Этажи времени. Глава 26

Машина такси, преодолев пункт контроля, выехала на шоссе по направлению к Москве. Через несколько минут после этого из палаты, которую занимал Станислав Васильевич, вышел уборщик помещений, держа в руках пластмассовый контейнер для мусора и щетку. Одет он был в стандартную форму клиринговой компании, которую дополняла бейсболка с большим козырьком. Уборщик неспешно направился к лифту, спустился двумя этажами ниже и зашел в кабинет магнитно-резонансной томографии, вероятно, чтобы прибраться там после рабочего дня.

Катя и Михаил Алексеевич ждали Станислава Васильевича. То, что называлось кабинетом магнитно-резонансной томографии, состояло из шести разделенных перегородками комнат, в числе которых были процедурная, техническая и лаборантская.

Именно в лаборантскую комнату и зашел уборщик.

– Заходи, заходи, работник швабры и пылесоса! Надеюсь, твое лицо нигде не попало в видеокамеры? – вид Стаса рассмешил Катю. – Маскарад продолжается. Глядя на нас, Джеймс Бонд обзавидуется, новую серию можно назвать «К томографу с любовью».

Станислав Васильевич совершенно не был расположен шутить, но идея отнестись с любовью к томографу ему понравилась.

– Я готов к перевоплощению. Когда будем начинать?

– Начнем прямо сейчас, но не перевоплощение, а просто переодевание с бинтованием и гипсованием, – Михаил Алексеевич скорчил страшную рожу. – Через два часа вернется наш санитар, все должно быть готово, чтобы отправить вас в палату. В реанимацию возвращаться не надо, но какое-то правдоподобие должно иметь место. Мы немного разрисуем вам физиономии, перебинтуем головы... Пойди там разберись, как в известной сказке, тот ли это Али-Баба или другой.

А то, что вы, Станислав Васильевич, назвали перевоплощением, предлагаю начать в конце следующей недели, в пятницу вечером.

Во-первых, нам никто не будет мешать, а во-вторых, надо хорошо подготовиться. И еще одна проблема, которую начнем решать завтра: нам предстоит провести несколько, пусть и несложных, но пластических операций. Это очень удачно, что у вас будут забинтованные лица и головы. Операции мы будем проводить в несколько этапов, чтобы сильно не травмировать ткани и не вызывать излишних болевых ощущений. Если для Кати все операции сведутся к выполнению нескольких штрихов, то для Станислава Васильевича, нет, простите, для Марека Шиманского, хирургическое вмешательство будет более серьезным.

Кроме того, в результате операций должны быть подправлены формы ушных раковин; последнее очень важно, так как особенности ушных раковин часто заносятся в базы данных на всяких погранично-пропускных пунктах. Кто его знает, может быть, поляки где-нибудь, что называется, засветились, и их «ушки» хранятся в базах данных у бдительных пограничников.

Хорошо, что пока еще массово не применяются системы компьютерного распознавания лиц, иначе из нашей затеи ничего не получилось бы. Через несколько лет будет совершенно невозможно скрыться от постоянного слежения за каждой человеческой особью от момента рождения и до смерти. Поэтому нам надо использовать последний шанс.

И еще, давайте договоримся, что вы как можно меньше будете общаться с персоналом, только в случае крайней необходимости и желательно с ярко выраженным польским акцентом.

В конце концов, вы перенесли тяжелейшие травмы и имеете полное право немного тронуться умом после этого. Мало ли почему вы не хотите ни с кем разговаривать, – может быть, вы какие-то польские сектанты или еще что-нибудь в том же роде.

Возвращение санитара Шиманские встретили полностью подготовленными, головы были забинтованы, на ноге у Юлии красовался фиксирующий аппарат. Семёнычу оставалось только уложить больных на каталки и отвезти в двухместную палату.

Михаил Алексеевич решил, что, находясь в одной палате, супруги из Польши быстрее пойдут на поправку.

Жизнь на больничных койках мало кому доставляет удовольствие. А уж в случае, когда приходится выдавать себя за других людей, – тем более.

Ставскому почему-то сразу вспомнились многочисленные кинофильмы про войну, в которых различные шпионы и преступники под видом раненых и контуженых бойцов пытались проникнуть в госпитали, чтобы в дальнейшем легализоваться и вести свою подрывную деятельность. Они с Катей хоть и не шпионы, но тоже должны притворяться, надев на себя чужие шкуры.
 
Поздно вечером следующего дня Катя сидела в кабинете директора Центра. Михаил Алексеевич молча достал из сейфа диски. Это были те самые записи, которые Екатерина Андреевна сделала в Склифе.

– Катя, забирай, ты знаешь, что надо делать. Начнем со Станислава, для него главное усвоить биографию и язык. И постарайся не зацепить его собственное эго, на кой черт тебе еще одна испанка. Если все пройдет успешно, я буду работать с тобой, ты мне напишешь подробную инструкцию, десять раз все объяснишь, а я постараюсь ничего не напутать. От того, как мы это сделаем, будут зависеть ваши жизни и жизнь вашего ребенка.

Методика, разработанная в Центре высшей нервной деятельности, основывалась использовании неинвазивных нейроинтерфейсов не предусматривающих хирургическое вмешательство. Метод позволял фиксировать мозговую активность не только путем анализа и записи состояния электромагнитных полей, но и посредством регистрации микродеформаций тканей, возникающих при активации нейронов. Аппаратура позволяла отслеживать изменения размеров ткани с точностью до нескольких нанометров.

Основная трудность при работе заключалась в том, чтобы отфильтровать нужный сигнал от различных шумов, к которым относились не только электромагнитные помехи, но и шумы физиологического характера, такие как дыхание и кровоток пациента. Именно эту задачу в значительной степени удалось решить Владимиру. Написанное им программное обеспечение использовало сложные методы обработки, позволившие получать готовый к дальнейшему использованию цифровой имидж сканируемого донора.

Оставшиеся по пятницы дни слились для Кати в непрерывную подготовку к переносу информации. Никогда еще она так тщательно не готовилась к эксперименту. Первым делом запустила процесс копирования информации с дисков в память компьютеров, где-то в соседней комнате дисковые массивы послушно заглатывали терабайты информации. Процесс копирования занял около полутора часов, в течение которых Катя просматривала записи в лабораторных журналах, сверялась с трехмерными компьютерными картинками мозга реципиентов.

Потом были долгие часы совместного сидения за компьютером с Михаилом Алексеевичем, который вникал в самые микроскопические тонкости предстоящей работы. Катя была удивлена тому, с какой легкостью этот уже очень немолодой человек запоминал колоссальную массу информации, которая требовалась по ходу проведения экспериментов; она сама нет-нет, а заглядывала в ею же и написанные регламенты.

По вечерам в операционной над лицами Кати и Стаса колдовал пластический хирург Ашот Суренович, которого пригласил Михаил Алексеевич. Больно не было, было очень неприятно, как в смысле физическом – постоянно где-то что-то тянуло, так и в смысле неприятия чужой внешности, к которой необходимо было привыкать.

Переход к Главе 27. http://www.proza.ru/2015/12/19/523