Векша. Цикл Кукловоды. Глава 6

По спине ширкнуло чем-то твёрдым, широким, округлым – днище лодке, а что же ещё?
Инга толчком всего тела выбросила себя на поверхность, извернувшись, вцепилась в борт свободной рукой, резко накренив судёнышко… Кто-то не удержал равновесия от неожиданности, заваливаясь спиной назад, Инга поймала его за руку, потянула на себя, всаживая нож по рукоять в податливое тело, провернула, вырвала и ударила ещё раз, чувствуя судорожные рывки противника, слыша его хрип… Оттолкнув обмякшее тело, вбросила себя на борт, влепив обеими ногами по ближайшему, рывком села на колени, наотмашь ударив ножом – попала! – и ещё раз, и ещё, изворачиваясь змеёй. В лодке оказалось тесно от сгрудившихся тел, промахнуться она не смогла. Кто-то ещё кричал, ужаленный пулей, задетый клинком, кто-то неподвижно лежал – Инга отмечала это всё краешком сознания, бешено размахивая клинком, попирая тела, неподвижные и шевелившиеся, коленями и локтями… Кажется, при этом из горла рвался сдавленный рык…
Как в руке очутился скрамасакс, Инга так и не поняла, рубя размашисто, вкладываясь в каждый удар, совершенно не ощущая веса оружия. Иногда лязгала сталь – наверно, клинки задевали оружие… Под острыми лезвиями чавкало, хлюпало, в лицо брызгало новой влагой – липкой, солоноватой…
А потом резко, толчком пришло осознание, что никто уже не двигается. Удушливый тяжёлый запах крови ударил в нос с особенной, дурманящей остротой, враз отяжелевшие руки и ноги оказались в чем-то влажном, липком… Случайно выпустив рукоять ножа, Инга попытавшись найти его, ухватила пальцами что-то длинное, скользкое, смявшееся в руках.
Желудок сжался, подскочив к горлу, едва Инга поняла, что это, и удержать рвущееся наружу не было сил. Её рвало долго, мощными, выворачивающими толчками спазмов буквально скручивая, омерзительное тепло пульсировало под рёбрами, выдавливая, выжимая из неё всё, что можно. Даже когда блевать стало нечем, её всё равно крутило и гнуло новыми спазмами.
Обессиленная, опустошённая, Инга перегнулась через борт и с тяжёлым всплеском рухнула в воду, вынырнула, отфыркиваясь. Едва её окутало холодом, стало легче. Оба клинка остались в лодке – но вернуться за ними её бы ничто не заставило.
Шумно плеснула вода, маленькие, но сильные руки ухватили её за плечи, вытягивая на берег. Парнишка, конечно, кто ж ещё.
Добравшись с его помощью до отмели, Инга растянулась на песке, дыша тяжело, чувствуя, как сердце тяжело молотит в рёбра грудной клетки и пульс кувалдой бьёт в виски и уши.
- Не стреляют больше, - - прошептал пацанёнок, склонившись над ней, заслонив курчавой головой половину небосвода. Инга с трудом приподнялась, прислушалась. И впрямь больше не стреляют…
- Помоги мне, - прохрипела она, не узнавая свой голос. – Надо залезть наверх.
- Там могут быть враги! - возразил парнишка. Ингины пальцы сомкнулись на детской шейке, чуть стиснув упругую трубку гортани.
- У меня там родители наверху! – хрип превратился в рык. – Да и твои родные там!
- У нас оружия нет! – пацан без труда отнял руку Векши от горла.
- Там, в лодке, его полно… Но я за ним не пойду…
- Я принесу, - парень стремглав кинулся в воду, Инга не успела его удержать. Ну и хрен с ним, пусть возится в крови и кишках! Боже…
При мысли о том, что пацану предстоит увидеть, Ингу едва вновь не вывернуло. Справившись с собой, она негромко сказала:
- Вот тебе и косуля…
Она поползла к обрыву на разъезжающихся, вязнущих в песке руках и ногах, однако втащить собственное свинцовое, неподъемное тело не удалось. Дважды чуть не сверзившись, Инга бессильно плюхнулась на задницу, вслушиваясь в темноту, преодолевая гул бьющегося сердца.
