Книга 1 истоки глава 5 юность ираиды часть 10 посв

На фотографии – комната нашего общежития.
Моя кровать – справа. Её можно узнать по полочке над кроватью, покрытой кружевной салфеточкой, связанной ещё моей бабусей.
На снимке - не все из нашей группы, а те, с кем мы жили в этой комнате общежития. А мальчики просто пришли в гости.
Я (ИРАИДА) - в верхнем ряду, в серединке, уже - без косичек.

КНИГА 1    ИСТОКИ

ГЛАВА  5   ЮНОСТЬ  ИРАИДЫ

ЧАСТЬ 10   В ЛЕС  ПО  ЯГОДЫ…


                ПРАКТИКА

Летом у нас была у всех практика. Я проводила её в Шатуре, а Валя Буянова – где-то ещё. Окончив практику, она побывала в Орехово, а уже из дома написала мне письмо.


Письмо в Шатуру из г. Киржача – «Владимирская обл., г. Киржач, ул. Александровская, дом 11,  кв. №.3, БУЯНОВОЙ   ВАЛЕ».



10.08. 55 г.                ПРИВЕТ   ИЗ   КИРЖАЧА!

                ИДОЧКА,   ЗДРАВСТВУЙ!!!

Только что сегодня приехала домой и сразу же решила написать тебе. Написать раньше – всё не было времени, сама понимаешь.

Итак, практика у нас закончилась. Сегодня сдала отчёт о практике, получила деньги, забрала обходной лист, по которому после 20 августа дадут стипендию, если, конечно, будет всё в порядке, и уехала домой на каникулы. Как проведу их, ещё не знаю. Время в Орехово провела весело.

 По прежнему была каждый день – с Ю.К., ходили в кино. После тебя посмотрела – «Звёзды на крыльях», «Седьмое небо», «Ляна», «Призраки покидают вершины» и «Я и мой дедушка». Я надеюсь, что и ты тоже всё успела посмотреть. Юрка в Киржач приехал, но мы виделись с ним очень мало. Он с поезда, а я на поезд, ничто друг другу не сказали, а все пять минут стояли, держась за руки, и, как глупенькие, смотрели друг на друга. Теперь, наверное, встретимся не раньше субботы.

Ида, я тебя очень прошу, посмотри, пожалуйста, у себя книгу – «Первые радости». Мне кажется, что ты её увезла, а она из библиотеки. Твои библиотечные книги я взяла себе, хотела сдать, но не знаю номер твоего ученического. Привезу, когда приеду. И ты тоже, захвати, пожалуйста, если она у тебя, хорошо?! Я собираюсь ехать 20 августа, а ты когда приедешь? Пиши, кем ты работаешь, как проводишь время, вообще пиши обо всём.  Получила ли письмо от Генки?

Пока до свидания. Напиши, как дела у Светы.

Вроде всё написала. Жду с нетерпением ответ. Пиши быстрей.

Передавай всем по большому привету, бабусе, папе, Борису, Миле и Свете, если она у вас, а так же всем знакомым.

Тебе привет от наших. Ещё раз до свидания.

                Целую тебя     -     ВАЛЯ.


На практику я ездила в Шатуру.  Отец сделал мне «вызов». Нам разрешалось не ездить на практику туда, куда посылает техникум. Нужно было только привезти  справку о том, что организация согласна принять на временную работу с оплатой…
Многие девочки до этого вообще не знали, – что представляет собой работа на стройке. Вернулись с практики все с кучей разных впечатлений.

Я практику проходила помощником мастера на растворном узле.
Работа заключалась в том, чтобы постоянно следить за тем, чтобы в мешалку закладывали песок и цемент строго в соответствии с пропорциями. Поскольку в основном готовили раствор только двух- трёх марок, делать в общем- то на работе было нечего... Но мне немного даже заплатили за время работы на растворном узле.

Все понимали, что – практика – это далеко не то, что нас ожидает на настоящей работе, после окончания техникума.

