Мира

Вечером в городском парке было сыро и темно. Весна чувствовалась все сильней – чернеющая земля разбухала под напором жизни, ищущей выход наружу из мрака зимы. Центральная аллея ведущая от серых колонн входа к пустеющему фонтану, на месте которого совсем недавно стояла новогодняя елка на металлическом каркасе, была практически пуста. Конусы неяркого желтоватого света от фонарей выхватывали темные стволы каштанов. Если присматриваться к правой стороне аллеи можно было увидеть крашенную черную пантеру верхом на бетонном шаре. Пасть у пантеры была оскалена и в промежуток между зубами кто-то просунул ветку. С противоположной стороны светился стеклянный киоск возле которого стояли две фигуры. Одной из фигур был мальчик, прислонившись лбом к окну киоска он рассматривал богатства – слоеные пирожки, лимонное печенье, пряники, бутылки лимонада. И там же, в картонном ящике, слоями проложенными упаковочной бумагой, лежало заветное «Союзное» печенье. Между тонкими вафельками лежали плотные разноцветные слои сказочного сладкого теста. Можно было сначала откусить вафельку, и слой за слоем отрывать бисквитные полоски, склеенные коричневым яблочным повидлом. А можно цветной квадратик кусать поперек слоев и угадывать какой из бисквитов какого вкуса. Вариантов была масса. Мальчик ковырял носком ботинка слежавшийся ноздреватый снег у стены киоска и рассматривал коробки, пытаясь угадать каким сегодня будет на вкус печенье.

Рядом с мальчиком стоял мужчина расстегнутом в темном драповом пальто с шарфом на шее, который он называл не иначе как «кашне». Мужчина курил папиросу и беседовал с полной, розовощекой продавщицей киоска. Ее он называл Мира. По-видимому, ее полное имя было Мирослава. Мужчина всегда останавливался у ее киоска и покупал внуку «союзное». Тогда он мог спокойно поболтать с Мирой, которая все время поправляла накрахмаленный белый кокошник и краснела. Мира ему нравилась. Ей тоже нравился этот элегантный фронтовик в «кашне» чем-то неуловимо походивший на одесситов из ленты «Веселые ребята». И она совсем не удивилась, когда фронтовик рассказал Мире и об Одессе и о своем знакомстве с ее кумиром Утесовым.

Фронтовик  взял из пухлых пальцев Миры бумажный сверток с печеньем, попрощался с ней и пошел с внуком к выходу из парка. Блеснул огонек улетающего папиросного окурка. Внук шуршал свертком с печеньем.

Фронтовик смотрел на Миру с радостью. Он смотрел на нее как на воплощение мира. Женщина, продающая пирожные и печенье вечером в парке. Что это? Символ мира, спокойствия и уюта. Ему очень было надо именное этого. Жена умерла скоропостижно шесть лет тому. И, войдя в зал морга, фронтовик долго смотрел сквозь слезы на ту, которую он чуть не потерял в Одессе под первыми налетами врага. Которая чуть не потеряла его, уплывая на последнем пароходе из города. Которую он потерял в полуторагодовом плену. Которая потеряла его после тяжелейшего ранения в спину под Веной. Которая… Они потеряли друг друга. И случайно встретились. И в весной сорок шестого родилась дочь. И вот теперь есть и внук… Но, она ушла. И он окончательно ее потерял. Идя по кровавому месиву из людей, теряя сослуживцев, истекая кровью, расстреливая из противотанкового ружья «Тигры» и «Пантеры», он шел к ней. Путь теперь окончен. И есть Мира, маленький осколок того счастливого и теплого мира, который был так нужен фронтовику. И завтра он снова пойдет гулять с внуком в парк.