Сверху доносились протяжные вопли – то ли от боли, то ли от горя, а может, и сразу вместе. Что-то тихо трещало – кажется, пламя. Может, кибитки подпалили…
Наступившее после боя оцепенение захватывало мозг, отчего мысли становились столь же неподъёмными, неповоротливыми, с трудом ворочаясь под черепной коробкой.
Спустя бесконечные минуты вернулся пацан.
- Держи, - он всучил ей короткий автомат, ствол которого был украшен толстой трубкой. Глушитель, ну да…
Оружию явно довелось побывать в воде, оно было слишком чистым после случившегося в лодке – ну, немудрено…
Такой же автомат был и у парнишки – правильно, на неё сейчас никакой надежды, раскисла, как сухарь в воде.
Худенький, но сильный, словно подросший волчонок, он буквально вволок Ингу наверх.
Кибитки казались целыми. Из-за повозок, с той стороны, доносились голоса.
Пацан что-то крикнул на незнакомом языке – наверняка цыганский. Между двух кибиток слева протиснулся ражий бородатый мужик с винтовкой. Инга опустила автомат.
- Они ушли, - сказал он, зло выдохнув. – Убежали, но не все! Много людей убили! Идём!
Он схватил парнишку за руки, силком увлекая за собой, Инга поплелась следом.
Когда они обогнули повозки, в голове зашумело, мир перед глазами поплыл, норовя закрутиться в воронку, уносящую сознание, но Инга усилием воли удержалась на краю обморока, буквально заставив себя смотреть.
Тела, тела… Тела торговцев, тела своих. Кто-то ещё жил, беспокойно ворочаясь, крича – над ним хлопотали уцелевшие… Боже, как мало выживших!
Медвежа баюкал на руках младшую сестрёнку – окровавленная головка ребёнка безвольно свисла плетью… Трупы, трупы… пули ложились кучно, словно плетью, хлестнув по толпе, промахнуться было нельзя… И запах крови, тяжёлый солоноватый смрад её… Своя кровь, человеческая, пахла тяжелее…
- Папа! Мама! – закричала Векша, быстро шаря взглядом по усыпанному телами пространству. Рослую фигуру, качавшуюся в странном ритме, она заметила сразу. И на ватных ногах кинулась бегом к ней, едва успевая перепрыгнуть через распростёртые тела…
Мама лежала неподвижно, какая-то тонкая, особенно хрупкая… А батя ритмично надавливал ей на грудь в области сердца… На чёрно алом льне платья не видно крови, но в тусклом свете костров, ещё пылавших невдалеке, Инга увидела тёмно-алые пятна на ладонях отца, увидела неживой блеск, которым отсверкивали широко раскрытые мамины глаза, слепо устремлённые в звёздный небосвод.
Батя же, словно заведённый безмолвный автомат, продолжал массировать её сердце, на губах, жёстко сжавшихся в ниточку – подтёки крови, он пытался делать ей искусственное дыхание. Только сейчас Инга заметила тонкие, черные в сумерках, ниточки от уголков маминых губ.
- Оленька, Оленька… - расслышала Инга, сидя на коленях возле мамы, стискивая в руках тонкую ладошку, холодевшую едва ли не с каждой секундой… Пульс тонкой ниточкой протянулся под пальцами – но мигом позже стало ясно, что это лишь руки отца поддерживают биение маминого сердца.
А потом он просто припал к жене, почти накрыв её собой, и Инга услышала глухой бессильный звериный рёв. Выпрямившись, подняв бездыханное, безвольно-податливое тело супруги на руки, отец рычал – коротко, зло выдыхая сквозь стиснутые зубы, прикрыв глаза и запрокинув голову… Инга не сумела удержать горя в груди, вторив отцу протяжным воплем…
А потом они безмолвно сидели, переживая одну на двоих пустоту, огромную, возникшую резко, пугающе внезапно. Мир сузился до размеров крохотного клочка пространства, до безжизненного, окровавленного тела…
Инга не знала, сколько времени прошло, очнулась лишь когда с болезненной остротой ощутила холод, излучаемый мёртвой рукой. Бывший «змеезуб» пришёл в себя в тот же миг, бережно опустив жену на траву. Поднял голову. Сквозь темноту Инга почувствовала свинцовую тяжесть батиного взгляда.