Когда мы все вернулись с практики в Орехово-Зуево, нам, теперь уже студентам 4-го курса, предоставили общежитие, которое освободилось после  выпускников.
С получением общежития жизнь моя и Валюшина изменилась в корне. Не надо было раньше вставать, общежитие было не очень далеко от техникума.  Был свой клуб и столовая. Не нужно было  питаться всухомятку. Правда, для этого нужны были деньги. Но они у меня в небольшом количестве появились.

Помню, как перед стипендией, когда уже ни у кого не оставалось денег, мы устраивали «субботник». Мы собирали по тумбочкам и из-под кровати пустые банки (мы их никогда не выбрасывали), мыли их и сдавали в пункт приёма тары. На вырученные деньги мы закупали батоны хлеба. Тогда продавали хлеб, который пекли с добавлением гороховой муки. Ещё покупали пару колясок конской колбасы (типа сегодняшней докторской, только красноватого оттенка). На оставшиеся деньги брали билеты в кино. Как правило, мы своей компанией занимали целый средний ряд. Днём кинозал был полусвободный, и места можно было занимать - где хочешь. И вот, когда начинался фильм, мы разламывали и делили хлеб и колбасу и с наслаждением жевали. Запах от конской колбасы растекался по воздуху. Сначала начинали оборачиваться сидевшие на ряду перед нами, а потом и все остальные. Это было что-то!

В общежитии мы жили в комнате, в которой стояло пять или шесть коек. Поэтому всегда было шумно и весело. Хотя, иногда бывали и ссоры.

Тихо становилось только в выходные дни и на праздники, когда все разъезжались по домам. Я часто оставалась в общежитии одна, да ещё девочка, которая училась на курс младше – Катя Жильцова. Мы с ней сдружились. Она могла часами слушать мои фантазии (именно фантазии, а не философские рассуждения), немного рассказывала о себе. Вместе мы несколько раз ездили в Шатуру, поэтому она была знакома и с бабусей, и с Борькой. В общем, мы как-то сроднились, а Валя Буянова немного отошла в сторону. Нет, нас многое связывало, но наша дружба будто растворилась в общей атмосфере студенческого коллектива. Катя – это было что-то совсем другое. Когда её не было рядом, мне её явно не хватало.

У нас в техникуме училась Валечка З. Мы с ней жили в одной комнате в общежитии.  Она была курсом старше, и окончила техникум раньше нас. Распределение она получила в Шатурский район, в Рязановское торфо предприятие. Оттуда она писала, и мы даже иногда встречались, но сохранилось только одно письмо.

Г. Орехово – Зуево, ул. Красина, Торфяной техникум, СУ-41. Степановой Ире». – из « Московская область, Шатурский район, Рязановское т/пр., Центральный посёлок, Главконтора, от З.В.Ф.».

8.10.55 г.
                ПРИВЕТ   ИЗ   РЯЗАНОВКИ!

                ЗДРАВСТВУЙ,   ИРА!!!

 С огромнейшим приветом к тебе – ВАЛЯ  З.

Ира, не знаю, с чего начинать. Во-первых, если можешь, прости. Я думаю, что ты меня простишь, знаю -  твоё сердце не позволит обратного. Надеюсь, что ты меня простишь авансом, и начинаю описывать житьё-бытьё. Живём не хорошо и не плохо. С работой пока ничего. Конечно, Ира, бывают и огорчения, и радостные минуты, ну, конечно, плохого в жизни всегда преобладает. Живём в комнатке вдвоём, оклад – 700 рублей.

Вот вкратце такие дела. Ирочка, миленькая, при встрече всё расскажу в красках. А встречу обещаю и требую от тебя на Октябрьскую, если не раньше.
Ира, приехала бы ты до Октябрьских сюда, это было бы замечательно.
Ира, как у тебя дела во всех отношениях? Где живёшь, как, что, не трудно ли в денежном отношении, как дома? Ира, пиши мне всё-всё.

