Всё дело в шляпе

…белесый туман заполонил всё видимое (и невидимое) пространство. В ушах нудно гудит протяжный звук «М-м-м». Шаги, приближающиеся из молочного марева, слышатся как просыпающаяся из ветхого мешка крупа. Она отступает, не в силах выдержать встречу. Тяжелые от ночной влаги розовые бутоны мягко подаются, оттесненные плечом, крошечные бисеринки росы превращаются в гусиную кожу, шипы не царапают, будто кусты научились прятать их подобно кошке.
Появляется мрачная фигура Садовницы. В мешковатой блузе и широких штанах, в грубой бесформенной шляпе, она однако выглядит царственно. Она пронзает взглядом торжествующих глаз лицо нежданной гостьи.
- Я не… Не хотела приходить сюда, - лепечут похолодевшие губы. Но Садовница будто не видит и не слышит её. Размашистым шагом подходит к розовым кустам вплотную и окидывает взглядом свои несметные сокровища.
- Розовые.. Хм, невинное младенчество и юность... Алые – расцвет и зрелость… Белые – мудрость и старость… - бормочет она и неожиданно визжит: - Их я ненавижу больше всего!
Шляпа слетает с её головы, седые космы рассыпаются по широким костлявым плечам.
- Ненавижу! Ненавижу! Не-на-вижу! – неуловимым движением она извлекает из кармана широченных брюк ножницы и, вцепившись в них узловатыми пальцами, принимается клацать, резать, стричь направо и налево, не разбирая ни цвета, ни степени свежести цветов. Те, истекая соком, падают наземь, а Садовница шагает, втирая в землю башмаками нежные лепестки. – Розовые. Алые. Белые. Розовые. Алые. Белые. Розовы… - неожиданно она оборачивается и грозит пальцем, с губ её стекает бешеная слюна, бесцветные глазки сияют неукротимой силой, и она точно видит её!..

…она дёрнулась и проснулась. Ночную сорочку можно было выжимать от пота. Садовница мигом стянула её с себя и побежала в душ, ощущая всей кожей прикосновение роз из сновидения. Её безумная бабушка снилась ей в последнее время особенно часто, и всякий раз она просыпалась вне себя от ужаса.
Бегущая вода как обычно сняла напряжение и даже пробудила аппетит. Садовница с удовольствием приготовила омлет с сыром и зеленью, с удовольствием позавтракала; сопровождая мытьё посуды весёлой песенкой, постаралась избавиться от  дурных мыслей, вызванных сном.
«Это бред какой-то!» - повторяла она про себя.
Солнышко припекало с раннего утра и надо было включить дождь.
«В такую жару нетрудно свихнуться!» - пела она, поспешно взбираясь по наружной лесенке на крышу дома.

На плоской крыше царят вьющиеся растения. Шоколадная лоза протянула к Садовнице свои удивительные, собранные в соцветия цветы, источающие лёгкий конфетный аромат. Клематис Жозефина задрожал от радости, заметив хозяйку, его трехцветные бутоны, напоминающие пирожные, застенчиво всплеснули внешними лепестками, приводя Садовницу, как обычно, в радостное изумление. Вдовий плющ, напротив, постарался сделать вид, что его тут нет, как и все прочие лазающие лианы, он любил движение, но только отступательное. Он всё ещё дичился. Садовница встала посреди крыши и позволила всем растениям полюбоваться собой. И было чем похвастать!
Коричневые садовые башмаки на каблучке, плотно обхватывают ремешком узкую щиколотку в тонкой вязи чулка. Кружевная белая оторочка вьётся по подолу сизо-голубой в мелкую клетку юбки. Рубашка в цветочек и кружевная жилетка ловко сидят на крепких плечах и обнимают тонкую талию. Светлые локоны, подколотые шпильками, убегают из-под соломенной шляпки.
Садовница всегда тщательно наряжалась, чтобы не упасть в грязь лицом перед своими подопечными. Цветы безмолвно, но дружно и восхищенно ахнули. Довольная произведённым эффектом, Садовница приступила к работе. Открыла и закрыла несколько раз зонт, крутанулась на пятке, щёлкнула пальцами, хлопнула в ладоши и, озорно оглядевшись, села на шпагат. Не успела она вернуться в исходное положение, как серенький дождик неторопливо зашлёпал по жадно подставленным зелёным ладошкам. Садовница довольно хмыкнула. Она могла бы и не исполнять ритуальный танец, летний дождик давно стал её приятелем, но правила раз и навсегда заведенной игры нельзя нарушать, а то у дождей семь пятниц на неделе: стоит один раз позволить дождику вырваться из установленных границ, всё – что ни день тогда, то четверг. А избыток воды подчас вреднее, чем нехватка. Лишь раз она пустила дело на самотёк, хлебнула тогда горя. Клубника, земляника, малина в подпитии оказались водянистыми и безвкусными, а уж цветы… Лучше и не вспоминать.
Садовница открыла окошко мансарды, выходящее на крышу и влезла в дом через него. Взглянула на часы, подвела стрелки: двадцатиминутного полива будет вполне достаточно. А она пока может вздремнуть. Ночные кошмары всегда вызывали у неё приступы  дневного сна. Но едва она прикорнула под меланхолическое шуршание дождя, как в сон ворвалось: «Нет, это я – изюминка!», «Нет, это меня она так назвала!». «Я первая открыла ей калитку!» - «А я первая подумала, что надо открыть и впустить её!».
- Вы обе хороши! Обе как изюминки! Тру-Ля-Ляшенька, Тра-Ля-Ляшенька, я люблю вас обеих! Но мне срочно надо попасть к Садовнице. Кроме того, я промочила ноги, и мои башмаки надо хорошенько просушить!
- Алиса! – Садовница без сожаления выпрыгнула из паутины сна и помчалась вниз по лестнице. Глухой удар о дверь распахнул её и на пороге застыли близняшки Тра-Ля-Ля и Тру-Ля-Ля, каждая, пытаясь опередить сестрицу, рвалась в дом и, в результате, застряли обе. Алиса в своём милом клетчатом платьице мокла под дождём, но ямочки играли на свежих щеках, а глаза щурились в насмешке.
- Ну и чего вы обе добились? Вот так и будете торчать в дверях как Винни-Пух, пока не похудеете, - пристрожилась Садовница.
- Н-нет! Я просто… Мы просто… Алисины башмаки просохли и ей срочно надо промочить горло, чтобы не… Чтобы она… Что нам делать?! – захныкали  обе.