- Где ты была? – голос отца прозвучал бесцветно, на одной ноте…
- Воевала… - отозвалась Векша. – К нам хотели с Чера подойти, на лодке… Трупы в лодке и остались…
- Цела?
- Да, - Инга кашлянула, прочищая горло, собираясь с духом, чтобы задать вопрос. – Как тут… всё случилось?
- Били сперва с трёх точек, - начал батя тем же мёртвым тоном. – От опушки леса у реки, с вала, из кустов, и от горицы, были видны вспышки, словно мотыльки, я видел. Потом… Потом по нам ударил пулемёт с вышки – или часовой, или кто-то его снял и завладел оружием… Потом… То ли гранату кинули, то ли из миномёта шарахнули… И зачем?...
- Это могла быть месть, Андрей говорил, что эти могут отомстить…
- Запросто… Пора бы и нам огрызнуться… - батя мрачно усмехнулся вдруг. – Знаешь, что Кегут вёз Сколоту? Кошек-бегунов, которые и на четырёх, и на двух рассекают… У Дархова вроде как водятся, лесов не любят…
- Он их выпустил? – догадалась Инга.
Батя кивнул.
- После обстрела появилось трое… как ниндзя, в чёрном все, только с автоматами. Кажется, решили девок поискать выживших… Ромалы кисок и выпустили. Одному сразу как-то не повезло, киски же лучше в темноте видят, куда до них человеку… двое успели убежать.
- Двоим не повезло, - сказали сумерки голосом Араксина. – Ещё один сдуру на меня выскочил из кустарника, когда я вышел посмотреть, что за война началась…
- Насмерть свалил? – спросил батя.
- Да, - сказал Андрей, приблизившись. – Слишком царапучий был, гад… тётя Оля!
- Она мертва… - произнёс батя. - Одна пуля всего. И столько крови…
- Твою мать… - Андрей зло выдохнул. – Надо было взять того выб…дка живым, чтоб подыхал медленнее…
Инга была согласна с ним, сама бы отвела душу, выместила бы всё горе. Пусть даже изощрённая месть никогда и никого не возвращала…

Ближе к рассвету подъехал целый караван – несколько лёгких джипов, два бронетранспортёра, два грузовика с крытыми кузовами. На бортах машин багровела эмблема горинской армии – меч, прикрытый круглым щитом, а на щите кольцом свернулась змея…
Машины неторопливо стянулись к берегу Чера, встав полукругом у кибиток. Из грузовиков посыпались солдаты в камуфляже и с самым разномастным оружием. Инга безучастно наблюдала за ними, прохаживаясь у берега, зябко ёжась – под утро пробил озноб. Она так и не переоделась в сухую одежду, помогая выжившим стаскивать погибших ближе к погребальному кургану, где стучали топоры – мужики, женщины, местные и приезжие, ошкуривали брёвна. Не на дровах же сжигать…
Лодку с убитыми скрывали камыши – но от того места ещё тянулись багровые щупальца… Инга не смогла заставить себя взглянуть на дело рук своих при свете утренней зари.
Из головного джипа вышел рослый мужчина – бородатый, как Кегут, но моложе, обряженный в серую куртку, чёрные штаны. На поясе красовался символ власти – внушительная кобура, отделанная россыпью камней. Сколот собственной персоной… Лютый говорил, что Капрал связался с Горинском по рации и вызвал главаря.
А вон и Лютый – размашисто шагал навстречу к Сколоту, измазанный кровью. Чужой, на своё счастье, помогал кому-то с перевязкой… Глядя на командира, Инга ощущала глухую ненависть – за то, что не сумел защитить посёлок… Впрочем, его вины тут немного, подготовка ночных гостей была явно выше.
Отвернувшись, Инга посмотрела в сторону кургана, нашла взглядом отца и Араксина – оба волокли ошкуренное бревно. Мёртвые же аккуратными рядами лежали чуть поодаль, и ветер доносил пряный запах крови. Где-то среди них лежала мама…
Инга сглотнула ком, обернулась, почувствовав взгляд - и вовремя, Лютый призывно махал ей рукой. Векша побрела к ним, чувствуя себя совершенно опустошённой.
