Баташёвы - династия

БАТАШЕВ Андрей Родионович (1729 - 1799), мануфактурщик. Вместе с братом Иваном владел заводами: Тульским доменным и молотовым, доставшимся от отца, Р.И. Баташева, Верхотулицким доменным и молотовым (Тульский у.) и Сементиновским молотовым (Алексинский у.), купленным в 1770 г. недействующим у А.Г. Даниловой. Сыграл заметную роль в промышленном освоении Приокского горнопромышленного р-на, где вместе с братом построил заводы: Унженский доменный и молотовый в Касимовском у. (пущен в 1755 г.), Еремшинский доменный и молотовый в Шацком у. (1757), Гусевский доменный и молотовый во Владимирском у. (1759), Выксунский доменный и молотовый в Арзамасском у. (1766), Велетминский (Велетьминский) молотовый в Арзамасском у. (1770), Илевский доменный и молотовый в Кадомском у. (1774), Железницкий и Пристанской молотовые в Ардатовском у. (1779), Верхнеунженский (Рудневский) доменный и молотовый в Муромском у. (1783). После раздела имущества в 1783 г. Баташеву достались заводы: Еремшинский, Гусевский. Илевский и Верхнеунженский. Впоследствии построил заводы: Вознесенский молотовый в Темниковском у. (1784), Сынтульский доменный в Касимовском у. (1787) и Мердушевский доменный в Темниковском у. (1791). 18 января 1783 г. вместе с братом восстановлен в дворянском достоинстве, которым, как пытались они доказать, обладали его предки. Коллежский ассесор. В сер. 40-х гг. XVIII в. основным местом жительства Баташев считался тульский двор его отца, располагавшийся в приходе церкви Рождества Христова, что в Казенной Николо-Зарецкой слободе. В начале 90-х гг. принадлежавший Баташёву двор с несколькими каменными зданиями находился в Туле, в Заречье, на Набережной ул. Оружейной слободы. Во 2-й пол. 90-х гг. здесь был выстроен новый 2-этажный каменный дом (сохранился: набережная Дрейера, 14). Был трижды женат. Первая жена - Афимья (Евфимия) Семеновна - дочь С.И. Пальцова, приказчика и тестя А.Н. Демидова.
БАТАШЕВ Григорий Иванович (1750 - 1782), мануфактурщик. Один из сыновей (младший) и наследников И.К. Баташева, совладелец основанных отцом в Перемышльском уезде заводов Песоченского (Митинского) доменного и молотового на р. Песоченке (Песочне) (теперь Суворовский р-н Тульской обл.) и Серенского молотового на р. Серене. В 70-х гг. вместе с братьями ввозил в Россию для торговля заграничные товары.
БАТАШЕВ Иван Кириллович (1691 - 1759), московский 1-й гильдии купец, мануфактурщик, основатель промышленной династии. Троюродный брат И.Т. Баташева. Из тульских посадских людей, по другим данным - из Тульской оружейной слободы. В 1716 г. перебрался с братом Яковом в Москву. Входил в компанию с братьями Д.И. и М.И. Митрофановыми, построившую и в 1744 г. пустившую Песоченский (Митинский) доменный и молотовый (позднее только молотовый) завод на р. Песоченке (Песочне) в Перемышльском уезд (теперь на территории Суворовского р-на Тульской обл.), а в 1746 г. в том же уезде - полотняную (парусно-полотняную) мануфактуру. С 1753 г. - единоличный владелец Песоченского завода. В 1756 г. построил и пустил Серенский молотовый завод на р. Серене (Перемышльский уезд.).
БАТАШЕВ Иван Родионович (ок. 1733, по другим сведениям 1741 28.1.1821, Выкса), мануфактурщик. Вместе с братом Андреем владел заводами: Тульским, доменным и молотовым, доставшимся от отца, Р.И. Баташева, Верхотулицким доменным и молотовым (Тульский уезд) и Сементиновским молотовым (Алексинский уезд), купленным в 1770 г. недействующим у А.Г. Даниловой. Сыграл заметную роль в промышленном освоении Приокского горнопромышленного района, где вместе с братом построил заводы: Унженский доменный и молотовый в Касимовском у. (пущен в 1755 г.), Еремшинский доменный и молотовый в Шацком у. (1757), Гусевский доменный и молотовый во Владимирском у. (1759), Выксунский доменный и молотовый в Арзамасском у. (1766), Велетминский
БАТАШЁВЫ – семья рудопромышленников и заводчиков XVIII- начала XIX веков. Выходцы из кузнецов тульской оружейной слободы. Родоначальник – Иван Тимофеевич Баташов (ум. В 1734 г.). Знаток металлургического производства, Баташов работал управляющим на заводах Н. Д. Демидова в Туле. В 1728 г. построил на р. Грязненке на земле генерала Чернышева близ г. Медыни Медынский (Грязненский завод) с полным циклом металлургического производства. По завещанию Баташова Медынский завод перешёл его старшему сыну Александру, а после его смерти в 1740 году – Родиону. Сын и внук Баташова вели дело менее успешно. По распоряжению берг-коллегии домны были закрыты в 1742 году и вновь пущены в 1753 году. В связи с проводившейся правительством политикой сохранения лесов вокруг Москвы в радиусе 200 верст Медынский завод был окончательно закрыт в 1754 году.

МУЖ АННЫ САВИШНЫ ЯКОВЛЕВОЙ (СОБАКИНОЙ)-ВОЗМОЖНО ВО ВТОРОМ БРАКЕ! Баташев Александр Иванович. 1741–1807. Заводчик. Похоронен с женой, дочерью заводчика Саввы Яковлева А. С. Баташевой (рожд. Яковлевой). Ум. 1825.

