Банальный монолог

Изжога возглавляет парад внутриутробных
почти опереточных недовольств,
словно строевой капельмейстер
вытанцовывает с жезлом впереди
прекрасно экипированных тамбурмажоров!

Телеманы токсикоманами
уходят с головой в ТВ,
как в целлофановый пакет,
начинённый самыми симпатичными
токсичными «бомбами»,
в которых по чеховскому определению
«всё должно быть прекрасно,
вплоть до одежды и мыслей,
не говоря уже о душе»,
и извлекают невероятный кайф!

Без «огнетушителей»
с «универсальным утешителем»
не справиться с пожарными болезнями души и тела,
как с сенной лихорадкой в пору майского цветения
развёрнутыми праздниками –
фоном насколько самодовольного,
настолько недалёкого, ибо несамодостаточного
и в этом смысле непревзойдённого
мастерства общепризнанных талантов!

Скульптор Клыков, прошлогодний народный герой,
нынче находится в цветной тени
гениального художника всех времён и народов
господина Церетели, товарища Лужкова по совместительству.
Поклонная гора выше и дороже
всех «нас возвышающих обманов»,
поскольку сам столичный мэр,
чувствуя себя едва ли не Папой Римским,
распределяет баснословные средства!

Вавилонские башни корпоративных небоскрёбов,
идущие от прообразов «строек века»,
гротескной монументальностью гранича с безумием,
только подчёркивают мертворождённую стереотипность
представительской «абсолютной» формы,
символизирующей власть режима
победившей державной бюрократии.
Из грязи в князи, в наибольшие господа
из рабов и холопов!
Но никогда ещё подавляющее большинство нищего народа
не составляло богатство и мощь своего государства!

И это всё о нём: выстраданном выставочном
эстрадном до экстравагантности великолепном произведении
при наихудшем варианте социального развития!
Всё для показухи, ничего для бытия.
И только камень, спрятанный за пазухой,
соперничает с верным любящим сердцем!
          ______________

И эта правда всякому нужна
в сгущённой духоте патриотизма
как сублимат Толстовского тепла
при разогреве газами нацизма!

Национал-утилитарный код
усвоит каждый логик беспринципный
и всякий добродетельный урод,
дошедший до полезного цинизма.

И отравиться прежде, чем сгореть
и здесь, и там, как в прошлом, так в грядущем
угарным дымом: в настоящем тлеть,
но вспыхивать, когда счастливый случай!

В конце концов, моя вина во мне,
как тень войны, взращённой всенародно
на жутком страхе в коллективном сне
и в слабости с «уродством превосходства»!

И за любой ценой не постоим,
всем жертвуя, не выбирая средства:
в кольце врагов всесильно воцарим
имперским образцом добрососедства!