ивановичу Стрелкову. Его обвиняют в отсутствии должного снабжения боевыми средствами, в том что Стрелков забирал у этой части необходимое обеспечение,  а при отступлении из Славянска обрёк их на верную гибель. Лишь искусство "Минера" позволило вывести оставшихся бойцов и спасти их от неминуемой смерти - такова была услышанная мною версия. Некоторые при этом договариваются до того, что Стрелков едва ли не нарочно подставлял отдельные подразделения, чтобы таким образом истребить побольше ополченцев.
  Я нахожусь в Новороссии всего лишь  чуть больше месяца, поэтому не могу переубеждать бойцов моей части находившихся в гуще событий с самого их начала и настроенных теперь  против Стрелкова.  Однако  внимательно следя за всем ходом войны с апреля 2014 года,  не будучи  профессиональным военным, я тем не менее хорошо знал как зарождаются подобные мнения. Они имеют несколько истоков, один из них известен достаточно хорошо: провинившийся или подверженный пороку всегда ищет себе оправдания, порой выстраивая при этом целые идеологии.
   Другая причина отрицательного отношения  к бывшему командующему ополчением Стрелкову связана с неизбежной ответственностью любой власти за столь же неизбежные промахи, просчеты и упущения, без которых не бывает   никакого управления вообще. Любая власть, будь то гражданская или военная, никогда не сможет быть милой всем подряд и действовать безупречно во всех случаях жизни. Она  так или иначе будет предпринимать шаги с нежелательными последствиями, способными вызвать возмущение подвластных. Эта особенность присуща, подчеркну ещё раз, любой власти вообще, независимо от её природы или личности властителя. По этой причине у некоторых ближневосточных народов с древности принято разделение властей, при котором  видимая, то есть "законная",  власть, является на деле "мальчиком для битья" . Она принимает на себя  неизбежное недовольство вызываемое к себе любой властью, а в случае  серьёзного провала все шишки так же падают на неё. Настоящая же власть находится  при этом в тени, почти или совсем не являя себя народу. При внимательном рассмотрении вы можете обнаружить это древнее устроение и в современных политических системах.

  Теперь вернемся к Стрелкову. Управление войском неизбежно связано со сбоями, неточностями, с необходимостью исполнения задач, исключающих возможность выполнения других задач, отчего что-то остаётся несделанным. Стало быть, кем-то или чем-то приходится волей-неволей жертвовать. Как было уже показано выше, такие "издержки производства" имеются не только в вооружённых силах, это всеобщая закономерность, хорошо известная во всех странах и у всех народов даже во вполне благополучные времена, даже там, где порядок управления отшлифовывался долгими столетиями. Что же могло быть в этом отношении в едва зародившейся Новороссии, где не было не то что армии, но и  каких-либо основ вооружённых сил? Даже стороннему наблюдателю ясно, насколько тяжело и трудно было поддерживать там хоть какой-то порядок, осуществлять хотя бы какое-то управление.     В конце концов, это война. На войне убивают, на войне гибнут. Сталин говорил очень простую вещь, непонятную для некоторых современников: "войны без потерь не бывает".
   Мирное время с его нынешней идеологией потребления и гедонизма совершенно расслабило многих соотечественников, лишив их всякой духовности и приучив жить одними земными животными устремлениями, для которых смерть означает безвозвратный и бессмысленный конец. Страх смерти у таких личностей неимоверно силён, силён настолько, что они и на войне невольно пытаются найти что-то вроде гарантий сохранения своей жизни и здоровья. Однако  военные действия часто складываются так, что кто-то из нас неизбежно должен погибнуть. Если при этом кому-то не хватает силы духа и его перевешивает страх смерти, то  человек бежит или прячется от смертельной опасности. Такой поступок чрезвычайно низок, потому что за струсившего приходится отдавать жизни другим, честным бойцам. В итоге лучшие погибают, а слабые духом, подлецы и трусы остаются. Недаром Шекспир говорил: "из всех человеческих чувств страх - самое низкое."
   Позднее струсивший не будет сознаваться в своём малодушии даже себе самому. Он найдёт любые оправдания, выдумает любые обвинения против кого угодно, а если струсивших было много, то они примутся вместе изобретать и сочинять себе всяческие оправдания, затем выберут из получившегося самые "красивые" и радостно в эту ложь поверят. Они примутся всюду её распространять и убеждать в ней других, в конечном счёте сами начиная верить в эту ложь уже всерьёз. В итоге поиски правды могут натолкнуться на железобетонную стену оправданий, смотрящуюся тем более убедительно,  что строители этой "стены" сами были участниками исследуемых событий. Да, они действительно были участниками, но каково было их место в этих событиях?
   Однако рядовым исполнителям, не имеющим перед глазами всей картины происходящего, часто бывает невдомёк сказанное выше. Они видят лишь огрехи и промахи власти, столь же неизбежные, сколь неизбежна грязь на обуви, но судят эти промахи в отрыве от причин и сопутствующих обстоятельств, возлагая всю вину на командующего. С тем же успехом можно было бы возмущаться плохой работой убирающих дороги коммунальных служб, из-за чего приходится переобуваться, приходя домой с улицы. Конечно, есть на Земле уголки, где переобуваться не приходится. Правда, обувь там не носят вообще.
  Вот и в случае со Стрелковым меня сразу насторожила резкая разница между  известным об этом человеке ранее, и рассказами бойцов моей части, прошедших эту войну с самого её начала. На первый взгляд кажется, будто верить надо воевавшим под командованием Стрелкова. К тому же я лично был почти не знаком с Игорем Ивановичем, а сведения о нём черпал исключительно из интернета. Однако некоторые признаки говорили, что в данном случае бездумно доверять самому, казалось бы, надёжному источнику, то есть живым людям,  нельзя.
    С другой стороны, я очень уважал и уважаю Игоря Стрелкова, но при этом жизнь научила меня не творить себе кумиров, то есть не переоценивать достоинства человека, как бы велики они не были. Кроме того, 1993 год научил отличать действительность от представлений, навеянных агитационно-пропагандистской машиной. Если  такие представления перенести в сегодняшние дни, то в ополчении должны быть сущие ангелы во плоти, в то время как войска противника должны состоять из одних лишь исчадий ада.
    Однако в действительности всё бывает намного сложнее. Войны, революции, крушение одних государств и становление других являются  мощными общественными бурями. Подобно настоящему смерчу, такие общественные бури поднимают в воздух и хорошее, и плохое, и драгоценные каменья, и булыжники, поднимают всевозможную пыль и грязь, извлекая со дна жизни придавленное, вбрасывая во дворцы и палаты превратное, перемешивая между собой несовместимое, складывая их в самые неожиданные, а нередко и просто чудовищные сочетания, перед которыми мы оказываемся в полной растерянности, будучи не в силах объяснить получившееся нашими привычными представлениями, сложившимися в устойчивые времена.
   Поэтому в рядах ополчения оказываются и наркоманы, и мародёры, и прочие представители рода человеческого,  которые по праву должны быть не в ополчении, а в совершенно иных местах. К сказанному надо добавить и упомянутые выше неизбежные трудности, поэтому вполне естественно ожидать, что в командовании и частях Стрелкова были сбои и недостатки.
    Конечно, это плохо, конечно, это некрасиво, конечно, так не должно быть и, конечно же, где-то у кого-то, в тридесятом царстве-государстве в ополчении царит полный порядок и служат там исключительно высокообразованные, культурные, грамотные, в меру пьющие,  ... стоит ли продолжать, уважаемый читатель?     Не стоило бы иронизировать, не подбрасывай действительность горькие примеры подобных точек зрения.  Поэтому я не могу доверять полностью воинам из части "Минёра".

