Про эвакуацию

Про эвакуацию

Когда началась война, единственный мужчина в семье по отцовской линии – мой дед, ушёл на фронт. Он был врачом, фтизиатром. Второму мужчине в лице моего отца было чуть больше года. Остальные – женщины. Всю эту честную компанию старых да малых эвакуировали в Ташкент. Там, под тёплыми лучами узбекского солнца и при помощи добрых сердец и заботливых рук узбеков, они и выжили. Было всякое. Но они выжили.
Дедушка прошёл всю войну и умер вскоре после неё, оставив сиротой папу и так и не дожив до тех, хотя бы небольших, перемен, о которых мечтал, но даже не смел надеяться. Просуществовав большую часть жизни в немыслимых условиях. Впрочем, как и практически вся страна.
Спустя шестьдесят лет после Победы (совпало совершенно случайно), в 2005-м, папе подвернулась командировка в Узбекистан. И он, не колеблясь, сказал мне: «Поехали!». А я, дура молодая и безмозглая, не разобравшись что к чему, отмахнулась, мол, да ну, у меня аспирантура, диссертация – некогда мне ехать. Как мудрый человек он отреагировал довольно спокойно и напомнил, что там прошло его раннее детство. Но главное, - благодаря этому они выжили. Остатки того, что сгорело со стыда, конечно, поехали в Узбекистан.
Сначала мы были в Самарканде – городе, который по сей день считаю самым прекрасным и величественным из всех, когда-либо мною виденных.
Затем… Затем перебрались в Ташкент. И я увидела своего сдержанного, уравновешенного, непоколебимого отца в таком волнении, в котором не видела до тех пор никогда. Он, уже совсем немолодой и уставший от насыщенной поездки, водил меня в жару по городу, в тщетных попытках найти ту улицу, где они жили. Найти по памяти четырёх- или пятилетнего мальчика.
Бродили мы, пока не начало смеркаться. Но так и не нашли. С этим камнем на сердце он и уехал, хотя был счастлив, что побывал в родном, в общем-то, городе. Правда, некоторое облегчение принесло то, что впоследствии мы вспомнили о землетрясении 1966 года, после которого Ташкент был сильно перестроен, и многого из того, что было в нём в военные годы, просто не осталось.
С той нашей поездки прошло уже больше десяти лет, но я вряд ли когда-нибудь смогу забыть папины горящие глаза, его взволнованное лицо.
Поэтому, и не только поэтому, когда гражданам различных бывших республик бывшего СССР, приезжающим в Москву, указывают... обратно, я не могу молчать, меня разрывает чувство несправедливости и колоссального, нестерпимого стыда.

 
Сентябрь 2015