 Мраморный пилон с рельефом плакальщицы. VII уч.******************* БАТАШЕВ Александр Иванович (1742 - 1807), мануфактурщик. Один из сыновей и наследников И.К. Баташева, совладелец основанных отцом в Перемышльском у. заводов Песоченского (Митинского) доменного и молотового на р. Песоченке (Песочне) (теперь Суворовский р-н Тульской обл.) и Серенского молотового на р. Серене. С братом Петром в 70-х гг. поставлял в Санкт-Петербург и Ригу для продажи за границу железо, металлоизделия, полотно (продукцию собственных мануфактур), а так же пушнину. Тогда же вместе с братьями ввозил в Россию для торговля заграничные товары.
(Велетьминский) молотовый в Арзмасском у. (1770), Илевский доменный и молотовый в Кадомском у. (1774), Железницкий и Пристанской молотовые в Ардатовском уезд (1779), Верхнеунженский (Рудневский) доменный и молотовый в Муромском у. (1783). После раздела имущества в 1783 г. Б. достались заводы: Унженский, Выксунский, Велетьминский, Железницкий, Пристанской. Позднее построил заводы: Сноведский доменный и молотовый в Ардатовском у. (пущен в 1784 г.), Верхнежелезницкий (1800) и Проволочный (1803) молотовые в Ардатовском у. 18 января 1783 г. вместе с братом восстановлен в дворянском достоинстве, которым, как пытались они доказать, обладали его предки. Был дважды женат. Первая жена - Дарья Илларионовна – дочь известного тульского купца и мануфактуриста Л.И. Лугинина. В сер. 40-х гг. XVIII в. основным местом жительства Б. считался тульский двор его отца, находившийся в приходе церкви Рождества Христова, что в Казенной слободе (она же Николо-Зарецкая). В сер. 90-х гг. принадлежавший Б. двор располагался в Заречье, в Оружейной слободе, на берегу р. Упы, в том же квартале, где и двор его брата А.Р. Баташева.
БАТАШЕВ Иван Тимофеевич (ум. 1734), тульский оружейник, мануфактурщик, основатель промышленной династии. Упоминается с 1700-х гг. Служил приказчиком у Н.Д. Демидова. Посылался в качестве инструктора на казенные металлургические заводы. В 1709 г. Построил на р. Тулице мельницу. Основатель 2 доменных и молотовых заводов: Тульского на Тулице в Тульском у., первого вододействующего завода династии Баташовых (пущен в 1717) и Медынского (Грязненского) в Медынском у. (молотовое производство пущено в 1728, домна - в 1730). Их продукция реализовывалась на внутреннем рынке: продавалась непосредственно при заводах, отправлялась в Астрахань, Брянск, Москву, Смоленск, Тулу и др. города. В 1728 г. выбирался расходчиком в Оружейную контору.
БАТАШЕВ Петр Иванович (1732 - 1783), мануфактурщик. Один из сыновей (старший) и наследников И.К. Баташева, совладелец основанных отцом в Перемышльском у. заводов Песоченского (Митинского) доменного и молотового на р. Песоченке (Песочне) (теперь Суворовский р-н Тульской обл.) и Серенского молотового на р. Серене. С братом Александром в 70-х гг. поставлял в Санкт-Петербург и Ригу для продажи за границу железо, металлоизделия, полотно (продукцию собственных мануфактур), а так же пушнину. Тогда же вместе с братьями ввозил в Россию для торговля заграничные товары.
БАТАШЕВ Петр Ильич (1714 - 1764), предприниматель, мануфактурщик, основатель промышленной династии. В сер. 40-х гг. XVIII в. числился "при Тульской оружейной слободе промышленником". В 1753 г. определен в тульское купечество, принадлежал к 1-й гильдии. Промышленным предпринимательством занимался вместе с братом Прокофием. Отыскав в дворцовой Троицкой вол. Шацкой пров. Воронежской губ. железную руду, в 1753 г. просил Берг-коллегию разрешить им строительство металлургического завода на р. Большой Виндрее. На основании указа 1754 г. завод, названный Виндреевским, был построен и пущен в 1756 г. (домна - январь, молотовая - апрель). В 1764 г. освоил на заводе производство кос. Вел разведку медных руд на Южном Урале. В 60-х гг. имел дом в Туле, в Заречье, в приходе церкви Рождества Христова, что в Казенной слободе (она же Николо-Зарецкая).
В 1754 году Андрей и Иван, сыновья известного заводчика Родиона Ивановича Баташева, оставили построенные отцом и дедом заводы и отправились вниз по Оке в сторону Касимова, к дремучим муромским лесам, отчаянные, готовые на все при встрече с таинственным и неизвестным. Главное, чем был занят Андрей Родионович, - поиски "железной розы", как называют в этих краях выходы руды. В течение первых шести лет он делает девять заявок на участки для строительства заводов. На одном из богатых месторождений, найденных им, в двадцати верстах от Касимова, где соединяются быстрые речки Колпь, Гусь и Нармуч, недалеко от того места, где их воды принимает Ока, на месте древних сел Погост и Веркутц решил Андрей Родионович Баташев основать свою железную столицу.


Фамильный герб рода Баташевых
Историк химии профессор В.В. Челинцев считал Андрея Баташева "одним из первых российских химиков" и ставил его в один ряд с Иваном Ползуновым и другими видными отечественными инженерами и конструкторами: А.Р. Баташев выступил в 1750 году как замечательный изобретатель; он усовершенствовал чугунолитейное дело и ввел в металлургию опрокидывающуюся печь, подобную той, какую на Западе позже предложил Реомюр.

Известно, что на баташевских заводах применялось не только опрокидывание печей, но и прокатывание, причем вся работа, требующая больших механических усилий, совершалась силою воды. "За такое изобретение, - свидетельствовал Белоконский, - Баташевы получили привилегию, еще одну такую систему они сделали только для Демидова, да и то за большие деньги". В архивах Императорского Вольного экономического общества сохранились сведения о торжественной выдаче в 1778 году серебряной медали Федору Баташеву, который вместе с мастером Тимофеем Бровиным "сочинил вододействующую машину".

Заводы Андрея Родионовича производили лучший в Европе чугун, который приносил братьям несметные доходы.


