Астрономы

– Саш. Сашка! – Голос мамы донёсся из коридора, а я, высунув язык от усердия, усиленно делал вид, что ничего вокруг не вижу и не слышу.

– Сашка! – Дверь в мою комнату распахнулась. – Ты не слышишь, что ли?!

В голосе мамы послышались нотки, игнорирование которых уже было чревато нежелательными последствиями, к которым причислялись раннее укладывание в постель и лишение мороженого на два дня. А то и на три. Я сдался и, придав лицу каторжное выражение, обернулся к двери.

– Му-у-у-у-у?.. – нехотя протянул я, заранее готовясь к какому-нибудь архиважному (с точки зрения мамы) и, конечно же, архискучному (моё личное мнение!) поручению. Отрываться от новенького конструктора не хотелось, тем более что я, кажется, только начал понимать, как сооружается эта непонятная штуковина, которая по инструкции называлась «механизм возвратно-поступательный, самовзводной».

– Не «му-у-у-у-у», – передразнила мама, скорчив при этом смешную гримасу, – а марш на выход. Там к тебе Мишка.

– Кто?! – не понял вначале я и удивлённо приподнял брови. Воображение почему-то нарисовало огромного плюшевого медведя, который ждал меня на площадке, прислонившись спиной к стене.

– Много Мишек у тебя знакомых, что ли? Мишка Ярцев. Иди скорее, он там такой нарядный.

Мама прикрыла дверь, считая свою миссию выполненной, а я некоторое время оставался сидеть на месте, сбитый с толку неожиданной новостью. Мишка Ярцев жил двумя этажами выше, он был моим однокашником, но закадычными друзьями мы не были. У него была своя компания, у меня своя. Нет, мы не враждовали, но все наши приятельские отношения сводились к «привет» перед школой, сопровождаемому вялым рукопожатием, и «пока» после оной. Рукопожатия при прощании были у нас не в моде. Именно поэтому меня и удивило то, что Мишка пришёл ко мне сам, да ещё и какой-то там нарядный. Скрепя сердце, я отложил конструктор и, выйдя из-за стола, направился к входной двери. На площадке меня, действительно, ждал нарядный Мишка. Ярцев, а отнюдь не плюшевый. На нём были тщательно отглаженные брюки со «стрелками», накрахмаленная белая рубаха со стоячим воротником и чёрный галстук-бабочка. Отполированные до блеска чёрные туфли довершали диковинное зрелище. В таком виде я не видел Мишку даже на праздничных «линейках», поэтому подумал, что случилось страшное: родители отдали-таки его на класс фортепьяно или бальные танцы. Несмываемое клеймо позора в лице всех мальчишек нашего класса: эти занятия считались у нас «девчачьими».   

– Привет, – буркнул Мишка и несколько смущённо протянул мне руку. Было видно, что ему крайне неловко в этом наряде.

«Ну, точно танцы, – подумал я. – Или фортепиано».

– Даров, – произнёс я в ответ как можно сочувственно и тоже протянул руку. Очередное вялое рукопожатие состоялось.

– Тут у меня эта-а-а, день рождения, – сказал Мишка, и я малость повеселел, так как теперь нашлось объяснение этому его внешнему виду.

– О! Поздравляю! – произнёс я уже радостным тоном и машинально опять протянул Мишке руку. Рукопожатие вышло более энергичным, что было ново для нас обоих, поэтому мы даже некоторое время не разнимали рук.         

– Так ты это, приходи. – Вновь сказал Мишка и для чего-то опять тряхнул мою руку.

– Я?! – Мишкино приглашение было для меня полной неожиданностью. У него были свои друзья, у меня свои. Мы и не общались-то даже толком никогда, а тут… Нет, конечно приятно, но всё же…

– Ну да, – кивнул Мишка и, ещё раз тряхнув мою руку, наконец-то расцепил рукопожатие. – Славка болеет, а Игорёху родители не пускают.

– Чего так?

– Из-за стекла.

– Это на пятом, что ли?

– Ну.

– Ясно.

Содержательная беседа для тех, кто в курсе, подошла к своему логическому завершению, и повисло неловкое молчание.

– Так ты это, приходи давай, – снова произнёс Мишка. – Там торт, мороженое, лимонад. Не одному же теперь…

– Ну, хорошо, – кивнул я, соглашаясь. – Только мне маму спросить надо.

– Давай, – с надеждой сказал Мишка и направился вверх по лестнице к себе домой.

Я захлопнул дверь и радостно понёсся на кухню, где мама готовила что-то полезное, а потому невкусное. Внеочередные сладости на вполне законных основаниях, а также отменяющийся по этому поводу ужин, отложили все насущные дела. Даже новенький конструктор не в силах был затмить предвкушаемое угощение, а «механизм возвратно-поступательный, самовзводной» поступательно самовзвёлся во второстепенные задачи. Тем более, завтра было воскресенье. «Пар» за эту неделю я нахватать не успел, да и не безобразничал особо. Должно было сработать!

– Мама! Ма-а-а-а!!! – Я пулей влетел на кухню.

– Горим? – спокойно произнесла та, даже не отвлекаясь от готовки. На сковороде «скворчала» ненавистная мне печень с луком, поэтому я решил умерить свой пыл. Мерзкая серовато-коричневая субстанция вместо мороженого и торта совсем не улыбалась, поэтому я произнёс как можно спокойнее, даже с некоторым безразличием:

– У Мишки день рождения, мам. Он меня приглашает.
 
– Тебя?! – Пожалуй, мама была удивлена не меньше моего. Она знала, что мы с Мишкой особо дружны не были. Даже уроки вместе никогда не делали, хотя, учитывая наше соседство, сам бог, как говорится, велел.

– Ну да, – произнёс я таким тоном, словно ходил к Ярцевым каждый день.

– Не думала, что вы такие с ним друзья.

Я неопределённо засопел в ответ. Мама молчала; «скворчала» мерзкая печень; шло время. Нужно было предпринимать решительные действия.

