Миллиподафобия

Я отлично помню тот кошмарный день, поскольку ужас, который мне довелось пережить, до сих пор не дает покоя моему искалеченному рассудку. В то утро я еще до конца не проснулся, но уже и не спал – лежал с закрытыми глазами, плотно укутавшись в одеяло. Я подумывал вздремнуть еще часок, но внезапно почувствовал, что мою руку – единственную неукрытую часть тела, – что-то щекочет. Я лениво достал из-под одеяла другую руку и уже хотел было почесать встревоженное место, как вдруг мои пальцы вместо предплечья уперлись во что-то инородное и твердое. От сонливости не осталось и следа; я машинально отдернул ладонь и открыл слипающиеся веки. То, что мне довелось увидеть в тот момент, едва не лишило меня чувств: на моей руке сидела огромная, размером с ладонь взрослого мужчины, черная сколопендра – отвратительная тварь с длинным телом, состоящим из нескольких сегментов. На уродливом туловище располагалось примерно четыре десятка желтоватых ножек: создание хаотично перебирало ими, царапая мою кожу. Неподвижными черными глазами чудовище смотрело прямо на меня, подергивая длинными усиками, попутно обвиваясь вокруг руки. Но самым ужасающим зрелищем были клыки, огромные ядовитые зубы, торчащие прямо из безобразной пасти.

Разразившись дикими воплями, я резко скинул насекомое на пол. Внезапный страх овладел мной, заставив все мышцы тела превратиться в камень. Мог ли я тогда представить, что мгновением позже лицезрю кошмар, во сто крат превышающий мое первоначальное потрясение? С неистовыми криками я оказался на кровати в положении сидя, и мне довелось наблюдать картину, отозвавшуюся в моем разуме звериным ужасом и нарастающим, неконтролируемым безумием. Вся моя комната кишила сотнями крупных сколопендр: черные твари облепили пол, стены, окна, шкаф и даже кровать. Беспорядочно перебирая своим богомерзкими лапками, насекомые непрерывно бегали по квартире, шевеля извивающимися усиками, от одного взгляда на которые меня бросало в холодный пот. Поначалу, будучи практически с головой закутанный в одеяло, я не сразу почувствовал невыносимое зловоние, окутавшее все пространство вокруг. Смрад напоминал запах сгнившего животного, неделю провалявшегося под парящим летним солнцем. В те моменты я мог слышать только один звук – бесконечное шуршание отвратительных желтоватых лапок по обоям и паркету.

Я принялся кричать так громко, что удивительно, как неподготовленные голосовые связки выдержали такое испытание. Меня всего трясло, тело осыпали тысячи мурашек, сердце едва не выпрыгивало из груди, а лицо исказилось в гримасе омерзения. Во всей комнате не было ни единого места, где бы не ползали эти черные дьяволы. Откуда? Откуда они взялись? Я продолжал кричать, одновременно пытаясь достучаться до собственного рассудка и решить, что мне делать дальше. Чуть позже безумные вопли сменило отчаянное «Помогите!», но я не имел возможности оставаться на месте и ждать помощи. Я взглянул на пол в поисках хотя бы двадцати-тридцати сантиметров свободного пространства, чтобы ступить на него голой ногой. Но меня ожидало разочарование, поскольку паркет был усеян этими дрянями, ужаснее которых я не видывал ничего на свете. Думать мне было некогда, ведь чудовища, оказавшиеся на кровати, неумолимо приближались ко мне. Комнату будто обволакивала черная пелена смерти, создаваемая непрерывным движением сколопендр.

Собрав оставшуюся волю в кулак, я спрыгнул на пол, ведь промедление пророчило мне печальную судьбу: быть заживо сожранным уродливыми тварями. Ступни тут же угодили в полчища насекомых: я испытал неописуемую брезгливость и отвращение. Послышался неприятный хруст – из смятых туловищ начала вытекать черно-зеленая жижа. Что было хуже всего, даже будучи раздавленными, сколопендры продолжали шевелиться.

