Андрюша

  Жили были две маленькие девочки. Они были совсем маленькие. Их родители были добрыми соседями и девочки были спокойные и дружили по сходству характеров и взаимной симпатии друг к другу. Родители одной из девочек часто ездили в гости к своим родственникам в другие города, и поэтому иногда их дружба прерывалась. Но с приездом обратно, возобновлялась вновь. Дружба требует маленьких подтверждений и поэтому укреплялась различными дружескими жестами - угощением конфетами, мороженым, совместными играми и рисованием картин на различные сюжеты. Это было очень интересно и времени для ссор не оставалось, тем более, что девочкам приходилось довольно часто расставаться на время. И вот, опять предстояла довольно долгая поездка. Из каждой такой поездки родители привозили различные интересные вещи и дарили соседям. Чтобы не остаться в долгу, надо было тоже что-то подарить, и поэтому мама остававшейся девочки предложила своей дочке отдать подружке ее любимую куклу - мальчика Андрюшу, который выглядел точь-в точь как младенец. Лысый, пузатый, кривоногий, пластмассовый и жесткий, как все куклы в советское время, но личико у него было очень симпатичное, большие голубые глаза открывались и закрывались, и, следуя природе и человеческой психологии, у девочки, таким образом, в любви к этой кукле проявлялся материнский инстинкт. Очень жаль было отдавать Андрюшу, даже лучшей подруге. Мама девочки, наверное, действовала из добрых побуждений, стараясь сформировать таким образом душевную щедрость и умение не привязываться к вещам. Но для девочки это было все равно, что отдать своего любимого ребенка чужому человеку. Она даже плакала ночью, перед расставанием с Андрюшей, и еле-еле сдерживала слезы, отдавая его подруге, И еще долго переживала, стараясь его забыть. А мама подсмеивалась над ней, думая, что девочка растет жадиной. Когда к ним в гости приезжали родственники из далекого южного города, то мама девочки отдавала ее маленькому брату ее теплую шапку, очень красивую, а на девочку надевала теплый платок или шапочку старшего брата, из которой он вырос. Конечно, было тепло, но все-таки обидно, что в любой момент у тебя могут отнять что-то привычное, дорогое сердцу или просто твою собственную вещь. Когда, спустя несколько лет, девочка поехала в пионерский лагерь общесоюзного значения, то чемодан с ее одеждой отправился в камеру хранения вместе с чемоданами других приехавших детей. Всех тщательно вымыли в бане и выдали одежду, тщательно пропаренную и обеззараженную от всяких заразных болезней и насекомых. На все случаи жизни. И все стали одинаковые, "как инкубаторские". Когда пришел срок отъезда домой и разрешили надеть свою одежду, это была такая радость для девочки! Она с удовольствием оделась в платье и гольфы и почувствовала себя совсем по-другому, очень хорошо, о чем и сообщила своим подружкам по палате. Но что-то понимания не нашла. Напротив, одна из девочек громко заклеймила ее позором за эту радость, как за проявление личного индивидуализма и горько рыдала над тем, что больше не будет ходить в орлятской форме. Остальным было безразлично, так как все соскучились по дому и жили в предвкушении встречи с домашними. Хотя, память об "Орленке" осталась очень хорошей.Организация жизни в этом замечательном лагере была на высоте. Но, все-таки семьи, дома, он не мог заменить, и девочка почувствовала себя счастливой тогда, когда вернулась оттуда домой. На всю жизнь осталось ощущение тоски и одиночества, когда в один из вечеров, после масштабного общелагерного мероприятия отряд возвращался "домой", в корпус. На небе светила огромная красная луна, очень большая и тяжелая, и одна из девочек сказала, что это примета того, что завтра будет ветер.  Так оно и вышло. Девчонки, хоть и шли парами, но исподтишка так и старались чем-нибудь напакостить, то на задники наступали, то щипались в темноте - поди, разбери, кто это, то тыкали друг в друга пальцами. В общем, кукольный театр Карабаса Барабаса, но ничего особенно страшного. Дети тогда были все-таки хорошие. Не все, конечно, такие были зловредные. Были и спокойные, добрые дети, искренние. Одна подружка девочки такая и была - искренняя и смелая, добрая и ее очень любили все дети. Но когда был сбор по поводу солидарности с народом Чили и в поддержку Луиса Корвалана, она так же искренно высказалась, что она его не знает, и ей до него дела нет. За что тоже подверглась всеобщему презрению и порицанию. И очень искренне недоумевала, что она такого сказала страшного? В общем, вот так личное боролось с общественным.
  Но, все-таки, жизнь так иногда поворачивается, что если что-то сделал кому-то плохое, то сам будешь на месте обиженного тобой человека. Когда отец девочки ушел из семьи к другой женщине, то ее мать была так сильно огорчена, что девочка просто не знала, как ей помочь, потому что сама была в шоке от случившегося. И только спустя очень много лет заподозрила, что здесь мог быть кармический узел. Мать девочки, лишившись мужа, испытала те же чувства, даже гораздо сильнее, что и девочка в раннем детстве, когда отдала любимую куклу подруге.  Но, наверное, в этом и есть высшая справедливость, высказанная Христом - "Не делай другому того, чего себе не желаешь!" и пушкинское "Нам не дано предугадать, чем наше слово обернется", а также фраза Достоевского о том, что ничего на свете не стоит одной слезинки ребенка. Такой вот Омен. Причем, девочка в то время не обижалась на мать, понимая, что она права, дружба - это не только слова, но и их подтверждение, но как в считалочке про Цветик-Семицветик, события обернулись, сделав круг, таким вот образом.
  Конечно, может быть, и не стоит писать о таких мелких бытовых и личных подробностях, но что-то вот пришло на ум.