Фабрикуют новых врагов народа

В России за последние пять лет в три раза выросло число осужденных по антиэкстремистской статье УК 282, говорится в докладе Центра экономических и политических реформ (ЦЭПР). В резком росте количества антиэкстремистских дел виноваты палочная система и политическая конъюнктура, отмечают эксперты.

Для доклада «Борьба с экстремизмом в современной России: правоприменительная практика» эксперты ЦЭПР опирались на статистику судебного департамента при Верховном суде. По их подсчетам, с 2011 года резко выросло число осужденных по самой знаменитой антиэкстремистской статье — 282 УК и трем ее пунктам (возбуждение ненависти), со 137 до 414 человек. В первую очередь растет число осужденных по ч.1 этой статьи (возбуждение ненависти либо вражды <…>, совершенное с использованием интернета). Если в 2011 году было 82 таких осужденных, то в 2015-м — уже 369.

Еще более серьезно выросло число осужденных по статьям 280 и 280-1 УК (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности и сепаратизму) — с 12 до 69 человек.

В 2015 году также увеличилось количество тех, кого осудили по ч. 2 ст. 280 УК (те же действия с использованием СМИ и интернета). В 2014 году подобных дел было всего четыре, а в 2015-м — уже 19. Также в прошлом году впервые были вынесены приговоры по недавно введенной на фоне присоединения Крыма ст. 280.1 УК (призывы к сепаратизму).

Все чаще по антиэкстремистским статьям проходят (без особо резонанса в СМИ) рядовые граждане. По данным информационно-аналитического центра «Сова», в последние годы резко увеличилось число приговоренных к реальным срокам по «экстремистским» статьям, не связанным с насилием и общеуголовными преступлениями.

Это статьи по оскорблению чувств верующих, участию в экстремистских группах, призывам к экстремизму и массовым беспорядкам.

«Сова» подсчитала, сколько граждан отбывали наказание по этим статьям в конкретные месяцы. Их число невелико, но значительно увеличилось в последние годы.

По данным на декабрь 2013 года, за эти преступления сидели 20 человек; на январь 2015-го — 29 человек. А вот уже по данным на сентябрь 2015 года, резкий рост — 54 человека. За этот же период выросло число осужденных к лишению свободы по ст. 280 (с шести до 11 человек), ст. 282 (с 15 до 25 человек) и ст. 282.2 (с 14 до 26 человек).

В докладе представлены социальные портреты осужденных по антиэкстремистским статьям 275–284.1 главы 29 УК РФ (преступления против основ конституционного строя и безопасности государства). Данные также собраны на основе статистики судебного департамента при Верховном суде.

За 2015 год было осуждено 525 человек. 4,6% из них — женщины. Более половины осужденных — молодежь до 25 лет, большая часть оставшихся — 25–50 лет.

Около 19% осужденных имеют высшее профессиональное образование, по трети — среднее общее или среднее профессиональное, еще 14% — основное общее. 44% — люди без определенного рода занятий. Около 23% — рабочие, примерно 12% — учащиеся и студенты.

Около 55% преступлений совершены в региональных центрах. Неснятые и непогашенные судимости на момент судебного рассмотрения имели 13% осужденных. Доля преступлений в составе группы или состоянии опьянения невелика — в пределах 3%.

В ЦЭПР замечают: изменение антиэкстремистской правоприменительной практики следует за политической конъюнктурой. В зависимости от нее акцент в разное время делался на преследовании националистической оппозиции, проукраинских активистов, различных религиозных организаций.

Эксперты вычленяют несколько основных групп осужденных по антиэкстремистским статьям.

В первую очередь это националисты — ветераны ультраправых движений. Другая группа — стихийные/случайные националисты. Это люди, осужденные за возбуждение расовой и национальной ненависти, не состоящие в националистических группах, но осужденные за экстремистские лозунги.

Третья обширная группа осужденных — религиозные экстремисты, в основном исламисты. Почти все из них входят в запрещенную в России «Хизбут-Тахрир аль-Ислами». Под религиозный экстремизм также подпадают «Свидетели Иеговы», разные нетрадиционные христианские ответвления и даже атеисты: в 2015 году омский студент проходил по ст. 282 за критический пост о «православных активистах», отменивших концерт Мэрилина Мэнсона. И наоборот, в апреле этого года житель Кубани был оштрафован за распространение литературы, пропагандирующей «неполноценность атеистов».

Четвертую группу — проукраинских активистов — с 2014 года сажают за резкие высказывания в поддержку Украины, осуждение действий российских властей в Крыму и Донбассе.

Среди них, например, Рафис Кашапов из Казани, обвиненный в призывах к сепаратизму в текстах вроде «Крым и Украина будут свободны от оккупантов». В Екатеринбурге мать-одиночку и домохозяйку, ранее работавшую кассиром, Екатерину Вологженинову обвинили по ч.1 ст. 282 УК в возбуждении ненависти и вражды к представителям власти и «добровольцам из России, воюющим на стороне ополченцев с востока Украины». Ее осудили за репосты проукраинских материалов во «В Контакте» и приговорили к 320 часам обязательных работ и конфискации ноутбука вместе с мышкой. Скандально известно и дело руферов, обвиненных в вывешивании флага Украины и покраске звезды высотки на Котельнической набережной. Один из руферов был осужден за вандализм по мотивам ненависти.

