Передовая

               

                ПЕРЕДОВАЯ
Август 2015 года

   После долгих дней караулов и ожиданий меня наконец-то определили в одну из стоящих на передовом рубеже рот, куда я и прибыл. Место моей службы расположено в степи, на берегу небольшой речки. Здесь стоит огромный роскошный особняк то ли наркобарона, то ли разжившегося на взятках чиновника, то ли теневика, владельца незаконных шахт по добыче угля, так называемых копанок.  Описывать все прелести этой усадьбы будет слишком долго, скажу лишь, что не всякому "новому русскому" был доступен такой размах, такая площадь, такое приусадебное хозяйство, такое основательное обустройство. О хозяине этой роскоши так и не удалось выяснить ничего достоверного.  Кто говорил, что он куда-то скрылся,  бежав вместе с бандеровцами, когда тех вышибали прошлой зимой из Дебальцево,  кто рассказывал, что хозяин вроде бы наведывался в свои владения уже после прихода наших.   
     Теперь  вокруг дома на разном удалении находятся наши боевые позиции, а противник стоит где-то в километре от нас.     В окрестных селах - Калиновке, Логвиново,  Санжаровке все жители давно разбежались, линии электропередачи  перебиты, даже высковольтные опоры местами согнулись пополам.  От этого возникают большие трудности с электроэнергией необходимой для подзарядки фонариков и телефонов.  Они являются у нас первоочередными средствами, которые всегда должны быть в рабочем состоянии и находиться при себе. Тут нас  хорошо стала выручать привезенная из  большой России солнечная батарея.
     Прежде чем поведать о ней, сразу оговорюсь, что к любой рекламе я отношусь резко отрицательно, считая её разновидностью обмана. Более того, в современном мире реклама заняла место инструмента идеологического воздействия, какими раньше были лозунги типа "Слава КПСС". Проще говоря, сегодня реклама служит в первую очередь средством обработки массового сознания, и лишь затем она преследует коммерческие цели. Как она это делает, нужно рассказывать отдельно, здесь же замечу лишь, что нет ничего невероятного в использовании рекламы какого-нибудь пепси для внедрения идеологических установок

  Любопытно, что ни заказчики ни исполнители, ни прочие участники рекламного бизнеса как правило  не знают об этой стороне своего дела,  а если что-то и подозревают, то предпочитают крепко-накрепко держать язык за зубами.  А что вы хотели? Либерализм - он такой...
   Однако речь у нас о солнечной батарее.  Скажу честно: отличная вещь, но мощность её слабовата. Летом в солнечную ясную погоду она хорошо заряжает только одно подключенное к ней устройство -  телефон, планшет или фонарик. При этом маленькие телефоны она заряжает за 2-2,5 часа, планшету же надо 3-4 часа. Светодиодные фонарики с пальчиковыми аккумуляторами заряжаются гораздо быстрее.