– Так я это, пойду, что ли? – начал я дипломатически.

– Куда, а ужин?! Вот поешь и пойдёшь.

Мне показалось, что при этих словах печень «заскворчала» ещё громче и даже как-то совсем по-человечески, словно приговаривала: «щас-щас-щас!!»

– Мам, ну ты что? Какой ужин? Там же день рождения.

– И что теперь? Голодным ходить? Никуда не пойдёшь, пока не поешь!

– Так я ж и говорю, что день рождения! Там картошка жареная и… салаты, и… – Я замолчал, потому что перечень более-менее любимых мною блюд был исчерпан.

Мама на время отвернулась от плиты и задумалась, стоя с лопаткой в руке и изучая меня пристальным взглядом. Неимоверными усилиями я придал лицу выражение ангельской невинности. То ли уловка сработала, то ли у мамы было просто хорошее настроение, но она улыбнулась и, сдаваясь, произнесла:

– Ну, ладно, хорошо. Можешь пойти к Мишке. Только переоденься, пожалуйста, и подарок не забудь какой-нибудь.

Я просиял и с радостным возгласом бросился обратно в свою комнату. Там я пулей снял с себя домашние трико и футболку, после чего полез в шкаф и выудил оттуда парадно-выходные брюки со «стрелками», как у Мишки, и белую рубаху, которую надевал только по праздникам. Блестящих лакированных туфлей у меня не было, поэтому я обулся в обычные, но вполне новые сандалии. Мельком взглянув на себя в зеркало, я презрительно фыркнул. Вид был тот ещё, как у пай-мальчика, поэтому маме должно было очень понравиться. Дело оставалось за «каким-нибудь» подарком. Я лихорадочно принялся перебирать в памяти все те игры и игрушки, которыми обладал в настоящий момент. Новенький конструктор, заманчиво блестевший на моём столе, отпадал сразу. Он мне очень нравился, кроме того, «механизм возвратно-поступательный, самовзводной» пока осилен не был. Следовательно, конструктор оставался моей собственностью. Подарить Мишке настольный хоккей? Но у него, наверняка, есть такой же. Мальчишка – не мальчишка был в нашем классе, если у него не было настольного хоккея или футбола. Вследствие этого, футбол тоже отпадал. Что же? Что же подарить такое, чего не жалко, но и не ерунду какую? Мозг перебирал одну вещь за другой, взгляд цепко скользил по полкам и антресолям. И тут, вдруг – бац! Ну, конечно! Вот же оно!

В маленьком лирическом отступлении следует сказать, что подарки тогда делились не только на хорошие и плохие, как сейчас. В то счастливое время подарок мог быть хороший, плохой и  – КНИГА! Как нас учили в школе, книга по определению своему не могла быть плохой. Она могла быть скучной, неинтересной, нудной, но не плохой. И надо же было случиться такому совпадению, что мой папа совсем недавно, побывав в командировке, привёз мне оттуда именно такую книгу. Не знаю, чем он руководствовался в то время, покупая её, но это была толстая, иллюстрированная энциклопедия под названием: «Космос. Непознанная Вселенная». Надо сказать, что я никогда не испытывал интереса ни к звёздам, ни к космосу в целом. Они были для меня чем-то недосягаемым и непонятным, а потому бесполезным и почти что выдуманным. Нет, я, разумеется, знал об их существовании, но пользы от этого не видел. Для меня играло огромную роль то, что можно было потрогать, повертеть в руках и внимательно рассмотреть. А космос… Ну, что ж, он и есть космос. В общем, эта самая энциклопедия, за ненадобностью, была просто идеальным подарком. Кроме того, она всё же иллюстрированная, в хорошем, твёрдом переплёте. И, главное – КНИГА! – а посему и обижаться не на что. Быстро сняв энциклопедию с полки, я бережно обернул её «калькой» и, на всякий случай, перевязал подарочной ленточкой, которую тоже откопал в шкафу (и откуда она там взялась?!) Я был готов, подарок был готов. Всё, пора было отправляться на праздник.

Я вышел из комнаты и, прежде чем пойти к Мишке, ещё раз заглянул к маме на кухню. Она быстро оглядела меня и, одобрительно кивнув, сказала:

– Ну, вот видишь, какой молодец! Совсем другой вид. А это что? – Она кивком указала на завёрнутую в бумагу книгу.

– Как что? Подарок, – ответил я как можно невозмутимее. Энциклопедия была дорогой, но очень уж ненужной (с моей точки зрения). Узнав об этом, мама могла и не разрешить, но она, вероятно, посчитала, что там какая-то игрушка.

– Ладно, беги. – Мама чмокнула меня в щёку и слегка шлёпнула пониже пояса, придавая нужное направление. – Только не допоздна!

Эти слова я услышал, уже отпирая входную дверь, поэтому, в случае чего, мог легко сослаться на то, что не слышал их вовсе. В конце концов – завтра воскресенье! Имею я право?!

Дверь мне открыл Мишка, за спиной у которого стояли его улыбающиеся родители. Сам Мишка улыбался как-то вымученно, словно его после праздника должны были сразу посадить под домашний арест на неделю. Без мороженого и конфет.

– А, Сашенька пришёл! – Тётя Валя, Мишкина мама, тоже чмокнула меня в щёку. Вероятно, это было слабостью всех женщин. – Ох, какой же ты нарядный! Любо-дорого поглядеть!

– Привет, мужик! – Дядя Дима, Мишкин папа, по-взрослому протянул мне руку, и я с гордостью её пожал. «Другое дело! Не то, что эти поцелуйчики!» 

– Поздравляю Вас с именинником! – Произнёс я заученную где-то фразу, чем привёл обоих родителей в умиление. – С днём рождения, Мишка! Это тебе!

Я протянул ему завёрнутую в бумагу книгу. Мишка принял подарок, и только торжественность события не позволила скорчить ему разочарованную мину. Мишка был не дурак, поэтому легко догадался, что в свёртке вовсе не новенький конструктор. Моя же совесть была чиста. Книга – универсальный подарок. Не нравится? Ну, что ж… Она спокойно займёт место на одной из полок. А ещё её можно почитать, но это уж совсем от нечего делать.