После событий на Украине и в Крыму отмечается повышенное внимание силовиков к вопросам территориальной целостности страны. По антисепаратистским статьям проходят оппозиционные лидеры крымско-татарского меджлиса. В ноябре 2015 года в Петрозаводске по ч.1 ст. 280.1 УК РФ (призывы к нарушению территориальной целостности России) к штрафу в размере 30 тыс. руб. был приговорен депутат Совета Суоярвского городского поселения Карелии Владимир Заваркин. На митинге за отставку губернатора в мае 2015 года он в шутку предложил провести референдум об отделении региона, если Москва не услышит призывы оппозиции.

А летом 2015 года в Челябинске было возбуждено уголовное дело по ч.1 ст. 280.1 УК РФ (призывы к сепаратизму через интернет) против администратора группы «ВКонтакте» «За сражающуюся Украину! За свободный Урал! Вместе против зла!» Алексея Морошкина. Бывший доброволец донбасского батальона «Восток» выступал за отделение Урала от России и создание сибирского федеративного союза. По итогам разбирательств его отослали в психиатрический стационар. Другое известное «сепаратистское дело» — летом 2015 года троих калининградцев обвинили в вывешивании немецкого флага над зданием ФСБ.

В последние годы силовики все тщательнее следят за репостами в соцсетях. Административная часть антиэкстремистского законодательства теперь регулярно применяется против публикаций и перепостов в соцсетях (преимущественно во «ВКонтакте»). Силовики находят на страницах в соцсетях тексты, видео и аудиозаписи, соответствующие ст. 20.29 КоАП (производство и распространение экстремистских материалов). Опираются они на федеральный список экстремистских материалов.

В случае со статьей 20.3 КоАП экстремистским материалом считается все, что подходит под определение «нацистской символики» или сходно с ней до «степени смешения». Что понимать под степенью смешения, выясняет суд. На практике за нацистскую символику принимают, например, кельтские кресты.

Обычно приговор по этим статьям — штраф в 1–2 тыс. руб. или несколько суток административного ареста. Однако намного сильнее может ударить блокирование счетов Росфинмониторингом, который отслеживает списки граждан, которые проходят по экстремистским счетам.

При этом часто подобные дела выглядят нелепо, а экстремизмом называют, например, пропаганду антифашизма.

В апреле 2016 года северодвинского антифашиста Валерия Шептухина осудили на 1 тыс. руб. за перепост материалов «проновороссийских» журналистов Грэма Филлипса и Константина Семина. В сентябре 2015 года суд признал виновной антифашистку Юлию Усач за пост с карикатурой Кукрыниксов и фотографию с Парада Победы 1945 года. Представитель обвинения, по ее словам, пообещал «если будет надо, мы их (Кукрыниксов) вызовем в этот кабинет и привлечем».

В апреле 2015 года за использование символики «граммар-наци» к штрафу была приговорена активистка МГЕР Мария Бурдуковская. В марте этого же года оштрафовали на 1 тыс. руб. смоленскую журналистку Полину Данилевич, которая сравнила фотографию двора рядом со своим жилым домом с фото того же здания времен немецкой оккупации. В кадре бдительные силовики нашли свастику.

Получить судимость можно и по более абсурдным основаниям. В сентябре 2014 года жительница Перми Евгения Вычигина была оштрафована за то, что ее на видео с «приморскими партизанами» отметил один из «друзей» во «ВКонтакте». В Центре «Э» ее обвинили в том, что она не отклонила, а подтвердила отметку себя на этом видео. В мае 2014 года чувашского активиста ПАРНАС Дмитрия Семенова признали виновным за репост фотографий, на которых был изображен бывший «народный мэр» Донецка Павел Губарев в форме запрещенного «Русского национального единства» (активистом которого он реально был).

В сентябре 2015 года этот же Дмитрий Семенов был приговорен к штрафу за то, что ранее поделился во «ВКонтакте» интервью Матвея Ганапольского.

Обвинили его в том, что к репосту автоматически подгрузилось изображение премьера Дмитрия Медведева в папахе с надписью «Смерть русской гадине».

Резонансным стало и возбуждение уголовного дела по ч.1 ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти <…> к ветеранам Великой Отечественной войны) из-за продажи в «Детском мире» фигурок нацистских солдат в апреле 2015 года.

Люди получают штрафы и за экстремистскую музыку во «ВКонтакте». В последние годы подобные дела возбуждались из-за песен ультраправого «Коловрата» и чеченского сепаратиста Тимура Муцураева в плей-листах пользователей.

Под понятие экстремизма из-за расплывчатых формулировок законов не так сложно подвести в том числе деятельность политической оппозиции всех возможных идеологических ориентаций.

Ведь осужденные по «экстремистским» статьям не могут участвовать в выборах, ограничены в организации митингов.

Общественная опасность деяний, предусмотренных антиэкстремистским законодательством, часто бывает переоцененной, уверены в ЦЭПР. Обвинители и суды считают, что сам факт публикации призывов в соцсетях априори наносит общественный вред. Однако призыв, опубликованный на личной странице в социальной сети с нескольким десятком человек, по резонансу вряд ли сравним с громким процессом в суде.