    В пасмурную погоду дело идёт намного  труднее. Планшет от неё не заряжается вообще, телефоны и фонарики заряжаются, но гораздо хуже.      В остальном батарея хороша и удобна: её размер примерно как лист А4, она не бьётся, не боится сырости, ударов и падений.  Батарея легка, прочна, занимает мало места. Очень полезно иметь к ней аккумулятор-накопитель, чего я, к сожалению, не предусмотрел. Однако и без него она  хорошо выручает, и  такую батарею надо бы иметь в каждом отделении или хотя бы в каждом  взводе.  В общем, солнечная батарея – стоящая и нужная вещь.. Когда  я ехал в Новороссию, то на КПП "Успенка" пограничники смотрели на неё с большим интересом, в хорошем смысле этого слова.
    Сады здесь стоят почти совсем пустые, наверное, из-за прошедших весной заморозков, убивших на деревьях весь цвет. Лишь на одой-единственной яблоне есть немного ужасно кислых яблок, которые почему-то до сих пор не поспевают. Но мы и их грызём из-за отсутствия свежей зелени.
    Когда-то владелец шикарного особняка держал здесь обширное приусадебное хозяйство. Чего только здесь не было! И сельхозтехника, и хранилища, и всевозможные машины для переработки сельхозпродукции. Однако война разорила полностью всё это хозяйство, от которого теперь есть лишь жалкие останки, сплошь издырявленные пулями и осколками.
     В степи из-за засухи то и дело бушуют пожары. Недавно неподалёку от нас разорвалась бандеровская мина. От   чёрной дымящейся воронки во все стороны побежали языки пламени, затрещала вспыхнувшая, высушенная солнцем трава. Горит всё, даже живые зелёные акации, спрятавшиеся в  оврагах, и те горят.
    Согласно штатного расписания, я теперь гранатомётчик,  это моя основная обязанность. Кроме неё исполняю  обязанности фельдшера. Но кто такой фельдшер на войне? Забудьте об обычном облике медицинского работника в белом халате, на передовой ничего подобного нет и близко. Здесь медик - такой же боец как и все остальные, лишь имеющий помимо обычной амуниции ещё и сумку с медикаментами. Медик так же стоит на позициях, так же участвует в сражениях, но в его обязанности входит вынос раненых с поля боя и оказание им первой доврачебной помощи. Последнее сопряжено с большим риском: подстрелив нашего бойца, вражеский снайпер очень часто поджидает следующего, спешащего на помощь раненому. Поэтому теперь помимо освежения в памяти медицинских знаний мне предстоит так же осваивать гранатомёты, что я готов делать с радостью и большой охотой. Мне никогда не забыть осени 1993-го, когда  из глаз катились слёзы от бессилия перед пулемётами и танками предателей. Эх, врезать бы им сейчас из гранатомёта... но для этого надо не только иметь сам гранатомёт, но и владеть этим оружием в совершенстве. И вот теперь мне предоставляется возможность поквитаться с теми же предателями Родины, но уже на другом поле, где они пытаются загребать жар руками обманутых ими  украинцев.

   Мне отвели шикарные апартаменты в виде отдельной комнаты с двуспальной кроватью. Никогда в жизни я не думал, что мне доведётся жить в такой роскоши, хотя бы временно и хотя бы по службе. Однако чего стоит эта роскошь, будет видно далее.

  Наступила вторая половина лета,  по-прежнему стоит несусветная жара и засуха. С новой силой заполыхали степные пожары, высушенная солнцем трава вспыхивает от малейший искры, хотя, в отличие от торфа, никогда не воспламеняется сама по себе. Сейчас степь горит от разрывов мин и снарядов, от пуль, от окурков почти поголовно курящих дончан.
    Сегодня, 2 августа 2015 года, ранним утром наши начали обстрел бандеровских позиций. Били миномёты, выстрелы с промежутками около двух минут следовали один за другим около получаса. За хлопком выстрела через какое-то время раздавался грохот разрыва мины. Поступила команда "в укрытие!", так как теперь следовало ожидать от противника ответного огня.   
  Над гладью реки висел утренний туман, солнце только ещё поднималось над деревьями. Тихое, прекрасное летнее утро, когда дневному зною наступать ещё рано, и в воздухе сохраняется какая-то удивительная свежесть. Где-то поёт петух, слышится птичий щебет. Но... свист летящей мины и её разрыв нарушают это великолепие. Необандеровцы открыли ответный огонь! Свист - разрыв, свист - разрыв. Виууууууу - летит очередная мина. "В укрытие!" - в очередной раз летит мысль. Прилетающие мины ложатся  в разнобой, то ближе то дальше от нас. Скорее, скорее в укрытие! На этот раз опасность ощущается очень хорошо. Быть под обстрелом - это совсем не то, что слушать канонаду издалека.
    Быстро спускаюсь по крутой винтовой лестнице в подвал шикарного особняка, где уже находятся наши остальные бойцы. Никакого страха, никакого напряжения - обстрел является здесь самым заурядным делом. Не испытываю никакого страха и я. Почему? Неужели я такой храбрый? Но прежняя догадка вновь приходит на память: наверное, не страшно потому, что мне пока ещё не довелось видеть вживую последствия разрывов мин и снарядов, и сам я пока что не испытал действия взрывной волны и осколков на своей шкуре. Что поделаешь, так уж устроен человек: пока опасность не коснётся его лично, он не поймёт её страшной сути и будет относиться к ней чисто умозрительно, будто она никогда не станет угрожать лично ему. Он не чувствует, и поэтому не осознаёт как следует, что в мгновение ока может быть или убит, или тяжело ранен, сделавшись калекой на всю оставшуюся жизнь. 
Что-то  похожее происходит и в случаях с наркотическими зависимостями: найдите хоть одного, кто не знал бы об опасностях наркотиков и тех последствиях, к которым приводит их употребление. Об этом знают все без исключения, знают, но при этом всё равно пробуют, употребляют, втягиваются в зависимость. Образовательный и культурный уровень при этом не играет почти никакой роли, примером чего служит произведение "Морфий", где  классик мировой литературы М. Булгаков описал молодого врача погибшего от опийной наркомании. Рассказ Булгакова был в  известной степени автобиографичен....
   Особенную ценность этому произведению придаёт описание движений души и ход мыслей специалиста-медика, погружающегося в адские глубины опийной наркомании. Те же самые уловки и самообман, то же рабское следование желанию чувственных наслаждений, то же порабощение пытающегося сопротивляться рассудка - всё это хорошо известно и в других случаях, когда приобщаются к наркотикам совершенно иной природы и совершенно иного действия. Это поразительное сходство говорит о каком-то, не имеющем материальной основы, скрытном общем начале всех наркотических зависимостей, а по большому счёту - всех чувственных наслаждений вообще, стремление к которым сурово осуждается Православием.   