– Не держи гостя в прихожей, Михаил! Приглашай, будь хозяином, – назидательно произнёс дядя Дима, после чего вместе с тётей Валей направился в комнату, откуда слышался радостный гул гостей. Почему-то на день рождения ребёнка у родителей всегда считалось за правило пригласить как можно больше своих друзей и знакомых. И день рождения сына замечательный повод, чтобы взрослые могли, наконец, встретиться и начать свои неинтересные застольные разговоры. Таким образом, само чадо отходило на второй план.

– Руки мыть будешь? – грустно спросил Мишка.

– Чего их мыть? Они у меня чистые, – ответил я.

– Тогда пошли. – Мишка тяжело вздохнул и направился в комнату. Я пошёл следом.

Нужно отдать должное Мишкиным родителям, потому что для нас был накрыт отдельный маленький столик. После порции поздравлений и пожеланий здоровья, хорошей учёбы, скорее расти и т.д. и т.п., взрослые, наконец, перешли к тем самым своим неинтересным разговорам. О нас вежливо забыли. Вежливо – это когда на тебя временами поглядывают, улыбаясь и подмигивая, но увлечены на самом деле совсем другим. Не буду описывать нашу с Мишкой трапезу, скажу лишь, что картошка и салаты действительно были. Поковырявшись в тарелках для приличия, мы с Мишкой, под одобрительные советы взрослых: «теперь идите поиграйте, а потом чай с тортом», направились к нему в комнату.

Зайдя внутрь, как и подобает вежливому гостю, я прежде всего стал изучать обстановку. Мишка же сел на диван и принялся шуршать обёрточной бумагой моего подарка. Видеть его разочарованную и (или) удивлённую физиономию мне вовсе не хотелось, поэтому я старался не глядеть в его сторону. Вместо этого я глядел на Мишкин стол, за которым он делал уроки; слева на нём стояла обычная лампа, справа стопкой лежали тетради и учебники по тем предметам, к коим следовало подготовиться к понедельнику. Над столом висела полка с учебниками по другим предметам, слева был шкаф с книгами, на котором сверху стояла коробка, сбоку которой красовалась надпись «Настольный хоккей». Я был рад своей прозорливости, которая уберегла меня подарить Мишке то, счастливым обладателем чего он уже был. Занимаясь разглядыванием обстановки в Мишкиных владениях, я вдруг понял, что шуршание за моей спиной прекратилось и повисла гнетущая тишина. Ну, сейчас было впору ожидать удара по голове этой самой «непознанной вселенной». Я на всякий случай зажмурился, но, вопреки всему, услышал за спиной удивлённый и даже какой-то восхищённый голос Мишки:

– Ух, ты! Вот это да! А ты откуда узнал, а?

Я ожидал чего угодно, но только не этого, поэтому на мгновение лишился дара речи. Сначала подумалось, что Мишка просто издевается и, стоит мне повернуться к нему, как удар этой самой «непознанной вселенной» всё же будет иметь место. Тяжело вздохнув, я растерянно оглянулся. Мишка продолжал сидеть на диване, переводя радостный взгляд то на книгу, то на меня. Нет, пожалуй, так притворяться Мишка не смог бы.

– Как узнал, а?! – вновь восхищённо спросил Мишка.

– Ты про что? – спросил я в ответ осипшим голосом, словно преступник, которому предъявили неопровержимые улики.

– Ну, про это. – Мишка демонстративно потряс подаренной книгой.

– А что, тебе понравилось? – подозрительно спросил я таким тоном, словно перед этим специально приложил все усилия для того, чтобы Мишка возненавидел меня за подарок.

– Шутишь! Ещё бы! – Мишка принялся быстро пролистывать страницы, с жадностью разглядывая цветные иллюстрации с изображениями каких-то звёзд, галактик и прочей космической абракадабры. На его губах застыла неподдельно-мечтательная улыбка.

– Так как узнал-то, а? – вновь спросил Мишка, не отрывая взгляда от книги.

Я не имел ни малейшего представления о том, что Мишка подразумевает под «как узнал-то», но показаться несведущим мне не позволяла мальчишеская гордость. Придав лицу выражение, когда пытаешься вспомнить что-то, чего никогда не знал, я, почёсывая затылок, забухтел:

– Так это, мамка чего-то там говорила, что твоя мамка…

– А! – Мишка махнул рукой, прерывая меня, и презрительно хмыкнул. – Можешь не продолжать, всё ясно!

Тут мы с ним были солидарны, поскольку любой мальчишка знал, что все девчонки – страшные трепухи, и им нельзя доверить никакой тайны: разболтают сразу же! Я облегчённо выдохнул, радуясь тому, что так ловко выкрутился из сложившейся ситуации. Мишка, тем временем, громко захлопнул книгу.

– Ладно, – миролюбиво улыбнулся он. – Думал тебя удивить, но, раз уж ты всё и так знаешь, тогда пошли, покажу его.

Мишка поднялся с дивана и, отдёрнув штору, открыл балконную дверь, жестом приглашая меня за собой. «Ух, ты! У них ещё и балкон есть!» – молча позавидовал я, двинувшись следом. Окна квартиры Ярцевых выходили на проспект, а моей – во двор, и балкона у нас не было. А жаль! Мне очень нравилось наблюдать за городской суетой, за людьми и потоками машин, особенно по вечерам. И, будь у нас балкон, меня оттуда никакими коврижками бы не вытянули, а так… Зато я мог видеть в наши окна, кто гуляет во дворе и, благодаря этому, корректировать свои собственные действия! То бишь, брать ли с собой коньки и клюшку или мяч (в зависимости от времени года). Тоже плюс, кстати.

