Мне нельзя радоваться

(И смех, и грех)
 Тихим, осенним вечером я прогуливался по парку. С деревьев облетела почти вся листва. Прохладный ветерок принес запах дождя. Нужно было торопиться домой.
-Мне нельзя радоваться... мне нельзя радоваться,  мне нельзя радоваться…- услышал я чей-то бубнеж. Уже смеркалось, поэтому бубнившего я не сразу заметил. На скамейке съежившись, кто-то сидел. Я подошел. Человек испуганно соскочил со скамьи и хотел убежать, но вновь сел и разрыдался.
- Ну чего ты, чего? – я растерялся. Передо мной сидел высокий, но ужасно худой и сутулый мужчина лет 45. Я попытался его успокоить:
- Все обойдется. Все встанет на свои места…
         Я сел рядом с ним. Когда он немного успокоился, я услышал такой рассказ:
-  Я долгое время жил с мамой…- начал он нерешительно и сбивчиво.- Она не разрешала мне дружить с девочками…, не давала пить водку…, а так хотелось… . Меня мама вела по жизни за ручку до 43 лет…, а жить среди людей так и не научила.
  Когда ее не стало, грех конечно, но я жутко обрадовался! На радостях пошел в ночной клуб и… "оторвался" по полной.
Когда я очнулся, у меня страшно болела голова. Память ко мне вернулась, но не сразу… и не вся…
Потом я, на радостях, посещал и другие клубы… и не только… Я об этом узнал совершенно случайно …из новостей…Кто-то все снял на сотовый… - он мне рассказывал и я вспомнил, ведь я тоже видел это видео в новостях.


Представьте себе картину:
   По улице бежали перепуганные люди. При этом мужики пытались вырваться вперед, мешая бежать женщинам. Женщины спотыкались, падали, поднимались и опять бежали, дико визжа от ужаса. Из окон высовывались любопытствующие  и тут же окна захлопывали в страхе.
   А за толпой бежал сексуальный маньяк с обезумевшими глазами, со рта бежала не то слюна, не то пена. Он бежал, размахивая над собой трусами, и орал басом, громко и страшно:
   -Ну, научите меня плохому! Вы не пожалеете!
При этом толпу пугал не сам маньяк, а размер части тела, выступающий из него.
 Все это комментировали 2 голоса за кадром:
-Матрен, а куда это люди бегут?
-А это, Цветочек, они от маньяка убегают.
  -Так мужики же бегут, обгоняя женщин!
-А это потому, что они не знают какой он ориентации.
-Матреш, а чего это маньяк голый бежит?
-Ну, наверное, в клубе работает… стриптизером… Вона как… разохотился!
-Гляди, гляди! Конная полиция приехала…угомонить нарушителя порядка….  А…чего это? Чего это они драпают от него?
-Ба-а-а! А маньяк-то в корень рос! Это от того, Цветочек, что кони не знают какой маньяк ориентации.


- В этом маньяке я узнал себя, - продолжал  он. - …А еще я узнал, что был и в женской бане, где мне отбили тазиками «ум, честь и совесть». А я не мог понять, почему я был весь синий и все тело болело. Меня стали узнавать на улице…, и быстро исчезать с моего поля зрения. Мне пришлось изменить свой имидж, я поменял прическу и… вообще…
   Я понял, что так дальше жить нельзя. А радоваться жизни так хотелось! ... А потом… такой стыд, такой позор!- Он громко высморкался. - Я стал пытаться контролировать свои поступки. Но не все получилось сразу.
Наконец я нашел решение: хочешь радоваться жизни?- прими слабительное! И всякая охота радоваться, а тем более творить глупости отпадет сама собой.
Я долго себя воспитывал, т.к. организм слабительное принимать не хотел. Мне приходилось себя уговаривать, задабривать… журналом «плейбой».
   И пошло дело.
Обрадовался сам - порадуй свой организм.
   Я стал меньше радоваться, а значит, стал контролировать себя, значит, стал меньше творить глупостей.
   …А теперь… мне слабительное принимать не надо! У меня выработался… рефлекс! – он опять зарыдал. -  …Ну и что, что сижу целыми днями дома… в своем "кабинете"… на унитазе… с ноутбуком в руках! Зато в городе… никого… не терроризирую…. И маме спокойно… на том свете. Я рад… - Он резко перестал плакать, вытер свой нос, заглянул мне в глаза. -   И я чувствую, что мне уже пора… идти… радовать свой организм. – Он стремительно побежал из парка. - Я не хочу больше так жить! Девчо-о-онки! Спасите меня! Ма-а-ма!- Донесся до меня его отчаянный крик.
Уже накрапывал дождь, а я  еще долго сидел в парке на скамье и не мог прийти в себя от услышанного.