Садовница сняла со стены пуховку для удаления пыли и многозначительно потрясла ею: - Вот сейчас пощекочу обеих, тотчас съёжитесь от смеха!
Облачко пыли, неосторожно растревоженное, покинуло пуховку и рассеялось в воздухе, вызвав приступы чихания и у Садовницы, и у близняшек.
- Ипчхи! Ухчхи! – в два голоса чихали Тра-Ля-Ля и Тру-Ля-Ля, с каждым чихом продвигаясь в комнату. Вскоре и Алиса смогла переступить порог, правда, дождь уже закончился и яркое солнце успело-таки радостно плеснуть пригоршню крохотных веснушек на хорошенькое личико.
- Я вот по какому делу, - защебетала Алиса. – Мы затеяли шляпный маскарад, но у Шляпницы совсем иссякло вдохновение. Что, если вы соберете нам букетик каких-нибудь цветочков – фиалок там, левкоев, гиацинтов…
- Позволь, дорогая! – сухо преградила дорогу словесному потоку Садовница. – Судя по всему, ты, милочка, и одуванчика не отличишь от мать-и-мачехи. Каких-нибудь там цветочков! Это надо еще суметь выразиться подобным образом! Позволь указать тебе, что не все цветы охотно стоят в букетах вообще, и в соседстве друг с другом, в частности. Искусство составления букетов уходит корнями в далекие времена, когда при помощи искусно составленных букетов кавалеры могли поведать своим прекрасным возлюбленным о тайных чувствах – истинных или притворных – тогда многое игралось на публику.
Считалось, что белый цвет означает невинность и чистоту, красный – страсть, синий – тайну, желтый – царственность, но также неверность и измену. Создалась символика не только самих цветов, но и их сочетаний. Например, в букет ни в коем случае не стоило привносить желтые цветы, они символизировали разлуку и измену… Королевские алые розы и белые лилии не соединяли с другими цветами – только друг с другом.
О, то были воистину чудесные времена. Разбирая тщательно составленный букет, влюблённый то обливался слезами, впадал в отчаяние, то воспарял к седьмому небу от счастья – все малейшие нюансы, все движения вашей души были сокрыты в безмолвии ароматных посланников. А самый, я бы сказала, математически сложный язык цветов создан,  безусловно, в Японии. Смысл икебаны зависит не только от выбора растений, но и от их сочетания и даже от положения в сосуде…

Алиса прижала тонкие пальцы к вискам и мучительно сморщила круглый лобик; одного брошенного на неё взгляда было достаточно, чтобы понять – ей незнакома и половина прозвучавших фраз. И Садовница всплеснула руками:
- Ах да, ты ведь ещё совсем дитя! Впрочем, уроки цветочного языка не помешали бы тебе, дорогая! Тра-Ля-Ля и Тру-Ля-Ля перестаньте жевать, девочки, вам предстоит ещё и выход на улицу.
- Так что с цветами? – жалобно настаивала на своём Алиса.
- Что-что? Конечно, я срежу какие-нибудь цветочки. Только они сами должны тебя выбрать…
Продолжая ворчать, Садовница повесила на руку корзинку, в которой лежала влажная губка, сняла с медного гвоздя ножницы и лёгким танцующим шагом направилась к дверям.
С порога окинула компанию оценивающим взором:
- Итак, Тра, ты выходишь следом за мною, потом Алиса, и Тру в арьергарде нашей процессии! Девочки, не торопитесь.

Пыхтя от важности, Тра-Ля-Ля прогалопировала мимо Алисы и сестры, но второпях перешла на иноходь, в результате чего перепутала брюшные ложноножки и кубарем скатилась с высокого крылечка. Чтобы скрыть неловкость, сразу принялась жевать листочки лисьего винограда, обвивающего шпалеру. Алиса перескочила через Тра-Ля-Ля, болезненно переживающую свой провал, зато Тру-Ля-Ля  триумфально спустилась с крылечка, всем своим независимым видом демонстрируя наличие хороших манер. Тра-Ля-Ля пришлось превратиться в пяденицу, изогнувшись триумфальной аркой, чтобы сестрица могла проползти под ней. Но этот акробатический трюк дался ей с большим трудом, и, не удержавшись, она всё-таки рухнула на брюшко Тру-Ля-Ля.  Тру-Ля-Ля истошно завопила и, извернувшись, выскользнула из-под сестры. Близняшки бросились вдогонку за Садовницей и Алисой, пыхтя, сопя и пытаясь оттеснить друг друга с песчаной дорожки.
Алиса и Садовница тем временем остановились у живой изгороди с пленительно поникшими бутонами роз. Розы вздрогнули, лепестки их затрепетали, будто готовясь покинуть цветоложе, но лишь уронили в раскрытые радостно ладони девочки капли дождя.
- Хм, - усмехнулась Садовница, - вот тебе и цветы для вдохновения. А к ним добавим, пару веток чубушника алебастрового, плоды кольквиции прелестной, кисти буддлеи для аромата… Несколько веточек дымящего дерева и кареоптерис завершат этот необыкновенный букет!.. – Садовница открыла рот, чтобы сказать ещё что-то столь же привлекательно-непонятное, но так и замерла на месте, точно окаменев. Взгляд остекленевших глаз остался прикован к невидимой точке пространства, тусклая позолота ножниц выскользнула из опустившейся руки; корзинка некрасиво свалилась набок, выронив темно-фиолетовую губку.
- Что это с нею? – пролепетала Алиса, потрогав охладевшую руку Садовницы.
- Похоже, она превратилась в одного их садовых гномов, которых так нена… нена…
- …вииииде-е-ела!.. – сорвались на рыдания близняшки.

Алиса несколько секунд всматривалась в лицо Садовницы, потом развернулась и бросилась бежать, что было силы.

Гусеницы уставились друг на друга, полными ужаса глазами. Такого казуса в их коротенькой жизни ещё не приключалось.
- Это всё Адовница, - наконец решилась произнести Тра-Ля-Ля и гримаса страха, исказила её довольно симпатичную зелёную физиономию.

- А-а-а! – завопили близняшки и бросились вдогонку за Алисой, куда угодно, лишь бы покинуть зелёные своды чудесного сада, напоенного ароматами раннего лета, звенящего птичьими голосами…

…пронзительное птичье стрекотанье заполонило все видимое и слышимое пространство. Алиса прыгала, как безумная,  у дальней изгороди, пытаясь изловить сороку, а та, треща возмущённо трепыхалась поверху, запутавшись лапками в силках и клевалась, когда руки Алисы подбирались близко к жертве.
- Что ты делаешь? – завопили в один голос близняшки. – Надо бежать! Адовница идёт!
- Садовница?
- Адовница! Ну там, в стишке, помнишь?

- Я Адовницей родилась,
Не на шутку рассердилась:
Все цветы мне надоели,
Чтоб их гусеницы съели!
- Ой!
- Что с тобой?
- Я больна. О-трав-ле-на!

- Мне казалось, что стихи звучали несколько иначе, - растерянно переводила взгляд с одной Гусеницы на другую Алиса. Сорока же, зажатая меж крепких Алисиных пальцев, судорожно вертела шеей, пытаясь выкрутиться из затруднительного положения.
- Нет, это несколько стихов звучат иначе, - перебила её Тру-Ля-Ля.
- Или нисколько не звучат, иначе это не стихи! – заключила Тра-Ля-Ля и, повиливая толстеньким задиком, поспешила к арке над садовой калиткой.