Ира, время летит быстро. Его я так провожу:
В 6 утра просыпаюсь, к 8-и на работу. В 6 вечера прихожу домой, умываюсь, поем и спать, иногда в кино. Клуб здесь хороший, танцы не плохие, молодёжи всё-таки много, но понимаешь, такое безразличие, что просто жить не хочется.
Ира, на посёлке народ  - сплетни пускать, это его просто основное занятие.
Вечером придёшь домой, надо отдохнуть, а тут в дверь начинают барабанить, того гляди дверь полетит. Эх, Ира, при встрече всё расскажу.

Эх, Ира, помнишь, как мы с тобой разговаривали о работе. Всё в жизни грубее, и всего предусмотреть нельзя.

Ира, у меня не сердце, а камень от всех переживаний. Прошу тебя, Ира, если ты в меня веришь, хотя немного, не покидай меня вот в эту минуту, поддержи, ты сумеешь. Ира, ведь я в общежитии не была, кажется, уж слишком гордой и злой, здесь же все твердят мне об этом. Ладно, пусть говорят, зря не скажут.
Ира, пиши все новости о техникуме, вообще обо всём. Да, учится ли Валя Буянова. Если учится, передай привет ей и Юле. Конечно, передавай привет Саше Фроловой. И Ильиной Светлане.

До свидания. Жду с огромным нетерпением ответ.
Ира, передай привет от меня и Лиды - Константин Андреевичу Петрову  огромный привет.

                ВАЛЯ.



Да, есть над чем задуматься…
Но что будет с нами всеми, когда мы окончим техникум – мы узнаем через полтора года. А пока будем жить сегодняшним днем.


                В  ЛЕС  ПО  ЯГОДЫ


В начале учебного года произошел случай, который чуть не стоил мне жизни. У нас в группе учился Вовка Клюев. Его так все и звали - Вовка. Был он  неказист, лицом не красавец, но очень любил одну из моих подружек – Валечку Калинину.

Жил Вовка на окраине Орехово – Зуева. Недалеко за городом начинался лес. В тех местах, вообще-то кругом были леса. И вот нам Вовка рассказывает, что поспела клюква и брусника, и мать его набирает много ягоды в лесу. Ну, мы загорелись – пойти по ягоду.
 В  выходные,  я, Валя и Вовка (за проводника), пошли в лес ранним утром. С краю леса нам много встречалось ягодников, но  ягод было мало. Пошли дальше. Лес стал старый, с буреломом.

 Не знаю, как получилось, но Вовку мы потеряли. Ягоды стало больше. Мы набрали по пол бидончика каждая. Можно было бы и больше, да мы не умели её собирать. Настоящие ягодники ходили со специальными совочками. Совочки были деревянные, чтобы не мять ягоду, и со специальными прорезями, как у вилки. Поддеваешь совочком густые кустики, веточки сквозь прорези проскальзывают обратно, а ягоды скатываются в совочек. У нас, естественно, таких совочков не было, поэтому, мы кланялись каждой ягодке.
 
В общем, мы потеряли не только Володьку, но и сами не заметили, как  заблудились. Уж мы аукали – аукали. Никого кругом не было. А под ногами захлюпало. Мы слышали, что места болотистые, но что это значит, не представляли. Местами мы проваливались по щиколотку. Почва под ногами пружинила. Перебирались с кочки на кочку.
 
Неожиданно на нас, как говорят – лоб в лоб, откуда-то вывернулись два парня. Мы обрадовались. А они говорят, что сами заблудились.  Но идти стало веселее. Ребята впереди, а мы – за ними.

Наконец, мы вышли к какому-то озеру. Озером мы его назвали, потому что перед нами раскинулась гладь воды. Но на самом деле это было тоже болото, потому что под водой в некоторых местах виднелись моховые кочки. Стали пробираться по болотистому берегу. И, вдруг, неожиданно, у берега наткнулись на плоскодонку. Кем она была оставлена здесь? Вёсел не было. На дне плоскодонки было немного воды. То ли протекала она, или зачерпнули те, кто плыл в ней?

Ребята сразу же сказали, что нам надо на тот берег, так как, по их расчётам – город был в той стороне. Мы, естественно, говорим, что поедем с ними, иначе, мы отсюда не выберемся. Вёсел нет. Нашли длинный шест, на случай, если застрянем. Ребята нашли куски толстой коры. Мы сели в лодку. Кусками коры «гребли» по воде вместо вёсел. Это было чуть лучше, чем просто грести руками.