- Сколот, надо к награде представить… - сказал командир, едва Инга приблизилась. – Не допустила нападение с тыла… Там у камышей лодка с диверсантами. Она их всех под нож… Пойдём, покажу.
- Без меня, - пробормотала Инга. – А то блевану, уж простите…
- Позже покажешь, - прогудел Сколот, лишь мельком взглянув на неё. – Такого бойца и на пост командира можно ставить. Даже, Лютый?
Лютый ничуть не смешался:
- Воля твоя, Сколот, как решишь, так и будет. Мне и самому, после такого, в командирах неуютно…
- Тогда покомандуй, - Сколот почесал бороду. По его лицу, по тёмно-синим глубоко посаженным глазам нельзя было понять, о чём думает главарь Горинска. – Но с этого момента переходишь из обороны в нападение. Поиск, отлов либо уничтожение врага.
- Есть, - в голосе Лютого послышалось уныние. – Приму все меры.
- Непременно… Пока свободен, - Сколот махнул, не оглядываясь, к нему тут же подбежали двое с короткими автоматами, и вся троица зашагала туда, где скоро загорится погребальный костёр. Остальные солдаты, разбившись на маленькие группки, шустро разбежались в разные стороны – кто-то в посёлок, кто-то вдоль берега, кто-то в лес. Остались только водители да стрелки у пулемётов. Ну, может быть, в кузове ещё кто-то.
Проводив главаря взглядом, Лютый обернулся к Инге.
- Тоже меня виноватишь?
- Нет, - хрипло откликнулась она. – Кто ж мог знать…
- Да ладно, - Лютый махнул рукой. – Кто мог знать… Я и мог. Ну, Капрал. Может, Араксин, наш лесовик… Не вовремя эти торговцы, ох не вовремя… И им, и нам перепало свинца… Лисёнка зарезали, забрали пулемёт. Правда, Аньке о том уже не узнать…
Инга хмуро кивнула. Тётя Аня лежала где-то среди мёртвых, Векша помогала Араксину нести её…
- Удивительно, что рацию не разбили да машины не попортили, - продолжал Лютый.
- А где выродки… которым не повезло? – спросила вдруг Инга. – Тот, которого кошки закусали, и которого Андрюха приложил…
- Не насмотрелась на трупы? – Лютый с сомнением взглянул на неё. – Мы их в казарму отнесли, Сколот на них потом полюбуется… - командир вдруг трескуче рассмеялся. – Он огнемётчика с собой привёз, чтоб с мёртвыми меньше возиться… напалм – штука страшная… Ладно, Векш, чеши-ка ты домой, вон, бледная вся, да и замёрзла, как цуцик.
- Я ещё маму не проводила…
- Ей это ни к чему уже, - жёстко обрезал Лютый. – Считай, это приказ. Мёртвых нельзя долго держать – а то за собой потянут. Кру-гом! Шагом марш!
- Да иди ты… - не оглядываясь на командира, Инга направилась к кургану.
- Ну, вот и всё… - донеслось до слуха, когда лёг последний венец брёвен. На кургане высились три сруба – вместо погребальных помостов. Чуть кособокие, они вместили в себя всё горе утраты – вместе с погибшими. Сто семь человек… А кто-то и опознанию не поддался – ошмётья багровели по краям неглубокой воронки, вперемешку с клочьями дёрна.
Андрей молча слушал скорбную тишину, сгустившуюся над толпой. Бойцы Сколота вместе с главарём стояли наособицу.
Всё повторяется, подумалось Араксину. Только масштабы другие…
От горинцев отделился огнемётчик – в руках длинноствольное «ружьё» с небольшим раструбом, в котором бился мотылёк пламени. От ружья за спину тянулся шланг, утыкаясь в дно блока из двух баллонов.
- Отойти подальше! – негромко крикнул огнемётчик, примериваясь. И выждав с минуту, вжал спуск…
Огненная струя с негромким воем змеёй метнулась к крайнему срубу, расплескавшись по стене десятками язычков, беспокойно мечущихся, облизывающих ещё сырые брёвна… Напалм.