Алиса прижала птицу к лицу и, что-то прошептав, выпустила в воздух, тотчас огласившийся истошными воплями, стремительно набирающей скорость Сороки.
Алиса повернулась спиной к калитке и, не торопясь, пошла к ставшей изваянием Садовнице. Гусеницы переглянулись, пошушукались и осторожно пятясь назад, поочерёдно вернулись в пределы сада.

Алиса села на декоративный камень, окаймлённый веселенькими желтыми цветочками (Алиса даже попыталась вспомнить их название, но сколько бы она не напрягала извилины мозга, он отказывался дать верный ответ), Гусеницы расположились поблизости, то и дело переговариваясь друг с другом:
- Если уж она не испугалась, то и точно, значит – и нам…
- Уж если не она, то как же?..
- Вот. И вот…

Так их и застала другая пёстрая компания, стремительно ворвавшаяся в сад. А именно – Шляпница, Мартовский Заяц и какой-то незнакомый Гусеницам долговязый молодой человек с длинными тёмными волосами, забранными в «хвост» под белым поварским колпаком. Белый фартук, который он в спешке забыл снять (равно как и, не вяжущийся с обстановкой, головной убор), обвивал завязками гибкую талию и прикрывал длинные ноги в чёрных вельветовых брюках. Белоснежная рубашка с алой бабочкой приглянулась обеим близняшкам и, обменявшись понимающими взглядами, они перевели их на вспыхнувшую румянцем смущения Алису.
- Что здесь происходит? – волнующим голосом воскликнул Червонный Валет (а это был именно он, как поняли Гусеницы, Алиса им все уши прожужжала, расписывая его необыкновенные качества).
Мартовский Заяц нерешительно подобрался к Садовнице и уселся напротив, не сводя немигающих глаз с её устремленного в Никуда лица.

- Очуметь! – только и произнёс он, писклявым, но тем не менее внушительным голосом.
Шляпница же нарезала несколько кругов возле подруги.
- Итак, скажите, что предшествовало её окаменению? Какое событие вы можете засвидетельствовать? – витиевато выразилась она и тотчас сконфузилась, уловив недоумение на всех, обращенных к ней лицах. – Я хотела спросить, что вы делали, когда это произошло.
- Это? – с нажимом спросила Тра-Ля-Ля.
- Вы уже разобрались с Этим? – поддержала сестру Тру…Тру….Тру…Тру…

…- Ох, извините! – Восклицает в этом месте Червонный Валет, - Я перезагружу реальность! – Он поднимает свои музыкальные пальцы, что-то незримое перебирает, как струны и, после некоторой заминки, я продолжаю…

- Мы подошли к изгороди, - послушно сложив ручки перед собой, начала Алиса. – Я по твоей просьбе обратилась к ней с просьбой… фу ты, запуталась… В общем, мы подошли, чтобы срезать цветы для вдохновения, чтобы ты могла сшить шляпы к маскараду…
- Да-да! Дальше! – приказывает Шляпница и её огненно-рыжие кудряшки дрожат от негодования, она терпеть не может чего-то не понимать.
- Садовница рассказывала мне о цветочных языках, то есть, наоборот, о языке цветов, ну таком, старом, как в Средневековье…
- Да-да, я понимаю! – снова перебила Шляпница.
- Потом она стала перечислять цветы, которые хотела срезать для букета и вот…
- Что? –воскликнули все разом, даже близняшки, которые сами присутствовали при метаморфозе.
- Превратилась в камень. Холодный камень… - Алиса вдруг осознала всё произошедшее и незамедлительно упала в обморок. Червонный Валет изящным Grand Pas de chat перемахнул через одну из Гусениц и подхватил Алису, похлопал по бледным щекам, возвращая им румянец. Но глаз Алиса не открыла.
- Наверное, решила заодно поспать, - шепнула Тра-Ля-Ля Тру-Ля-Ля (или наоборот, я уже сбилась, не могу разбираться кто есть кто).

- Я думаю… Я думаю… - сказала Шляпница, и так глубоко ушла в свои мысли, что Гусеницы испугались, что её постигла участь подруги. – Время. Нам не хватает времени, - очнувшись, произнесла она и оглядела приятелей сумрачным взглядом. - Алиса, где твоя Сорока, что принесла нам новость на хвосте? Надо срочно вызвать Время!
- Срочно-сорочно, - сонным голосом ответила Алиса, она и в самом деле вздремнула в объятьях Валета. – Попробуй её теперь поймай! Сорока – не воробей, выронишь и проворонишь!

- Кролик делать дыры в пространство! – несколько смущаясь, пищит Мартовский Заяц. Его акцент не препятствует пониманию. И с этого момента события начинают набирать ход, чтобы этот рассказ, в конце концов, пришёл к своему финалу.

Алиса покидает уютные объятия опешившего красавца-Повара, запрыгивает на камень для пущей эффектности и извлекает из кармашков юбки небольшой белый веер и пару перчаток. Натягивает узкие перчатки на руки, несколько раз взмахивает веером, обвевая разгоревшееся от возбуждения личико, и из-под живой изгороди появляется Белый Кролик.
Он сосредоточенно подёргивает носиком, слушая рассказ, одновременно подающийся из уст всех заинтересованных лиц, извлекает основную мысль и, засучив рукава, принимается за работу. Он роет землю, постепенно исчезая в ней пядь за пядью, пока не пропадает вовсе.
Спустя час, минута в минуту, из норы выскакивает забавный добродушный толстячок с венчиком серебряных волос вокруг по-детски нежно опушённой лысины. Из нагрудного кармана старомодного сюртука свисает серебряная цепочка карманных же часов, которые старик Время незамедлительно извлекает на свет. Вернее, уже в сумерки.

Прижав часы к одному уху, второе ухо Время прикладывает к груди Садовницы, одновременно пытаясь нащупать пульс на бледной, безвольно висящей руке.
- Так и есть, - голосом доктора-зануды, говорит он. – Она запуталась в паутине времени, что-то её очень испугало, когда она путешествовала во времени-пространстве.
- Она не путе… - начинает и осекается Алиса.
- Непутёвая?! – хором интересуются близняшки.
- Путешествовала, - авторитетно заявляет старик-Время и больше никто не перечит ему. – Но её путешествиям должно было что-то предшествовать. Кто был с нею рядом чаще всего, общался ежедневно?! Что необычного произошло в последние дни.

Тра-Ля-Ля и Тру-Ля-Ля переглядываются по привычке (они, как никто другой, часто встречались с Садовницей, в владениях которой и жили, едва вылупившись из яиц): - Ну мы… как бы, самое это, - блеют они в унисон. - Ничего такого… Этакого. Другого, - уточняют они и виновато умолкают.