С этими раздумьями я вышел на балкон вслед за Мишкой. Пространство вокруг тут же наполнилось повседневными уличными шумами: шорохом шин автомобилей и их гудками, всевозможными свистками, звонками, криками, стуком каблучков по мостовой. Некоторые, я слышал, называли это «городской музыкой». И действительно, если вслушаться, то можно было уловить какой-то необычный ритм в этом многозвучном и многоголосом гомоне, царящем вокруг. Я решил воспользоваться случаем и тут же начал вслушиваться, пытаясь «нащупать» мелодию этого дня.

– Гляди! – Голос Мишки не дал мне сосредоточиться, и я обернулся в его сторону. Мой однокашник с торжественным видом стоял возле чего-то, накрытого большущим куском тряпки, напоминающей старую простыню. Мишка с улыбкой до ушей потянул материю, и моему взору открылся спрятанный под нею предмет.
Это был телескоп! Новенький, на высокой чёрной треноге, сверкающий своими никелированными частями в лучах солнца. Казалось, он так и манил любого, кто устремлял свой взор на него. Мол, давай, погляди в меня, я открою тебе столько нового и волшебного!

Ещё раз напомню, что космос интересовал меня очень мало. Вернее, совсем не интересовал. Но телескоп почему-то ассоциировался у меня вовсе не как прибор, в который положено наблюдать звёзды. Это было техническое устройство. Сложное, блестящее, которое можно было покрутить и потрогать. Именно поэтому с моих губ непроизвольно сорвалось восхищённое: «ух ты!»

– Отец подарил! – гордо и не без хвастовства произнёс Мишка, видя мою реакцию.

– Миха, слушай, дай поглядеть, а?!

– Да пожалуйста, – ответил тот снисходительным тоном обладателя чего-то редкого и дорогого.

Я, полный непередаваемых ощущений, шагнул к телескопу. Мне не терпелось прильнуть к окуляру и начать разглядывать всё вокруг. Ведь теперь можно вблизи увидеть то, что раньше выходило за рамки моего, надо сказать, весьма острого зрения. Шутка ли!

– Только очень осторожно! – строго предупредил Мишка. – Не поломай! Вот эта ручечка, чтобы резкость наводить.

– А эта?

– А эту вообще не трогай! И давай аккуратнее, а то не пущу! 

– Ладно, ладно. Я всё понял, Миш.

Тот кивнул и отошёл чуть в сторону, освобождая мне место наблюдателя. Я приблизился к телескопу и очень осторожно, чуть дыша, прильнул к окуляру. В первый миг мне показалось, что я уткнулся носом в окно противоположного дома, настолько невероятным было увеличение. Если бы не плотно задёрнутые шторы, то я мог бы абсолютно чётко разглядеть обстановку комнаты. Однако, не имея такой возможности, я чуть повернул телескоп и стал смотреть вдоль улицы. Уж тут-то от меня ничто не скроется! Несущиеся вдалеке машины приблизились так, что можно было различить цифры и буквы на номерах. Автомобили сигналили, мигали огнями фар и «поворотников», выстраивались в длинные вереницы или плавно огибали друг друга, сновали туда-сюда, словно муравьи, спешащие по своим делам. Вон там, на тротуаре возле стены магазина, толстая тётка торгует квасом из железной бочки-прицепа на колёсах. Сегодня не жарко, и торговля у неё идёт не очень бойко. Она сидит на стуле, поправляя непослушную прядь волос, выбивающуюся из-под белого чепца, зевает и наверняка с нетерпением ожидает конца рабочего дня. А вон какой-то человек, похожий на студента, перебегает улицу на запрещающий сигнал светофора. В одной руке у него чёрный длинный цилиндр, который, кажется, называется «тубус», в нём носят чертежи. В другой, под мышкой, зажата чёрная папка. Он торопится, то и дело поправляет сползающие на нос очки и совсем не обращает внимания на свистящего ему постового милиционера. А на другой стороне улицы стоят мужчина и женщина, и перед ними коляска с двойней. Они терпеливо ждут «зелёного», чтобы перейти дорогу. Молодая семья, которая просто совершает прогулку. Женщина смотрит на перебегающего дорогу студента и неодобрительно качает головой, а мужчина склоняется к её уху и с улыбкой говорит что-то, изредка кивая головой в сторону всё того же студента. Вероятно, рассказывает, как когда-то давно вот так же бегал в институт, опаздывая на лекцию. А на другой стороне, чуть дальше – площадь со сквером и фонтаном. Жаль, что солнце теперь за высотными домами, а так можно было бы увидеть радугу в водяных струях. На лавочках в сквере сидят люди, в основном пожилые. Одни беседуют друг с другом, другие читают вечерние газеты, желая быть в курсе происходящих событий. Какой-то дедушка сидит один, опираясь руками на палочку и положив на них подбородок. Наверное, о чём-то вспоминает или думает. Может, о детях или внуках, а может о временах былой славы, когда сражался на войне с фашистами за нашу Родину. А ещё дальше…

– Мальчики, чай пить с тортом! – раздался голос из комнаты.      

– Пошли! – Мишка ткнул меня в бок, окончательно возвращая к действительности.   

Очень не хотелось отрываться от телескопа, но я был в гостях, и правила приличия не позволяли заставлять хозяев ждать. С явной неохотой я проследовал вслед за Мишкой снова в комнату, где вид ожидающего нас угощения на время заставил забыть о телескопе. Красивый праздничный торт был украшен десятью свечками. В бокалах пузырился лимонад – детское «шампанское». Хочешь – ешь торт с чаем, хочешь – с лимонадом. Мы мигом заняли свои места; гости и родители Мишки собрались вокруг нашего стола, а именинник, предварительно загадав желание, торжественно задул свечи под аплодисменты и поздравления. После этого тётя Валя положила каждому из нас по большущему куску торта, на которые мы с Мишкой указали, и взрослые вновь собрались за своим столом, вернувшись к неинтересным для нас разговорам.   

– Ну как? – задал вопрос Мишка с набитым ртом.

Я не знал, что он конкретно имеет в виду: угощение, свой подарок или то и другое вместе. Но мой ответ подходил в любом случае.