Араксин посмотрел на Векшиных – дочь прильнула к отцу, отец же неотрывно наблюдал за разгоравшимся пламенем, за огнемётчиком, за струями жидкого огня, срывающимися с раструба пехотного огнемёта… И глядя на Ингу, Андрей чувствовал, как пальцы непроизвольно стискиваются в кулаки. Но месть почти свершилась – и рейд ночных гостей не прошёл гладко. Андрей видел лодку – и даже вздрогнул от омерзения… Сразу вспомнились когда-то прочитанные книги про берсеркеров, наводивших ужас на врагов одним своим видом. Искромсанные тела, выползшие из распоротых животов внутренности, покорёженное, даже разрубленное оружие – словно поорудовал берсеркер, а не хрупкая девчонка-охотница. Месть почти свершилась…
Одно точно – главарь здесь не причём. Незачем ему это… Он, конечно, не ангел – ходили шепотки, что где-то в Сопках есть у него берлога, где содержится целый гарем из похищенных девок. Может быть, именно туда отморозки из гвардии Сколота пытались уволочь Ингу – шли ведь к Чёртовым Сопкам. Но чтобы вот так мстить, целой деревне… Сколот бы не стал ради трёх бойцов вырезать целый посёлок – эдак, чего доброго, власть потерять недолго. Значит, что? Значит, либо похищение Инги и сегодняшняя бойня – вещи несвязанные, либо та троица имела второе дно. Либо ещё что-то…
Вопреки слухам, Араксин не углублялся в Сопки, охотясь в лесу у подножий. Места там и в самом деле дурные, люди пропадали без следа не раз… Но, кажется, пришла пора.
Меж тем все три сруба окутало ярко-жёлтое пламя, огнемётчик вернулся к своим. От взгляда не укрылось, что горинские солдаты спешили отойти подальше, едва он оказывался рядом.
Лютый чуть приблизился к гигантским кострам, следом за ним – Михалыч и Кегут. Командир обернулся к сельчанам.
- Вот и всё… - сказал он громко, опустив голову.
- В путь провожаем далёкий, - неожиданно зычно возвестил Михалыч. – Далёкий, неизведанный, которым все пройдём в час урочный. Пусть же усопшим будет хорошо и спокойно на новом месте! Пусть будет так!
- Пусть будет так! – подхватил нестройный хор. Даже горинцы не смолчали.
- Пусть же в пламени сгорит горе наше и боль усопших! – почти крикнул Кегут, едва воцарилась тишина, нарушаемая треском пламени.
- Пусть сгорит! – поддержало призыв людское многоголосье.
Андрей мимоходом оглянулся – почудился на миг прицельный взгляд в спину… Но если кто и целился, то только из зарослей боярки по гребню вала. А среди них разглядеть снайпера мудрено.
Пора выходить на охоту, решил Андрей. Расчехлить бесшумную винтовку и пошариться по лесу. Серьёзно пошариться…

...Фельдшер осматривал покойника, можно сказать, с профессиональным интересом, без капли брезгливости… Хотя, в отличие от предыдущего, этот труп был чистеньким – ни крови, ни кишок наружу. Разве что вывернутая вправо и вверх голова, выпавший синюшный язык, струйка крови из уголка рта.
- Налицо – травма шейного отдела позвоночника, несовместимая с жизнью, - негромко сказал Валерий Николаевич, щупая шею. – Смерть мгновенная… Неплохо сработано, Андрюха, голову почти оторвал.
- Мелкий же… - сказал Араксин, подумав, что это прозвучало как попытка оправдаться.
Покойник же и впрямь габаритами не выделялся – худощавый, невысокий, на глаз, так до плеча Андрею. Тёмная одежда, сидевшая почти в облипку, капюшон откинут с головы, с пояса сняты подсумки с магазинами, нож и кобура с пистолетом. Автомат покойничка
висел на плече Андрея – даже не автомат, а коротышечный пистолет-пулемёт с глушителем. «Скорпион», редкая игрушка. В руках раньше держать не приходилось, только слышал. Благо, что Лютый разрешил оставить трофей – Сколот объявил самую настоящую боевую тревогу, оттого прежние законы об оружии утрачивали силу. Скоро можно будет легализовать и свою снайперскую находку.