   Между тем обстрел стих,  и мы поднимаемся из подвала наверх. Похоже, на этот раз наши накрыли склад боеприпасов противника: на стороне киевских воров взвился столб чёрного дыма, за ним последовали многочисленные беспорядочные разрывы боеприпасов. В другой стороне, но тоже у противника, загорелся то ли газопровод, то ли склад горюче-смазочных материалов. Через некоторое время артиллерия захватчиков открыла огонь по нам, по стоящему в укрытии нашему танку. Мощные разрывы снарядов следовали один за другим с промежутками в несколько минут. Видимо, по нам бил танк или самоходная артиллерийская установка (САУ) противника. Если до этого был слышен свист летящих мин, то теперь ничто не предвещало прилёта снаряда. Его взрыв раздавался совершенно неожиданно, потому что сверхзвуковая скорость приносила снаряд вперёд звука его полёта.
    Очередной разрыв, от которого содрогнулось роскошное здание особняка, заставил нас вновь спуститься в подвал. И опять - никакого страха, никакой суеты. Но самым бесстрашным оказался... кот! Он  спал в кресле, свернувшись в клубочек и лишь  мощные взрывы разбудили его:  пушистик приподнял голову и спокойно огляделся по сторонам. Видимо, привык уже кот к войне... А вот собака испугалась и забилась вместе с нами в подвал, жалостливо взлаивая при сотрясении стен и грохоте рвущихся рядом снарядов. Кота же пришлось взять на руки и унести с собой вниз.