– Во! – Я выставил большой палец и откусил большой кусок торта, запивая его чаем, а потом лимонадом. 

– Ещё бы! – кивнул Мишка, проглотив очередную порцию сладкого. – Это ты ещё не знаешь, что я придумал!               

– А что?! – Я был неподдельно заинтригован.

– Потом расскажу. – И Мишка вновь вернулся к торту. Я не стал его торопить: в конце концов, этот день полностью в нашем распоряжении, всё ещё успеется. Оставшееся время чаепития мы с Мишкой провели молча, усиленно работая челюстями. Торт оказался очень вкусным, но за добавкой мы не сунулись: уже не лезло. Кроме того, чуть позже нас ожидало ещё и мороженое, и нужно было оставить хоть немного места в желудке для этого угощения. Закончив с чаепитием, мы выбрались из-за стола и вразвалочку, словно пингвины, опять направились в Мишкину комнату. Честно говоря, меня потянуло в сон, но я не поддался этой слабости. Ведь у меня не куча друзей с телескопами, в которые можно смотреть до посинения. Мишка прихватил по дороге подаренную книгу, и мы снова вышли на балкон. Вечерело, и свежий воздух развеял моё дремотное состояние.

– Миш, можно я ещё погляжу, а? – просящими глазами уставился я на товарища.

– Да нечего там глядеть, рано ещё, – ответил Мишка, плюхнулся на раскладной стульчик и раскрыл энциклопедию. – Лучше послушай, что я придумал!

– Миш, ну я чуть-чуть, можно? Ты говори, я всё услышу.

Мишка поморщился, но на спор у него, видимо, сил не осталось. Торт, чай, лимонад и мягкий складной стульчик своё дело сделали.

– Ладно, – нехотя махнул он рукой. – Только осторожно и слушай внимательно. И не смейся!

– Да ты что! Не буду, рассказывай. – Я вновь прильнул к окуляру, устремив свой взор на дальний конец улицы. Машин прибавилось, пешеходов тоже: кто-то возвращался из пригорода, кто-то с работы, поскольку не у всех суббота была выходным днём. У нас в школе, кстати, пятидневка тоже была не всегда, раньше в субботу учились. Мы с Мишкой, правда, этого уже не застали, но одна мысль о единственном выходном в неделю повергала в ужас. Вот сидели бы сегодня за партами с учебниками, а не на балконе с телескопом… Я передёрнул плечами, представив себе такой вариант. 

– Ты чего? – заметил это Мишка.

– Так, ерунда. Ты рассказывай, рассказывай, я слушаю.

– Так вот, – начал Мишка. – Я решил открыть новую звезду и назвать её своим именем!

Повисло молчание. Я всё прекрасно услышал, но не нашёлся, что ответить сразу. Честно говоря, я вообще не ожидал такого заявления. Разумеется, смешным мне это заявление в то время не показалось. Многие мечтали о чём-то недостижимом под влиянием книг и приключенческих фильмов. Я, например, ещё пару лет назад твёрдо хотел стать индейцем. Притом самым могущественным и известным вождём, и сражаться за свободу своих соплеменников против бледнолицых угнетателей. Ведь у каждого в детстве, не будем с этим спорить, была какая-нибудь заветная, но несбыточная мечта. Ты просто хочешь чего-то и всё! И все преграды на пути, по простоте и наивности детской, кажутся ерундой. Короче, Мишкина идея меня вовсе не рассмешила. Просто она была несколько неожиданной. 

– Ну, ты чего?! – немного раздражённо произнёс Мишка, когда не услышал от меня ответа.

– Э-э-э… ничего, – произнёс я несколько растерянно, потому что моё внимание привлёк забавный мужичок, который шёл по улице какой-то смешной подпрыгивающей походкой. Иногда он останавливался, оглядываясь по сторонам, словно не знал, куда идти дальше. Потом снова продолжал движение в прежней забавной манере. Его движения чем-то напомнили мне маятник в ходиках, что я видел на стене у бабушки в деревне, и я даже начал цокать языком в такт воображаемому часовому механизму.

– Чего ты там трещишь, как бурундук? Сказал же, что будешь слушать!

– Да я слушаю, Миха, слушаю, – ответил я, не отрываясь от телескопа. – Только…

– Что «только»?! – в Мишкином голосе послышались нотки, сулящие мне отстранением от телескопа. Забавный мужичок, тем временем, скрылся за углом, и я на некоторое время оторвался от созерцания.

– Только, ты считаешь, что это так просто? – посмотрел я на товарища.

– Ха! – махнул Мишка рукой, после чего ласково погладил подаренную энциклопедию по корешку и подмигнул мне. – Теперь, с этой книженцией – плёвое дело! Звёзд на небе тьма-тьмущая. Не могли же их все открыть! Осталось лишь найти одну да побыстрее назвать своим именем, пока кто-нибудь не опередил нас.   

Я сильно сомневался в том, что все в городе по ночам только и занимаются выискиванием на небе безымянных светил. Кроме того меня несколько насторожило это «нас» в Мишкиной фразе, и я решил кое-что уточнить.

– Что значит «нас»? Вместе искать будем, что ли? – Я почесал нос в предвкушении чего-то интересного. 

– Ну, конечно! – Мишка посмотрел на меня так, словно мы с ним каждую ночь составляли карты звёздного неба. – Один ищет, другой с книжицей сверяется. Всего и делов-то! 

Мне не очень нравилась идея провести ночь на балконе в образе «сверяющегося с книжицей», поэтому я заранее скорчил хмурую мину и как можно противнее протянул:

– А-а-га-а, какой хитренький! Ты, значит, в телескоп смотреть будешь, а я в книжку пялиться? Фигушки, нашёл дурачка!   

– Нет, ну почему же… По очереди будем. Сначала я, потом ты, или наоборот.

Так, место у телескопа было отвоёвано, хотя бы частично. Но тут мне в голову внезапно пришла ещё одна идея, и я вновь воспользовался вышеизложенным приёмом:

– А-а-га-а, хитренький! Искать, значит, вместе будем, а называть твоим именем? Фигушки!