- Думаю, стоит провести более тщательный осмотр, - сказал Валерий Николаевич, обернувшись к Лютому. – Детальный осмотр и вскрытие, сиречь.
Лютого откровенно передёрнуло.
- Зачем вам это? – спросил он.
- Многое может сказать то, что он ел, какие шрамы на теле, татуировки, если таковые есть, конечно, - сказал фельдшер назидательным тоном.
Кажется, когда-то давным-давно это именовалось судмедэкспертизой – но в столь далёкие времена, что возникает ощущение их зыбкости и нереальности…
- Ладно, - покладисто согласился Лютый. – Только голову нам оставьте, а тушу можете разобрать на детали.
- Зачем вам голова? – в свою очередь удивился Валерий Николаевич.
- На кол насадим за воротами – как предостережение остальным, - сказал Лютый. – Засолим и насадим…
- При соотношении наших потерь и потерь… ночных гостей не в наших интересах проявлять подобное бахвальство, - медленно произнёс фельдшер. – Потому как может спровоцировать лишь новые акции устрашения… Пиррова победа…
- Какая победа? – не понял Лютый.
- Которая на грани поражения, - объяснил Араксин. – Был такой царь…
- Потом расскажешь, - оборвал его Лютый. – Пусть приходят, мы будем готовы.
- Кто «мы»? – вкрадчиво спросил фельдшер. – У нас много раненых, мне бы к ним, по идее, но надо изучить убитого – вдруг можно будет составить определённое впечатление о ночных убийцах.
- О раненых сейчас есть кому позаботиться, Сколот привёз своих «рвачей», так что, Валерий Николаевич, занимайся этим покойничком, составляй… впечатление. А мы пока пройдёмся…
Он стиснул локоть Араксина, увлекая прочь из казармы.
- Допрос будет? – догадался Араксин.
- Будет, - сказал командир. – Без пристрастия, правда. Разговор двух мужиков, так сказать… Без последствий.
- Это радует, - откровенно признался Араксин. – И что ты хочешь узнать?
- Вопрос один – что вы видели с Векшей в день, когда убили Фрола и Лёшку? – Лютый цепко уставился в лицо Андрея, взирая снизу вверх.
- Трупы Лёшки и Фрола, - не моргнув глазом ответил Андрей. – Но не мы одни их видели…
- Хорош звиздеть, - сказал Лютый. – Я бы поверил в сказочку, что вы с Векшей случайно встретились в лесу, если бы она не ходила последние дни с шальными глазами.
- То есть? – Андрей уже понял, что отпираться бесполезно, но сдаваться так просто не собирался – пусть голову ломает.
- А то и есть, - хмыкнул Лютый. – Личико невинное она хорошо строила, а вот глаза никуда не спрячешь. Я, конечно, таких умных слов, как ты или, там, Николаич с Михалычем не знаю, но всё-таки я не дебил… Что там в лесу произошло? Лёха и Фрол пытались трахнуть её, а ты вступился и прирезал обоих? Или наоборот? Или что, мать твою разэтак? Они против тебя сопляки были, да что там, половина моих ребят против тебя сопляки, это давно понятно! – Лютый явно прилагал большие усилия, чтобы не орать, но звон ярости в голосе уже скрыть не мог.
- Ну? Или ещё что? Ведь жопой чую – эти выб..дки и смерть наших пацанов как-то связаны. Что там случилось-то? Андрюх, правда, харэ в молчанку играть и целку из себя строить, правда, - он заговорил устало. – Чего молчишь-то, как чурка с глазами? Скажи честно, что там было – и обещаю, что дальше меня не уйдёт и никак на твою жизнь не повлияет. На ингину тоже, ей с батькой досталось так, что дальше некуда.
- Ладно, - сказал Андрей, собравшись с духом. – Если так, то слушай быль…
Андрей рассказал вкратце, самую суть – но и её Лютому хватило, судя по короткому энергичному матерку.