   Но вот укры выдохлись и обстрел с их стороны стих. То ли у противника кончился боекомплект, то ли они устали сами, потому что работа артиллерийских орудий требует большой затраты сил. Может быть, отстрелявшись, они решили сменить своё местоположение чтобы избежать нашего ответного удара. А он действительно был нанесён некоторое время спустя.
- Пых, пых, пых - заговорили наши миномёты.
- Бух, бух, бух - отозвались вдали звуки разрывов выпущенных ими мин. В ответ со стороны укров вновь заработала тяжёлая артиллерия. Позиции наших миномётчиков окутались дымом и пылью. Снаряды снова рвутся где-то совсем недалеко от нашего распрекрасного дома, и мы снова спускаемся в подвал к электрощитовой, кухне, переплетениям бесчисленных трубопроводов, кабелей и прочих средств обеспечения комфорта. Какая всё-таки разительная противоположность, какая удивительная несовместимость войны и предшествовавшего ей здесь уклада жизни кого-то из сильных мира сего! Зато теперь здесь - повышенная смертельная угроза в условиях повышенного комфорта. Неплохо, правда?
  Нечто подобное мне уже довелось испытать почти 22 года назад, в осенней Москве 1993-го, когда танки предателей расстреливали нас в Доме Советов, этом великолепном белом дворце на Краснопресненской набережной. Тогда мою жизнь спасли сверхпрочные стены выстроенного в советские годы здания, имеющего стратегическое значение.    Сейчас же наш дом продолжают сотрясать мощные ударные волны от рвущихся снарядов и мин. Противник бьёт по блиндажам и окопам наших позиций,  а осколки долетают до нашего дома. Конечно, к хозяину дома не питаешь добрых чувств, но и радости от порчи дорогостоящего имущества тоже нет. Всё-таки надо уважать труд и беречь созданное трудом, к тому же деньги, на которые создано это имущество, являются по существу украденными народными деньгами, поэтому радоваться уничтожению имущества недопустимо.
    Да, недопустимо, но что мы можем сделать против тяжёлой артиллерии противника, против его гаубиц и самоходных орудий? У нас есть лишь лёгкое вооружение, допущенное пресловутыми минскими договорённостями: миномёты, гранатомёты, противотанковые управляемые ракеты, да обычное стрелковое оружие. Что можно сделать ими против дальнобойной тяжёлой артиллерии?
  Постепенно обстрел стихает, и мы поднимаемся из подвала наверх. Там вроде бы всё как обычно: поют птицы,  плещется вода запруженной речки. Картина настолько мирная, будто только что отгремевшего жестокого обстрела не было вовсе.. Но вот начинают подходить бойцы с позиций и сообщают итоги обстрела. Больше всех досталось миномётной батарее: у них двое убитых, причём один позже умер по дороге в госпиталь, и несколько раненых.
   Вот так мы "отметили" 2 августа, день военно-воздушных десантных войск - рода войск созданного в Советской Армии, где едва ли не половина офицерского состава носила украинские фамилии. Рода войск, созданного во времена, когда наша страна была могучей и единой, и когда даже сумасшедшему не могло придти в голову считать украинцев иностранцами, а Украину - отдельным государством.
  Однако "праздник" 2 августа продолжился поздним вечером, после некоторого перерыва. С вражеской стороны по нам ударил автоматический гранатомёт (АГС), подобно пулемёту посылающий заряд за зарядом. Эти заряды белыми вспышками разрывались над гладью озера, разбрасывая во все стороны осколки. Всё это внешне отдалённо напоминало какие-то новогодние развлечения, с той лишь разницей, что световых эффектов было поменьше, а шумовых - побольше, чем от самых мощных петард.  Мы, как всегда, побежали в подвал, а вскоре с одной из наших позиций бойцы открыли мощный пулемётный огонь, заставивший умолкнуть вражеский АГС. На этом день десантника закончился. Ночь, следующее утро и день прошли совершенно спокойно.

