Феоныч

               
               
                Алексей Анатольевич Карелин
                повесть
                “ФЕОНЫЧ”


                1


   Ему опять снится этот сон. Где-то недалеко слышен истошный до хрипа лай овчарок и короткие автоматные очереди. Ему почти четыре и он на руках у своей десятилетней сестры по шею в болоте. Промозгло. Ряска неприятно щекочет и всё норовит прилипнуть к щекам. От ужаса пересох рот. В какой-то момент мясистые листья камыша раздвигаются и он видит жирное лицо слащавого Фрица. И вот эсэсовец уже тащит их куда-то за волосы. Безумие овладевает всем его существом и, на последнем издыхании он с отчаяньем волчонка изворачивается и мёртвой хваткой до кости впивается зубами в руку фашиста. Адская боль и  - Феоныч просыпается.
   Монотонно тикают ходики. В комнате повисла духота из винного перегара и остатков табачного дыма. Рядом, укутавшись в одеяло словно куколка шелкопряда похрапывает жена.
  Феоныч осторожно перелезает через этот зловещий кокон и нащупав тапочки шаркает на кухню.
    Четыре утра. До будильника ещё два часа, но спать не хочется. Была бы его воля, он бы вообще завёл вместо дребезжащей железяки на балконе живого петуха. Жить во многоэтажке для крестьянина сущий ад! Хотя какой он крестьянин? Да, родился в польской деревне. Но сразу же, после сельской школы ушёл в армию, а оттуда уже поступил в военное училище. А затем гарнизоны-гарнизоны-гарнизоны. Женился на своей однокласснице. Он не возражал. Теплее ему как-то было с землячкой в этом кавардаке армейского расписания. Приехал в родные места на побывку и та его захомутала. Конечно, это он сейчас понял, что вышло именно так, а тогда! Вот уж действительно, если женщина говорит тебе, что ты самый умный - то она понимает, что второго такого дурака ей не найти. Деревенские вообще хваткие, а его бывшая соседка по парте в особенности. Жена заочно окончила педагогический институт и став дипломированным учителем математики проявила всю свою природную смекалку, чтобы пробить их молодую чету служить в Москву. Да, если бы не Надежда, корпеть бы ему до капитана где нибудь в подземном бункере на острове Кунашир, а так перспектива..
     И всё-таки жена просчиталась. У её мужа было всё, кроме амбиций. Более того, её благоверный так и не соизволил вступить в партию. А куда же ему расти по службе без заветной красной книжечки? И зачем только она устроила интрижку с его начальником? Хорошо быть смазливой, как Ленка из пятой квартиры - все мужики на таких вешаются, а тут... её тело скорее было похоже на молодую, только что выкопанную картошку. Вот и приходилось брать другим. Тем самым.

                2 

   Феоныч жадно затянулся и открыл на закладке изрядно потрёпанный роман Гюго. Читал он вдумчиво - забывая обо всём, слюнявя указательный палец и перелистывая страницу за страницей.
   В пять тридцать утра раздался сдержанный треск заведённого будильника и через минуту на кухне материализовалась помятая за ночь жена. Недовольно фыркнув, начала греметь посудой и через некоторое время в маленькую комнату, где спал их семилетний сын, потянулся заманчивый запах свежеиспечённых блинов и обжаренных драников.
   Семейная идиллия длилась не долго, ровно до того самого момента, когда верная спутница жизни села напротив и начала привычными, отработанными до автоматизма движениями, вытаскивать из жиденьких завитушек алюминиевые бигуди.
Ты мне скажи, умник! Какого рожна ты  подрядился Ленке замки врезать? Что у тебя, течка на работу? Так сходил бы хоть раз со мной на огород, лавочку поставил, а то всё как не у людей. Другие мужья домой тащат - а ты всё из дома! Глаза мои тебя бы не видели! Посмотри на себя! Через полчаса на службу, а у самого изо рта конный дивизион прёт! Я с тобой говорю или нет? Изба читальня!
Знаешь, что!
Что?! Да ты знаешь, что она шалава? Забыл, что у неё с родным ребёнком разные фамилии? Подумать только он - Кочергин, а она, ****ь, Королёва!
Надя!
Что, Надя?!
У тебя драники сейчас подгорят. Газ-то поубавь!
Ты мне рот не затыкай! Отвечай! Какого ты лешего навострился помогать этой голодранке? Ни кола ни двора у неё вчера не было, а сегодня двухкомнатную квартиру выделили. Выскочки этой! Сколько я пробивала нашу Московскую прописку? Через какие муки прошла! А она? В прошлом году материализовалась из Сибири, устроилась в новую школу, а в этом уже ей ключи на блюдечке и никто-нибудь, а лично Толубко преподнёс.
    Феоныч прекрасно помнил эту невероятную, сказочную даже по меркам Советского Союза историю, где люди по двадцать лет стояли в очереди на новую квартиру, а тут, без прописки, проработав всего лишь один учебный год, молодая Мерлин Монро советского разлива, так сумела организовать поисковую работу следопытов, что в одночасье её школа прогремела на всю Страну. Сам министр обороны лично присутствующий на открытии экспозиции четвёртого артиллерийского корпуса прорыва, был сражён очаровательной блондинкой в дерзкой мини-юбке, а узнав из краткой но доверительной беседы, что у виновницы торжества есть ещё и малолетний сын, с которым Елена-прекрасная вынуждена ютится по чужим углам, распорядился немедленно выделить незаурядной активистке отдельное жильё. Что и было безотлагательно исполнено в течении двадцати четырёх часов.
    Что больше свело с ума Толубко - зелёные глаза под смоляными бровями или красный галстук на выдающихся формах, но всё это вкупе материализовало на первом этаже их четырнадцатиэтажного дома замечательную соседку, которая радовала Феоныча возможностью так запросто проявить перед этой юной Козеттой его недюжинный дар Самоделкина. 
Слушай, Надя, ты вроде умная женщина. В школе геометрию преподаёшь! А послушать тебя, как будто на рынке семечками торгуешь - десять копеек за пережаренный стакан! Ведь ты же сама меня просила помочь ей! Я же её и знать не знал! - от обиды Феоныч даже поперхнулся.
    Надежда отлично помнила, как в прошлом году  новая знакомая - соседка с первого этажа, оставила ей ключи от своей квартиры где было очень много пространства и мало мебели, пока сама укатила на всё лето в Евпаторию. Видите ли ей предложили должность старшей вожатой и нигде-нибудь,  в пионерском лагере ракетных войск всесоюзного значения!  Надежда конечно не по наслышке знала, каким местом берутся такие лакомые места, но осталась при своём. Ведь её самолюбие тешил невероятный приз - ключи от тридцати двух квадратных метров летней свободы. Правда была тут не одна, а сразу две закавыки: как известно в своём доме кур не воруют, и ещё, в Ленкиной квартире не было кроватей - лишь две видавшие виды раскладушки - одна - маленькая и другая - ещё меньше, для её сына Лёши.
      Надежда к этой проблеме подошла основательно. Правда ей пришлось просить своего Петра под видом “шефской помощи” собрать для длинноногой активистки старую, но довольно прочную тахту, которую Надежда по случаю купила за символические три рубля. Зато с какой помпой подарила она это ложе ненавистной бесприданнице!   Всего этого, разумеется, Петру было знать не к чему, как и то, что тот разовый югославский унитаз, появившийся у них в туалете в аккурат прошлой осенью, был ничем иным, как венцом хитроумной операции под кодовым названием “Лето-75”.
Что ты мелешь? И когда это я тебя просила? Ну сделали один раз доброе дело и хватит, а то она к нам как на работу ходит, а тебе и нравится за блудливой девкой по-волочиться!
Эх, Надя! Джали ты моя Эсмеральдовна!
                3