- За такое тебя бы к стенке – и её тоже, - сказал он после недолгой паузы. – Шучу, конечно, всё правильно сделал… Винтовка с автоматом, значит, у тебя? Ну да, правильно… Я бы велел сдать, если бы узнал, со Сколотом играть не стоит… Значит, говоришь, горинские пацаны были?
- Да, - подтвердил Араксин. – С ними частенько на охоте встречался, неплохо промышляли… Вот расскажи я тебе, что за Ингу троих горинских спецназовцев привалил, что бы ты сделал? Я, прости, человек недоверчивый, особенно сейчас, так что не обессудь…
- Нет, тут за трёх уродов Сколот бы так мстить не стал… вообще не стал бы, уж коль они так спалились, да ещё двух наших положили. Можно было бы такую вонь по посёлкам запустить, что чихать смешаешься, - Лютый задумчиво потёр подбородок. – Не выгодно.
Он усмехнулся после недолгого молчания.
- Наверно, тебе бы Сколот работу предложил, раз уж ты его ребяток привалил.
- Из винтовки немудрено, - Андрей пожал плечами. – Да и потом, куда-то ж они её тащили. Чтобы оттрахать без особых хлопот и спешки, далеко волочь не надо – местечко было подходящее. А Инга в побег метнулась… Ну и пришлось вмешаться.
- А сразу вступиться? – Лютый хитро прищурился.
- Боялся задеть, - сказал Араксин. – Боялся, что они ей успеют что-нибудь сделать. Выжидал момент…
Это, конечно, была неправда – можно было положить их, пока они несли Ингу, прочухать бы не успели, что случилось. Просто и впрямь было интересно узнать конечную цель их маршрута, проверить слухи насчёт тайного гаремчика Сколота. Если он вообще сколотовский – у главаря хватает и богатых приближённых, кому было бы по средствам организовать такое заведение.
- А если бы она не дёрнулась, тропил бы до конца? – Лютый пытливо сощурился.
- Да, - Андрей кивнул. – Посмотрел бы, что и как…
- А потом? Стал бы стрелять?
Андрей кивнул.
- Скажи честно… она тебе нравится? – прищур Лютого стал лукавым.
- Да, красивая же… А что, мешаю твоим планам?
- Меня Людка за такие планы кастрирует, - признался Лютый. – Это она на вид хрупкая, а внутри – ух! Лом, не иначе…
- Ладно, так что теперь? Что делать планируешь? – спросил Андрей, поняв, что допрос кончился.
- А что теперь? Сколот приказывает ловить и убивать ублюдков. А как их вычислить? Хрен знает… Сейчас с раненными мороки много… Сколот, конечно, прикажет раструбить тревогу по посёлкам, ну а толку-то? Эти, мать их партизаны, у меня такое ощущение, растворятся в лесу или, того хуже, по городам – там затеряться проще, чем в деревне, да и не со всеми у Сколота дружба сердечная. Вон, спалашинский главнюк, как его там…
- Марук, - подсказал Андрей.
- Да, он, так эта гнида с радостью приютила бы этих партизан… Мож’, и впрямь его ребятки поработали?
Андрей только пожал плечами. Предположение сразу вызвало кучу сомнений – далековато, да и смысла немного, разве что если попытаться сподвигнуть жителей перебираться. Никакой конкуренции между Спалашичем и Горинском не возникало, даже пограничных споров не бывало. Не жить с соседом в любви ещё не значит воевать.
Но делиться соображениями с Лютым Андрей не стал – пусть думает, на то и поставлен командиром.
- А ты и впрямь собрался насадить вражеские головы на колья? – осведомился Араксин.
- Да, - твёрдо сказал командир. – Правда, хех, не все головы подойдут, после Векшуни-то… Насадим, поставим на въезде. Пусть приходят, встретим по полной.
Ну-ну, стратег, про себя хмыкнул Араксин.
- Тогда пойду готовиться к бою, - сказал он. – Кстати, остальное оружие с покойничка не отдашь? Как-никак тоже трофеи.
- Забирай, - махнул рукой Лютый. – Только осторожней, не отстрели там себе что-нибудь.
- Постараюсь, - ухмыльнулся Андрей.