      Вот так, каждые сутки, у нас  продолжаются перестрелки с противником, обычно из пулемётов и автоматов, но бывает, что подключаются миномёты и даже тяжёлая артиллерия.    На передовой я наблюдаю за противником, его блиндажи находятся перед нами примерно в одном километре. Наш рубеж самый крайний, ближе к противнику подходят только   разведгруппы.   Здесь приходится быть очень внимательным, ведь  может случиться внезапное нападение   подкравшихся  вражеских лазутчиков.   
   Прошлой ночью, к примеру,  недалеко от меня вдруг сработала растяжка. Это нарочно спрятанная граната, к которой протянута тонкая проволока. Когда кто-то идёт и задевает за проволоку, граната взрывается. Такая растяжка  и сработала метрах в трехстах от нашего окопа. Кто на ней подорвался, неясно: может быть зверь, а может и противник.  Гадать некогда, хватаю пулемет и выпускаю длинную очередь в  сторону прогремевшего взрыва. Красные огоньки трассеров прорезают ночную мглу, некоторые из них попадают в выступающие из-под земли камни, и сриккошетив от них, несутся в тёмное небо, к невозмутимо сверкающим  иссиня--ледяным светом звездам. С неба в ответ падает звездочка-метеор, мгновенно прочертив тонкую, словно игла, линию,  такую же сине-белую как и свет звезд. Линия  тут же погасла без следа, и хотя все эти  линии-молнии длились краткие мгновения, тем не менее хорошо была видна их резкая разница:  грубый, приземлённо-близкий след трассирующей пули и высокий, весь исполненный какого-то внеземного совершенства, отблеск метеора.
  Некоторое время мы с соратником "Экономистом" напряженно прислушиваемся и всматриваемся в непроглядную темень, но не обнаружив более ничего подозрительного, немного успокаиваемся. Остаток ночи проходит у нас в напряженном наблюдении окружающей местности  через прибор ночного видения. От него сильно устают глаза, поэтому мы передаем прибор друг другу. Южные ночи более продолжительны чем на севере нашей страны, но вот и у нас  восток начинает наконец понемногу сереть. Теперь вести наблюдение  становится всё легче, а  вскоре набравший силу рассвет окончательно рассеивает ночную тьму. Остаток нашей смены проходит без происшествий.  К утру, как всегда,  подступил холод и накопилась усталость. Сейчас бы горячего чайку, но в степи плохо обстоит дело с топливом. Собираю всевозможный мусор, и его оказывается достаточно, чтобы развести небольшой огонь и вскипятить немного воды.
   Отстояв смену в окопе, возвращаюсь домой в свою роскошную комнату, до неё идти примерно километр.  После той ночи мне выпало  двенадцать  часов отдыха. Я отлично выспался, потом долго купался, затем занялся всякими повседневными делами: прибрался в комнате, подшил свою форму, постирал белье.  Теперь вот пишу письмо, скоро  мне опять заступать на рубеж.
    На рубеже мы обычно стоим по восемь или по двенадцать часов, потом столько же отдыхаем. Как ни странно, но на передовой устаёшь гораздо меньше, чем на гарнизонных постах. Видимо, это связано с бОльшей самостоятельностью и меньшим контролем. На боевой позиции всё гораздо проще: здесь не надо думать, кого можно пропустить, а кого нельзя, что делать с бабушками пришедшими на кладбище, оказавшееся теперь на территории нашей части, как быть с чинами из вышестоящего командования и тому подобными сложностями.
    На передовой нет никаких посетителей, ни приходящих и ни приезжающих. Здесь ты решаешь сам, стрелять ли по зарослям, в которых подозрительно дрогнула ветка, бить ли по неясной тени, мелькнувшей в ночном сумраке. На передовом рубеже солдат вправе стрелять на поражение без всяких околичностей, не раздумывая и никого ни о чём не предупреждая.  Такой  огромной власти нет даже у работников правоохранительных органов, но чем больше власть, тем больше и ответственность за пользование этой властью. Я должен хорошо об этом помнить, хотя и служу вроде бы всего лишь в качестве  фельдшера-гранатомётчика. Странное сочетание, не правда ли? На самом деле  я такой же боец как и все, и меня это очень радует. Завидую более опытным соратникам, видя их умение владеть оружием и понимание боевой обстановки.
   
  Сегодня  нас поставили на высокий пригорок имеющий очень важное значение. Отсюда открывается широкий обзор на все окрестности, видно очень далеко, даже терриконы что под Енакиево - и те теперь видны с нашей позиции.
Вооружение у нас здесь достаточно серьёзное, в случае чего влупить бандерлогам можем очень хорошо. Но и они тоже не сидят сложа руки: понарыли блиндажей, окопов, поставили крупнокалиберные пулемёты и автоматические гранатомёты. Есть у них и тяжёлая артиллерия с миномётами.
  Вокруг выжженная солнцем степь, но кое-где есть ручьи с берегами, поросшими акациями и другими деревьями. В них, могут укрываться снайперы и диверсионно-разведывательные группы,  поэтому надо быть осторожным и держать ухо востро.     Сегодня, к примеру, едва мы прибыли на место и начали располагаться, как укры открыли по нам огонь из крупнокалиберного пулемёта.
   Тиуууууу, тиууууу - запели над головой пули. Благо, наши бойцы ещё в феврале, отбив эту высоту у необандеровцев, обустроили её так, что попасть в тебя довольно трудно: видимость скрыта чахлыми акациями, да и вырытые в каменистой почве ходы сообщения помогают укрыться от пуль противника.