- Таррррахтелки! Только собой и заняты! – шумит только что прилетевшая Сорока. – Ничего дальше своих сегментаррных тушек не видят! Эй, ррребята, я – в команде!
- Ты… Вы… Вы умеете разговаривать? – удивленно восклицает Алиса, радуясь, что никто не замечает румянца стыда на её щеках (уж сколько раз они за день сменили цвет!).
- А кто не умеет? Я же теперь Перррсонаж исторррии, а не просто сорока!
- Это хорошо! – потирает ладошки Время, - Это очень хорошо. Чем больше нас, тем лучше!
Тем временем возвращается Шляпница, в руках у неё что-то белое вроде савана. (Близняшки, обнявшись, принимаются стучать зубами от страха, но вовремя вспоминают, что у них нет зубов и успокаиваются).
- Я осмотрела дом и обнаружила в корзине для белья восемь ночных сорочек!
- И что?
- Как что? Зачем нормальному человеку с хорошей фигурой и здоровым сном СТОЛЬКО ночных сорочек? Ну по одной еженощно, это куда ни шло (лично мне хватает и двух), но она, как зачарованная, шьёт ещё – в швейной машинке осталась неоконченная сорочка, как я предполагаю, шилась к будущей, то есть, к почти наступившей ночи. Кроме того, сорочки светятся, я вижу их отрицательную ауру, они впитали столько кошмарного ужаса, что бедняжка даже не решалась выстирать их, проще было сшить новые… Что же с нею происходило?!
- Смысла гадать нет, мы должны приступить к нашему действу, иначе мы можем потерять Садовницу, кто знает – какую сущность она может подцепить в своём странствии и стать порталом в наш мир для неё! – очень серьёзно произнёс старик-Время.
- Что мы должны делать?
- Чтобы разорвать паутину Времени, мы должны сплести свою!
- Ой, мамочки, я боюсь пауков! – пискнул кто-то.
- Нам и не понадобится! – важно сказала Тра-Ля-Ля, - у меня есть паутинная железа!
- Как и у всех прочих гусениц! – ядовито заметила Тру-Ля-Ля, досадуя, что не ей пришла в голову спасительная мысль.
- Паутины понадобится много, мы все отправимся за Садовницей, кто знает, чьи способности пригодятся в странствии.
- Теперь нам нужен предмет, что-то напоминающее, хотя бы отдалённо, воронку.
- Лейка?
- Веер можно свернуть в конус.
- Не то.
- Мой колпак! - обнажил голову Валет.
- Возможно! Но что-то более устойчивое…
- Шляпа?
- Шляпа! Цилиндр!
- Что же, снова вызывать Кролика?
- Моя трилби подойдёт?
- Да, вполне! И пока девочки плетут свою паутину, сядем и посмотрим на звёзды.

Вся компания послушно расселась вокруг старика-Время и задрала головы вверх. На тёмном небосводе поочерёдно загорались огни, будто кто-то зажигал летучие фонарики. Не так уж и скоро небо затянула тончайшая сеть Млечного Пути, но никто и не подумал уснуть или даже задремать. Зато с удовольствием расправили затекшие конечности, когда Время тихонько произнёс: Пора!

Серебристо-белый воздушный кокон обволакивал всё видимое и ощутимое пространство, нежный шёлк заплёл в свой макромир травы, кусты роз, камни и деревья, людей и животных: он стал всем.
Повинуясь незримому режиссёру, ансамбль двинулся вперёд в своём диковинном танце, раздвигая пространство, растягивая паутину, увязая в ней; сияющие серебряным светом руки и лица стали призрачно-прозрачными. Голоса не звучали, актёры театра призраков безмолвно раскрывали рты, медленно плыли в тягучем воздухе, смыкающие веки, ресницы. Волосы колыхались нимбом водорослей над головами.
Старик-Время поднял трилби Шляпницы и млечный свет стал распадаться на пузырьки, которые потянулись друг к другу, ускоряя и ускоряя разбег, пока слепящий глаза торнадо бешеной бенгальской воронкой не понёсся по кругу, по кругу, по кругу…
Время раскрутил шляпу на указательном пальце, в направлении противоположном вращению торнадо и, как фокусник, подтолкнул шляпу вверх. Едва она, поднявшись, зависла НЛО, торнадо со свистом устремился в опрокинутое жерло времеворонки.
Все участники действа потеряли остатки контроля над своими телами и, вверх тормашками, полетели следом за торнадо…


…Бесконечная молочная река неторопливо несла свои сияющие воды. Россыпь блестящих плоских камней на её берегу предполагала философские раздумья и поэтическое вдохновение, только путешественники в пространстве-времени не были склонны ни к первому, ни ко второму, напротив, они замерли от ужаса, вцепившись друг в дружку, обнаружив себя на обломке скалы. Самым неприятным же было отсутствие какого бы то ни было берега под камнями. Те просто висели в открытом пространстве.
- Мартовский Заяц, как самый прыгучий из нас, должен попробовать перебраться на какой-нибудь из камней, - нерешительно предложила Алиса.
- Оттолкнуться перед прыжок, он поколебать наш материк, - резонно заметил Заяц.
- Тогда прыгнет Валет, он великолепный танцор, - сказала Шляпница, ей на высоких каблуках было особенно неудобно стоять.
- Тот самый эффект, - хмыкнул Заяц. – Сорока уметь летать!
Сорока, смущённо стрекоча, поднялась в воздух и полетела к камням; плюхнулась на один, довольно устойчивый на вид. Камень не покачнулся и Сорока расположившись поудобнее, запустила клюв в давно не чищенные перья. Следующей от компании отсоединилась и прыгнула Алиса. Словно играя в классики, она перескакивала с одной гладкой лоснящейся спинки камня, на другую, пока не достигла молочных вод.
- Идите же сюда, я вижу Садовницу! – радостно замельтешила она руками и Шляпница с Валетом, пряча виноватые улыбки, выпустили друг друга из объятий.