    Наш дивизион   до сих пор стоит в глубоком тылу. Здесь войной даже не пахнет, если не считать единственного артобстрела  случившегося 3 июня. За этой ли тишиной я сюда ехал?   Вот и появился повод для серьёзных раздумий. Покидать часть "Минёра"? Честно сказать, не очень хочется бросать насиженное местечко. Есть у меня серьёзный недостаток: я очень плохо запоминаю лица  и долго обживаюсь в новом обществе. Ещё труднее приходится в караулах, где надо знать всех в лицо, чтобы отличить своего от чужого. Я только-только начал осваиваться в части "Минёра", а тут опять - начинай всё с начала....
    Далее меня смущали раздумья о бытовых условиях. Конечно, я ехал сюда не за комфортом, и был готов к гораздо более худшему чем то, что встретил сейчас. У "Минёра"  не пятизвёздочный "Шератон" но есть и тёплый душ, и стиральная машина, и столовая в капитальном здании. Водопровод, туалет, канализация, - в расположении боевой батареи куда я перешел из обоза, всё это находилось рядом, всё под боком, всё очень удобно.  К тому же у нас закончилась гарнизонная служба, вместо неё начались полевые учения, работа с техникой. Боевая подготовка стала увлекать, я чувствовал, что всё сильнее "врастаю" в эту часть. А тут - бросай, и перебирайся на новое место службы, в полную неизвестность.
   Что меня там ждёт? Какие будут условия? Да, я готов ко всему, но мало ли какие трудности ждут меня впереди? Выдержу ли я их? Кроме того, сколько будет лишних хлопот и забот, неизбежных в подобных случаях? Нет бы сидеть спокойно на месте, а то ведь сейчас начнётся беготня, суета, бумаги, подписи, обивания порогов, бесконечные ожидания....

  А на другой чаше весов - Русский мир. Та самая, непередаваемая словами, таинственная духовная общность, объединяющая всех верных Богу, всех любящих Отчизну, свой русский дух, свой родной русский народ, свою историю, память своих предков, всех, кто готов действовать, готов защищать святое, чтимое, родное, близкое, всё то, за что мы стояли на баррикадах в 1993-м, всё то, ради чего я приехал сюда, в Новороссию, в 2015-м. Эта великая духовная материя звала, влекла, ждала....
   Как быть? Прежде чем действовать, я решил выяснить, возьмут ли меня на службу в новой части. Выпросил увольнение, заказал такси, съездил на встречу с командиром части "Мачете". Представился, коротко рассказал о себе, показал документы, и меня согласились взять! 
   Прочь, сомнения! Прочь, раздумья! Решено:  покидаю "Минёра" и перехожу к "Мачете". В конце концов, я ехал сюда сражаться, а не отсиживаться в тылу.