   Но, наверное, пока мы таскали воду, ящики с боекомплектом, вещи и продукты, укронацисты всё же увидали это движение на наших позициях и поэтому открыли по нам огонь.
   С наступлением темноты тоже нельзя расслабляться, поскольку современные приборы ночного видения позволяют целиться и стрелять с большого расстояния. Кроме того, в темноте враг может подкрасться ближе к нашим позициям, атаковать, обстрелять или сделать что-то ещё. Конечно, мы со своей стороны принимаем меры: минируем подходы, ставим растяжки, да и наши снайперы тоже не дремлют.

   Алкоголь исправно собирает здесь свою страшную жатву. Недавно наш повар в очередной раз выпил, за что командир роты избил его и приказал копать блиндаж под боевую машину пехоты. Повар же так и не понял за что его наказали, к вечеру выпил опять, копать ничего не стал. Ротный снова ему вломил, повар сбежал из нашей части вообще.    Уже с неделю мы живём без повара, готовим кое-как. И тут мне очень пригодилась данная мне в дорогу нашими соратницами из Ростова-на-Дону каша из льняного семени. Я пока ещё не съел её всю, запас ещё есть. Так же мне очень хорошо служит подаренная ими же сумочка. Вроде бы простая вещь, но эта тёмнокоричневая сумочка гораздо лучше, надёжнее и долговечнее чем пластиковые пакеты. Недавно сумочка понадобилась мне, когда ходил в Дебальцево и брал там моющие средства, туалетную бумагу и прочие необходимые в быту мелочи. Сумочка избавляет от необходимости работать ходячей рекламой, что мне тоже очень нравится. Вообще вещей у меня очень много, трудно  их собирать и перетаскивать, но всё, что мне дали друзья и соратники, провожая меня в Новороссию, я тщательно сберегаю. Эти вещи помимо обычной пользы постоянно напоминают мне о вашей заботе и участии,  поэтому совершенно невозможно этими вещами пренебрегать.
     По большому счёту, всё что имеет армия, так же является проявлением заботы нашего народа, плодом его усилий, а порой и жертв. Поэтому к войсковому имуществу тоже надо относиться очень бережно.

    Помните, ранее я сообщал об ужасном  случае, когда из-за пьянки один наш боец застрелил другого? Теперь почти тот же самый случай повторился в  новой части, куда я перешёл не так давно. Мой ротный, тот самый, что бил пьяницу-повара, насмерть застрелил одного и ранил другого нашего бойца. Подробностей я не знаю, но причина всё та же - пьянка. Ротный обнаружил пьяных бойцов, стал разбираться, и...
    Пьянки окончательно вывели командование из себя, но вся беда в том, что командиры сами пьют, причём зачастую вместе с подчинёнными. В итоге складывается какое-то совершенно дикое, чудовищное положение: командиры порождают порок пьянства, а когда это чудовище набирает силу и являет себя во всей своей полноте, командиры приходят в ужас, пытаясь бороться с делом рук своих. Но борясь с ним, они сами тут же подпитывют это чудище вновь и вновь, продолжая выпивки. Вот такой складывается замкнутый круг, вот такая выходит странная картина, при которой мы попадаем в положение, подобие которому трудно найти даже в животном мире. Известный жучок-паразит ломехуза и тот не совсем годится здесь в качестве примера, поскольку лижущие его муравьи не обладают разумом, поэтому и не пытаются с ним бороться. У нас же видят последствия употребления, пытаются им противостоять, но при этом делают всё для того, чтобы это явление процветало и дальше. Как это назвать!?
   Прекратить его можно, лишь доискавшись причин пьянки. Причина же кроется в самой идее употребления алкоголя. Для войска можно сузить её до пределов воинской части:  употреблять алкоголь на службе, на отдыхе, на территории части, на боевых позициях, строжайше запрещено! Здесь запрет должен быть ещё более жёстким, чем у водителей транспортных средств не имеющих доступа к оружию, боеприпасам и боевой технике.
     Тем, кто не может с собой справиться, необходимо предложить помощь, собрав их в отдельное подразделение. По сути таковое уже существует, но отрезвляющей работы в нём нет. Важно отметить, что попытки бороться с этим злом предпринимались на самом высоком уровне, приказ о запрете спиртного проходил по армии ДНР ещё в феврале 2015 года, но про него позабыли совершенно. Пока же только одному мне и только за три месяца службы известно уже два случая гибели бойцов от рук своих пьяных товарищей. А сколько всего потерь несёт войско Новороссии от этого зла???