Мама! Мама! - из детской комнаты раздался пронзительный голосок сына.
    Надежда бросив всё, кинулась к Игорьку и оттуда донеслись звуки “телячьей нежности”. Как Феоныч не любил всего этого. Как ему претило то, как его жена каждый Божий день,  каждое утро, каждую свободную минутку старается загладить, зацеловать, зализать ту не зарастающую рану, которую она нанесла, в первую очередь, своей совести,  и из-за чего мир в его семье рухнул.
    Феоныч так и не смог простить жене того рокового дня, когда его Надька навеселе, после очередного армейского сабантуя, взялась искупать перед сном их трёхлетнего сынишку, и не удержав малого на руках - уронила ребёнка. Игорёк ударился непоправимо, об острый угол цинковой ванны. Скверно ударился -  правым глазом.   
   Вся жизнь для семьи Бачковских с того самого момента разделилась на до и после. Феоныч после случившегося стал всё чаще прикладываться к бутылке, а его супруга, казалось, решила повернуть время вспять.
    С того самого момента прошло уже больше четырёх лет. За это время Надежда сумела перевернуть горы и выжать из этой, разрывающей сердце роковой случайности, как можно больше дивидендов. По мнению Петра, её бы за такое да по мордам, а Надька его, всеми правдами и неправдами, козыряя травмой сына как джокером, сумела невозможное - перевести его на службу в Москву, поближе к профессору Фёдорову - виртуозному офтальмологу, который только-только открыл в столице свой центр.  Их семье первой, вне очереди предоставили двухкомнатную благоустроенную квартиру в ближайшем Подмосковье. Надежда устроилась в прекрасную школу с замечательным коллективом на должность учителя математики, куда через год пошёл в первый класс и сын, но главного - вернуть сыну потерянного глаза она уже не смогла. Травма оказалась настолько каверзной а время упущенным, что о стеклянном протезе речи быть уже не могло. И вместо голубого глазика правую половину лица сына украшал уродливый рубец, который неуклюже прикрывала пластиковая накладка с нарисованным кукольным взглядом.
     Феоныч был ярым противником этого маскарада. Потерял парень глаз - пускай теперь ходит как адмирал Нельсон или Кутузов или как пират с чёрной повязкой! Но на все увещевания и исторические примеры, мать была против, предпочитая стыдливую маскировку.
    Не удивительно, что к своим семи годам Игорёк вырос с таким букетом комплексов, что поход в первый класс для домашнего - изнеженного мамиными поцелуями мальчишки оказался сущим адом. При всём своём влиянии Надежда как педагог не смогла оградить малыша от всевозможных выпадов сверстников и обидных обзывательств, где  дразнилка “одноглазый” была одной из самых безобидных.  Разумеется любящая мать не смогла стерпеть очередного, брошенного вослед её сыну оскорбления и на глазах у всей школы жестоко поколотила обидчика её ребёнка. А прикладывалась она по щетинистой макушке дразнителя смачно. Правой рукой крепко накрепко держа истошно визжащего юнца за шиворот, а левой, замахиваясь  учебником по геометрии как молотком, вбивала и вбивала в это мерзкое создание всю свою боль и отчаянье. Оттаскивали Надежду Егоровну от ошалевшего от боли пятиклассника подоспевшая на вопли завуч и физрук. Бачковской влепили в трудовую книжку увесистый выговор, её поведение на предмет “Норм и морали Светского учителя” было рассмотрено на внеочередном педсовете, пришлось извиняться и перед родителями забияки, но с тех пор в школе желающих дёрнуть или оскорбить одноглазого сына бешеной училки поубавилось. Сейчас, когда учебный год перевалил через горнило трёх четвертей и наступала последняя часть “Марлезонского балета”, и уже отгремели пьяные угары 23 февраля и 8 марта, ухнули в небытие весенние каникулы и на деревьях пролупились первые зелёные листочки, Надежда ни как не могла дождаться конца самого тяжёлого в её жизни учебного года. Скоро лето. Она отправит своего мальчика в деревню. Там его любят. Там совсем иные люди. Там его семнадцать двоюродных братьев и и сестёр.  свежий воздух и родная земля, по которой она так истосковалась! Повернуть всё назад - она никуда бы не уехала из родной деревни с этим алкоголиком! 
    Дети войны. Они с Петром были дети войны. Он с 1936 она с 1942 года. Он мальцом застал оккупацию - она была зачата в партизанском отряде. Рожала её мама под артиллерийским обстрелом во временной землянке на лапнике. Это потом её родные братья и сёстры появятся на свет под мирным небом. В той бесчеловечной мясорубке мама выживет и подарит её отцу ещё трёх мальчиков и двух девочек. А тогда в кровавом сорок втором, когда на территории её родной Польши лютовали бандеровцы и зверствовали нацисты, рождённой на земляном полу суждено было выжить и пойти учиться уже на территории нового государства - Советского Союза, так как их деревенька вблизи Бреста, со всеми чудом уцелевшими жителями, стала частью огромной империи на пост-военном пространстве перелицованного заново мира.
    В 1950-ом, когда Надежде, минуло восемь лет, она впервые села за школьную парту. Разделила она её с весёлым и никогда неунывающим мальчиком, который для неё казался очень взрослым, ведь на том момент Петру уже исполнилось тринадцать лет. И хотя он уже умел и читать и писать, но исключительно на польском. Образование в советской школе открывало для детей завидные перспективы, как минимум адаптацию в новой стране, в иных, невиданных доселе ценностях социалистического равенства. Петро в самые трудные послевоенные годы помогал матери, которая осталась без отца, сгинувшего где-то под Вильно. Наравне с уцелевшими  взрослыми - стариками и совсем юношами, мальчик выстрадал заново родную деревню, от которой остались в основном торчащие из кострищ трубы сиротливых печей, да горстка выживших в лихолетье местных жителей, в основном тех, кто мог держать в руках оружие и смог себя защитить и от фашистской пули и  от бандеровских вил. Тогда по району ходили страшные вести о тысячах невинно убиенных стариков и младенцев, о сожжённых костёлах и о том, что по болотам и лесам рыщут недобитые банды УПА.
   Как же Надежде хотелось вырваться из этой голодной каторги! Быть нянькой за младшими, не доедать, не видеть света белого за бессонными ночами, где приходилось тяжко в первую очередь подросткам, на плечи которых легло слишком многое, и за сытый глоток свободы можно было отдать всё.
   С приходом на побывку красивого слаженного парубка эти туманные планы материализовались в скорую свадьбу и в побег из отчего дома. Надежда - опьянённая свободой скоро поняла, что её Петро мягкотелый, и что вить из него верёвки такое несказанное наслаждение!
   Она никогда не любила своего мужа. Даже когда по началу страстно отдавалась ему. Хотя отдавалась она в общем не ему, а той несбыточной мечте, путь к которой лежал через брак c этим подвернувшимся под руку бравым солдатом.
     Хотя, если честно, какой из Петра был бравый солдат? Так. Одно место. И желание Петра остаться в армии лишь для того, чтобы заниматься научной деятельностью, звучало вообще вопиюще! Какая могла быть научная деятельность у этого польского деревенщины? Разумеется, на чём они сошлись с Петром, так это на математики. Именно будущий муж занимался с Надькой, как с отстающей, пока она не стала извлекать квадратный корень ничуть не хуже, чем их учитель - чахоточный инвалид.
  На самом деле учитель был славный, из местных бывших панов, редчайший случай, принявший советскую власть и отдавший за неё свою ногу. Так вот педагог частенько говаривал, что у Петра неординарный склад ума, и что ему непременно нужно поступать в университет.
   Феоныч вспоминал о том послевоенном времени, как о чём-то очень светлом и радостном. Честно говоря его первой искренней любовью стала рабоче-крестьянская советская власть. Он свято верил, что в СССР открыты все дороги, и что он неприметно достигнет всего того, что желало его дерзкое сердце и жаждал от природы острый ум.
   Про его предков в округе говорили, что они головастые. Именно Бачковские сконструировали и установили в их деревне первую паровую мельницу и именно его дед смог, потехи ради, запустить в небо надутый дымом бычий пузырь к которому была привязана коза. Так что это несчастное животное оказалась первым живым существом, которое воочию смогло бы насладиться всей красотой их родимой сторонки, будь у этой испуганной рогатой твари мозги. Вместо этого коза в отместку целый год не давала молока.
   Сейчас Феоныч ощущал себя тем самым дедом, который запустил к небесам иной, лучшей жизни свою жинку, а она, вместо того, чтобы наслаждаться счастьем проживания в минутной близости от столицы, ходить по музеям, театрам, циркам, зоопаркам в конце концов (!) отдавала всё своё свободное время освоению приусадебного участка, ковыряясь в земле круче любого крота.
   Понять этого Феоныч не мог. Оставив все безуспешные попытки вытащить в Москву жену, он было попробовал брать с собой лишь сына, но ребёнок капризничал, постоянно спрашивал, когда они вернуться домой, что ему без мамы не интересно и скучно, лишь тогда Феоныч разочаровался в семейной жизни окончательно и махнул на всё рукой, окружил себя историческими романами, которые он стал покупать в огромном количестве и читал, читал, читал, сдабривая понравившиеся места из Вальтера  Скотта, Проспера Мериме, Роберта Льюиса Стивенсона, Виктора Гюго, рюмкой армянского коньяка, желательно в пять звёздочек.
     Вообще алкоголь, как ни странно ничуть не мешал Феонычу, а только обострял его и без того гениальный ум конструктора, ибо капитан ракетных войск  Пётр Феонович Бачковский служил ни где нибудь, а в закрытом научно исследовательском институте, куда бы он попал рано или поздно и без жалобных ходатайств  его пробивной супруги.