На другом берегу реки Алиса первой заметила неясные очертания сидящей фигуры, но кромешная мгла, нарушаемая лишь слабым свечением молочной реки, не позволяла рассмотреть в подробностях и узнать незнакомца(-ку).
- Садовница! Эй! - На всякий случай крикнул Заяц, но даже эхо не отозвалось от угольно-чёрных скал. Сорока печально произнесла: Это Млечный Путь, он разделяет две Вселенные, и только Сорочий Мост способен соединить берега.
- Сорочий Мост? – в один голос спросили путешественники. – Так давай созовём сорок и…
- Только раз в году, седьмого числа седьмого месяца… - таким же поникшим голосом продолжала Сорока.
- Слишком долго ждать, - скорчила гримаску Шляпница. – Алиска, что у тебя – веера-перчатки целы? Может, помашешь ими или что ты там делаешь?!
- Не уверена, что здесь это сработает! Это же не Страна Чудес, а какой-то антимир! – возразила Алиса, но как послушная девочка снова вытащила на свет божий, вернее, во мрак и хаос пару беленьких, как кроличий хвостик, перчаток и веер. Но сколько ни натягивала она перчатки с руки на руку , сколько не махала веером – толку никакого не было.
- Слушай, а зеркальца у тебя нет? – осведомилась Шляпница снова, но Алиса только пожала плечами.
- У меня есть, - застенчиво отозвалась Сорока и извлекла клювом из-под крыла круглое блестящее зеркальце.
- Эх, и ничего себе! – изумились путешественники,  - и где ты его прятала? Как летала?
- Ну-у! – неопределенно протянула Сорока, - Это моя, позвольте сказать, девичья тайна.
- Замечтательно! – своей коронной фразой Шляпница объявила начало боевых действий.
Она извлекла из сумки-кисета другое зеркальце, пристально вгляделась в глубину (у её спутников могла бы закрасться мысль – «Самое время перед зеркалом вертеться!» - но не закралась, потому что они безоговорочно доверяли друг другу): - Солнечных зайчиков хватит на один заряд! Итак, господа, прошу минуту внимания! Сейчас мы все должны будем действовать быстро, без суеты. Сорока передай зеркальце Валету. Валет держи его на вытянутой руке, не сейчас, а по команде. Второе зеркало держу я. Как только зеркала отразятся друг в друге, появится зеркальный коридор, но он нам сейчас не нужен, мы сами вывернем его наизнанку. Сорока должна находится на пересечении зеркальных потоков. Мы создадим многочисленные проекции Сороки и ты, Сорока, должна лететь на Ту сторону реки, твои проекции образуют виртуальный мост, по которому должна перебежать Алиса. То, что находится на другом берегу, может быть чем и кем угодно – Рыбным Деликатесом, Сиамскими близнецами, твоим, Алиса, будущим… Не бойся: в этом пространстве-времени вообще ничего не может случиться – ни плохого, ни хорошего. Здесь замерли все точки и тире, сигналы SOS никто не подаст и не услышит. А услышишь ты мысли существа с Того берега и передашь нам по простейшему устройству.
Шляпница достала из сумки деревянные катушки – с нитками и пустышку. Туго обмотала свободный конец нитки на пустую катушку.
- Вот самый простой и потому никогда не отказывающий аппарат! Алиса, держи одну катушку, вторая остаётся у меня. По туго натянувшейся нити пройдут вибрации, если ты зажмёшь катушку в кулачке и что-нибудь произнесёшь. Если чудов… Если Нечто заговорит или задумает…э-э, подумает, приложи катушку к его виску! Мы всё услышим на этой стороне. В идеале нужны коробки от спичек, но где мы их сейчас возьмём?! Ещё раз предупреждаю: у нас одна попытка, заряда зайчиков хватит на один выброс, поэтому все чётко выполняют мои инструкции!
- Какой конструкции? – испуганно заморгал осоловевший Заяц. – Ми что-нибудь строить?! И что делать ихь?
- Не спать! – воскликнули Шляпница, Валет и Алиса.
- Ты следить, чтобы мы не застрять! Ясно? – Шляпница наклонилась к Зайцу  нос к носу и пригрозила пальцем. – Иначе мы все остаться здесь!
- Но ихь бин… я дольжен вернуть себя моя муттер!
- Раз должен – не спи! Итак, друзья мои, на счёт три мы с Валетом поднимаем зеркальца, проецируем Сороку, строим мост, Алиска бежит на Ту сторону, будит Нечто, если Оно заговорит – подносит катушку к его ротовому отверстию – знать бы ещё есть ли у этого инопланетянина рот либо, если Оно молчит, - к виску.
- А если у него нет висков? – деловито осведомилась Алиса.
- К щупальцу, псевдоподии, к чему угодно, лишь бы слышалось биение пульса. Разберёмся, если разберёшься ты! Вперёд, моя девочка!
- А если там сидит сама Садовница? И если она там тоже окаменевшая?
- Если она в состоянии перемещаться, обе бегом назад, если нет… Всё равно надо настроить радиопередатчик, мы прочтём её мысли и будем действовать.
- А во время этой вашей проэкции со мной ничего не случится? – встряла Сорока.
- Что с тобой может случиться, радость моя? - Не теряя достоинства, но постепенно выходя из себя, осведомилась Шляпница.
- Я могу сгореть от солнечной вспышки! – застрекотала Сорока, она ведь недавно влилась в компанию и не научилась безоговорочно доверять, она вообще никогда никому не верила и считала, что именно это качество помогло её дожить до сего дня. – И… и если я размножусь – это буду я, раздробленная на сотни тысяч птиц, а соберусь ли я обратно?! И.. И…
- Учи АЛГЕБРУ! – осадила её Шляпница. – Мы собираемся умножать тебя, а не дробить. Брысь на свою позицию!

Блеснули, отражая свет реки два зеркальца, легкими светлыми клубами и кольцами поплыли солнечные зайчики навстречу друг другу, но наткнувшись на препятствие в виде взъерошенной, нахохлившейся птицы, отразили её в зеркалах миллионы раз и отправили сияющие проекции во внешнее пространство. К чести Сороки надо сказать, что она отреагировала мгновенно: взмахнула крыльями и понеслась на Ту сторону реки. Алиса, не дожидаясь, пока вторая опора Сорочьего Моста уткнётся в песчаную отмель на другом берегу (кстати, она и не могла знать, что там окажется самая настоящая дюна), побежала по сияющей поверхности, сама превратившаяся в сноп холодных искр. Вот она на другом берегу. Приближается к бесформенной массе и чем ближе подходит, тем меньшим кажется предмет. Алиса останавливается в недоумении.
- Катушка! Катушка! – подсказывают ей друзья. Она не слышит их, но спохватывается и подносит катушку ко рту.
- Это шляпа! - Доносится искажённый голос.
- Что? Просто шляпа? – в один голос вопрошают Валет и Заяц.
- Просто шляп не бывает! В них всегда есть какой-нибудь смысл! – заявляет Шляпница. – Алиса! Алиса! Возможно, в шляпе остались хоть какие-то обрывки воспоминаний! Положи катушку под шляпу!

Едва Алиса исполнила указание, пространство выгнулось, исказилось, видимые спирали галактик дрогнули. Звёздные скопления осыпались золотыми каскадами. Кружевные фиолетовые Фениксы закружились в воздухе, то сгорая дотла, то возрождаясь из пепла, и провозглашая вечное перерождение чарующим пением. В ушах будто лопнули водяные пузырьки от купания, чистая гармония вливалась в сознание мощным потоком, насыщая каждую клетку осознанием собственной важности в строении Вселенной и, одновременно, собственной микроскопичности в мироздании…

Камни на который стояли путешественники дрогнули и плавно потекли друг к другу, они сплавлялись, соединялись подобно ртутным каплям воедино. Сорочий Мост замкнулся в круг и гигантское светящееся колесо обозрения закружилось над головами…

…Музыка, смех, праздничные шутихи и карамельный аромат сахарной ваты…

…Замшелые камни старинного городского источника в виде девушки с амфорой, обломки крепостной стены с высохшими прями жимолости и клематиса… Серый кот умывает мордочку, поглядывая умными, светло-жёлтыми глазами…

…поле боя… стоны раненых, полчища ворон высоко в изжелта-сером небе надрывно пророчат конец света… буйные валькирии носятся под облаками, собирая кровавую жатву… один из раненых ползёт к из последних сил, будто от движения зависит его жизнь… он добирается до небольшого холма из взрытой земли которого топорщатся обнажённые корни, под ними чернеет дыра… Солдат снимает с себя шляпу и проталкивает в дыру… валькирия устремляется к нему, срывая последний поцелуй жизни…

…Статуя Садовницы посреди бесплодного поля, серое небо и сухая земля соединяются у горизонта, монотонность, незыблемость, безнадёжность пейзажа вызывают приступы панической атаки, обилие слёз…

…земля уходит из-под ног, зыбучие пески затягивают в мрачное подземелье, душный воздух перехватывает дыханье…

…- На минуту одних оставить нельзя! Ох, мои ушки-усики! Хорошо, хоть эта недотёпа Алиса догадалась встряхнуть перчатки! Иначе бы… ой, мама дорогая, что случилось бы!..