Портрет А.Р. Баташева.
Художник - М. Шанин
В 1766 году братья строят большой завод на малой речке Велетьме и быстро запускают его. В том же году на другой реке, на Выксе, строится еще один завод, а рядом с ним усадьба и еще один барский дворец, в основном для Ивана Родионовича.

"Андрей Родионович был человеком замечательного ума и непреклонной воли, ни перед кем не робел и ни перед чем не останавливался, - такими словами описывался Андрей Родионович Баташев в статье Т. Толычевой в "Русском Архиве". - Для достижения цели все средства казались ему удобными, и он шел к ней неуклонно, какая бы дорога к ней ни вела. Ему нужна была власть, и он ее приобрел, ему нужны были миллионы, и он их добыл. При сильных страстях, не обузданных воспитанием, он не признавал ни закона, ни правил..."

Масштаб фигуры Андрея Родионовича позволял предполагать, что после него останется величественный склеп, мавзолей... Нет. Никакой пышности, помпезности он никогда не искал. На благородной его могиле неподалеку от усадьбы, на заводском кладбище, у алтаря когда-то стоявшей здесь церкви - лишь породистая, лаконичная, трех саженей высоты белокаменная колонна на широком фундаменте. На ее капители покоилось подобие державы - шар с крестом. Надписи на памятнике велено было не делать никакой.


Портрет И.Р. Баташева.
Художник - М. Шанин
Да и дом Андрея Родионовича, часто называемый дворцом, был скорее скромен, нежели богат. Ничто не указывает на то, что он вел праздную жизнь, полную роскоши и излишеств. Андрей Родионович умер в возрасте семидесяти пяти лет, 19 декабря 1799 года, до последнего оставаясь в своем 18-м веке.

Ивану Родионовичу в 1766 году при строительстве выксунского завода и прилегающей к нему усадьбы минуло тридцать четыре года, он, как и старший, был полон энергии. Но, как это бывает с братьями, пошел другим путем. Создание второго баташевского имения он начал с сооружения плотины со шлюзами и устроения системы прудов, поскольку производство железа требовало большого количества воды. Территорию по одну сторону плотины он отвел для завода, а на другой, противоположной стороне главного, большого пруда возвел трехэтажный, с подлинно дворцовым фасадом господский дом.

К концу 1770-х годов, то есть через четверть века после переселения на Оку, у братьев Баташевых было уже целое княжество "мерою сто верст вдоль и сто поперек" с сотней деревень и десятками тысяч крепостных. Им принадлежали десятки заводов и собственные суда, чтобы доставлять многопудовую свою продукцию аж до Архангельска. По заданию Российской академии наук баташевскую империю в 1776 году подробно исследовал и кратко описал Петр-Симон Паллас. Затем в начале следующего века тщательное обозрение заводов и баташевских поместий оставил замечательный государственный деятель Павел Петрович Свиньин. Да и в этом столетии еще не остудились перья мемуаристов, писавших о выдающихся муромских владельцах и заводчиках.

В 1770 году братья получили право на постройку отдельной фабрики "с плавильными в ней печьми" для более тщательной обработки чугуна. Они вновь приступили к поискам "железных роз" и в 1772 году поставили Илевский завод в семидесяти верстах от Выксы, тут же получив разрешение не платить десятину в течение десяти лет. В следующий год Берг-коллегия разрешила им сооружение в шести верстах от Выксы на реке Железнице завода, поскольку "литье большого калибра пушек на Выксе от недостатка воды совсем невозможно". Мало того, что Железнинский завод быстро перегнал Гусевский, так рядом с ним, на самом берегу Оки, был возведен еще один - Пристанский. А еще князь Репнин в 1776 году предложил братьям приобрести Еремшенский свой заводец в Тамбовской губернии. Купили и его.

Между братьями была разница в восемь лет. Но если она сохранялась в течение всей жизни, то различие их натур только увеличивалось с годами. Школой и университетом для Ивана было строительство Гусевского завода и усадьбы. Глядя на Андрея, Иван делал свои выводы, но голоса возвышать не смел. Жил он то в имении, то в столицах "для коммерции или других дел", как определяет его тогдашние занятия П.П. Свиньин.

Иван Родионович решил всего себя посвятить своим промышленным делам. Полюбовно отделившись от брата, Баташев-младший стал владельцем семи заводов в Нижегородской, Тамбовской и Владимирской губерниях, семнадцати тысяч крепостных и двухсот тысяч десятин строевого леса, не считая лугов, угодий и пахотной земли.

Хотя братья никогда не враждовали, не соперничали и прожили много лет в одной упряжке, они были очень разными людьми. Свиньин аттестует Ивана Родионовича со свойственной ему обстоятельностью: 'Вникая в образ основания и управления сего умного и деятельного заводчика, я нашел, что как в первом, так и во втором он руководствовался единственно природною логикою своею, которая верно доводила его до успеха, а принадлежащих ему людей - до счастья".


Чаша. Чугунное литье
Иван Родионович изменил радикально и техническую политику своего производства. Он постепенно перешел от выпуска сырого металла на поставки металлических изделий, причем все более и более разнообразных. Через несколько месяцев после отделения от брата, в 1784 г. он построил завод на речке Сноведи в двадцати трех верстах от Выксы, еще через два года - Сынтульский завод в Рязанской губернии. В 1791 году выкупил у князя Долгорукова землю под Унженским заводом, первенцем баташевской империи на Оке. С 1800 года его завод на речке Железнице делает косы, через три года на той же речке другой завод начинает выпускать проволоку. Велетьминский завод к этой продукции добавляет еще гвозди, а Сноведский перепрофилируется на производство чугунной посуды. Как увидите чугунки да сковороды, вспомните Ивана Родионовича Баташева - он ввел эту моду.