Мишка аж икнул от такого поворота и, судя по повисшему молчанию, не сразу нашёлся что сказать. Вероятно, он вообще не предполагал, что я окажусь таким корыстным и прозорливым.       

– Ну… – наконец промямлил он, потупившись и почёсывая затылок. – Я не это… зачем так сразу…

– Ведь можно найти две звезды! – вдруг выпалил он, сверкнув на меня глазами. Похоже, это было первое и единственное, что пришло ему на ум. – Точно! Одну назовём моим именем, другую твоим. И всё будет по-честному!

 Я не был уверен, что нам удастся так быстро отыскать хотя бы одну звезду, которую ещё никто не открыл. Кроме того, имена Миша или Саша, с моей точки зрения, для небесного светила подходили мало. Чёрт с ним! Мишке видней. Главное, что я смогу глядеть в телескоп!

– Ладно, – махнул я рукой, соглашаясь. – Будем искать эти твои звёзды, уговорил.

– Во, молодец! – Мишка довольно потёр руки. – Вдвоём мы их быстро отыщем, точно говорю!

– А, ничего не выйдет! – вдруг погрустнел я.

– Чего?.. – опешил Мишка. Он выглядел так, будто послал меня во время войны за патронами, а я принёс ему вместо этого килограмм картошки.

– Мама сказала, чтоб не допоздна, так что… – я безнадёжно махнул рукой. 

– Ерунда! Завтра ведь воскресенье.

– Я и математику ещё не сделал…

– Зато я сделал, там вообще легкотня! У меня скатаешь, всего и делов-то.

– Да?.. – произнёс я, всё ещё сомневаясь.

– Ну, конечно!

Честно говоря, математику я мог сделать и сам. Проблем с нею у меня не возникало, но списать было куда приятнее. Тут не надо думать, особенно когда списываешь у товарища, который сам имеет оценку «отлично» в четверти по этому предмету.

– Тогда лады! – Я улыбнулся и хлопнул Мишку по плечу.

– Здорово! – хлопнул он меня по плечу в ответ. – Пошли мороженое есть!

Мороженое было куда как заманчивее телескопа. Во всяком случае, вкуснее, поэтому мы наперегонки понеслись в комнату за очередным угощением. Кроме мороженого, в нас влезло ещё по небольшому кусочку торта, пятку конфет и по стакану лимонада. Двигаться после такого угощения было крайне неохота, поэтому мы ещё минут двадцать провели перед телевизором, глядя «Ну, погоди!» и потешаясь над вечно невезучим волком. Наконец, когда сладости частично переварились и усвоились, мы вновь направились в Мишкину комнату. Мне не терпелось сразу же схватиться за телескоп и начать разглядывать вечернюю улицу, тем более что вот-вот должны были включить фонари. Однако Мишка имел свои виды на дальнейшее развитие событий.

– Ну-с! Продолжим! – произнёс он расхожую фразу из любимого нами кинофильма, после чего плюхнулся на диван и взял энциклопедию.

Я уж было обрадовался, полагая, что Мишка щедро позволил мне быть первым у телескопа, и даже направился в сторону балкона.

– Ты это куда? – удивлённо приподнял бровь товарищ.

– Туда… – несколько опешил я, застыв в дверном проёме, и обернулся на Мишку.

– Чего там делать-то?

– Как чего? Сам же говорил: один смотрит, другой с книжкой сверяется.

Честно говоря, Мишкина идея всё ещё меня не вдохновляла. Мне просто хотелось поглядеть на вечерний город, на людей, на машины, на мигающие огни фар.

– Так рано ещё! Звёзд пока нету. Вот стемнеет… – И он похлопал рукой по дивану рядом с собой, явно приглашая меня присесть. – Давай-ка пока посмотрим, что искать и где.   

Я тяжело вздохнул и нехотя поплёлся к дивану. Меня тянуло к телескопу, а не к этой дурацкой книге с непонятными картинками. Но Мишка был хозяином, а я гостем, поэтому… Я уселся рядом с ним с таким видом, что надо мною в этот миг разрыдался бы любой узник. Мишка упорно не замечал моего «рвения» к познанию Вселенной и даже подвинул книгу так, чтобы удобнее было смотреть вдвоём. Теперь деваться было некуда, волей-неволей пришлось читать. Мишка раскрыл книгу на первой странице, и мы, сопя и практически касаясь головами, углубились в чтение. И тут на нас, как говорится, снизошло. Мы узнали, что нашей Земле почти четыре миллиарда лет. Что свет от Солнца с невероятной скоростью триста тысяч километров в секунду идёт до нас почти восемь минут. Что планеты нашей системы имеют разные углы наклона и скорости вращения. Что Юпитер – это газовый гигант, а красное пятно на нём – неутихающая буря размером чуть ли не во всю Землю. На наши ничтожные умы обрушились миллиарды-миллиарды-миллиарды-миллиардов лет и километров, звёзд и планет, туманностей и скоплений. Казалось, что мы сами парим в безграничном пространстве космоса, а мимо нас проносятся астероиды и кометы, ослепляют ярчайшими вспышками квазары, притягивают жуткие чёрные дыры, масса которых настолько велика, что даже свет не может вырваться из поля их чудовищной гравитации. Мы сидели, не дыша и боясь пошевелиться, с прилипшими к вспотевшим лбам волосами. Сидели и жадно глотали страницу за страницей, а навстречу нам устремлялись всё новые и новые потоки цифр и названий, которым не было числа.
Наконец, мы оба подняли головы, чтобы перевести дыхание, и одновременно, словно сговорившись, восхищённо произнесли: «Вот это да!»

– Здорово! – выдохнул Мишка.

– Обалдеть! – вторил ему я, притом уже весьма откровенно. То, к чему я был безразличен всё это время, теперь притягивало меня, словно магнит. – Представляешь, где-то там будут две звезды с нашими именами!