Путешественники вздрогнули и очнулись от обморочного сна. Недоумевающее переглянулись.
- А где сама Алиса? – Белый Кролик был как всегда суетлив, но вопросы задавал дельные.
- Ох, она осталась на Том берегу! – с ужасом глядя на тающий Сорочий Мост, воскликнула Шляпница. Валет бросился к мосту, но Заяц метнулся ему под ноги, и танцор рухнул во весь рост.
- Не мешайт ей! – рявкнул Заяц, когда обезумевший от горя Валет схватил «подножку» за уши!
Алиса находилась на самой высокой части горба, но уже спускалась, заботливо придерживая Шляпу.  До «земли» оставалось несколько метров, друзья готовы были поймать Алису, если бы она рухнула вместе с остатками моста, но из глаз Алисы струились такие мощные потоки солнечного света, любви к друзьям и радости встречи, что их плотности вполне хватило на безопасный спуск. Объятия, поцелуи, слёзы…
- Это всё, конечно, прекрасно, но в чём же результат? – ворвалась Сорока в тесный круг.
- Всё дело в шляпе! – звонко объявила Алиса, покачивая вышеупомянутым убором, а Шляпница бросила многозначительный взгляд на спутников.
- Всё, всё! Давайте уж скорее возвращаться, вы и так зависли здесь больше, чем следовало! – заторопился Кролик.
- Да мы от силы здесь пару часов, - хихикнула Алиса.
- А два месяца не хотите?! – голос Кролика сорвался на писк, и взрывы смеха вызвали у него волну возмущения. Но, обиженно бормоча что-то под нос, он тем не менее подталкивал приятелей к чёрной норе, более чёрной, чем все камни этого странного места вместе взятые.
- Два месяца или два года уже не имеет значения, - вдруг раздался чистый, звучный голос Червонного Валета, он словно сбросил с себя змеиную шкурку неуверенности и привычки быть на вторых ролях. – Но если мы попадём домой, Шляпа нам уже ничего не расскажет и всё, что мы тут настряпали, пропадёт втуне!
- Всё записано на катушку, - торжествующе объявила Алиса. – До меня донеслись обрывки мыслей, но столь сумбурных, что я решила записать, а потом прослушать вместе с вами.
- Всё равно тотчас домой не попадёте, - важно сказал Кролик, - вы слишком долго отсутствовали! Чтобы занять свои пространственные вакуоли, сначала вы должны попасть в карантин. Давайте уж скорее, старик-Время заждался, да и дел полно!

Путешественникам пришлось одному за другим прыгать в кроличью нору (Валет хотел галантно поддержать Алису и Шляпницу во время прыжка и падения, но ощутил себя чем-то вроде мыльного пузыря, легко и беспомощно улетающего вслед за ветром).

Тем не менее вся компания благополучно осела в довольно милом месте – абсолютно белом, чистом и светлом. После мрака бесконечности – неплохая смена обстановки.
- Ну и что мы теперь будем делать? – немного капризно протянула, не терпящая бездействия Алиса.
- Лепить реальность! – заявил Мартовский Заяц практически без акцента. – Надо вспоминать мир, где мы жить до сих пор.
- Всё равно делать нечего, - решили приятели и каждый начал вспоминать. В результате их мыслительных процессов возникали всевозможные предметы, не имеющие меж собой ничего общего. Из гигантской медной кастрюли пополз розовый пудинг; с хрустальной люстры свесились аппетитные червяки, наряженные в сверкающие кольца; сочные груды овощей изверглись из блендера; шляпные резинки, швензы, пуговицы заплясали на белоснежном полу; шахматные фигуры уселись играть в преферанс. Вещи громоздились, толкались, выясняли, что важней, пока Шляпница не топнула в негодовании ногой:
- Нет, так не пойдёт. Надо создать реальность знакомую всем. К примеру, дом Садовницы!
Приятели присмирев, чинно расселись полукругом на мягких пуфиках, которые для себя же и придумали. Но и из совместных воспоминаний ничего не вышло, каждый помнил то, что было ближе ему самому. Снова посыпались дождевые черви, огрызки морковок и нежные побеги спаржи, даже Алисина кошка, истошно мяукнув на миг проявилась и исчезла, не успев сцапать вертлявую Сороку.
- Друзья, так дело не пойдёт! Перестаньте думать вообще, я сейчас в деталях вспомню самый знакомый мне предмет, - устало пробормотала Шляпница. Она прикрыла глаза и можно было подумать, что она спит, но на глазах всей компании выросла небольшая швейная машинка с заправленным в неё куском белого полотна. – Раз уж мы торчим в этой ва-ку-оли, хоть время не зря проведём.
Шляпница устроила переданную Алисой катушку, заправила нитку, уселась поудобнее и принялась строчить…

…у моей бабушки было два сына. Один, подобно матери, родился Садовником, холил и лелеял землю на которой жил, второй же никак не мог усидеть на месте. Весельчак, отменный танцор и музыкант, он странствовал по Стране Чудес, принося радость в каждый дом, в каждую местность в чехле своей гитары. Тем не менее, бабушка чувствовала большее родство душ именно с этим, неугомонным сыном. Старший знал это всегда, возможно и обижался на мать, но никогда ни словом, ни делом не показал своё недовольство и ревность. Однако, бабушка посчитала иначе. Она изгнала его из своего Сада, и запретила переступать порог её дома, после того, как Младший пропал без вести. Она ждала Младшего всю жизнь – долгую и беспросветную без второй половинки души. А вина моего отца лишь в том, что он показал брату кроличью нору – ничем не отличавшуюся от тысячи других подобных нор. А она оказалась Дырой. Ходом в другое измерение.
Младший был окрылён, он сиял от счастья, предвкушая бесчисленные дороги, что ожидают его! Он был непреклонен, ни слёзы, ни мольбы матери не остановили его, он лишь клятвенно обещал прислать весточку о себе, чего бы это ему ни стоило. Однажды утром он исчез, даже не обняв мать на прощание. Прошли годы мучительных раздумий, сомнений, ожиданий. Можно было бы смириться, принять выбор сына, но нет!