    На службе Петра Феоныча ценили и за то, что он мог с ходу решить, казалось бы нерешаемую проблему, и повернуть эту самую заковыристую задачку такой стороной, что все минусы моментально превращались в плюсы. А так как добродушный капитан от природы был человек бескорыстный, и раздаривал свои новаторские идеи направо и налево, то начальство - в большинстве из его же бывших сослуживцев, поднявшихся за счёт своего простоватого коллеги, смотрело сквозь пальцы на то, что Феоныч мог себе позволить в разгар рабочего дня пропустить стопку другую,  как он сам объяснял, для лучшей работы своей соображалки.
   Так что как у Феоныча служебная жизнь была насыщенная, так семейная - никакая. Как его любили и ценили на работе, так его не ценили и не любили дома. И затравленный этими домашними неурядицами, скорее от безысходности, нежели от внутренней потребности - он день за днём загонял себя всё дальше и дальше к самому дну коньячной бутылки.
    И именно там, в этом алкогольном угаре,  он всё чаще вспоминал своих невинно убиенных родителей погибших страшной мученической смертью. Его отец ещё в отрочестве рано увлёкся чтением и буквально не пропускал ни одной новой книжки. Читал он всё - начиная от вульгарных книжек для простолюдинов типа “Похождения гарной пани молочницы” до книг, в которых он ровно ничего не понимал, однако жаждал секрета знания в них заключённых. Этим самым внук духоборов словно подтверждал то имя, которым был наречён при рождении. А имя это было для мальчика странное - ещё бы, с женским окончанием на гласную. Так в Польше если и называли кого, то только девочек.  Один из трёх великомучеников, носивший это греческое имя Феона  был волхвом. Именно в честь этого святого, который перед самой своей смертью уверовал в Иисуса, и был назван юноша. Того святого закопали заживо.  Это произошло в Никомидии в 303 году, а 26 января 1919 года, когда состоялись выборы в законодательный сейм, в семье Бачковских родился мальчик, о имени которого так страстно и жарко обсуждали родители. Мать, ещё до разрешения от бремени вторым ребёнком мечтала опять о девочке, так как не хотела потерять своё дитя в этом жерле кровопролитных войн и желала назвать её непременно Феона, что значило с древнегреческого богомысленный. Муж Пётр ждал только сына.
Даже если будет мальчик, я всё равно назову его Феоной!
Да пойми, Маришка! Меня же засмеют! Как я могу согласиться с твоим выбором?!
Петро! Ты же обещал! Назвать второго ребёночка, как я пожелаю!
Я сказал - нет!
   Сказал, как отрезал. Мало того, что он позволил себе жениться на дочери иноверцев, он ещё должен назвать своего ребёнка этим глупым именем! Другое дело Цезарь или Юлиуш, Януш или Ярек, наконец Хенио, но не как не Феона! И быть бы по его, но случилось непредвиденное. Роды пошли с тяжёлыми осложнениями и на свет появившейся мальчик, оказался сиротой уже на первой минуте от рождения. Разрываемый горем вдовец, который так любил свою жену, назвал всё таки мальчика Феоной, как ему завещала покойница. Любовь их была страстная, не знающая такой силы, которая могла бы разлучить два горячо любящих сердца. В то время, как на всей территории Российской Империи, в которую на тот момент входило и Царство Польское, разыгралась трагедия гонения духовных христиан, отвергающих внешнюю обрядность церкви. Множество их покидало насиженные места и благодаря защите графа Льва Толстого и Толстовцев эмигрировало из Грузии через Атлантику в 1898 и 1899 годах в Канаду. Некоторые из их числа, были направлены общиной для разведки в близлежащие страны. Среди таких семей и была семья Маши. Странники задержались на паровой мельнице всего лишь на неделю, чтобы пополнить запасы провизии и восстановить силы, но юная Маша до беспамятства влюбилась в красивого статного сына мельника Петра, и безрассудно сбежала из под родительской опеки. Разыскивать её не стали, и девушка осталась в незаконных жёнах со своим любимым, так как наотрез отказалась принимать католичество и венчаться в местном соборе. Ведьма с чёртовой мельницы - не иначе называли её местные.  Случись эта история на сто лет раньше - непременно гореть бы этой русоволосой красотке с зелёными глазами на костре инквизиции. 
   После смерти паровой ведьмы многие панночки вздохнули с облегчением, а их мужья, как и молодые паны перестали лишний раз казать свой нос на этой чёртовой мельнице. Страсти по безупречным формам в деревенском трактире поутихли и жизнь, кажется начала налаживаться. Местный помещик, из продвинутых, что не раз заезжал на мельницу к Петру, и принявший сердечное участие в его горе, взял на первое время на себя труд оплаты кормилицы для новорожденного, скорее из дружеских побуждений, нежили из-за какой-то там чёрной выгоды. Старшей дочери Бачковских, которой на тот момент исполнилось восемь лет, он прочил стать и красоту её матери, что было несомненно, так как это юное создание пленяло всех своей породой - зелёными, всегда озорными глазами и великолепной копной непослушных волос цвета ржи. Девочка помогала отцу во всём его непростом хозяйстве. Ядвига, названная так в честь её покойной бабушки, матери отца, трудилась по мере своих сил, как истинная Золушка. И к тому моменту, когда малолетний братик оторвался от груди кормилицы стала для него и старшей сестрой и матерью. Шли годы. И вот уже начали поговаривать что сынок усопшей также очень похож на свою покойную мамашу и что умён малец не по годам.
   Отец не чаял души в своём отпрыске и баловал как мог. К своим семнадцати годам Феона, благодаря своей страсти к чтению уже мог свободно читать по памяти как стихи Адама Мискевича, так и процитировать самые трудные места из Ветхого или Нового Заветов. Так же Феона ни разу не переступивший школьного порога, мог свободно разговаривать на многие темы, например о финансовой составляющей поднявшего свою голову немецкого нацизма, искренне считая германию главным врагом Польши. Версальский мирный договор юноша считал вполне справедливым, а вольный город Данциг - потенциальной угрозой. И в тот самый момент, когда в мыслях своих он видел себя студентом Варшавского университета, в двери их дома, стоящего на окраине деревни, постучались. Дверь открыла Ядвига. к тому времени из очаровательной малышки она превратилась в сногсшибательную красавицу - точную копию своей безвременно ушедшей матери. На пороге стояли трое.
   К 1935 году гонения на сынов Давида в соседней Пруссии увеличились настолько, что многие семьи, продавая свои дома за сущие гроши устремились, как разорённый муравейник в разные стороны - побогаче в Америку, а по-беднее в соседние страны. Польша, которая на тот момент пользовалась покровительством туманного Альбиона, прельщала немногих из числа тех, кто был вышвырнут за пределы своей исторической Родины. Так что, когда Ядвига открыла дверь, она, вместе с измученными бегством путниками, впустила на порог отчего дома счастье своего младшего брата. И вот спустя чуть больше тридцати лет история невероятной любви суждено было повториться. Но теперь уже гостям с Запада предстояло изменить судьбу Феоны, так же как когда-то его мать ворвалась в жизнь его отца Петра.
 Спустя некоторое время двое из трёх путников продолжили тернистый путь к земле обетованной, что же касаемо третьей путницы - их семнадцатилетней дочери Розы, то она так и осталась вместе с тем, кого она полюбила больше своей жизни.
   Пётр не возражал против такой стремительной любви его сына и этой еврейской девочки. Время было неспокойное - в воздухе витал запах скорой войны и нужно было спешить жить.
   Уже через год у молодой четы родился мальчик. назвали его в честь деда. Мельник очень гордился своим внуком. Карие глаза малютки были в мать, а пепельные волосы в отца. Феона же был настолько счастлив такому невероятному развороту в его судьбе, что полностью оставил мысли об учёбе и с утроенной силой помогал отцу в работе на мельнице.
   Вскоре пришло время выходить замуж и Ядвиге. Тот самый местный помещик, который так помог в своё время семье Бачковских остался вдовцом. И спустя всего лишь год сделал предложение дочери своего старинного друга. Ядвига не возражала. Она прекрасно знала и любила десятилетнюю дочку пана Яна. Так что уже через год у маленького Петра появилась сводная старшая сестра Барбара.
   А 22 сентября 1939 года бойцы Красной Армии и солдаты Вермахта устроили совместный парад по случаю успешного раздела Польши. После чего замечательно так дружно вкопали чёрно-белый полосатый столб на границе выделенной территории. К тому времени сорокапятилетний Пётр погиб от взрыва советского снаряда под развалинами собственной мельницы, а его зять - польский пан потерял правую ногу от осколка германского фугаса бою за оборону Варшавы.
   5 октября капитулировало последние польское соединение генерала Клееберга, в составе которого служил и молодой Бачковский. Тогда Феоне удалось чудом избежать нацистского плена, лишь для того, чтобы весной 1940 года оказаться в числе массового расстрела польских граждан сотрудниками НКВД, в основном пленных офицеров польской армии уже на территории оккупированной Советами. Тяжело раненный, но всё ещё живой он упал в братскую могилу и был заживо похоронен мучителями, как его святой великомученик.
   Всего этого двухлетний сын Феоны и Розы помнить не мог, а помнил лишь он, как его на руки подхватила Барбара. К тому времени эсэсовцы сожгли их деревню, а его маму и тётю сначала долго насиловали. а потом утопили в колодце.
   Времена были жестокие. Тогда детей спасли белорусские партизаны и род Бачковских выжил.
    Феоныч много не помнил, но каким-то седьмым чувством вобрал в себя всё то. что было в его предках, в этих невинно-убиенных красивых людях, которые так хотели жить и дарить радость окружающему их миру. В генах этого мальчика перемешалось столько кровей, столько боли и права умереть за свою свободу, порою абсолютно противоположных, но единых в человеколюбии религий, что этот малютка, у которого война отобрала не только Родину, не только родителей, но и право думать, говорить, писать на родном ему сердцу польском языке, оказалось столько силы пережить всё это и остаться искренним, нежным и любящим жизнь человеком.

