Глава 4 Часть 5 Специализация и учебные будни

На снимке институт органической химии СО РАН

Я решила выбрать своей специальностью молекулярную биологию. На неё было
довольно много претендентов, но мне удалось попасть в число избранных. Курс
"Биополимеры" читал Дмитрий Георгиевич Кнорре, тогда кандидат наук, руководитель соответствующей лаборатории. К себе на практику он выбрал привлекательную Светлану Мызину, а меня направили в лабораторию к Рудольфу Иосифовичу Салганику, кандидату медицинских наук, сотруднику института цитологии и генетики. Уотсон и Крик только что в 1961г. опубликовали своё открытие: 2-х спиральную структуру ДНК, и генетика стремительно рванула вперёд. Но кнорровцы с некоторым презрением относились к работам генетиков, считая их недостаточно компетентными в изучении молекулярных структур. Это сказывалось и на моём отношении к практике. Моим руководителем стала жена Кнорре Валерия Леонидовна. Пикантная худенькая, немного заполошная, она не производила на меня впечатления знающего специалиста, и потому я не отнеслась к ней с должным почтением. В лаборатории работали жена директора института Светлана Владимировна Беляева, спокойная интеллигентная женщина. Тамара Михайловна Морозова, кандидат наук, но по внешности и манерам, простая  женщина. Она не стеснялась в случае необходимости и пол подтереть, не дожидаясь лаборантки.

Обе лаборатории находились рядом в институте органической химии, до которого было далеко идти из общежития. Маленький автобус ходил редко, да и трудно было девочкам меня туда подсаживать, приходилось долго идти пешком. Чаще других меня провожала в институт наша староста Светлана Желябовская. Если бы не её помощь, мне пришлось бы плохо. Проводив меня, Света шла на свою практику в институт геологии. Из органики меня забирала Люся Ахвердиева, Её институт ядерной физики был неподалёку. Помню: зима, холод, поздний тёмный вечер. Метёт метель. Мы пришли на остановку к ядерной физике и ждём автобуса. Люся в голубом осеннем пальто, поскольку чёрное зимнее ей не нравилось, скачет вокруг меня зайчиком.  Чтобы согреться, она  напевает:               

              Ноченька, ой, длинная,  Ты была, иль не была.         
              Очень, очень синяя.     Ты ждала, иль не ждала.      
              Коченею, стыну я.       Добрая, иль злобная,         
              Весь поседел от инея.   Никак теперь не вспомню я.
         
              Ничего я не боюсь.
              Никого я не дождусь.
              Только белый снег вокруг,
              Да синий свет от звёздных бус.               

Наконец, приходит синенький, сияющий огнями, набитый пассажирами автобус. Люся с трудом меня туда запихивает и, постепенно согреваясь, мы едем к университету. От него уже близко до общежития. Я падаю на кровать, а Люся жарит картошку и заваривает сладкий крепкий чай. Мы вкусно ужинаем под песенки французских шансонье. 

В университете мы бывали довольно редко: слушали лекции по спецкурсу, по радиохимии и, кажется, по политэкономии. Готовились к сдаче госэкзамена по иностранному языку. Эти занятия были раза два-три в неделю. Правда, были практические занятия по радиохимии в институте неорганической химии. Их вёл Слава Белый, приятный молодой человек, ответственно относящийся к своей миссии. Как обычно, я невольно избегала опытов. Слава заметил это и сказал: " Иванова, ну сделайте хотя бы выделение, не помню какой, радиоактивной соли". Я  неохотно взялась за это. Поставила в колбочке выпаривать соль и забыла про неё. Колбочка лопнула, Слава расстроился: " Это была моя любимая колбочка!" Принимая у нас зачёты, он искренне сокрушался, что мы мало знаем, и не сдадим экзамен. Тамара
 Белослудцева его утешала: " Да что вы беспокоитесь? Такое ли мы сдавали!"

Экзамен по радио химии принимал Афанасьев. Лектор он был не блестящий, но добросовестный, несколько занудный, и экзамены также принимал. Я пришла в своём проверенном  наряде: сарафане цвета морской волны и голубой итальянской шерстяной кофточке. Слава тоже был на экзамене. Я собиралась пойти к нему, но неожиданно заметила, что рукав на кофточке у меня протёрся. Мне показалось неудобным идти к Славе, и я села к Афанасьеву, у которого было свободно. Он долго и нудно меня спрашивал, колеблясь поставить 5 или 4. Наконец, от усталости я сморозила какую-то глупость, он обрадовался и вывел в зачётке "хор". Слава за это время отпустил человек пять. Когда я вышла в коридор, он выскочил следом:
- Ну, как? Я удивлённо посмотрела на него.
- Четыре.
- Слава Богу!- облегчённо вздохнул Слава и вернулся в аудиторию. Все-таки, с каким вниманием к нам относились преподаватели.