Верхний завод
С 1802 года головной Выксунский завод осваивает производство чугунной посуды, котлов, топоров, серпов, гвоздей и ставших потом знаменитыми литых печных дверец. Эти дверцы теперь коллекционируют. А еще делались безделицы вроде жука для снятия сапог или украшения для письменных столов - фигурки вздыбленных коней, пресс-папье в виде дамской ножки в чулке и туфельке. Хоть и не так давно это было, но теперь эти предметы встретишь разве что в музее. В ту пору баташевское литье заполнило российский рынок, появилось в городских и сельских домах, стало заметной частью быта. Заводы его лишь раз изменили собственную ориентацию: в Отечественную кампанию Иван Родионович объявил свою войну Бонапарту и организовал на Выксе литье пушек и ядер. Поколение, к которому принадлежал Иван Родионович, отличалось какой-то особенной выносливостью. В 1818 году восьмидесятишестилетний, вопреки всему сохранивший решимость к переменам и энергичность Иван Родионович открыл новую страницу истории Выксунского завода, приступив к очень перспективному делу - разработке и выпуску машин для полотняного и суконного производства с одновременным открытием полотняной, а вслед и суконной фабрики в Выксе. Любопытна цель этой инициативы: занять городских и заводских вдов и сирот, дать им заработать и тем самым улучшить демографическую и социальную картину.

Иван Родионович "имел характер твердый, постоянный, ум наблюдательный, рассудок здравый, хотя не пылкий. Обдумав что-либо основательно, он принимался за дело и оканчивал его, несмотря ни на какие затруднения. Сердце его легко раскрывалось человеколюбию и чувствованиям дружбы и благодарности. В домашней жизни он любил мир и тишину, оттого на вещи неважные смотрел сквозь пальцы. Не получив тщательного воспитания, он заменял оное любовию к чтению, читал с выбором и пользою, покровительствовал наукам и художествам. Был бережлив, но жил всегда без скупости, не жалел тратить важных сумм на дельное."

Вот один пример. В связи с истреблением ближних лесов на заводские нужды стали сохнуть и без того хилые речки, питающие пруд, и последний сильно обмелел. Старые деревянные шлюзы в плотине рассохлись и пришли в негодность. Засыпать их не представляло труда, так и предлагали многие, приговаривая, видимо, что экономика должна быть экономной. Но Иван Родионович, зная по жизни, что за сухими годами неизбежно следуют дождливые, решил исключить всякую вероятность наводнения из-за отсутствия слива воды и постановил изготовить более надежные и долговечные шлюзы, отлитые из его драгоценного чугуна.

"Лучше потратить несколько тысяч сейчас, это пустяк, чем рассчитывать на авось и рисковать миллионами", - решительно заявил он. Много лет потом, когда его уже не было на свете, случилась особенно снежная зима и вслед за ней непогожее лето, и вот тут-то шлюзы отвели беду и от завода, и от города, а выксунцы помянули Ивана Родионовича добрым словом.

И еще одно. Иван Родионович любил все русское и позволял своим художникам изобретать, делать пробы и опыты для достижения совершенства. А Свиньин сообщает подробность, способную озадачить читателя, много лет питавшегося американским хлебом, болгарскими помидорами и польской картошкой: "Пригласить иностранца было бы дешевле, но любовь к русскому решала его жертвовать выгодами, чтоб иметь удовольствие сказать: это сделал русский художник".

Венцом жизни Ивана Родионовича можно назвать построенный им в Москве на Таганском холме знаменитый баташевский дворец, в котором теперь помещается Яузская больница. Иван Родионович Баташев скончался 28 января 1821 года. Место погребения Ивана Родионовича, увы, не сохранилось. В советское время его могилу раскопали, косточки разбросали, а само место сравняли с землей. От величественной гробницы не осталось следа. Не так давно могильную плиту, уже растрескавшуюся, добрые люди случайно нашли на баташевском заводе под каким-то станком, куда ее подсунули, чтоб не качался. Теперь она хоть и не на своем месте, но в музее...

Красота баташевского чугунного литья была непревзойденной. В Выксунском музее поражает литой горельеф - копия "Тайной вечери" Леонардо. На их заводах, в основном в Сноведи, в то время были изготовлены фигурные фонтаны для Театральной и Воскресенской площадей Москвы, винтовые лестницы для Строгановской церкви в Нижнем и для Арсенала Московского Кремля, ворота и решетка для московских Провиантских складов и чугунные напольные плиты для церкви Всех Скорбящих Радость, что на Ордынке.

А верхом совершенства были фигуры для московской Триумфальной арки, включая летящую вздыбленную шестерку коней, запряженных, кстати, в настоящую колесницу, которая способна катиться и поворачиваться... Кто помнит об этом?

Как никто не знает, что по всей России несутся, постукивая по рельсам чугунным, колеса, отлитые в Выксе на бывших баташевских заводах...

Много старинных легенд и преданий связано с этими местами. Бескрайний лес, раскинувшийся от Оки до Клязьмы, подступает почти вплотную, а то и дело встречающие здесь диковинные названия - Ибердус, Лався, Курша, Вещур, Екшур - напоминают о тех временах, когда здешние места населяли племена мещеры, курши, муромы. А в 1446 году два татарских царевича, Касим и Якуб, бежав от разразившейся в Орде междоусобицы, поступили на службу к великому московскому князю Василию Темному и на долгие годы стали его верными союзниками и соратниками. В 1452 году Василий Темный за службу пожаловал Касиму Городец Мещерский, который с 1471 года стал называться Касимовым. Так началась двухсотлетняя история Касимовского царства - удельного татарского ханства на глухой лесной окраине Московской земли. Памятниками той поры сохраняются древний белокаменный минарет и мавзолеи касимовских правителей, в одном из которых погребен Шах-Али-хан, по русски - Шигалей, активный участник взятия Казани.

В 1681 году со смертью последней касимовской правительницы царицы Фатимы Султан-Сеитовны Касимовское царство перестало существовать. Правда, был еще один претендент на касимовский престол - придворный шут и "доверенный слуга" Петра I И.А. Балакирев, который "позволял себе много такого, за что и многих чиновных особ ссылали в Сибирь". Рассказывают, что, когда Петр в 1722 году плыл с флотилией по Оке, направляясь в Персию, Балакирев "просил у царя позволения именоваться ханом Касимовским, на что Петр и согласился". Так ли, нет, но при Екатерине I Балакирев и вправду получил во владение двор бывших касимовских царей и часть города с Татарской слободой и Старым посадом. Сам Балакирев окончил свои дни в Касимове и похоронен здесь же, у Георгиевской церкви.

