Любовь - огромная страна! , или Зато живой!

Рассказ товарища Ухова ИГната Потаповича, знатного токаря-фрезеровщика завода резиново-медицинских изделий имени Бонч-Бруевича, услышанный мною в пивной номер восемь, которая носит официальное название «Василёк», а не официальное – «Кричи-не кричи»:

- Ох уж эта любовь... Была года три назад и у меня одна… «навеки любимая». Дусей звать. Фамилия – Покобатько. Родом из-под Житомира. Там у них бандеровских схронов полным-полно ещё с войны осталось, вот в одном из них она, похоже, и родилась… Да! Эта самая Дуська у нас на привокзальной площади до сих пор семечками торгует. Ничего не скажу: шикарная фемина!  Сиськи, ж.па, бородавка на носе – все на месте!  И в ЭТОМ (каком, сами понимаете… Не дети) деле – большая мастерица! Я через неделю после начала нашей половой близости уже ноги еле-еле таскал. Придёшь, бывалочи, на работу, сядешь у своего токарного станка – и всё. Подняться уже не можешь. Во как за ночь замудохивала! В отделку!
Сожительствовали два месяца, и так распрекрасно сожительствовали – а она сама всё взяла и обоср.ла. Начала намекать, чтобы я её на свои квадратные метры прописал. Ну, не сволота, а? Начала внаглую покушаться на мои законные восемнадцать метров! Конечно, любовь  тут же уступила место раздражению. Собрал я ейный чемоданчик, выставил его за дверь, говорю: а ну-ка, нахир с моей жилищной площади! И чтоб духу больше твоего, кобыла похотливая! Ишь, чего удумала: на мою жилищную площадь прописаться! Нашла дурака! Сволочь такая! Катися к своим разлюбезным бандеровцам! Они тебя пропишут! Прикладом по твоей роскошной ж.пе!
Так и расстались. Она теперь с Шуркой-парикмахером сожительствует. Его каждую ночь ухандокивает. Я-то – богатырь, на мясе вскормленный, на деревенской самогонке вспоенный! А Шурка с самого своего рождения – глиста глистой. Всегда бледный, ножки как спички, ручки как тряпки… Шейка то-о-о-ненькая! Сегодня встретил его у нашей уличной помойки. Идёт, за забор держится, чтобы не упасть – и глазки такие скорбные-прискорбные… Без слов понятно: скоро двинет. Эта кобыла его гарантированно заипёть. Ей-то чего? Ей только подавай с ейною-то ж.пой! Паши до утра и только довольно покряхтывай! А какой из Шурки пахарь? Смехота одна…
Как живёшь-то, цурюльник, спросил его там же, у помойки. Как там наша молодуха? Всё лежит, разваляся? Всё потягушечки? Он в ответ глазки свои на меня так тоскливо поднял, как будто прощался, рукой манул и назад побрёл. Эх, жалко паренька! А ведь мог бы жить…
Вот и нахир мне такая любовь? Лучше я буду тиливизир смотреть в гордом одиночестве. Одному, конечно, скучно, но зато живой.