Новые письма нестарого конструктора. Письмо 4

 Новые письма нестарого конструктора.
                Письмо четвертое.
                Давно, в 2010, писал  я тебе, Толя, о начале моей профессиональной работы в новой стране. Сделал и внедрил, как говорили в Союзе, несколько проектов.  Что было после?
   Можно было бы ответить, как леди Гамильтон в фильме – дальше ничего не было. Дальше была война, война в Заливе, обстрел нашей страны иракскими ракетами. Ночные тревоги, сидели в противогазах в «загерметизированных комнатах» - будешь смеяться, дверь закрыта нeйлоновой пленкой, пленка по контуру обклеена липкой лентой, и это против ожидаемых боевых отравляющих веществ. Взрывы где-то поблизости, дом вздрагивал. Оказалось, наша съёмная квартира недалеко от штаба ПВО страны, туда метили, но все мы, вся страна, были как заколдованные – ни одного попадания в людей не было, никаких серьёзны разрушений – а ведь 39 ракет по нам выпущено. Израиль ведь маленький, не больше Эстонии. Представь, самая первая ракета взорвалась на площадке  перед металлической дверью квартиры наших друзей. Взрывная волна выбила входную дверь и припечатала её к заклеенной двери, за которой в противогазах сидела семья. Лучшей защиты от взрыва и не придумать!
     Продолжались обстрелы около месяца. Стреляли иракцы обычно после наступления темноты, чтоб труднее был засечь место пуска ракеты. После сигнала воздушной тревоги некоторые не прятались, особенно те, кто был на работе – они выходили смотреть, как летит ракета и как вдруг падает куда-то.  Но всё же большинство спешили к вечеру быть дома, поближе к заветной комнате. А тут нам привезли наш багаж, пришедший малой скоростью, вокруг Европы. Темнело, и мы торопились поднять вещи к себе на четвертый этаж. И вот все наши соседи, из разных стран и разной степени религиозности, от ортодоксов до атеистов, сами пришли помочь нам. В тот день были не одна-две тревоги, а целых три.
    Нельзя сказать, что страху в войну не было, но и паники не было тоже. Продуктов на полках магазинов было достаточно, как обычно, хотя кто-то, у кого были деньги, видимо запасался , продажа сахара, круп и т.п. возросла, на радость магазинщикам. Своими глазами видел, как покупатель тряс за ворот  хозяина лавки в нашем доме, репатрианта из Грузии - почему сахара нет, здесь тебе не Русия! Через пару часов всё привезли. И не помню, чтобы из-за войны продукты тогда  дорожали. Для нас они и так были не дешевы.
    К тому времени я уже был без работы – в  ожидании войны никто не заказывал у нашей фирмы оборудование, проектов не было, и хозяин уволил меня. Я подрабатывал днём, пока нет обстрела, на пищевой фабрике возле дома – мы делали шоколадную намазку, смешивали какао с разными добавками , с оливковом маргарином. Довольно вкусная паста получалась, я ел её с булкой вместо обеда, и детям домой приносил – на это смотрели сквозь пальцы. Предприятие было семейное, хозяева и большинство специалистов были из Ливии, все друзья-приятели. Как-то видел – хозяин сидел рядом с рабочим, навинчивали крышки на банки с пастой после дозатора, и лишнюю пасту они слизывали языком.  Простота нравов была – необычайная.
   Я и сына туда пристроил, на фасовку сахарного песка и разные другие работы. Мы все тогда ходили с противогазами, и как-то раз мой сын поехал грузчиком развозить продукцию по заказчикам, а противогаз забыл, оставил возле меня. Очень я нервничал, но – обошлось. И вообще – ни одна из ракет не оказалась с отравляющим веществом.
  Так зарабатывал немножко, потом пристроился уборщиком лестниц и дворником в доме, где жили. Вскоре уже убирали всей семьёй дворы и лестницы нескольких соседних домов.  Вакансии появились, потому что арабов с «территорий» в Израиль впускать с началом войны перестали, опасались терактов.  А уборка была их отрасль, неплохо, кстати, оплачивалась. После войны я побаивался, как бы не зарезал меня, конкурента, какой-нибудь мой предшественник. Но обошлось, только раз пришел ко мне ругаться один, не араб, кстати, а еврей, выгнали его за нерадивость. Я сослался на незнание языка, отправил его к домовому комитету.  Так тот вернулся и перевернул все горшки с цветами в вестибюле и на этажах, пришлось убирать и мыть.
    Инженерной работы после войны так и не было, убирал , подметал, жена и дочка – ей было 13 лет,  убирали чужие квартиры. Жить было можно. Но не оставляла мысль: мне скоро 55, куда меня, такого старого, возьмут? Надо срочно найти какое-то более-менее постоянное место. У всех спрашивал – нет ли где любой технической или механической работы? И повезло, взяли меня в организацию по обслуживанию эскалаторов в зданиях торговых центров и банков.
   В бригаде нас было четверо, никто из парней русского не знал – один был из Персии, другой из Сирии, третий, называли его Лючки - видимо, искаженное Луцкий, родился он в Аргентине, но корни у него явно польские или российские. Работа для меня была понятная – машины непрерывного транспорта для меня – вещь знакомая, так что понимал всё без труда. Общался сначала на английском – все израильтяне любят щегольнуть своим английским, постепенно начинал отвечать и спрашивать на иврите – я по вечерам ходил в ульпан, учился. Стоит рассказать пару слов о бригаде. Мы обслуживали эскалаторы, колесили по всей стране. Был у нас, как говорили в Союзе, «каблучок» Рено, бригадир  Амнон – за рулём, второй, Шломо , сидел рядом с ним, а мы с  Лючки лежали, растянувшись, каждый на своей продольной скамейке. Оклад у всех нас, кроме Лючки, подручного, был примерно одинаковый, но бригадир имел эту машину в своём полном распоряжении, и Шломо всё время интриговал против Амнона, пытаясь самому занять бригадирское место. Лючки – предпенсионного возраста, не рыпался, как говорится, а я – человек новый, доволен был тем, что имел. Так вот и работали. Приедем на объект, сразу – крепкий черный кофе.  Пачку кофе нам давали на нашей фирме, засыпали его в большую джезву , наливали воды, кипятили на электроплитке и пили кофе дикой крепости. Я буквально пьянел от кофе,  выпивал после него чуть ли не литр воды. И начинали работать.