                4
   Утро, с которого началось повествование жизни Феоныча, было самым обычным утром для тридцати восьми летнего мужчины, который выглядел как минимум лет на десять старше своего возраста скорее из-за проспиртованного многолетней практикой организма, нежели из-за предпосылок, дарованных ему природой. И каждый бы, кто узнал о его предках, красивых и свободолюбивых людях, был бы несказанно удивлён тем, до какой степени абсурда может себя довести талантливый, успешный в своей деятельности человек, ни разу ни у кого не попросивший в своей жизни до получки, и тешащий упрямое эго произведениями мировой классики, орошаемыми мыслями подшофе. 
  Вышедший на кухню сын - восьмилетний мальчик, пугал его своим видом - этой зияющей пропастью правого глаза. И больно и щемяще было смотреть на кривого взъерошенного воробушка, который выпорхнул на кухню лишь для того, чтобы клюнуть отца побольнее и испортить очередное начало гнусного дня.
   Феоныч не стал дожидаться как Игорёк за обе щёки будет уплетать румяные в мелких, будто закарамелизированных пузырьках дранники, эдакие шедевры восточноевропейской кухни с хрустящей картофельной корочкой и нежно-мягкими чесночно-луковыми внутренностями, а привычно натянул безупречно отутюженные брюки, затянул ворот зелёной рубашки механическим галстуком, и подхватив военный китель с подозрительно пузатым портфелем, поспешил выскользнуть на улицу.               
   Весна брала свои права. И хотя в этот ранний час особенно ощущалась зимняя промозглость исходящая от ещё не прогретой земли, но деловитые чёрные тени недавно прилетевших грачей, звуки падающих с крыш сосулек и душная сырость наступившей оттепели, всё говорило о том, что если не сегодня, то обязательно завтра вот-вот наступит жадное пробуждение природы после полугодового оцепенения.
   Сегодня днём обещали плюс восемнадцать. И Феоныч решил избавиться от шинели. Но оказавшись на улице, и полной грудью вдохнув ледяного воздуха - он понял, что погорячился. 
    Из оцепенения его вывел двойной сигнал клаксона. Феоныч обернулся. Новенькая “копейка” цвета давленой вишни приветливо подмигнула ему фарами. Феоныч сделал шаг навстречу к этому аборту любви капиталистического ФИАТа и Советского автопрома, и наконец-то разглядел  кокетливо машущую ему супругу его бывшего сослуживца Вагиза:
Пётр Феоныч, садись, подброшу! -  Парвиза работала с Феонычем в одном институте, так что вопрос о шинели отпал автоматически.
Как тебе моя обновка? - лихо тронувшись с места и сходу, как заправский автогонщик, набирая скорость, улыбнулась сама себе  соседка.
Красиво жить не запретишь.
Нет, серьёзно?
Ты мне лучше скажи, куда ты мужа дела? - стараясь не подавать вида, что ему не по себе от скоростной езды, выдавил Феоныч, -  В багажник засунула?
Всё прикалываешься? - тон Парвизы резко изменился - Вагиз больничный взял.
Когда же он успел? Мы, вроде с ним вчера вечером в шахматы играли…
Пётр Феонович! Шёл бы ты знаешь куда со своими шахматами! Мужика мне спаивать! - Парвиза наигранно повысила голос, и тут же рассмеялась! - Да ладно тебе, Феоныч, если мой тряпка, то ты тут не причём. И вообще я решила с ним разводиться.
Ну и шуточки у тебя с утра!
А это не шуточки. Я вчера заявилась домой и объявила ему, что мне любовник машину подарил, другой бы на его месте меня побил, или на развод бы подал, а этот - ушёл к тебе в шахматы играть. Это разве мужик?
Смотрю я на Тебя, Парвиза, и думаю, ты как не татарка вовсе?
А причём тут татарка?
Не знаю, корни у тебя же мусульманские, а поступаешь, как последняя проститутка.. . - договорить Феоныч не успел. Парвиза резко дала по тормозам, так что содержимое его портфеля предательски булькнуло, а сам он больно ударился лбом  о переднюю панель.
Ты говори Пётр Феоныч, да не заговаривайся! Чья бы корова мычала! Я по сравнению с твоей Надеждой - святая! - и смягчаясь в голосе добавила - Знаешь, что Петя - дурак ты! Вылезай - не замёрзнешь. Да и не забудь сегодня заглянуть к моему шефу у него что-то ЭВМ забарахлила.
 