Очень медленно, но мы всё – таки приближались к противоположному берегу. Где-то на середине болотного озера, лодка дала течь. И также медленно, как мы продвигались вперёд, лодка наполнялась водой. Ребята заволновались. Один из них говорит – «Вот так. Если лодку засосёт, мы погибнем все. Чтобы выжить, нужно скинуть груз. А груз – это кто? Правильно молчите, значит, поняли – это вы. Сами решайте с кого начнём? Кого первую будем выкидывать?».

 Мы поняли, что они не шутят. Внутри всё от страха не просто замерло, а замёрзло. Лодка наполнилась водой  на две трети. Собственно, мы сидели в воде. До берега оставалось несколько метров. Под днищем стали сгущаться водоросли и трава, значит, дно близко. Ребята стали шестом прощупывать дно, а когда почувствовали его, стали опираться на него, и отталкиваться. Медленно, но упорно продвигались к берегу.

 Наконец, когда берег был уже почти рядом, один из ребят не выдержал, и спрыгнул в воду. Дно оказалось твёрдым. Он дотолкал плоскодонку до берега. Мы вылезли мокрые, дрожащие от пережитого страха. Ребята сказали – «Молитесь Богу за спасение. Вам повезло. Мы ведь, не шутили»… С этой стороны озера берег был твёрдый, до города, действительно, было в эту сторону.

 А Вовка Клюев, на следующий день, пришёл на занятия обиженный. Он решил, что мы нарочно от него сбежали…


                ПАМЯТИ  ВИКТОРА  РЯБЧИКОВА  ПОСВЯЩАЕТСЯ

                1955 год
               
Время шло… И, хотя я продолжала писать письма мальчишкам, вся эта игра с перепиской не мешала мне флиртовать и встречаться  с ребятами, которые были рядом.

Как-то так получилось, что до окончания 10-го класса я не выделяла из компании ребят кого-то одного. Мы дружили  и держались «стайкой».

Но потом - то ли я повзрослела, то ли мне надоели детские забавы. Но я уже стала выделять из всех поклонников кого-то одного. Мне уже интереснее стало – бегать на свидания, провожаться вечером, стоять подолгу в подъезде, целуясь сладко, и выслушивая любовные признания. Ведь мне уже исполнилось в этом году 20 лет…

В 55-ом я остановила свой выбор на Викторе Рябчикове.

Наша переписка и наши редкие встречи (он учился в Москве, а я – в Орехово – Зуево) забавляли меня. Он был старше меня. Мне было интересно – смогу ли я вскружить ему голову, как не раз случалось с другими мальчишками. На этот раз я зашла слишком далеко. Он не только влюбился, но и сделал мне официальное предложение выйти замуж…

Можно было бы не приводить здесь полностью его письма. Но, в результате несчастного случая он погиб, вскоре, после окончания строительного института. И у меня осталось чувство определённой вины. В общем-то, я влюбила его в себя, и проявила жестокость, резко оборвав иллюзию нашей дружбы.
 
Вероятно, по моей вине он  прошел через период разочарований и переживаний.
Из его писем видно, как он, медленно, сопротивляясь, погружался в воронку омута неразделённых чувств. А я не понимала, что играть чужими чувствами – всё равно, что шутить с огнём. Можно обжечься самой (но это будет моя воля), а вот опалить чувства другого человека – граничит с жестокостью…

Вспоминая здесь о нём, я, как бы, каюсь в своих давних поступках…

Он жил в доме, который стоял в глубине нашего двора и чуть в стороне от переулка, по которому нужно было спускаться к центральной улице. Но короче была дорога через наш двор, поэтому Виктор часто пробегал мимо. Учился он в Москве на последнем курсе института, был старше меня на несколько лет. Жил он с отцом, матерью и сестрёнкой – Галочкой. После школы она не устроилась никуда учиться, может быть, не попала по конкурсу. Работала она продавщицей мороженого. А потом
она вроде бы вышла замуж и куда-то уехала. Виктор был интересным молодым человеком, немного разбитным.