– Ага! Теперь мы просто обязаны их найти! – ответил мне товарищ.

– Обязательно найдём!

– Ещё бы! – Мишка вскочил с дивана, оставив мне книгу. – Я пойду, посмотрю в телескоп. Если что увижу, скажу тебе, а ты уже в книге ищи.

Он ужом выскользнул на балкон и приклеился к прибору, словно пиявка. Некоторое время было тихо.

– Ну, чего там?! – с нетерпением произнёс я. Мне уже даже не столь важно было, что Мишка первым занял место за телескопом. Меня влекли открытия! 

– Ничего, – недовольно пробухтел Мишка с улицы. – Эти дурацкие облака всё заслоняют!

– Дай-ка поглядеть! – Я вышел на балкон с книгой в руках и встал подле Мишки.

– Погоди, – слегка оттеснил он меня плечом, – что-то вижу!

– Что?

– Звезду какую-то… 

– Какую?

– Я знаю?! Книга-то у тебя! Ищи давай, не отлынивай!

– Я ж не знаю, что ты видишь! Чего искать-то?!

Мишка тяжело вздохнул, после чего нехотя уступил мне место у телескопа. Книга перекочевала к нему, а я прирос к окуляру. Должен был признать, что облака действительно мешали. Лишь иногда, когда они проплывали дальше, моему взору открывалось небо. Звёзд, к моему разочарованию, оказалось не так уж и много.

– А говорил, что «тьма-тьмущая»! – недовольно проворчал я, не отрываясь от телескопа. 

– Ты про что это? – не понял Мишка.

– Про звёзды твои! Я-то думал, что всё небо в них будет, а тут мигает несколько каких-то…

– Что значит, мигает?! – удивился товарищ.

– Мигает – значит мигает! Дурной, что ли?

– Сам ты дурной! – возмутился Мишка и бесцеремонно оторвал меня от прибора. – Уйди! Моя очередь! 

В моих руках вновь оказалась энциклопедия, а Мишка опять принялся глазеть в окуляр. Чтобы не терять времени и скрыть обиду, я принялся листать страницы.

– Ух ты! – произнёс товарищ после некоторого молчания. – Точно мигают! Я и не заметил сразу.

Я сделал вид, что углубился в чтение. Хотя, почему сделал? Меня и взаправду заинтересовала вся эта космическая чертовщина. Я перелистнул ещё одну страницу, и моему взору открылась какая-то странная карта. Над ней было написано крупными буквами: «Звёздная карта южного полушария».

– Мишка! Нашёл! – радостно воскликнул я.

– Чего нашёл?! – мгновенно оторвался он от телескопа, совершив тем самым непоправимую ошибку. Я мигом занял его место, всовывая книгу ему в руки.

– Карту звёзд нашёл! – скороговоркой выпалил я, глядя в окуляр. – Давай, что там есть?!

– Ишь, шустрый какой… – проворчал Мишка, недовольный то ли моим поведением, то ли требованием. – Сначала разобраться нужно.

Товарищ замолчал, зашелестели страницы, а я глядел на ночную звезду, которая переливалась то голубым, то жёлтым, то белым цветами.

– Ха! Нашёл он! – после минутной тишины воскликнул Мишка, как мне показалось, с издёвкой. 

– А чего? – Я не повторил его ошибки и от телескопа не оторвался. Даже крепче схватился рукой, но товарищ и не собирался занимать моё место. Пока, во всяком случае.

– А того! Карта-то южного полушария, а у нас?!

– Так мы ж на юге!

– На юге от чего?! От Северного полюса? Двойка тебе по географии!

Я засопел и виновато взглянул на Мишку: с географией у меня, действительно, было не очень.

– На! – всучил он мне в руки энциклопедию, отстраняя тем самым от телескопа. – Учи уроки!

Затем Мишка вновь начал смотреть в окуляр, а я молча встал рядом, ожидая дальнейших распоряжений.

– Ну, чего стоишь?! – нетерпеливо произнёс Мишка.

– А чего делать-то?

– «Чего-чего», – передразнил товарищ. – Карту северного полушария открывай, двоечник! 

Я сердито засопел, но промолчал. Затем перелистнул пару страниц и обнаружил искомое.

– Ну, нашёл, чего дальше? – пробухтел я.

– Что, тебя всему учить надо?! Какие там звёзды есть?

– Самой яркой звездой северного полушария, – принялся зачитывать я из книги, – которую можно легко отыскать в ночном небе, является… бла-бла-бла… часто называемая Полярной… тра-та-та… в созвездии Малой медведицы…

– О! Хорош! Кажется, я её нашёл! – оборвал меня Мишка на полуслове.

– Ага, ври мне больше… – недоверчиво произнёс я, скривив губы. Мне не хотелось вот так, с ходу верить, что Мишка, а не я, нашёл эту чёртову звезду первым. Да ещё так быстро!

– Не, точно! – воскликнул тот. – А слева ещё одна… и ещё… и ниже… Ковшик какой-то в небе.

– Сам ты «ковшик»! – передразнил я Мишку и уже хотел было поднять его на смех, но тут увидел в книге картинку и обомлел.

– Миха! Я нашёл его!! – произнёс я голосом первооткрывателя.

– Кого?!

– «Ковшик» твой!

– Врёшь!

– Сам погляди!

Мишка коршуном метнулся ко мне, выхватывая из рук книгу, а я таким же коршуном к телескопу, занимая место наблюдателя. Я запомнил картинку в книге, поэтому с нетерпением начал отыскивать такую же, но уже на небе.

– Верно! – воскликнул Мишка после некоторого молчания. – Всё сходится! Молодец, Санька!

Я тем временем тоже обнаружил искомое созвездие, теперь уж в натуре, и принялся разглядывать каждую звезду по очереди.   

– Ты тоже молодец! – похвалил я Мишку. – Быстро нашёл.

Затем я оторвался от телескопа и посмотрел на товарища, а тот на меня. Мы ни слова не произнесли, но каждого из нас просто распирало от гордости. Словно бы это мы сами были первооткрывателями, и до нас этим даже никто не занимался.