                5

    Весь рабочий день Феоныч только и думал как о Парвизе. Дерзкая восточная красавица скорее походила на Шамаханскую Царицу, нежели на спутницу заурядного капитана связи.  Вообще что между им и женой Вагиза могло быть общего кроме заглавной буквы их имени? И если Феоныч и мог представить себя около этой шикарной женщины, то только в образе нелепого Царя Дадона.  Тем удивительнее та история, которая приключилась с ним на прошлый Новый Год, когда Парвиза беззастенчиво пыталась соблазнить “непокобелимого” романтика. Что это было, прихоть взорвавшейся красотки или коварный замысел, которым она попыталась разбить незатейливую дружбу Феоныча с её мужем, а может быть что-то иное, так и осталось для простодушного капитана ракетных войск тайной,  но не знавшая на своём пути соблазнительница наткнулась на такую стену непонимания, что после неожиданного фиаско смогла успокоить себя лишь самым разумным для неё объяснением, мол от своей коньячной диеты Бачковский очевидно давно уже стал импотентом.
    А между тем, Феоныч был из того числа немногочисленных мужчин, которые не теряют головы из-за пары великолепно сложенных ножек, тем более ножек обладательницы прекрасных, но глупо хлопающих глаз, каждый раз, когда он заводил разговор о чём-то ином нежели  о пироге с яблоками, о статных мужчинах или имени Роланд. 
    Феоныч знал, что Парвиза нравится их шефу, но до такой степени, чтобы тот мог подарить рядовой радистке автомобиль!  Разумеется, если это не было бы свадебным предложением, благодаря которому капитанша автоматически становилась бы генеральшей, минуя все ненужные ступеньки социальной иерархической лестницы. Сам генерал давно уже был соломенным вдовцом, так как его жена вот уже пять лет находилась в промежуточном состоянии между жизнью и смертью в клиническом госпитале в реанимации под многочисленными капельницами. Злые языки поговаривали, что в последнее время больной стало ещё хуже, так что новая свадьба могла была быть не за горами, ведь генерал находился в том исключительном положении, когда мог себе позволить то, что полагалось Кесарю. “Бедный, бедный Вагиз! Как Берек под Коцком! - думал Феоныч - А почему он собственно бедный? Я бы дорого отдал за то,  чтобы такая пантера с мозгами курицы укатила бы от меня куда подальше. После смены нужно обязательно подняться к бедолаге и  рассказать о случившемся.” У Вагиза и Парвизы Нургалиевых  домашнего телефона не было, так что пришлось ждать вечера. Впрочем вечер оказался для Феоныча полной противоположностью того, что он себе запланировал.
     От военного городка Власиха до четырнадцати этажной новостройки в близлежащем городке  Одинцово, это если ехать на машине или рейсовом автобусе 7 километров, если же  это расстояние срезать лесом по специально проложенной через столетнюю берёзовую рощу бетонной дорожке, то маршрут займёт не более 3 километров пешей прогулки или здоровой вело-пробежки. Разумеется, если у вас есть железный двухколёсный друг. У Феоныча такой друг был. Зимой он хранил его на службе, иногда покрывая длинные расстояния от объекта к объекту при помощи трещащей на морозе резины, а летом на тесном, завешенном никогда непросыхающими простынями балконе. Сегодня настал как раз тот день, когда Бачковский решил открыть сезон прогулок на свежем воздухе и выехал из подземного бункера за пять минут до конца рабочего дня. Расчёт его оказался точным и ровно в шестнадцать ноль ноль, когда секундная стрелка замерла на отметке разделяющей личное время от проведённого на службе, он  уже пересекал разделительную линию шлагбаума КПП.