У наших девчонок со двора, он пользовался успехом, но, ни на кого не обращал внимания. Водился он с ребятами, которые тоже были студентами. Встречаясь в Шатуре по выходным, они могли и выпить при встрече. И вообще, они держались всегда обособленно от нашей подростковой компании. Меня это где-то не то, чтобы задевало, а вызывало любопытство, и подсознательно, возможно мне хотелось доказать, что для «побед на любовном фронте» у меня нет преград…

Как-то однажды, когда как раз со мной в Шатуру приезжал кто-то из девочек, уезжая, мы  пришли на вокзал раньше времени. Туда же пришли Виктор Рябчиков с друзьями – Женей и Борисом.  Как-то так получилось, что мы попали в один вагон в поезде, и даже места заняли рядом. Невольно завязалась беседа. Я держала себя немного вызывающе, а Виктора всё время старалась подковырнуть, то есть, вела себя задиристо. Может быть, именно это заставило его обратить на меня внимание. Он был очень самолюбивым, и обид не терпел, и не прощал. Его друзья болтали с нами, старались нас рассмешить. Прощаясь, они попросили у нас адрес, чтобы переписываться. Мы дали. Этот адрес Виктор у них забрал. Написал письмо. Я ответила.

Так начался наш «роман», который длился почти год. В его письмах я не буду выделять отдельные места. Они интересны в целом.

 Я заметила, что большой объём, в составе написанного, занимают письма. Но именно в них иногда содержится информация, которая будет не интересна и искажена, если её излагать своими словами.

Письма Виктора Рябчикова я привела в ПРИЛОЖЕНИИ к этой главе (часть 11)…
У Вали Буяновой приближался день рождения. Она решила отметить его дома. Пригласила меня, и с моей подачи – Виктора Рябчикова. Он сначала не решался, а потом согласился. Встретились мы в Орехово – Зуево, куда он приехал, а потом все вместе поехали в Киржач, к Вале домой.

Валина мама помогла накрыть стол. Был ещё один Валин местный знакомый мальчик. Праздник прошел как-то скучновато. Мне раньше не приходилось выпивать.
Первый раз, помню, я попробовала браги в Вельяминово. Второй раз – в кожевенно – обувном техникуме. Было какое-то студенческое застолье, на котором собралась вся группа. Праздновали в складчину. Водку разливали всем понемногу. Я выпила, вроде бы ничего не почувствовала, но всем объясняла, что водку пью первый раз. Третий раз я выпила немного вина, когда в Петровском отмечали с мальчишками первомайские праздники у Нюрочки Кириллиной домаю. И вот в этот раз, я в четвёртый раз в жизни, выпила вина. У меня страшно заболела голова. Так сильно заболела, что я, практически, свалилась в постель. Праздник был испорчен полностью. Меня отпаивали анальгетиками, а потом Валина мама уложила меня пораньше спать. Вот и весь праздник…

Кстати, в минуты откровений, на которые я любила вызывать собеседников, Виктор рассказал мне про свою не состоявшуюся любовь с девушкой Надей. Для меня этого признания было достаточно для того, чтобы потом долго его этим фактом прикалывать и поддразнивать. Конечно, это не совсем честно, но…

Мы с Виктором продолжали встречаться в те дни, когда оба приезжали в Шатуру. Гуляли по Шатуре, ходили в кино и  на танцы. И каждый раз подолгу стояли на крылечке. В дом вели двойные двери, правые половинки которых были всегда открыты, а левые – закрыты постоянно. Обычно, если домой возвращалась «парочка», (как правило, кто – то из них проживал в этом доме), то они прятались в тамбуре, между этими нераскрывающимися половинками дверей. Можно было там целоваться. Но мы с Виктором не целовались, хотя я его не раз провоцировала на эти подвиги. Он говорил, что боится перешагнуть грань, которая нас разделяла до сих пор и ограничивала только письмами и платонической любовью. Он говорил, что боится потерять голову до такой степени, что допустит ошибку в наших отношениях, и потеряет меня, как свою первую любовь – Надю.
Тем не мене, дома он рассказал, что влюбился, рассказал обо мне, и о том, что хочет жениться, но не решается сделать мне предложение.
 