– Давай, ещё что-нибудь поищем! – произнёс, наконец, Мишка и потеснил меня, пристраиваясь рядом.

Сопя и соприкасаясь лбами, мы принялись вдвоём глазеть на небо. Нас так увлекло это занятие, что мы не услышали, как нас зовут.

– Мальчишки! – раздался из комнаты голос тёти Вали. – Эй, где вы там? Сашенька, за тобой мама пришла.   

Я даже не сразу понял, что произошло. Мишка, судя по всему, тоже был несколько сбит с толку. На какое-то время мы, поглощённые увлекательным занятием, словно перенеслись в другой мир. Где не было взрослых, чистки зубов по утрам и вечерам, раннего укладывания в постель и прочего, что напоминало юным мечтателям о суровой реальности.

Тётя Валя показалась в дверном проёме, а из-за её плеча выглянуло лицо моей мамы.

– Сашка! – строго произнесла она. – Ты на часы смотришь? Я тебе что говорила!

– Ну, ма-а-а-а… – протянул я, понимая, что чудеса закончились, и пора возвращаться домой.

– Никаких «ма»! – сказала, как отрезала мама и тут же, улыбнувшись, добавила, но уже в адрес моего товарища: – Мишенька! С днём рождения тебя. Ну, как, понравились тебе подарки?

Я похолодел: энциклопедия была в руках у Мишки. Что, если она потребует вернуть книгу? Да и дома ещё потом влетит! Но всё обошлось благополучно. То ли мама не обратила внимания, то ли сама понимала, что дареное обратно не забирают. Теперь только оставалась вероятность разбора полётов дома.

– Спасибо, тётя Надя, – поблагодарил Мишка мою маму и слегка хлопнул по телескопу ладонью. – Во! Папа с мамой подарили! Правда, здорово?!

– Ещё бы! Какой красивый телескоп! – похвалила моя мама, но тут же нахмурилась: – Вы что же это, весь вечер на балконе торчите?! Простудиться только не хватало перед летними каникулами!

– Мам, ну ты что, тепло же… – попробовал было я реабилитироваться, но номер не удался.    

– Я вот тебе задам «тепло»! Давай, прощайся с другом и марш домой!

В это время тётя Валя пригласила мою маму в комнату:

– Надюша, пойдём, угощу хоть.

– Ой, что ты, что ты!.. – воспротивилась было мама.

– Пойдём-пойдём. Попробуешь мой новый салат. 

Почему-то фразы на манер «новый салат» и «новый рецепт» действовали на женщин, словно волшебное заклинание. Мама лишь строго глянула на меня, но ничего не сказала и пошла с тётей Валей, уже оживлённо обсуждая с той ингредиенты того самого «нового салата». Мы с Мишкой, как по команде, уставились друг на друга.

– Так, – хрипло произнёс товарищ и кашлянул. – Думаю, минут двадцать у нас теперь в запасе ещё есть!

Мы быстро заняли позицию у телескопа и снова, несильно толкаясь и сопя, принялись по очереди глядеть в него. Двадцать минут пролетели незаметно. Так всегда бывает, когда не следишь за временем. Вот почему на уроках время тянется, словно резина, и сорок пять минут кажутся вечностью?

– Сашка! Ты всё ещё там?! Я что тебе сказала! – Голос мамы вновь вернул меня на землю.

– Ладно, – грустно произнёс я и впервые протянул руку Мишке при прощании. – Мне домой пора.   

– Пока, – Мишка крепко пожал мою руку и, улыбнувшись, добавил: – Спасибо за подарок!

А потом, для чего-то оглянувшись, словно заговорщик, тихо прошептал мне:

– В следующую субботу приходи обязательно! Снова искать будем.

Я улыбнулся в ответ и, окончательно распрощавшись на сегодня с Мишкой, пошёл с мамой домой. Она вела меня за руку, словно маленького, и отчитывала за столь «поздние посиделки». И дома мне тоже немного влетело, но не за книгу, а за «торчание на балконе в одной рубашке». А потом мне пришлось умыться, почистить зубы и лечь спать. Но всё это даже не сильно огорчило меня, и во сне я увидел в ночном небе мою звезду. Мою, и ничью больше! Она манила, переливалась всеми цветами радуги и тихонько напевала о чём-то, словно звала меня поскорее найти её среди мириад других звёзд и планет. Моя мечта влекла меня в свой необъятный, безграничный, удивительный мир новых открытий.

И вот сейчас, сидя на кухне в своей квартире, я снова вспоминаю тот день. Разумеется, тогда я ещё не знал и даже не думал о том, что никаких новых звёзд мы с Мишкой не откроем. Что телескоп наскучит нам уже через две недели, и мы будем увлечены новыми идеями, вновь вернувшись к своим компаниям. Что по окончании школы мы с Мишкой больше не увидимся. И я до сих пор не буду знать, как у него сложилась судьба. Не до того как-то, у всех свои заботы и повседневные проблемы. Да и что скажем мы друг другу при встрече? Изменился мир, изменилась жизнь вокруг, изменились люди. И у нового поколения другие ценности, кажущиеся дикими для нас, выросших в то время. Нет уже той открытости и простоты, которая была в те годы, когда мы могли допоздна торчать с друзьями во дворах, а не во всепоглощающей паутине социальных сетей. Когда живое общение, незаменимое никакими умными машинами, было в порядке вещей. И мы запросто ходили в гости к соседям по подъезду, в то время как сейчас даже не знаем толком их имена. Всё это куда-то исчезло вместе с покоем и простыми житейскими радостями. Но всё же я надеюсь. Надеюсь, что всё это может вернуться, что оно всё ещё есть. Стоит лишь вновь посмотреть в телескоп и отыскать его в ночном небе. Как те звезды, что вращаются где-то в пустоте и ждут, когда мы найдём их и назовём своими именами…
    
                Панов В.,(Вендиго), май 2016г.