                6 

  Роща ещё только начала покрываться девственным пушком, и зелёный туман лишь деликатно виднелся на уже готовых поделиться своим целебным соком берёзах.  Уходящая в даль, абсолютно прямая трасса, делала лишь небольшой “С” образный крюк ровно по середине пройденного пути, обходя непроходимую часть торфяного болота. Так что если разогнаться, то кажется - слева и справа от тебя не чёрная, ещё не успевшая обзавестись пёстрым разнотравьем лесная земля, не  девственно белые, какие могут произрастать лишь в России стволы берёз, и не зелёные, только что проклюнувшиеся листочки, а двухсторонняя сплошная черно-бело-зелёная полоса. Всё смазано увлекательной ездой под горку. И ты мчишься как будто не по бетонке, а по разрывающемуся в зеркале луж высокому апрельскому небу.
    Неожиданно, в том самом месте где образовывалась небольшая петля, под колёса Феоныча из ниоткуда вынырнул ребёнок. Опытный велосипедист дал по ножным тормозам, но столкновение избежать не удалось. Первое, что Феоныч сделал когда поднялся - ринулся к лежавшему ничком мальчугану. Но тот вскочил сам и очень быстро стал отряхать испачканные коленки школьных брюк, впрочем, лишь ещё больше размазывая прилипшую к ним грязь. 
Японский Городовой! Куда же… - Бачковский не договорил, он понял, что чуть не пришиб соседского сынишку, - Алёша! Разве так можно лезть под колёса!
Зашибся?
Неет - я лёгкий, вот штаны замарал….
Дай-ка я тебя осмотрю! - И Феоныч стал ощупывать мальчика, но тот вырвался
Да у меня ничего не болит, кроме коленка....
Хорошо - сдался Феоныч, - покажи сам!
Да не надо - до свадьбы заживёт!
Обязательно заживёт, только, дружок, покажи мне что там у тебя
Мальчик с неохотой задрал левую брючину - вся его коленка и ниже голень была разукрашена уже успевшими пожелтеть, очевидно недельной давности синяками, и на их фоне зияющая свежая ссадина с красный пятак... 
Ты, я гляжу боец, а вот это нужно немедленно обработать, пока не закровоточила! - И Феоныч, как фокусник, достал из подрамного подсумка пузырёк зелёнки.
Потерпишь?
Может не надо?
Надо! Грязь попадёт - заражение крови может быть! Что ты вообще тут делаешь? - осторожно обрабатывая рану и дуя каждый раз, когда пластиковая кисточка, остроумно вмонтированная в колпачок касалась ссадины.
Тритонов ловлю! - цедя сквозь зубы, мужественно держался Алёша
И поймал хоть одного?
Нет!
И кто же тебе сказал, что в этом болоте тритоны водятся?
Я…  а Марья Фёдоровна велела принести.
И кто же Такая Марья Фёдоровна?
Наша училка.
Скажи ей, что она дура! Тут тритоны будут, лишь когда свинья в жёлтых тапочках на дуб заберётся!   
Что смеёшься? Больно?
А Вам, дядя Петя?
Нормально, хотя посмотри, мы с тобой как те две свиньи в жёлтых тапочках! Готово! - И Феоныч опустил Алёшину брючину. Ну что солдат с раной, теперь будем чиститься?
Здоровский Вы, а прокатиться на велосипеде можно?
Феоныч не без сожаления осмотрел покалеченного двухколёсного друга: руль вывернут, на переднем колесе восьмёрка.
Да уж… Теперь, брат, нам его чинить придётся!
А Вы разрешите мне? - уже совсем забыв о тритонах взвизгнул мальчишка.
“Надо же! - подумал про себя Феоныч, - Ведь старше моего Игорька всего лишь на два года, а какой прыткий!” - И тут Феоныч почувствовал, что его тянет к этому белокурому, бесстрашно принявшему велосипедный удар, мальчугану.
Договорились! Но для начала нам нужно до дома добраться! - И Феоныч, ещё раз заглянул в подрамный подсумок, теперь вместо зелёнки в его руке оказался перочинный нож.
Давайте, я Вам помогу!
Давай! Стой смирно и не дёргайся! - Феоныч, как заправский брадобрей стал снимать прилипшие куски грязи вытирая острое лезвие об услужливо выгнутый подкрылок заднего колеса, - Ну вот, а остальное засохнет и само отпадёт.
    Шли молча. Феоныч катил изуродованный, петляющий велосипед, Алёша нёс уже сдувшийся и потому ставшим лёгким портфель. Шли из-за многочисленных ручейков, гуськом, по возможности обходя на вид глубокие лужи. Синоптики не обманули и на высоком, почти без дымчато-белых облаков небе во всю дарило долгожданное тепло  обжигающее без привычки слюнявое солнце.
Мамка-то шибко ругать будет?
Мамка? Мамка осталась в Кургане.
Подожди, - Феоныч остановившись развернулся лицом к мальчику - Так что, Еленка тебе не мама? Поэтому у вас с ней разные фамилии?
    Алёша как-то весь съёжился, и начал катать мыском резинового сапожка не растаявшую льдинку:
У меня моя фамилия, а вот у неё чужая…
Подожди, а какая тогда мамка в кургане осталась?
Баба Дуся, а эта мне вчера приказала называть себя Елена Владимировна. - сказал и с отчаяньем пнул кусок льда в сухой остов камышей.
Елена Владимировна? Мама? Да… Где чёрту не под силу, туда он бабу пошлёт. Садись, я тебя на раме прокачу, - И Феоныч попытался приподнять Алёшу, но тот только опять отпихнулся,
Не надо! Я сам. Знаете, какой я сильный! Вот мы в прошлое воскресенье ночью кровать с Еленой Владимировной со свалки тащили, так я себе все ноги до синяков обил, а не пикнул - вот - И в доказательство Алёша приподнял свободной рукой теперь уже правую брючину. Феонычу и тут улыбнулся лиловый развод синяка.
Кровать? Подожди, так зачем Еленка тебя по отчеству называть заставляет?
Я к ней в школе подбежал - “Мама! Мама!”, а она меня так за шиворот взяла и говорит на ухо: “Я тебе тут не мама, а Елена Владимировна!”
Так то в школе - дома то она для тебя мама!
Ага! Дома! Знаете у нас дома все её пионеры спят!
Как спят?
Да вот так - то они стенгазету делают, то макулатуру собирают, а то просто в шашки режутся!
Ладно, пошли, герой! - Феоныч развернулся, и шествие гуськом продолжилось. Ты мне вот ещё что расскажи - зачем тебе тритоны-то?
Я же сказал, учительница задание дала… - в голосе Алёши послышалась нотка негодования. - Я ей рассказывал, как мы в Кургане тритонов на болотах ловили, а она и сказала, что я самый главный Дуремар Советского Союза. Весь класс надо мною смеялся. А я обязательно тритонов поймаю.
Эх, Лёша, Лёша! Тритоны ещё пока все спят. Кому Бог ума не дал, тому кузнец не прикуёт! А вот через недельку уже можно будет. Так и скажи, что мол я Вам этих тритонов через недельку принесу, а пока они ещё спят. Понятно?
Не понятно…
Через недельку мы с тобой на Решетник сходим. Там этих тритонов….
Правда? - Алёша крикнул так, что Феоныч чуть не оглох
Правда.
Дядя Петя! А знаете, Вы очень на Щёрса похожи!
Правда?
Правда! Вам ещё усы приклеить и будете точь в точь!
    Чего Феоныч не мог понять, так это того, как можно выжить без мужика этой хрупкой девушке, да ещё в такой мини-юбке почти до самого куста. Еленка казалась ему в каком-то роде по хорошему сумасшедшей. Её стремлению к работе можно было только позавидовать. А её сын, Алёша. Сколько же ему достаётся от такой цыганской жизни его матери. Елена Владимировна - надо же…. Врагу не пожелаешь. Бачковский оборвал свои мысли - ему не хотелось продолжать думать на эту тему, потому что мысли обязательно привели бы его туда, в его детство. Велика любовь - матери, затем -  собаки, затем - женщины.
                6

   В лифте больно резанула выцарапанная гвоздём надпись “Одноглазый”. Феоныч взглотнул обиду и отвернулся. Вообще-то на свой четвёртый он поднимался по лестнице, но Вагиз жил на четырнадцатом. Смотря сквозь тонкую щель резиновых смягчителей автоматических створок он считал калейдоскоп из теней проплывающих этажей и никак не мог отделаться от ощущения мерзости. В кармане брюк лежал перочинный ножик, но одно дело счищать прилипшую грязь, а другое грязь мыслей. “Ничего,  - снова и снова, как заклинание повторял он для себя - Засохнет и само отпадёт!”
    На этаже приятеля терпко пахнуло прогнившим репчатым луком и остатками запасов прошлогодней картошки. Все эти “сокровища” были свалены в добротные зелёные ящики из под ПТУРов, изрешечённые для лучшей вентиляции экспромтом коловорота.  “Чердак пропадает - а они устроили тут свалку!” - Феоныч брезгливо поморщился и достал носовой платок. Смачно, для храбрости, высморкавшись, - он вступил на вражескую территорию наушничества и бабских сплетен. Всё это не его. Где двое - там любовь, где трое - там измена.
   Входная дверь поддалась со смачным скрипом, едва незваный гость толкнул её посильнее после безуспешных попыток сначала дозвониться, а затем достучаться.   Сквозняк от распахнутого настежь окна захлопнул за Феонычем путь к отступлению с проворностью мышеловки. И сразу же бросились в глаза раскачивающиеся красные шерстяные носки. Оцепенение длилось менее мгновения. В следующую секунду Феоныч метнулся к начавшему биться в конвульсиях телу Вагиза. Подняв опрокинувшийся табурет, он буквально взлетел на него и намертво схватился левой рукой за достаточно длинные, чтобы ими удержать голову, волосы повешенного. А правой рукой уже извлекал из кармана перочинный ножик. Открыв его при помощи зубов, Феоныч засунул миниатюрное лезвие между кожей и красной, как носки удавкой таким образом, чтобы режущая поверхность и усилия спасителя были направлены от шеи. Мягкая шерсть шарфа скоро поддалась и обмякшее тело Вагиза рухнуло на пол, с той только разницей, что Феоныч смог удержать голову так, что она мягко коснулась пола последней. Затем Бачковский повернул несчастного на бог и подскочив к распахнутому окну, выкинул из него два горшка с фикусами. Через три секунды раздались оглушительные хлопки. Сумев таким образом привлечь внимание сидящих на лавочке старух он истошно крикнул, чтобы те вызвали в 93 квартиру “Скорую помощь”. На его счастье он застал Вагиза на стадии судорог. Прижав голову спасённого и удерживая её от конвульсий, которые длились бесконечные шесть минут, Феоныч вполголоса материл бедолагу на чём свет. Но стоило тому открыть глаза, как он со слезами на глазах стал гладить его за изрядно поредевшие волосы и нервно раскачиваться.
     Так их и застали “Скорая помощь” и милиция.