Бабушка однажды утром пришла, нет! - ворвалась в дом моего отца и потребовала отправиться на поиски Младшего. Отец тогда только что разбил крохотный садик, и первые цветы робко замигали своими чудесными глазками на бордюрах и шпалерах. А матушка качала в колыбели первенца. Они отказались. Тогда Садовница бросила горсть семян к изножью колыбели и, вмиг поднявшиеся густые плети дикой розы наглухо спеленали спящего в ней младенца. Чтобы спасти ребёнка и обезумевшую от горя жену, отец вынужден был  поспешить выполнить приказ своей матери! Он пропал в норе, так же как и Младший брат. В бабушку, караулившую у входа в нору, полетели диковинные камешки, а затем и продырявленная шляпа неизвестного кроя. Старая Садовница посчитала, что это и есть долгожданная весточка от сына. Нахлобучила шляпу, обрядилась в мужскую одежду и стала величать себя Валетом Треф, - так на самом деле звали Младшего. Сад свой она запустила, дикие розы завладели им вполне, и где нашла бедная старуха последний приют никому не было ведомо. Со временем история обросла новыми подробностями и сказка о Спящей Красавице будоражит умы, но я-то знаю печальные истоки семейной легенды…

«Что же случилось с младенцем?» - спросите вы. И я отвечу. Девочка сначала плакала, требуя кормления, несчастная мать резала, рвала, рубила колючие плети, но на месте одного тотчас появлялись два новых побега. Поняв, что ничего не выйдет, бедняжка бросилась к старику-Время за помощью. Что уж она пообещала, чем расплатилась – история умалчивает, но старик отвёл стрелки на Больших Часах, позволив матери попасть в недавнее прошлое злополучного дня.

В момент, когда старуха бросала семена к колыбели, Время замедлилось, и мать успела выхватить дитя. Колыбель затянули дикие растения, озлобленная старуха, увидев, что её провели,  шипела и плевалась в ярости, осыпая семью бранью и угрозами; испуганная матушка выскочила из дома и побежала через луговину, пока отец удерживал бабушку. Не видя иного выхода и места укрыть младенца, матушка протолкнула ребёнка в кроличью нору – ту самую, где пропал Младший. Как ни старались родители изменить определённые драматические события, они лишь усугубили ситуацию. Бабушка добилась-таки своего: любящий отец ринулся в нору, чтобы спасти малышку. Старуха вернулась в домой, назвав себя именем любимого сына. Что случилось с матушкой неведомо никому, но старик-Время, наведавшийся позже в разорённое гнездо, унёс подмышкой чудесные песочные часы в бронзовой оправе… Песок в них был медно-рыжим, как кудри моей благословенной матушки…

…Нитка закончилась, и приятели потягиваясь, разминая затекшие спины и шеи, поднимались со своих мест. Странная и страшная история ничего не прояснила, зато прояснилось пространство вокруг них – они вновь были на лужайке сада Садовницы.

Только теперь цвели источающий медвяный запах алиссум, поздние розы и махровые хризантемы; девичий виноград, плотно обвивавший каждую более менее подходящую опору, зарделся стыдливо, чуть обнажив плети. Садовница хлопотала у изгороди подрезая, подправляя её, будто ничего никогда и не происходило.
- А, вот вы где! - приветливо помахала она. – А я всё думала: куда вы запропастились? Помогите мне сгрести сухую листву, а потом пойдём пить чай! Спасибо Валету, в выпечке у меня нет недостатка!
Не обращая внимания на воцарившееся и никем не нарушаемое молчание, Садовница вручала кому грабли, кому секатор, кому плоскую корзину для сора, продолжая беспечно болтать.
- Вы не заметили, как быстро пролетело лето, будто за несколько часов. Будто я отвлеклась на минутку или задремала – а его уж как и не бывало!

- Между прочим, - немного обиженно протянула Шляпница, - Кое-кому следовало бы поблагодарить кое-кого за своё спасение!
- Тш-ш! – быстро приложила палец к губам Алиса, - она ведь была не в себе. Откуда ей знать?!
- Отсюда! – Ответила Шляпница и водрузила шляпу на голову Садовницы.


 …белесый туман заполонил всё видимое (и невидимое) пространство. В ушах нудно гудит протяжный звук «М-м-м». Шаги, приближающиеся из молочного марева, слышатся как просыпающаяся из ветхого мешка крупа. Они отступает, не в силах выдержать встречу. Тяжелые от ночной влаги розовые бутоны мягко подаются, оттесненные плечами, крошечные бисеринки росы превращаются в гусиную кожу, шипы не царапают, будто кусты научились прятать их подобно кошке.
Появляется мрачная фигура Садовницы. В мешковатой блузе и широких штанах, в грубой бесформенной шляпе, она однако выглядит царственно. Она вперяет взгляд торжествующих глаз в лица нежданных гостей.
- Мы не… Не хотели приходить сюда, - лепечут похолодевшие губы. Но Садовница будто не видит и не слышит их. Размашистым шагом подходит к розовым кустам вплотную и окидывает взглядом свои несметные сокровища.
- Розовые.. Хм, невинное младенчество и юность... Алые – расцвет и зрелость… Белые – мудрость и старость… - бормочет она и неожиданно визжит: - Их я ненавижу больше всего!..
Шляпа слетает с её головы, седые космы рассыпаются по широким костлявым плечам.
- Ненавижу! Ненавижу! Не-на-вижу! – неуловимым движением она извлекает из кармана широченных брюк ножницы и, вцепившись в них узловатыми пальцами, принимается клацать, резать, стричь направо и налево, не разбирая ни цвета, ни степени свежести цветов. Те, истекая соком, падают наземь, а Садовница шагает, втирая в землю башмаками нежные лепестки. – Розовые. Алые. Белые. Розовые. Алые. Белые. Розовые…

Перед глазами встают небывалой масштабности картины: люди, в панике мечущиеся от разрывов снарядов. Пламя пожаров пожирает, осевший под взрывом бомбы, дом. Серая кошка в отчаянии бегает по карнизу, не находя выхода…

…Старуха тем временем срезает и срезает розы, как подкошенные с каждым срезанным цветком падают старики, женщины, солдаты, дети.  Раненый ползёт по земле, стремясь к обнажённым корням дерева, под которыми скрывается нора. Безумная старуха режет розы. Женщина с ребёнком бежит к норе. Розы. Розы. Всюду розы…

…Садовница подбежала к старухе, никто из друзей не сумел удержать её.

- Бабушка, остановись, прошу тебя!
Старуха замерла, но рука со страшными лязгающими лезвиями вновь поднялась, теперь угрожая молодой женщине.
Валет готов был броситься на помощь, но Алиса и Заяц вцепились в него: «Мы только зрители!».