А в середине XVIII века появился в здешних краях "возникший из ничтожества" тульский купец Андрей Родионович Баташев, и стали расти вокруг Касимова баташевские железоделательные заводы, работавшие на местной болотной руде. В 20 верстах от города, в поселке Гусь-Железный, устроил Баташев свою резиденцию, где до сих пор сохранились построенные им громадная белокаменная Троицкая церковь, плотина и громадный усадебный дом. В местном музее среди прочих экспонатов нельзя не обратить внимания на очень красивое чугунное литье баташевского завода.

О семействе Баташевых ходили в здешних краях предания и легенды, не раз вдохновлявшие известных писателей, в том числе А. Куприна и А. Мельникова-Печерского. Одни деяния Баташевых внесли немалый вклад в становление промышленности России и заслуживают славу и хвалу, а другие до сих пор окружены недоброй молвой, зловещими легендами и неразгаданными тайнами.

Родоначальником семьи горнозаводчиков Баташевых считается тульский кузнец Иван Тимофеевич Баташев, начавший строить заводики на реке Тулице, а позднее и в Медынском уезде. Заводы унаследовали сыновья, Родион и Александр. После смерти Александра все чугунолитейное дело Баташевых перешло в руки Родиона. Его сыновья, Андрей и Иван, активно расширяли производство. Во Владимирской губернии они основали два завода: Унженский - в 1755 году, и Гусевский - в 1758 году. Несколько позже они построили Выксунский и Велетменский заводы в Нижегородской губернии, а потом основали Илевский, Пристанский и Железницкий заводы. В 1783 году весь род Баташевых был возведен в дворянское достоинство. В этом же году между братьями был произведен раздел имущества. Гусевский завод достался Андрею Родионовичу, а после его смерти законные и незаконные дети еще долго делили наследство.

С середины 50-х годов XVIII века Баташевы, с помощью связей в Петербурге, а также, как поговаривали, путем всевозможных махинаций, стали владельцами огромных земельных наделов и железных заводов на реке Оке. Андрей Баташев приобрел огромную власть и влияние в окрестных местах, превратившись в почти безграничного хозяина здешних краев, а его имение в Гусь-Железном, в центре его колоссальных владений, получило прозвище "Орлиного гнезда". "С первого взгляда на эту массу построек на берегу огромного искусственного озера, большей частью уже превратившихся в развалины, вас поражает оригинальность этого "Орлиного гнезда", напоминающего гораздо больше жилище средневекового феодала, чем усадьбу русского помещика. Полуразрушенная теперь каменная стена, больше 2-х верст длиной, охватывает как бы крепостным кольцом площадь, где кроме огромного "барского" дома с десятком флигелей и бесконечных "служб", помещается парк, "страшный сад", грандиозные развалины театра и больше 20 оранжерей" - так описывалось баташевское имение на реке Гусь в 1923 году в касимовской газете "Красный восход".

Усадебный дом в Гусь-Железном был сооружен на рубеже XVIII - XIX веков. Его необычная длина и породила легенду о том, что Баташев построил свой дом на самой границе двух губерний и с таким расчетом, что разные концы дома выходили одна - в Рязанскую, другая - во Владимирскую губернии. Это позволяло заводчику ловко избегать администрации обеих губерний. К дому примыкал большой сад, обнесенный высокой - 5 - 7 метров - стеной и разделенной на три части, одна из которых носила характерное название "сад ужасов".

"Орлиное гнездо" представляло собой впечатляющее зрелище, и в Гусь-Железный до революции не раз специально приезжали члены археологических обществ из Москвы и Петербурга. Особенный интерес у них вызывала "подземная часть и плотина", про которую в одном из докладов в Московском археологическом обществе в 1903 году было сказано, что "равной ей по оригинальности устройства и ценности трудно найти во всей России". Что же касается "подземной части", то с ней-то и связано большинство преданий и легенд, и до сих она окружена тайнами, которые все еще ждут своей разгадки.

На строительство дворца Андрей Баташев согнал в Гусь чуть ли не весь народ из подвластных ему деревень, и меньше чем через два года на огромной, окруженной лесом поляне появилась усадьба-крепость, обнесенная сплошной каменной стеной двухсаженной высоты с башнями и бойницами, способная выдержать настоящую осаду. Три двора были окружены каменными флигелями, "людскими" и всевозможными "службами", которые еще в начале ХХ века, поражали своей величиной и численностью. За огромным, в два этажа барским домом находились парк и сад, который еще при жизни Андрея Родионовича получил в народе прозвание "страшного сада", из-за того что посредине его был устроен "позорный столб", к которому привязывали провинившегося для наказания плетьми.

Одновременно возводились и плотины, которыми были запружены речки, образовавшие огромное озеро около 30 верст в окружности. Быстро рос и чугунолитейный завод. Впрочем, своим заводам Андрей Баташев со временем стал уделять все меньше внимания, найдя, как рассказывали современники, другие источники доходов. Строительство огромного поместья с заводом и плотиной было закончено меньше чем через два года, и с этого времени начался тот загадочный период деятельности хозяина "Орлиного гнезда", который сразу вызвал удивление и страх всей округи и породил множество слухов, не доказанных, но и не опровергнутых по сей день.

Однажды вечером несколько сот рабочих были собраны заводчиком в громадном зале дворца. Что им говорил Баташев, не знает никто. В исторической памяти остались только напутственные слова, сказанные Баташевым уже на крыльце: "Коли волю мою будете выполнять усердно, - всем награда на весь ваш век, но ежели кто-нибудь слово проронит, хоть во сне, или попу на духу - то сделаю, что покойники в гробах пере- вернутся!"