                7

   В тот вечер Феоныч напился до чёртиков. За одним столом с ним сидел фельдшер Анатолий Вавин. Именно он в составе бригады “03” приехал на вызов.
А ведь ты Пётр Феонович молоток! Откуда ты знал, как именно нужно действовать? - при этих словах Феоныч поморщился и прикрыл лицо ладонью, А Вавина, как прорвало, - У нас не каждый на скорой сумеет так профессионально помочь! Надежда Егоровна! - фельдшер окликнул суетящуюся у плиты хозяйку, - Откуда у Вашего мужа такой навык? как будто он из петли не один десяток заблудших вытащил. Ещё повезло, что в доме для суицида верёвки или ещё хуже проволоки не нашлось. Шерстяной шарф смягчил удар на шею… - Феоныч отодвинул тарелку и теперь уже держался за лицо двумя руками, но воодушевлённый Вавин не заметил и этого, продолжая одновременно говорить и пережёвывать, - В семи из десяти случаях во время повешения часто повреждается шейный отдел позвоночника. Кстати, широко распространенное мнение о том, что при повешении смерть наступает только от удушения, верно лишь отчасти... - Вавин на мгновение прервался, перед ним стояла услужливая хозяйка с раскалённой сковородкой шипящей жареной картошкой. Гость услужливо протянул свою тарелку и как ни в чём не бывало продолжил свою адскую лекцию -  При затягивании петли пережимаются не только дыхательные пути, но и многие сосуды шеи, главным образом вены, выносящие кровь из головного мозга. Позвоночные же артерии пережать невозможно, - Вавин опять прервался, не чокаясь опрокинул налитую стопку водки, крякнул и откинувшись на спинку стула и потрясая мельхиоровой вилкой с пронзённым корнишоном, как будто это была не вилка вовсе, а шаманская погремушка, - Таким образом, головной мозг превращается в настоящую ловушку для крови. Уже через 3-4 минуты развивается отек. В результате - потеря сознания, судороги, непроизвольное мочеиспускание,  дефекация....
Хватит тебе, Толя, - рыкнул Феоныч и что есть мочи ударил кулаком по столу. Затем поняв, что переборщил, уже мягко закруглил, -  а то сейчас мою панночку вырвет, и хозяин скорчил пьяную гримасу. - Давай лучше за здоровье заблудшего выпьем, Надька, присоединяйся.
  Надежда Егоровна, укоризненно зыркнув на мужа, мол “подожди, пьяная скотина, я с тобой потом разберусь” и вытерев руки о края расписного фартука взяла протянутую ей Вавиным рюмку:
Анатолий Васильевич! Спасибо вам, что скоро приехали, что смогли устроить Вагиза в нужное отделение - на слове “нужное” она сделала особое ударение - Спасибо Вам. дорогой Вы наш друг, что не отказались и заглянули к нам в гости. Я Вас заочно знаю давно - премного наслышана о Вашей замечательной работе в пионерском лагере, как Вы там всех воров застроили и смогли организовать  правильное питание…. короче, можно я вас буду называть тоже Толя?
Почему бы и нет!
Тогда на брудершафт - давайте целуйтесь, - вставил смотря тупо перед собой на пять звёздочек Феоныч.
   Вавин, со скрежетом отодвинув стул встал в полный рост качнув головой бочкообразный светильник. Надежда оказалась ему чуть ли не по грудь. После процедуры “братания”, Феоныч, облокотясь щекой на ладонь затянул:
                Kiedy patrzк hen za siebie
                W tamte lata co minкіy
                Czasem myњlк co przegraіam
                A co diabli wziкl
      
  Анатолий Васильевич, поняв о чём речь, подхватил на русском:
                Время мчится, словно всадник
                На горячем коне,
                Но сегодня мой избранник,
                Отшумевший звонкий праздник,
                Вспоминается мне.

    Припев грянули уже втроём. Надежда Егоровна влилась своим деревенским альтом по-русски:
 Этой ярмарки краски,
Разноцветные пляски,
Деревянные качели,
Расписные карусели.
Звуки шарманки,
Гаданье цыганки,
Медовый пряник,
Да воздушный шарик.

   Знаешь, что, Пётр Феонович! Хороший ты мужик! Я тебе сделаю на затрата справку, она, конечно не действительна будет как бюллетень для твоих вояк, но отмазаться сможешь. Отлежишь, протрезвей и загляни к участковому, дело такое, не шуточное, а вашего знакомого думаю, продержат у нас в клинике до утра, а там мы его в госпиталь передадим, право не имеем таких лечить - гриф секретности не тот.

8

  Но справка не понадобилась. Жена подняла Феоныча уже в половине третьего утра. Помощник дежурного по полку предварительно позвонив, мчался за ним лично. Полетел один из недавно установленных блоков ЭВМ. На такие вот вот экстренные случаи, в квартире Бачковских был установлен телефон.       Надежда, которая и сама была навеселе, то и дело интенсивно тёрла себе уши, а после спасительного коктейля из чайной ложки коньяка, яичного желтка, нескольких чайных ложек томатной пасты, чайной ложки подсолнечного масла, соли, красного, черного перца плюс невероятное количество острого хрена, что помогло ей окончательно протрезветь и основательно заняться мужем.
  На всё-про всё оставалось минут двадцать пять. Движения жены были выверены и бесчеловечны: Для начала пришлось разбудить компьютерного гения доброй порцией нашатырного спирта, а затем перетащить в ванну с ледяной водой. И это было лишь началом экзекуции. Накануне Феоныч выпил слишком много, так что коктейль Надежды ему помог бы вряд ли. Так что пришлось очистить желудок. Литр кефира и 70 таблеток активированного угля + двести граммов натурального мёда с тремя стаканами горячего чая, окончательно добили алкогольное опьянение. Третий стакан, вырванный из цепких лап зелёного змея Феоныч, допивал уже в служебном газике, разумно долив в него немного спасительного коньяка.
    Сказать, что в секретном институте, где служил Феоныч не было специалистов его уровня, это значит оскорбить всю военную машину Советского Союза, а ведь эта махина работала слаженно, без эксцессов и глобальных срывов. Но глобальная гонка вооружений между двумя сверхдержавами породила вот таких гениев, как одарённый Бачковский. В этом хитросплетении, когда искусственный интеллект был ещё не настолько развит, чтобы проанализировать все вытекающие последствия из-за разорвавшегося где-то за тридцать тысяч километров несанкционированного ядерного боезаряда, головастые Бачковские делали своё дело, и при малейшем подозрении на возможный сбой противоракетного авто-наведения приглашались именно они - разработчики молниеносного меча возмездия.  Тот факт, что Феоныч любил злоупотребить  своим положением и залить себе за воротник подчистую прямо на рабочем месте, совсем не смущал тех непосредственных руководителей, ответственных за безопасную работу ядерного зонтика, ведь Бачковский не нажимал на спуск, а лишь находил причину неисправности да так рьяно, что соревноваться в этом с ним никто не мог и даже близко не подходил к тем ошеломляющим результатам, которые демонстрировал этот чудаковатый выпивоха.      Зная это, Феоныч, как будто испытывал судьбу всевозможными, непростительными иному другому сотруднику министерства обороны выходками. “В нашем государстве не заменимых нет” - это высказывание покойного Вождя Народов было не для бывшего польского паренька.
Вот и сейчас, за какой-то там час с небольшим найдя и устранив возникшую проблему, Феоныч не нашёл ничего лучшего, как незаметно проникнуть в кабинет своего шефа и уснуть на бесцеремонно сдвинутых вместе пяти генеральских стульях.