    ...Вечереет. Зной уступает место прохладному ветерку, и начинается очередная перестрелка с противником. Фжжжжж - гудят, подобно крупным жукам, выпущенные по нам пули крупнокалиберного пулемёта "Утёс". Такая пулька способна пробивать броню боевых машин, поэтому укрыться от неё можно только в окопе. Тиуууууу, тиууууу - это похоже, бьёт пулемёт Калашникова. Свирк, свирк, цвирк - пули вонзаются в землю где-то неподалёку. Надо отметить, что звукорежиссёры старых советских фильмов о войне весьма точно воспроизводили эти звуки.

     Пых, пах, пых - доносятся до нас приглушённые звуки выстрелов. Бесполезно надеяться успеть спрятаться, услыхав полёт пули или звук выстрела, поскольку пуля может лететь быстрее звука. Единственно, что возможно, - это немедленно нырнуть в укрытие, увидав впереди себя вспышку выстрела, потому что скорость света выше скорости полёта пули. В наших условиях, когда расстояние до огневой точки противника составляет в среднем один километр, а местность открытая и хорошо просматривается, такая быстрота может помочь. Правда, при скорости пули в 400-800 метров в секунду времени на укрытие остаётся около двух секунд, но всё же... Вот так, будучи под обстрелом, вспоминаю некоторые школьные знания и пытаюсь применить их ко дню сегодняшнему.

    Каски и бронежилеты здесь почти бесполезны, потому что пулемётный огонь легко прошивает их насквозь. Конечно, если пуля на излёте или идёт по касательной, эти средства помогут, но... оденьте на себя груз весом около 30 килограммов ( бронежилет, каска, разгрузка, автомат) и побудьте в нём, когда жара переваливает за 30 градусов - увидите, что такую нагрузку невозможно долго вытерпеть, как бы дОрога ни была вам ваша жизнь. Поэтому средства защиты находятся здесь в большом пренебрежении, хотя сверху идут суровые приказы об их использовании. Здесь есть повод серьёзно задуматься о войсковом строительстве вообще: приказ должен быть посильным. Непосильные задачи, как в случае с провинившемся поваром, приучают бойцов исполнять приказы не безоговорочно, а исходя из собственных возможностей и разумения, то есть жизнь по уставу начинает подменяться поступками по понятиям. Это очень большое зло армейской среды необходимо решительно искоренять работой с командным составом. Начальники всех уровней должны хорошо понимать, что непосильными приказами они подрывают основу войска так же, как портится дорогой мерседес от езды по ямам и колдобинам. Войско тем сильнее, чем тщательнее соблюдается в нём его Устав, поэтому к нему надо относится чрезвычайно бережно, избегая непродуманных шагов.