На следующий день рабочие были разделены на две партии. Первая с наступлением ночи исчезла за чугунными воротами барской усадьбы и вышла из них только через сутки, когда ей на смену вошла туда вторая партия. Так продолжалось каждый день. Рабочих этих никто ни о чем не смел спрашивать - все трепетали перед грозным владыкой. Но стало известно, что каждую ночь с барского двора тянутся целые обозы с землей, которую ссыпают к озеру, а туда ввозят тесаный камень, болты да двери железные - "точно другую усадьбу строить собираются". Чугунные ворота день и ночь охранялись стражей (Баташев получил разрешение властей иметь своих "егерей числом в 800"), и любопытный глаз не мог проникнуть за стены усадьбы без воли властелина.

Днем жизнь в баташевской резиденции текла обыденно, и только с наступлением темноты начиналась загадочная деятельность, продолжавшаяся почти год. Конечно, и тогда многие в округе догадывались, что Баташев под землей "другие хоромы строит", но где в них вход, для чего они делаются - никто не знал, даже из обитателей усадьбы.

Всем живущим за стенами "крепости" было отдано строжайшее приказание - с наступлением темноты запираться в своих помещениях и не сметь отворять ни окна, ни двери до тех пор, пока утром не зазвонит колокол, повешенный над чугунными воротами усадьбы. Только несколько стражников целыми ночами стояли в карауле, охраняя тайну хозяина усадьбы.

В одну из своих частых поездок в Петербург Андрей Баташев был принят в масонскую ложу, в которой состояли членами чуть ли не все аристократы того времени, и благодаря этому завязал знакомство со множеством влиятельных лиц столицы, включая фаворита императрицы князя Потемкина. Вельможи все чаще стали превозносить ум и щедрость касимовского "орла", а некоторые приезжали даже отдохнуть от дел государственных в дальнее поместье Баташева, где пиры и гулянья длились, бывало, по нескольку дней. Но мало кто задавался вопросом - откуда берется та масса червонцев, которые рекой текли из рук щедрого вельможи?

Дворовые люди Баташева и заводские рабочие знали, что за барской усадьбой построена целая слобода для трехсот рабочих, которых барин привез откуда-то со стороны. При этом было одно странное обстоятельство: днем - дома ли, в кабаке, на гулянье - их можно было видеть только 150 человек, остальная же половина всегда отсутствовала. Заметили, что ровно в полночь 150 человек этих таинственных рабочих отправлялись к одной из башен, помещавшейся в задней стене парка, и исчезали за ее дверями, а оттуда выходила другая половина и безмолвно расходилась по своим домикам. Долгое время пытались добиться от кого-нибудь из этих рабочих - куда они ходят ночами и что делают, но ответ был один: своя голова еще не надоела, а "с вашим барином шутки плохи". Некоторые вообще отвечали угрозой "доложить самому" об излишнем любопытстве дворовых, после чего всякие расспросы прекратились.

Но однажды, рассказывает предание, один из этих таинственных рабочих на свое несчастье без памяти влюбился в заводскую девушку Грушеньку, которая условием своей благосклонности поставила то, чтобы он рассказал ей, где пропадает целыми сутками и что делает? Долго она клялась и божилась, что и попу на исповеди не проговорится, и рабочий сдался. А спустя немного времени по округе пошла глухая молва о том, что в "подземных хоромах" устроен монетный двор, где день и ночь "работаются червонцы".

Конечно, все это говорилось шепотом, но довольно скоро в одну и ту же ночь пропали без вести влюбленный рабочий и не в меру любопытная Грушенька. А через некоторое время новый слух взволновал всю округу: в десяти верстах от имения Баташева, в дремучем лесу, был ограблен огромный обоз, везший товары из Касимова в Муром. Часть извозчиков была перебита, а часть успела разбежаться и спрятаться в лесу. Добравшись до ближайшей деревни, они рассказывали, что их окружил целый отряд всадников "в черных образинах", и те стали стрелять по ним "из пищалей". Все спасшиеся удивлялись лошадям и "справной амуниции" нападавших: на разбойников не похожи! Вслух никто не смел ничего сказать, но молва расходилась все шире и шире, и втихомолку Баташева стали называть не только "фармазоном-безбожником" и "монетчиком", но и просто "душегубом-разбойником".

Случаи ограбления богатых обозов на подведомственных Баташёву территориях стали повторяться все чаще и чаще, так что губернские власти волей-неволей должны были провести расследование, которое, впрочем, ничего не раскрыло. А в баташевских конторских книгах того времени чаще стали попадаться записи о щедрых дарах столичным и губернским чиновникам.

Андрей Родионович Баташев признавал только один закон - собственную волю. А благодаря покровительству светлейшего князя Потемкина, с одной стороны, и многочисленным поблажкам, купленным им у местной власти, - с другой, ему все сходило с рук. Ночные налеты, видимо, пришлись ему по вкусу, и на Муромском тракте стало опасно проезжать не только купцам, но и богатым помещикам.

Для расширения своих владений Баташев не останавливался ни перед чем. Как-то у одного из соседних помещиков он отнял деревню Роксаново, причем прежний ее владелец исчез неизвестно куда. Наследники помещика начали дело: приехали следователи, которые осмотрели издали деревеньку, а затем, переночевав у Баташева, утром решили ехать в Роксаново. Вышли на крыльцо, и видят: деревни как не бывало! "Где деревня?" - спрашивают следователи у понятых. "Знать не знаем, ведать не ведаем! - отвечают те. - Да такой деревни у нас и не бывало!" С тем следователи и уехали. После оказалось, что две тысячи человек за ночь по приказу Баташева разнесли деревню по бревнышку, а землю распахали, так что и следа деревни не осталось. А её жителей Баташев разослал по своим заводам.

