Плагиат. Из Летова и дю Террайля

                Подарок для Лизы Готфрик
     - Деды шипят, деды ползут,
     Шальная бомбочка, лихая тросточка,
     Кроты скрипят, кроты летят,
     Больная бабочка, кривая торбочка.
     Дамбас не спит, Дамбас пердит,
     Шахтерской гордостью, танкистской доблестью,
     Якут рычит, якут гремит,
     Парадной выправкой, дебильной рожицей.
     На этом плагиат исчерпался. Я спрятал хвост в штанину, выгнул крендельком руку и бодрой таратайкой подкатил к ней, притопывая кроссовкой и щелкая языком, как осетин при виде голого ингуша. К сожалению, я не был осетином, скорее, осетром, царской рыбой, свихнувшей разум Алины Витухновской, она и спать уже не могла, все думала обо мне, мечтала, лелеяла тайные фантазии о бурном сексе и литературных вечерах, вот, сижу я в белом платье на веранде и тут - он, в гусарском доломане, горностаевом палантине, тотальный красавчик и гений, подходит и представляется : " Барон и губитель надежд Андрэ де Комар-и-Меламед", подруги в обмороке, кот под диван, портрет Бродского херяк, Путин в отставку. А я, вся такая загадочная, говорю ему : " Барон, почитайте мне стихи".
    - На вонючем поле среднерусском
    Стонет пьяный комбайнер,
    А в очке его играет
    Невыносимая легкость бытия.
    " Ба-бах !" Дима Быков застрелился. " Да ну на х...й". И Нобелевка Алексиевич брошена в рожу короля. " Е...ся в сраку". Милонов вышел замуж за Невзорова и положил начало роду кентавров питерских. А этот продолжает, а я уже теку и млею.
     - Клопы шуршат, клопы живут,
     Броней укрытые, всегда веселые,
     Шойгу кильды, Шойгу кяльда,
     Кусум тульдо, жаксын кусум.
     Шайтан кряхтит, шайтан бурлит,
     Куриным крылышком, телячьей вырезкой.
     Война того, война сего,
     Всегда прекрасная, навек сакральная.
     Клевая хохлушка застонала. В голове закружили хороводы теннисистки, футболисты, диверсант Гиркин, порнозвезды былых времен в белых парадных мундирах на вершинах Ай-Петри и Ой-Пабло, академик Петрик и Павел Пряников , а также всякие иные предметы. Она закрыла глаза, завидуя американской блондинке русского розлива, второй американской блондинке, с гордостью носящей скальп Мирей Матье, русской еврейке, с которой все и началось.
     - На межзвездном " Шаттле - Спейсе"
     Кевин Спейси дрочит хмуро,
     А в груди теснится строго
     Невыносимая легкость бытия.
     - Я всегда знала, что они дуры, - раскрыла глаза она. - Идивотки.
     - Кто ? - Закуривая уточнил я.
     - Потупчик и Надька, глупые сучки, такого красавца проворонить.
     Она схватила меня в охапку, немножко помяла, нежно и ласково, и стала запихивать в карман, озираясь и вздрагивая, ужасаясь самой возможности столкнуться с длинноногой красоткой, чей нагрудный карман и был моим истинным логовом. Еще бы, правильно шугается, та одним выкриком разнесет к чертям всю Хохляндию вместе с Румынией, никому не отдаст единственного, они только-только разрулили с Дитой права использования моих талантов, а тут еще одна. Пятая, бля. Это уже не каре ни хера. Это, в натуре, четыре туза и джокер, джентльмены. Я выскользнул из ее загребущих рук, взлетел и сел на ветку черешни, присвистнул и продолжил Новеллу пространственных зим.
     - Боец стремит, боец коптит,
     Махоркой дедовской, рыбешкой вяленой,
     Рейхстаг стоит, Рейхстаг кладет,
     Прибором газовым, оффшором явственным.
     Маразм идет, маразм кричит,
     Речевкой питерской, невнятной мордочкой,
     Народ мудак, народ в говне,
     Привычной поступью, всегдашней радостью.
     Отлетел чуть дальше, ну ее, сразу хватать начала, ушлая. Бандеровка. Родня, стало быть. Расправил крылышки и полетел, радуясь все-таки наступившей весне, несмотря на парады и прочую херню. Не захотел заканчивать мужественным словом, развернулся, пролетел над ее головой, чирикнул и помчал к своей ненаглядной блондинке.