Как я начал писать

В начале, я читал Зощенко.

Потом смотрел Жванецкого.

Потом слушал Задорнова.

Потом писал диссертацию.

Потом снова читал, но уже Покровского и К;...

Потом посмотрел на нашу армию, посмотрел на своих начальников и своих подчинённых, послушал их и не удержался, и стал записывать всё то, что я видел и слышал.

Когда в армии мне было особенно трудно, я писал зло, и всё мечтал типа: «У-у-у, с-с-су-у-уки-и-и, вот напишу про вас, чтоб все прочитали... Вот прочитают они, и над вами смеяться будут, и вам стыдно будет».

Но ничего из написанного я не опубликовывал и всё продолжал писать в стол, потому что боялся, потому что догадывался, что стыдно им никогда не будет, а вот мне будет точно не смешно, и даже очень страшно, потому что я ещё служу, и служить мне в этом бардаке ещё надо. Не хочется, а надо. До пенсии. Пока не выгонят.

И даже если бы кто-нибудь, что-нибудь из меня напечатал, то в лучшем случае, я бы услышал типа: «Это не про нас!», или «Он лжец, негодяй, обиженный судьбой кляузник!», или «Да он просто псих, не обращайте на него внимания!».

Когда мне было терпимо, я писал научные статьи, и тоже клал их в стол, потому что печатать такое тоже было негде, и от этого я снова писал зло.

Вот так и накопился этот ворох бумаг. И все это называется наша армия. Наша, значит наша – и советская, и украинская. Это та армия, в которой я служил с лейтенанства, которой отдал более четверти века, и которая наградила меня дискенезией, гастритом, простатитом и целым букетом разных других болячек, именуемых военными врачами «обычными возрастными изменениями».

декабрь 2006