Что же касается загадочного исчезновения многих пропавших без вести людей, вошедших в конфликт с Баташевым, то свет на это могут пролить записанные в начале ХХ столетия века рассказы девяностолетней женщины, родной дед которой служил "казачком" у Андрея Родионовича. По её словам, дверь в угловую правую башню парка была железная, а пол весь "по шарниру двигался, и вот как барин на кого "опаску поимеет" и надо, чтобы его и следа не осталось сейчас того угостит хорошенько, да пьяного и поведет свои постройки смотреть. Сам на пороге станет, а его наперед в эту самую башню пропустит. Только как тот на эти самые доски станет, они сразу на обе стороны, под стену и уйдут, а под полом-то этим колодезь бездонный... Полетит человек и крикнуть не успеет, а барин пуговку какую-то нажмет и опять пол ровный и следов нет - хоть век ищи, не найдешь человека".

Не раз против Баташева столичные власти пытались возбудить уголовное дело, но каждый раз они улаживались на месте, и даже если и доходили до столицы, то и там не получали должного хода. Смерть Потемкина сильно поколебала влияние Баташева в столице, а при вступлении на престол императора Павла I все вообще круто изменилось. Начались гонения на всех героев "золотого века Екатерины". Добрались и до темного прошлого "Баташевского магната".

Но везде были связи у Андрея Родионовича. И вот однажды прискакал к нему нарочный с секретным извещением от некоего "благожелателя" из столицы, что назначена "строжайшая ревизия" всех дел Баташева, особенно касающихся слухов о "монетном дворе", находящемся где-то в тайниках Баташевской усадьбы. Раньше бы это не смутило грозного владельца. Но теперь всем было известно, что положение "владыки" пошатнулось, что и на него могла найтись управа, и тогда-то, по рассказам, и совершил Андрей Баташев одно из самых страшных деяний.

Когда на другой день после прибытия гонцов из Петербурга очередная смена "ночных" рабочих ушла на свои всегдашние занятия, ей никто не вышел навстречу: барский доверенный еще днем сказал всем, что надо разом прикончить спешное дело, после чего барин выдаст всем по 100 рублей и отпустит их по домам. Веселые и радостные ходили этот день рабочие и всем хвастались, что "скоро сами богатеями будем и уйдем от вас на родную сторону". Такие же веселые шли они и на "спешное дело". Больше никто их уже никогда не видал. Бесследно пропали 300 человек, а управляющим было объявлено, что барин "тех рабочих отпустил домой, а стройку их жертвует своим заводским". Как ни боялись все Андрея Родионовича, но все же пошел глухой слух, особенно когда один из двух любимцев барина в тот же вечер в кабаке признался, что, мол, теперь хоть сто ревизий приезжай - никто ничего не дознается... Стало ясно, что не просто так бесследно исчезли без следа 300 человек, а когда на другой день и проболтавшийся любимец "нечаянно утонул", то ни у кого не было сомнения в том, что барин ловко "схоронил концы".

Приехавшая из Петербурга ревизия ничего не смогла открыть, так как никто действительно не знал, где искать ход в "подземные хоромы", и хотя показали башню, куда входили таинственные рабочие, но там оказались только дверь в сад и ничего больше.

Страшное предание просуществовало более ста лет, и еще в начале ХХ века местные крестьяне рассказывали, будто "барин собственноручно задвинул засовы чугунной двери подземелья, где лежали напившиеся на радости рабочие, которые и умерли там голодной смертью".

Вскоре после этого звезда Баташева закатилась окончательно, а в 1799 году он умер в возрасте семидесяти трех лет. С тех пор владения его стали приходить в упадок.

Посетивший в середине второй половины XIX века Гусь-Железный писатель Мельников-Печерский, оставив подробные описания баташевского имения, обращал внимание на "страшное запустение и развалины, незаметные только снаружи". Не обошел он в своем описании и легендарной "подземной части": "Нижний этаж по расположению комнат напоминает верхний, а под этим этажом находятся подвалы, частью от времени разрушившиеся, и молва гласит, что из некоторых подвалов когда-то были подземные ходы, выходившие в поле".

Сегодня, к сожалению, мало что из описанных грандиозных построек уцелело, от некоторых даже не осталось и следа, но вот полвека спустя после наблюдений Печерского, краевед Л.П. Чекина, пять лет проведшая в Гусь-Железном, изучая это удивительное место, писала: "Хотя все постройки, кроме "барского дома" и нескольких флигелей, теперь на половину разрушены, но все же не потеряли своего стиля и по ним легко восстановить картину прошлого. Целы огромные развалины театра и бесконечных оранжерей, а в каменной, наполовину осыпавшейся стене и сейчас видны маленькие бойницы для пищалей. В конце столетней липовой аллеи, идущей через весь парк от главного крыльца "хором", помещаются развалины "павильона любви"... Недалеко от этих развалин находится полуразрушенная угловая башня, представляющая теперь наполовину осыпавшиеся стены без крыши, а вместо пола, на аршин ниже уровня земли - остатки прогнивших балок, опавшие листья да всякий мусор".

Именно под этой самой угловой правой башней парка и находилось подземелье, где исчезали "супротивные" Баташеву. Л. Чекина не сомневалась в существовании подземных ходов, о которых и по сей день ходит столько легенд в Гусе-Железном. Причем, по ее мнению, подземные ходы были сделаны не только под землей, но и в стенах домов. Последняя владелица усадьбы Зинаида Баташева сама рассказывала Л. Чекиной, что, увлекшись еще в молодости рассказами о тайниках баташевского дома, стала выстукивать стены комнат и велела разломать одну из них, где звук ей показался особенно подозрительным - в угловой комнате нижнего этажа направо от подъезда, выходившей на двор. За тонкой кирпичной оболочкой действительно оказалась крохотная комната - площадка с винтовой лестницей в верхний этаж, в бывший кабинет Андрея Родионовича. Около лестницы стоял Маленький круглый стол на трех вызолоченных львиных лапах, а на нем лежали особой формы шапка, гвоздь и молоток - владелец, как мы помним, был не только разбойником и фальшивомонетчиком, но и масоном. Около столика была маленькая подъемная дверь, ведущая в подземную часть здания, и, по-видимому, тут помещалась самая "святая святых" хозяина дома, так как этот тайный ход вел куда-то прямо из его кабинета, а стало быть, никто уже не мог проникнуть туда, кроме его владельца. К сожалению, последняя Баташева "побоялась" проникнуть в подземелье и велела снова заложить стену, захватив с собой только оригинальный столик и масонские реликвии, которые Чекина не раз видела на камине в ее кабинете.