Фото 27

...Смеркается. Тра-та-та-тах! - на огонь укронацистов отвечает наш пулемёт ДШК. Грохот от его выстрелов стоит такой, что уши надо чем-то закрывать. У нас  используют для этого фильтры от сигарет. Надо же, табачное изделие нашло полезное применение! Но выкуренная без фильтра сигарета нанесёт затем дополнительный вред здоровью...
    Та-та-та-та - вторит ДШК пулемёт Калашникова. Вслед им раздаются кажущиеся теперь совсем уж тихими выстрелы из автомата. Однако автомат при стрельбе  на расстояние около километра до цели, почти бесполезен. Противник умолкает, мы некоторое время сидим в напряжении, вглядываясь в сгущающиеся сумерки и запоминая расположение огневых точек противника.
  Бах, бах - наш пулемётчик делает пару выстрелов из ДШК по позициям необандеровцев. Пулемётчик был до войны авторемонтником, поэтому отлично разбирается в технике. Он в совершенстве владеет имеющимся у нас оружием, бережёт его, избегая длинных очередей перегревающих ствол пулемёта. Навыки авторемонтника позволяют ему менять пулемётную ленту прямо под обстрелом противника. Укрываясь от пуль, он вытягивает руки, почти вслепую делает ими довольно сложные действия, ставя на место пулемётную ленту. Вскоре пулемёт вновь готов к бою, но противник молчит.
  Не открываем огня и мы, внимательно вслушиваясь  в  ночную темень. Привыкнув, глаза начинают различать довольно много из окружающего: тропинки, неровности почвы, отдельно стоящие деревья. Оказывается, полное отсутствие луны и искусственного света не делает ночь совсем непроглядной. Серая ночная мгла позволяет видеть очертания даже довольно небольших предметов и замечать движения крупных  насекомых. Вполне различимы окопы, полосы выгоревшей степи, темнеющие перелески и даже отдельные подсолнухи. На усыпанном звёздами небе иногда видны падающие метеоры, но метеоритного дождя нет, хотя идёт ночь с 7 на 8 августа. Зато тёмный небосвод красиво расцвечивается белыми звёздочками летящих беспилотников, оранжевыми огнями бьющих по ним зенитных снарядов, красными гроздьями трассеров, выпущенных из пулемётов и автоматов.
   Вдруг слышится сухой щелчок, напоминающий выстрел из пистолета, а за ним где-то неподалеку от нас вспыхивает белый огонь и гремит взрыв. Это опять сработала растяжка, установленная нашими бойцами для защиты от вражеских лазутчиков. Неизвестно кто подорвался на ней теперь, но как и в прошлый раз, я делаю несколько выстрелов из пулемёта Калашникова по месту взрыва. Красные огоньки трассеров летят куда-то вдаль.
- Бери ниже, - говорит мне старший соратник. Опускаю ствол и делаю ещё несколько выстрелов. Пули идут ниже, попадают в лежащие на земле камни и отскакивают высоко вверх. Вот он, мой  боевой опыт: в случае сработки растяжки немедленно бить очередями туда, где был взрыв.
    Ночь требует особой бдительности, поэтому мы время от времени открываем ограждающий огонь по тёмным зарослям, стреляя короткими очередями, и не целясь при этом точно.
   
   На горизонте сверкнула оранжевая вспышка, через некоторое время доносится глухой грохот взрыва. Это работает артиллерия, но чья? Замечаю вспышку, засекаю время до прихода звука. Средняя его скорость составляет 330 метров в секунду, звук я услыхал спустя примерно 15 секунд после взрыва. Значит, взрыв произошёл где-то в 5-6 километрах от меня. Наверное, это артиллерия укров бьёт по нашим отдалённым позициям. Вспышки продолжаются, следуя одна за другой. От зарниц разрывы орудийных снарядов отличаются оранжевым оттенком, кратковременностью, и тем, что они идут с земли, а не с неба. Зарницы же бывают обычно сине-белого цвета, они более продолжительны, меняют свою силу и направленность.

   Вот так, под хор сверчков и свет звёзд, проходит ночь. Под утро становится холодно настолько, что приходится накинуть бушлат. Вообще, я очень удивлён холодностью новороссийских ночей: с мая месяца тёплых среди них было всего несколько, все остальные ночи были настолько холодны, что требовали едва ли не зимней одежды. Даже посреди лета, даже после сорокаградусного дневного зноя, перед заступлением в ночь надо одевать подштанники, тельняшку с длинным рукавом. Отчасти ощущение холодности ночи объясняется снижением температуры нашего тела в предутренние часы, но всё же такой ночной холод в тысяче километрах южнее Москвы оказался довольно неожиданным.   Но вот пришла моя смена, и я отправляюсь на отдых. Уснул я очень быстро и спал очень крепко, не слыша ни огня противника, ни ответных выстрелов моих соратников.