Далее я бросился в прихожую, в каждое мгновение ожидая, что одно из насекомых вцепится в меня ядовитыми клыками. Из моей глотки вырывались крики спятившего человека, прыгавшего по живому болоту, в котором утопала квартира. Отвращение, смешавшееся с паническими атаками, едва не лишило меня рассудка.

Оказавшись в прихожей, я увидел, как насекомые у порога заползали друг на друга, создавая подобие живой пирамиды прямо возле входной двери. Более крупные особи пожирали своих мелких сородичей. Я знал, что у меня не хватит духа наступить на эту огромную кучу босыми ногами, а потому я прыжком достиг обувного коврика, расположенного в углу. К моему счастью, насекомых здесь было чуть меньше, потому что основная их масса тянулась к жуткой пирамиде – смертоносному барьеру, замуровавшему меня в собственном доме.

На коврике стояла пара ботинок. Я тут же принялся обуваться. Моя самая большая ошибка заключалась в том, что я не удосужился заглянуть вовнутрь башмака, перед тем, как нацепить его на ногу. Наверное, я был слишком напуган, чтобы все продумать. Голая ступня левой ноги тут же наткнулась на что-то живое и шевелящиеся внутри ботинка. И прежде чем я выдернул ногу обратно, ее пронзила дикая и мучительная боль. Я едва не повалился на пол лицом прямо в сгусток сороконожек. К счастью, мне повезло ухватиться за рукав, висящей рядом куртки, и удержаться от падения. Из моего рта вновь вырвался неистовый вопль. Затем я начал хаотично пытаться вытряхнуть насекомое из ботинка. Не сразу, но полураздавленное тело сколопендры выпало наружу. Оказавшись на полу, чудовище совершило пару предсмертных движений, а затем замерло, утопая в собственных зеленых внутренностях, напоминающих блевотину.

После этого я проверил оба ботинка на наличие других затаившихся сколопендр и только потом обулся. В башмаках ступать по насекомым было все равно очень противно, но все же не так, как босиком.

Внезапно я вспомнил о своем коте Филиппе. Где он мог быть? Возможно, сколопендры давно пожрали его.

Соображал я тогда плохо, но все же в голову мне пришла идея: набрать в таз горячей воды и выплеснуть ее на этих несусветных отродий. Тогда я не подумал о том, что раз уж насекомые по загадочным, неизвестным, если хотите – фантастическим причинам полностью приватизировали своим выводком комнату и прихожую, то с какой же стати они должны были обделить вниманием душевую, ведь такие животные очень любят влагу. В дальнейшем я чуть было горько не поплатился за этот просчет.

Чудовища уже пытались залезть на мои ботинки. Быстрым движением ноги я скинул их на пол и бросился к ванной, чуть прихрамывая на поврежденную ногу, зудящую от боли. Далее я распахнул дверь в душевую комнату и увидел там такое, что весь хаос, творящийся вокруг, был не более чем ненавязчивым прологом к ужасной и драматичной истории. Самую влажную часть квартиры заняли гигантские – длиной с предплечье человека, – бурые сколопендры, напоминавшие монстров из самых кошмарных снов. По сравнению с этими созданиями их черные собратья казались мелкими членистоногими червями. Запах здесь был пропитан невыносимым зловонием.

Глаза широко раскрылись, а рот замер в беззвучном крике. Из оцепенения меня вывела крупная особь, внезапно свалившаяся с потолка. Оказавшись на полу, сколопендра задергала усиками и кинулась прямо на меня; перед этим мне удалось бросить короткий взгляд наверх, чтобы увидеть, как громадные насекомые угнездились там, свернувшись в безобразные кольца.