Однажды к нам в воскресенье домой  пришел отец Виктора.  Он пришел один. Познакомившись с моим отцом, он, от лица Виктора повёл речь о желаемой женитьбе. Папа позвал меня. Я сказала, что не собираюсь замуж, что я не люблю Виктора, а между нами – только дружба…

Я не знаю, что отец рассказал Виктору, но только до меня дошли слухи, что Виктор крепко напился после разговора с отцом…
Я написала Виктору письмо с упрёками о решении, которого мы не принимали…
Мы перестали с Виктором встречаться. Он тоже делал вид, проходя мимо меня, что мы не знакомы. И, наконец, произошел случай, который развел  нас в разные стороны навсегда.

 Виктор решил объясниться со мной окончательно. Для смелости выпил, и стал дожидаться меня у нас на крыльце. Я возвращалась с танцев, к счастью – одна. В руках у меня были, завёрнутые в бумагу сменные туфельки, в которых я танцевала. Виктор остановил, и мы стали о чём-то говорить.  В это время я в Шатуре проходила практику, и поэтому уезжать в Орехово на следующий день мне было не нужно. Но было уже поздно. Окна нашей квартиры выходили во двор, рядом с подъездом. Форточки были открыты. Отец услышал наши голоса повышенной громкости, выскочил на крыльцо в нижнем белье и скомандовал мне, чтобы я немедленно шла домой. Я сказала – иду. Виктор выхватил у меня туфли, и сказал – не пущу, мы ещё не договорили.

Я прошла домой за отцом, в комнате сказала ему, что сейчас вернусь, что у Виктора остались мои туфли. Папа сказал, что сам у него их возьмёт. Опять выскочил на лестницу, обругал Виктора, выхватил туфли. Когда выхватывал, получилось, что он ударил Виктора. Одна туфля упала. Когда отец вернулся, я обнаружила, что туфелька – одна. Вышла к Виктору сама, и ужаснулась – он был весь белый лицом и его трясло. Он был в каком  - то порыве ярости. Я сказала, что в таком виде я с ним говорить не собираюсь. Откровенно говоря, мне стало страшновато. Я решила – черт с ней, с туфлей, повернулась и пошла к двери.
Виктор швырнул туфлю мне в спину, потом сделал шаг вперёд левой ногой, и резко размахнувшись правой сделал жест вслед мне – ну, мол и катись…!!!

Но я в этом миг почему-то остановилась, и получилось так, что Виктор ногой нанёс мне очень сильный удар сзади. Он попал прямо в копчик…

Виктор в гневе убежал. Я подняла туфлю… Боль была такая сильная, что я не могла лежать на спине. Не спала всю ночь. Утром не могла сидеть. Практику я проходила на растворном узле. Весь день я провела на ногах, и до дома еле доплелась. Дома сочинила сказку, что я получила травму на растворном узле. Сказала, что я стояла на рельсах узкоколейки, по которой подвозили к растворному узлу на вагонеточках песок и цемент. Ну, будто бы вагонетка сама покатилась и ударила меня ниже спины…

В общем, копчик болел у меня несколько месяцев, а затем ещё несколько лет я не могла очень долго сидеть на жестком. К концу фильмов, в кинотеатрах, например, я уже была вынуждена садиться немножко боком.

Вот так кончился мой роман с Виктором Рябчиковым из Шатуры.

Он окончил институт и уехал куда-то на работу по распределению на какую-то стройку. В 1959-ом году, когда Люда и Тамара приехали ко мне на работу в Крюково, они рассказали, что на стройке, где работал Виктор, случилась авария.

С крана сорвалась большая бетонная плита. Она упала на другие плиты, сложенные штабелем. Плиты разъехались и, обвалившись вниз, придавили Виктора. Травмы были тяжелейшими. Он долго лежал в больнице, вышел оттуда  инвалидом, и вскоре умер…