- Я садовником родился, не на шутку рассердился! – дрожащим голоском затянула Садовница, - Все цветы мне надоели, кроме розы и лилеи…

Старуха опустила руки, ножницы выпали из рук. «Помнишь, как ты любила эту песенку в детстве? Я все время придумывала для тебя новые и новые куплеты, а когда ты подросла, мы выдумали игру в Садовника, чтобы ты поскорее узнала названия всех цветов…»

Старуха протянула руки и припав к груди Садовницы, затряслась в рыданиях:
- Мамочка, мамочка моя, я столько зла сотворила!
- Нет, ты просто была очень-очень больна, моя детка! Ты бредила, и всё, что было сном, казалось тебе действительностью.

Недоумевающие друзья только пожимали плечами, пытаясь разобраться в происходящем.
  Садовница села на траву, рядом со старухой, та положила седую голову к ней на колени и слушала тихую речь, утирая слёзы, то и дело срывавшиеся с редких ресниц.

- Конечно, ты не должна была шантажировать старшего сына – мягкотелого рохлю – каким ты его видела и каким он не был! Ты, конечно, поступила дурно, украв песочные часы у старика-Время и воспользовавшись временной воронкой! Ты вовсе не хотела погубить свою внучку, бросая семена роз и плач-травы к её колыбели, не так уж ты была безумна. Но ты отправила меня в будущее, не задумываясь о последствиях.. Ребенка нашли в капусте и, конечно, не бросили в беде – в Стране Чудес такого не случается. Я выросла и пошла по твоим стопам, стала Садовницей и, думаю, неплохим человеком, коль у неё столько замечательных друзей.

Но и матушка моя не сидела сложа руки, и она обратилась за помощью к старику-Время, чтобы спасти меня и уберечь мужа.  В результате чего, ребёнок в параллельной реальности, попал в хронодыру и отправился в прошлое. Девочка, то есть я, выросла, вышла замуж и родила прелестную крошку-дочь, ставшую впоследствии Садовницей, то есть тобой. Твой отец, а её муж, был Зеркальных дел мастером, в доме всегда было много зеркал, но нам категорически запрещалось входить в мастерскую и смотреться в зеркала. И всё-таки, она нарушила запрет и однажды ненароком заглянула в створки трельяжа, выставленного на продажу. Зеркала образовали порталы, бесконечную их анфиладу, бедняжка заблудилась в отражениях и пропала…

Дочь-сиротка выросла на попечении любящего отца, влюбилась, вышла замуж, как полагается влюблённым девицам, и родила двух сыновей. Один, подобно матери, родился Садовником, холил и лелеял землю на которой жил, второй же никак не мог усидеть на месте. Весельчак, отменный танцор и музыкант, он странствовал по Стране Чудес, принося радость в каждый дом, в каждую местность в чехле своей гитары. Тем не менее, Садовница чувствовала большее родство душ именно с этим, неугомонным сыном. А дальше случилось то, что случилось…

Во Вселенной существуют параллельные миры… Они, подобно мыльным пузырям, живут каждый по своим законам; события происходящие в них идентичны лишь отчасти, мириады вариаций одного и того же действия, как пучки света, исходящие из одной точки, расходятся веером и чем дальше друг от друга миры, тем бледнее тени действа. Но в каждом правиле заключено и исключение. Бывает, что параллельные миры соприкасаются, пересекаются и воздействуют друг на друга.

Две юных Садовницы: одна из прошлого, ставшая твоей, бабушка, матерью, другая из будущего – твоя внучка, стали одним целым в тот миг, когда прикрылись створки трельяжа… Миллионы проекций соединились в капле росы, когда Садовница срезала розы для Алисы… Спи, моя бабушка, я тебя давно простила… Как любящая мать заранее прощает все проступки своего дитяти. Спи, милая, спи…

Садовница сняла с себя обезображенную пулей дырявую шляпу: – А это шляпа моего отца. Ринувшись в кроличью нору спасать свою дочь, он попал в Реальность, где шла кровопролитная война… небо разрывалось, как от раскатов грома и полыхало молниями, но то были не силы природы, а Зло во всём своём могуществе. Отца тяжело ранили в голову, но он нашёл в себе силы передать тебе весточку, которую ты поняла неверно… а ещё не могла взять в толк, от чего эта страшная дырка… Спи, милая, спи…

…Садовница очутилась в кругу своих друзей, принявших её холодные ладошки в свои горячие. На другом берегу молочной реки снова виднелась бесформенная фигура, больше всего напоминающая гигантскую шляпу…


…Вот мы и снова дома, - голосом доброго доктора говорил толстячок Время, подливая ароматного чая в расписные чашки с золотой каёмочкой. – Чай излечивает душу и нервы, помогает с толком провести время… Упс! Я не это хотел сказать. Угощайтесь, гости дорогие!
Взволнованные, уставшие друзья обнаружили себя за прекрасно сервированным чайным столиком уставленным всяческой снедью.
- Угощайтесь, угощайтесь, после хронопутешествий даже мне самому не по себе. Где уж вам постичь природу Времени!

- Больше всего мне жаль, что я никогда больше не увижу моих милых Тра-Ля-Ля и Тру-Ля-Ля, они были такими смешными! Я ведь сама видела, как они проклюнулись из яиц, - печально сказал Садовница. Она только что выслушала сбивчивый рассказ обо всём случившемся, поскольку сама ни-че-го-шеньки не помнила. Она машинально намазывала джем на булочку с маслом и стыдилась поднять глаза. – И у вас из-за меня столько всего приключилось… - виновато продолжала она. Но её слова перебил поток восклицаний:
- Но нам самим очень понравилось!
- Мы много узнали о жизни в Запределье!
- Уж ни за что сама бы теперь туда не отважилась!
- Я рассказать своя мамочка! Она прийти в ужас от мой храбрость!
- Мы ведь друзья и должны приходить на помощь!
- А Тра-Ля-Ля и Тру-Ля-Ля никуда и не исчезли! – раздался двойной серебристый смех.
Компания подняла глаза от чашек с чаем и на лицах заиграли счастливые улыбки: две очаровательные бабочки с восхитительно яркими крыльями прилетели поприветствовать старых друзей.
- Как похудели! – всплеснула руками Садовница, - вы хорошо питаетесь? Вам хватает нектара? О, боже! А птицы?!
- Птиц я взяла на себя, - заважничала Сорока, - Никто не отважится перечить мне, а эти крошки под моей личной защитой! - Она раскланялась под общие рукоплескания и застенчиво отщипнула кусочек булочки с маслом.
Бабочки, примостившиеся на порядком полысевшей шпалере с удовольствием выслушали рассказ о хронопутешествии, начало которому сами же и положили. Теперь повествование текло более слаженно, рассказчики получали очевидное удовольствие, переживая раз за разом свои приключения.

…А всего через несколько дней небольшая процессия отправилась к Мохнатому Дому, о котором ходило множество легенд… Но это уже история Червонного Валета. Позволим рассказать ему самому… Мальчику давно пора обзавестись собственной историей…