Блудный отец

   Палата встретила меня особым стойким запахом  больничного постельного белья и духотой. Два  настежь  открытых окна не спасали от жары: на липком теле не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка, хотя для сквозняков были созданы все условия. Жара.   Я подошла к указанному месту, быстро переоделась, убрала сумку, поудобнее утроилась на кровати и огляделась.

    В палате  заняты две койки. В уголке притаилась тетя Тоня. Ей за семьдесят. В разговорах не участвует, замечаний не делает. Валентине  лет тридцать пять, и по ее умиротворенному лицу,  плавным движениям и несколько мечтательному взгляду больших карих глаз ясно, что все у нее в жизни идет по плану, а то, что она здесь – досадное недоразумение.

  Разморенные жарой, озабоченные каждая своей проблемой, женщины лежат молча, лишь  изредка перебрасываясь парой слов. Но вот время подошло к вечеру. Едва заметно начали покачиваться жалюзи, и в палате повеял ветерок. Давно сделаны последние процедуры, умыты лица и почищены зубы, и наступает момент, когда оживающим от тягостного дня людям хочется поговорить.

   Андрей родился перед войной. Он был в семье один, и может это  хорошо, ведь неизвестно, как сложилась бы судьба  большой семьи в те годы. Отец никогда не баловал  его с матерью вниманием. Он был известный в деревне гуляка – ни  одну чужую подушку помяла его буйная головушка. Но это был не единственный его изъян: ощутив в кармане монету, он спешил в сельпо, и тогда дома близких ожидали брань и побои. Мать подхватывала маленького сына и бежала за дом, в сарай, где стояла скотина или к сестре, что жила в конце длинной деревенской улицы.

   Со временем такое поведение стало нормой, и измученная в конец мать подала заявление о разводе. Весну сорок первого года  Андрей встретил безотцовщиной при живом отце. Война подчистила деревню, забрав на свои нужды всех – и домовитых, серьезных,  и таких,  как  отец Андрея, беспутных и ленивых. И тот далекий год был последним, когда сын видел его.

   Жизнь трепала и ломала Андрейку с мамой как хотела. Голод, разруха, нищета. Как выжить без хозяина, опоры и защиты? Дом уцелел, но окончательно врос в землю. Скотины, птицы нет. Огород копать самим, а много ли они накопают? А дров запасти? Правда, мать  изо всех сил крепилась, ставя себе в пример соседок: а им легче? Не ко всем мужья вернулись, и ртов в домах больше, чем у нее.

  Но в середине пятидесятых годов стали посылать народ в города: была такая партийная стратегия – деревня должна помогать отстраивать города,  поднимать заводы. Поехали в город и Андрей с мамой. Заколотили двери  осевшей избенки, наказали соседней бабке присматривать, собрали нехитрые пожитки, и поехали искать счастья.

  Мать  приняли на работу сразу, поставили разнорабочей на стройке. Жить определили в коммуналку при заводе, где она работала. Андрей  окончил здесь школу, поступил в техникум. Годы шли, потихоньку налаживалась жизнь, затягивались  душевные раны, с трудом, но  привыкла мать  и к городскому укладу жизни, хотя часто вечерами тихонько плакала в уголочке от  не проходящей  усталости,  обиды за одиночество и неприкаянность свою. А еще по-прежнему хотелось домой, в деревню. Услышать  мычание коров по утру и звонкие щелчки кнута  пастуха, переклич петухов на рассвете. Пробежаться раненько утречком за дом на огород, чтобы нарвать укропчику, да омочить ноги ледяной росой. Запрокинуть голову и послушать  птиц, что заливаются где-то в бесконечном просторе неба. Вдохнуть  удивительный, ни с чем не сравнимый и неописуемый  запах трав, цветов,  печного дыма и еще бог знает чего, смешанного воедино и принадлежащего только деревне.
 
   Стены, за которыми с утра до ночи шла бурная, часто буйная жизнь соседей, с особым коммунальным укладом,  угнетала женщину. Она высасывала из нее жизненные соки, но вернуться обратно, в деревню, она не решалась. Ушло время, когда она была проворная и  сильная, и руки ее могли подоить за раз ни один десяток коров. Да и как быть с тем,  что осталось от дома? Здесь  худо-бедно, но  зимой тепло, на голову не течет, дрова покупать, пилить-колоть   не надо.

   Андрей уже и техникум окончил, и на работу на  завод  устроился. И невеста у него появилась –  Тонечка, задорная, мастерица на все руки.
А что отец Андрея? О нем знали, что он жив, но после войны почему-то оказался в Сибири. Есть семья, дети. Но в родные места не приезжал ни разу.
Незадолго до выхода на пенсию мать Андрея вышла замуж. Муж был, как и она, деревенский, и как она мечтал вырваться из города. Что же,  вот и надежда на возвращение!

   Конец 70-х. Лето. Воскресенье.  Утро. Мать  позвякивает посудой на кухне. Во дворе отчим и Андрей готовят мотоцикл к поездке в лес – грибная пора в разгаре. Тоня хлопочет  у грядок – надо нарвать огурчиков мужчинам с собой.  У калитки залилась лаем собака.  Тоня набрала в корзинку овощей,  пошла к дому. Посреди двора стоял незнакомый  мужчина. Лет пятидесяти с лишним  на вид, в небрежно надетой рубашке, брюках с отвисшими мешками на коленях,  стоптанных ботинках. Напротив него в воинственной позе стоял Андрей. Тоня быстро подошла.
 
   -Андрюша, что случилось? Это кто?

   -Полюбуйся на  него! Он приехал посмотреть на нас! По-о-с-мо-о-т-ре-е-ть!
 Андрей выкрикивал фразы, его губы дергались,  руки были сжаты в кулаки. Тоня перепугалась, оглянулась на дом: где  остальные?

   Андрей не терпел  разговоров об отце, но если такой возникал, то заканчивался, как правило, обещанием убить «дорогого папочку» при первой же встрече. И вот эта встреча произошла! Да еще как! Радушный Андрей отогнал пса, отрыл калитку: «Заходите, кого ищите?» А в ответ: «Уже нашел. Здравствуй, я – твой отец!»

   Тетя Тоня хрипловато смеется.
- Анекдотическая  какая - то получилась ситуация, особенно фраза. Сейчас фильм с похожим названием  показывают, а тогда… Испугалась – ужас как. Сейчас, думаю, убивать папочку начнет! Метнулась я  в дом, за матерью его, кричу: «Сейчас  смертоубийство будет!»

  Мать не поймет,  что случилось,  мотается по кухне. Выскочили мы на крыльцо, а во дворе ни Андрея, ни отчима, ни мотоцикла – уехали они от греха подальше. А  свекровь моя как кинется на  бывшего своего, как начала его костерить! Я и не знала, что она так умеет! Гость наш боком-боком, да к калитке. «Я просто так, -  говорит,-  посмотреть на него приехал», да и был таков.
 
  Вечером  приехали муж со свекром, привезли грибочков, уселись мы за стол, по рюмочке выпили, но про гостя – ни слова. До сих пор.