Инстинкт самосохранения внезапно повелел атаковать, а не бежать, и я сделал резкий выпад ногой – голова твари оказалась в аккурат под моей подошвой. Слабо понимая, что делаю, я принялся топтать сороконожку, выкрикивая бранные слова. Устрашающего вида сколопендра, которая запросто могла бы расправиться с кошкой (я вновь подумал о Филиппе), может быть, даже с мелкой собакой, начала извиваться в конвульсиях. Я наносил удары, пока меня не повело в сторону. Чтобы удержать равновесие я схватился за край задернутой шторы, висящей перед ванной, и непроизвольно сорвал ее. И тут я вновь превратился в неподвижную бетонную статую. Я не знал, сколько еще потрясений уготовит мне судьба, поскольку каждая минута подвергала меня такому стрессу, что я и по сей день удивляюсь, как же мне, человеку со слабыми нервами, удалось не сойти с ума. Хотя другие считают иначе.

 Когда я увидел ЭТО, примерно на несколько секунд у меня перехватило дыхание, и воздух не поступал в легкие. То был монстр поистине исполинских размеров. Полутораметровое тело, покрытое сегментами толстого коричневого панциря, в ширину достигавшего не меньше полуметра, лежало неподвижно. Завидев меня, черные, как сама тьма, глаза подали сигнал своей обладательнице. Тварь тут же зашевелила усами, которые едва помещались в ванной чаше. Ногочелюсти, хранящие ядовитые железы, заходили ходуном. Когда чудище задергало лапами и попыталось начать движение, с потолка упала еще одна бурая сколопендра и оказалась прямо на туловище гигантской матки. Та со змеиной скоростью вывернулась и схватила несчастную безразмерными зубами, а затем принялась жрать. Обреченная сороконожка пыталась выбраться из пасти своей королевы, но она лишь постепенно утопала в ее бездонной темной глотке.

В тот момент я был близок к обмороку. Я чудом удержал себя в руках и захлопнул дверь в ванную, после этого надежно защелкнув шпингалет. Затем я обнаружил, что по моим ступням уже забирается несколько сороконожек: одной даже удалось заползти на икру. Я чувствовал ее прикосновение, как будто сама смерть дотронулась до меня своей холодной многопалой рукой. В который раз вскрикнув, я начал быстро стряхивать с себя насекомых. Избавившись от них, я кинулся обратно в комнату, чтобы попытаться добраться до телефона, раз уж у меня не было возможности покинуть квартиру через входную дверь.

Состояние дел ухудшилось: количество тварей прибавилось примерно втрое, и по всей квартире витал этот отвратительный запах и слышался звук безобразных ножек. Теперь сколопендры облепили потолок, превращая квартиру в зловонный мавзолей, предназначавшийся для погребения моего измученного тела. В каждое мгновение я опасался, что одно или несколько чудовищ свалятся мне на голову. Откуда они взялись? И почему их становится все больше и больше? Что за безумие? Все три вопроса остались без ответа.

Секундами позже я бросил взгляд на ночной столик, который стоял подле кровати: там должен был находиться телефон. Гаджет действительно лежал на своем месте, но его окружали ужасные создания. Добраться до аппарата невредимым было невозможно, а, значит, мне требовался другой план.

Идеи заканчивались, а разум утопал в смеси страха, безумия и отчаянья. Я кричал, плакал, звал на помощь. Боялся стоять, боялся бежать. Я не знал, что мне делать. На ноги постоянно забирались эти омерзительные членистоногие уроды, а я брезгливо сбрасывал их на пол. Время от времени сороконожки падали с потолка, и мне с трудом удавалось уворачиваться от них.

Вдруг мой взгляд пал на балкон – последнее место для отступления. Я кинулся к окну, растаптывая на пути ползучих гадов, которые тут же превращались в зеленоватую кашу.

Дверь балкона не осталась без внимания насекомых, но с некоторым облегчением я заметил, что ни одно из созданий не сидит на ручке. Я быстро схватился за нее, повернул и распахнул внутреннюю дверь. Затем то же самое я проделал с внешней дверью, после чего меня обдал сырой воздух осеннего дождливого утра. Я жадно глотал этот воздух, пытаясь заполнить легкие, которым в последние минуты приходилось дышать лишь невыносимым смрадом.

