Зубочистка

Сижу на полу, покусываю зубочистку. Спиной подпираю дряхлую тумбочку. Пол бетонный, стёкол нет. Холода, однако, тоже – середина сентября, бабье лето. На бетонной стене напротив висит Иисус в рамке а5. Смотрит сверху вниз, скорбно, как барашек. В левой руке какая-то книга – библия, ясно, правой будто пальчиком грозит. Лампа тускло светит. Дурацкая икона. Странно она на голой стене смотрится.
Знаешь, бывает, глядишь в одну точку, долго глядишь – и в глазах рябить начинает. А если на предмет смотришь – кажется, что он изменяется, меняет очертания. Глючит короче.
Грёбаная икона. Свет тусклый, кажется, что вместо глаз – бездонные провалы. И волосы – будто тьма вокруг лица. Грёбаное безглазое лицо. Лампа хреновая – на стене полоска света прямо через середину иконы.
Ты чё лыбишься? Выпить хочешь? На вон, банка с бензином на столе, выпей. Тварь.
Снова щупаю левое запястье. Где-то здесь была. Билась. Сука.
Смотрю на рожу, скалюсь, как сумасшедший. Да почему как – каждый, кто смог выжить в этом грёбаном мире – полный псих.
Нету страха. Ничего нету. Даже тоска пропала. Остался один оскал – и привкус дерева на зубах.
Долбаная маска. Женская. Нет, мужская. Снова женская. Меняется, падла. Быстро меняется. Лица, лица – полнощёкие, со впалыми щёками, с усами и без, мужские, женские… Падла. Тихо рычу.
Лживый бог. Ты лживый бог. Только  умеешь, что рожи корчить. Чё ты мне на свою книгу указываешь? У меня своя есть. Пальчиком он, сука, грозит.
Лица, лица… Нет. Череп. Серый лысый череп, темнота глазниц. Череп во мраке внутри нимба. Скалится. Выпирает. Костлявый. Спрячь, сука, клыки, не у тебя одного есть.
Рычу в голос. Скалюсь. Наползает.
Куда прёшь, тварь, я не твой. Хрен тебе!
Напряжением воли меняю – всё становится на свои места. Снова – полоска света, телячьи глаза чуть выше.
Не давит ничего. Пусто. Один. Машины где-то. Семь миллиардов. Суетятся, суетятся.
Я тоже суетился. Строчка есенинская из башки не лезла:
« Я пришёл на эту землю
Чтоб скорей её покинуть.»
Бегал как угорелый. Суетился. К девушкам подкатывать пытался. Тоскливо было.
К чёрту.
Я не боюсь. Не осталось во мне страха. Даже тоски не осталось – только рычащий хохот в груди.
Скалюсь. Нашел. Пульсирует.
Косточка под большим пальцем, ниже – ямка. Там бьётся. Вдоль сухожилия – слабее. Там режу. Бритвенное лезвие свежее, хорошо идёт. Больно… К чёрту.
Телячьи глаза с жаждой смотрят на красную, тёплую. Протягиваю. Чё, не дотянуться? Вот и сиди, тычь своей книгой прохожим в носы. Хер тебе, а не красная. Пусть бетон попьёт. Он тоже хочет.
Время – вода.
Красная…
Блаженная слабость.
Валюсь набок.
Растрёпанная зубочистка на бетоне.