А. Мельников-Печерский также считал, что рассказы о подземных ходах, возможно, и справедливы, если принять в расчет время и обстоятельства, при которых жил основатель и первый владелец Гусевского завода, имя которого "и теперь более полувека спустя произносится на заводе с каким-то паническим страхом".

Существование подземных ходов и обширных подземелий под усадебным парком подтверждает, по мнению лесничего Квятковского, жившего еще в начале ХХ века в Гусь- Железном, и ненормально малый рост старых деревьев "страшного сада" - на это обращал внимание и Печерский. Низкий рост и чахлость чуть ли не двухсотлетних деревьев объясняется тем, что под этим местом находятся подземелья и слой почвы над их каменными сводами не достаточен для нормального питания растений. И как раз в этом месте земля при ударе издает гулкий звук, свидетельствующий о наличии подземных пустот.

Под всем барским домом, по-видимому, действительно помещались двухэтажные подвалы - больше чем на 6 аршин глубиной каждый, соединенные широкой каменной лестницей- та самая "подземная часть", о которой в начале ХХ века говорили археологи. Нижний из подвалов считался "страшным местом", где, по рассказам, появлялись призраки, и никто из прислуги, даже днем, не решался туда спуститься. Это отчасти объясняет скудость информации о "подземном царстве" Андрея Баташева.

Л. Чекина пишет, что сама видела в огромном леднике, который за все лето таял только наполовину, верх громадной чугунной двери аршина на два ниже уровня земли. Живший у последних Баташевых лет тридцать кучер Григорий рассказывал ей, что лет за пять до своей смерти внук Андрея Родионовича Эммануил Иванович Баташев один год не велел набивать заново ледник, так что к концу второго лета лед растаял до дна и открыл всю чугунную дверь с железными засовами и громадными замками. Тогда "последний Баташев" взял с собой управляющего и его, Григория, и велел кузнецам сбить замки, с фонарями спустился в огромную яму ледника и проник за чугунную дверь, не открывавшуюся почти сто лет. За дверью оказался высокий и широкий подземный коридор, выложенный серым камнем, который привел их ко второй такой же двери с железными засовами, но уже без замков. Но только кучер хотел было отпереть их, как "на барина страх напал" - он бросился бегом назад, велел сейчас же заново запереть на замки "страшную дверь", а ключи выбросить в озеро. Он никому не сказал причины своего внезапного страха, но, как вероятно, его напугала возможность встретить за дверью скелеты тех 300 рабочих, которых заморил голодом под землей его дед.

Некоторые авторы, правда, более скептически относятся ко всем баташевским легендам и, в частности, к рассказам про подземные ходы. Но даже анонимный автор заметки "Еще об "Орлином гнезде", появившейся в касимовской газете "Красный восход" осенью 1927 года и подписанной "Исследователь", хоть и с сомнением пишет о "громадной чугунной двери", ведшей якобы из ледника в подземные катакомбы, считает, что в рассказах про подземелья и чеканку фальшивых червонцев "нет дыма без огня" "что-нибудь легло же в основу этой легенды!". И он заключает: "Сейчас еще нет достаточных оснований для того, чтобы определенно признать за плод пылкой фантазии все ужасы, приписываемые "Орлиному гнезду". Несмотря на их крайнюю фантастичность, точно так же в нашем распоряжении нет ничего, что б давало повод сильно сомневаться в правдивости того, о чем трактовалось изустно в Гусь-Баташеве".

Поэтому приходится лишь сожалеть, что волна революции не только разрушила многие усадебные сооружения, но колоссальный архив Баташева.. И все же оставшиеся постройки отчасти подтверждают легенды о "подземном царстве" Баташева. Еще в конце 1920-х годов сохранялся, например, огромный ледник, который обслуживал некогда не только личные потребности владельца и его семьи, но и нужды производства: из этого громадного склепа, летом ежедневно отправлялось на завод по возу льда для охлаждения питьевой воды. А если идти от чугунных ворот усадьбы , по берегу озера около стены, то под одним из разрушенных флигелей, на уровне земли, были видны круглые окна с чугунными решетками, в которые можно было разглядеть верх каменного столба с приделанными к нему заржавленными кольцами и крючьями. Что находилось внизу этого подземелья и где ход в него - никто не знает, но, несомненно, это был застенок или подземная тюрьма..

Много мрачных тайн до сих пор хранят баташевские развалины. Несмотря на поиски отдельных энтузиастов, серьезные детальные исследования владений Андрея Баташева так до сих пор не проводились. После смерти А.Р. Баташева в 1799 году хозяином усадьбы стал его сын от первого брака А.А. Баташев, но на нее одновременно претендовали вторая жена Баташева - Матрена Егорова и ее сын Иван. Длительная тяжба завершилась в 1835 году разделом баташевского наследства. Гусевский завод с усадьбой достался Ивану Баташеву. С середины XIX века усадьбой владел его сын Мануил Иванович Баташев, а затем его жена Зинаида Владимировна. В 1918 году в возрасте 75 лет она была расстреляна за "выступление против советской власти".

От некогда обширного усадебного ансамбля Баташёва мало что сохранилось. Лучше всего сохранились Троицкая церковь и белокаменная плотина, сооруженная в 1759 году. Огромная Троицкая церковь была заложена в 1802 году, но ее строительство затянулось более чем на полвека и закончилось только в 1868 году, хотя богослужения в ней начались гораздо раньше. Автором проекта Троицкой церкви иногда называют местного касимовского архитектора И.С. Гагина, но есть предположение (Г.К. Вагнер, С.В. Чугунов), что Троицкая церковь могла быть построена по проекту В.И. Баженова, который работал для А.Р. Баташева в Москве. Сейчас в уцелевших постройках усадьбы располагается детский санаторий.