Я выбежал на балкон, глядя себе под ноги. Снаружи насекомых не было. Когда я развернулся, чтобы закрыть дверь, я увидел своего бедного кота Филиппа, которого постигла ужасная участь. Тело животного находилось подле восточной стороны кровати: ранее это место было недоступно для моего взора. Филипп лежал с широко раскрытым ртом и глазами. В тот момент его мордочка напоминала изделие таксидермиста. Кота трясло, но вскоре я понял, что это не были его предсмертные конвульсии, поскольку из пасти несчастного животного показались длинные усы, а следом и существо, которое являлось их обладателем. Тогда я уже захлопывал дверь, осыпая поганых тварей проклятиями и одновременно роняя горькие слезы. Некоторым сколопендрам почти удалось проскользнуть на балкон, но на этот раз удача была на моей стороне.

Я был не в состоянии больше видеть этот кошмар, который, словно наваждение, словно кара Господня, свалился на мой дом. Я не имел ни малейшего представления, как такое вообще могло произойти. Я громко молил о помощи и одновременно плакал, а мир отзывался мне проливным дождем, окропляющим унылые улицы маленького городишки. Среди припаркованных машин и бесконечных луж, в которых отражалось пасмурное небо, занесенное тучами, мне не удалось разглядеть ни одной живой души. И как я ни кричал, как ни звал, ни один человек не откликнулся мне, никто не распахнул свои окна, чтобы узнать в чем дело.
 
То, что произошло со мной позже, стало последней каплей, гранью между остатками здравого смысла и всепоглощающим безумием. Внезапно я снова почувствовал, как нечто щекочет мое предплечье. Скосив на руку ошалевшие глаза, я увидел такое, отчего у меня до сих пор кровь стынет в жилах: под кожей, подобно скарабею, передвигался змееподобный силуэт с двумя рядами лапок, растопыренных по обе стороны его туловища. Далее руку обожгла нестерпимая агония, а разум помутнел от невероятного кошмара, выбравшегося на свободу из самых потаенных уголков моего сознания.

Криком я тут же сорвал голосовые связки и онемел. Затем, изо всех сил болтая рукой, будто бы пытаясь отделить ее от тела и выкинуть подальше, я перелез через перила балкона и, не раздумывая, прыгнул вниз.


Сотрясение мозга, перелом позвоночника и нескольких костей тазобедренного сустава, в результате чего полный паралич нижних конечностей. Я провалялся в больнице достаточно долго, если честно, я до сих пор нахожусь в больнице, но только теперь в доме для умалишенных. Меня чудом удалось вернуть с того света. Полицейские осмотрели мою квартиру и не обнаружили там ничего из того, что мне довелось увидеть: никаких насекомых, ни одного намека на их присутствие. Также они не нашли кота, который, по моим заверениям, был съеден сороконожками. Единственное, что совпадало с моим рассказом, это сорванная в ванной шторка. Больше ничего. Я не верил ни одному их слову, а они не верили мне. Со мной долго работали психотерапевты, ведь первое время я никак не мог придти в себя, только вопил о том, что внутри меня сидит чудовище. Перед глазами стояла лишь черная мембрана кошмара, созданная из многоногих отродий самого Сатаны, пожирающих все вокруг.

 Психиатры, узнав о моей фобии, связанной с боязнью насекомых и сороконожек в частности, предположили, что у меня случились необычайно яркие зрительные галлюцинации, с чем я был категорически не согласен. Меня окрестили параноидальным шизофреником и определили в дом для душевнобольных. Врачи и полицейские могут мне не верить, я и сам был готов согласиться с тем, что именно фобия стала виной помутнения моего рассудка и вследствие чего паралича обеих ног, если бы не одна малюсенькая деталь. Как они объяснят две почерневшие маленькие ранки, оставленные на моей левой ступне?