     9
    
    Генерал-майор  ракетных войск вошёл в свой кабинет, как и положено генералу в четверть девятого, ибо начальство никогда не опаздывает. Мысли его были далеко от несения службы и витали в основном вокруг молоденькой по меркам генерала радистки, и всего того шлейфа, привнесённого ей в его заржавевшую, как механизм давно не снимавшегося с надкроватного гвоздя наградного карабина.
    Кабинет генерала, находившейся на минус тридцать пятом этаже в надежном железобетонном укрытии, скорее походил на загородную резиденцию где нибудь на берегу средиземного моря. Правда вместо окон была лишь сплошная имитация, но  какая! Подсветка дневного света создавала полнейшую иллюзию великолепного солнечного полдня, а стекающие по желобкам капельки артезианской воды полностью воспроизводили насыщенный запах, какой мог лишь дать настоящий морской бриз. Всё это как и систему автоматического кондиционирования, специально для шефа разрабатывал Бачковский. И генерал, уже настолько привык ощущать себя на рабочем месте в окружении этих гениально выполненных маленьких радостей, что везде, где бы он не оказывался по работе, всегда с тоской думал о своём служебном убежище. О кабинете генерала ходили легенды, попасть сюда могли лишь избранные, а в отсутствие хозяина - никто, кроме, разумеется того, кто это всё придумал. Так что Бачковский, можно сказать, спал в кабинете у шефа, не как его подчинённый, а как продолжение когда-то разработанного им же непревзойдённого интерьера.
   Наткнувшись на мирно храпящего подчинённого, генерал выказал такую ярость, что его личный адъютант, молоденький лейтенантик из блатных,  долго пытался растормошить упорно не хотевшего просыпаться Феоныча.  Когда же тот проснулся - то вместо обещанного взыскания с домашним арестом, всего лишь после одной невинной фразы вылетевшей из разящим перегаром рта капитана,  пурпурному от невиданной наглости генералу стало ещё хуже и он приказал оставить их с наглецом тет а-тет.   
Товарищ капитан! вы понимаете, что после этой Вашей выходки я буду вынужден выгнать вас со службы к чёртовой матери?!
    Бачковский с наигранной улыбкой осмотрел тучное тело начальства. У этого мешка жира давно уже была зеркальная болезнь. Хочешь быть красивым - иди в гусары. Или дослужись до генерала. Сквозь заплывшие толстые щёки мерзко проглядывали, когда-то голубые, а теперь выцветшие буравчики глаз, и сам вид генерала - раскормленного на казённых харчах Винни-пуха в погонах вызывал отвращение.
   Без единого волоска на голове и лице, на котором даже не проглядывала щетина, генерал скорее походил на евнуха. наверно именно поэтому на подвластной ему территории, как хранитель султанского гарема, терпеть не мог любой излишней растительности на голове и тем более на лице. Так что подчинённые, особенно кого Бог не обделил шевелюрой, тщательно прятали свои кудри под головной убор пилотки или фуражки, держа спасательный круг своих волос в присутствии начальства всегда на голове, что же касаемо усов, то даже гордые дети гор старались поскорее избавится от своей гарантированной уставом пышности, лишь бы не попасться под бабий взгляд самодура в золотых погонах. Каждая собака знала, что их институт возглавляет тупоголовый, тщеславный кретин. Так что финтиля, которые проделывал сейчас Бачковский на нервах шефа, многим бы не приснились даже в самом кошмарном сне. А между тем, Феоныч, выдержав паузу, достал пачку Явы и попытался закурить, но генерал с лёту выбил изо рта наглеца сигарету и взял капитана за грудки. В ответ, удушаемый мёртвой хваткой, но не сломленный смельчак, лишь засопел, продолжая гнуть свою линию:
Давайте не будем трогать мать, тем более чёрта! Для начала я предлагаю Вам, Геннадий Валентинович поговорить о Вашей матери, вернее о матери ваших детей!
А не многого ты хочешь, капитан? - и генерал ещё сильнее начал тянуть ворот Феоныча, очень похожа на паука в сети которого наконец-то попалась муха.
Как Вам сказать… с точки зрения Вашего подчинённого - через чур, с точки зрения автора Вашей диссертации -  слишком мало. А Вам, Геннадий Валентинович, с какой точки зрения удобнее?
     Генерал отпихнул свою жертву, но отступать не собирался.
Для вонючего козла бесцеремонно ввалившегося в мой кабинет, заметь в кабинет опечатанный - ты слишком легкомыслен, и притом где доказательства, что мою… заметь Мою… выстраданную кровью и потом диссертацию написал ты? Где факты? Интеллигент драный!
Wyszed; jak Zab;ocki na mydle
Что?!
Я говорю - Получилось как у Заблоцкого с мылом…
Ты мне эти польские штучки брось! Был бы сейчас сорок четвёртый, я бы тебе, Бачковский, устроил радиосигнал “Пантера”!
Не-е-т, я Вам, товарищ генерал тут нужен!
Для чего? Жалкий ты пропойца!
Хотя бы для того, чтобы разъяснить Вам или аттестационной комиссии, что в Вашей работе кое что не сходится... А Вы не знали, что в Вашей диссертации есть пара несоответствий, исправить которые могу лишь я, как и доказать, что написал Вашу нетленную работу я, а не Вы… - Феоныч опять выдержал паузу оценил произведённый на генерала эффект и удовлетворённо продолжил - Геннадий Валентинович! Что же это Вы в лице изменились! Прошу Вас! Успокойтесь! Нервные клетки, сами знаете, не восстанавливаются. И сейчас я к Вам пришёл не за этим. Вынудили. Достали за живое! Вы наверно уже в курсе, что Ваш подчинённый - муж нашей радистки, которой некто недавно подарил автомобиль цвета глубинной крови. Так вот муж этой счастливицы вчера вечером пытался наложить на себя руки. Между прочим -  вытаскивал из петли его я. Но это полбеды. Дело в том, что при суициднике оказалась посмертная записка, которую я аккуратнейшим образом успел положить к себе в карман, до того, как на место прибыла карета скорой помощи и наряд милиции. И если эта самая записка попадёт в нужные руки, вы не только на Колыму, но и на расстрельную статью умолять специальный отдел будете, чтобы Вас без очереди пропустили!
Где он? В какой морг отправлен?!
До морга дело не дошло - подоспел я вовремя. Записки при мне нет - в надёжном месте, но это ещё не всё!
Как не всё! - Слушай, Петя - не части! Давай лучше закурим!
Геннадий Валентинович - лучше бы выпить и закусить, а то я ещё не завтракал!
    Через тридцать минут, в клубах табачного дыма, на остатках роскошного завтрака, который состоял из тонко нарезанной севрюжки, малосольных огурчиков, треугольников бородинского хлеба, и запотевшей от холода “Столичной” водки прорисовывалась такая диспозиция: Феоныч, как в лучших традициях детективного романа обрисовал своему шефу очень печальное положение последнего, в виду попытки Вагиза Нургалиева наложить на себя руки. Так же Бачковский не применул заметить, что жена генерала вот-вот выздоровеет, и что тогда ни сносить опытному ловеласу головы, а почему она собственно выздоровеет? А потому, что  он, Бачковский, уважая генерала и вообще из человеческого жизнелюбия передал военному госпиталю прибор, его личной разработки, после которого любящий супруг наконец-то сможет обнять свою незабвенную половинку.
И что... Что ты хочешь, чтобы всего этого не произошло? Внеочередное звание? Должность? Деньги?! - Взревел Мамонов инстинктивно расстегнув пуговицу кителя и потянувшись правой рукой к холодной рукоятке именного нагана. 
Ну что Вы, товарищ генерал-майор! - и Феоныч, не подозревая смертельную опасность, дружелюбно раздавил дымящейся окурок о хрусталь зубчатой пепельницы, - Я ещё не решил, что именно я потребую, хотя, - Геннадий Валентинович, помнится Вы же рьяный противник любой растительности над верхней губой? так вот - я решил отпустить усы! Надеюсь, Вы не будете возражать?!
И всё? - рука Мамонова сама собой убралась подальше от оперативной горизонтальной кобуры.
Всё. - Феоныч театрально вытаращил глаза -  Честное благородное!
Ну ты идиот! Шут гороховый! Да хоть бороду! Придурок!
Значит решено… - и Феоныч, залпом допив содержимое рюмки, вытянулся во весь рост.
Разрешите идти, товарищ генерал-майор?
Иди, засранец! И чтобы я тебя около своего сына, ближе чем на пушечный выстрел больше не видел!
А вот это, при всём уважении к Вам, Геннадий Валентинович, решать не Вам. Дело - прежде всего!
     И Феоныч, отдав честь, закрыл за собой дверь.
    “Однако, какой таракан! Нужно, как можно скорее от него избавляться… Постой, а что он там говорил про мою жену, что-то я пропустил ход его мысли” - И генерал снял трубку городского телефона.
    
                10
   Геннадий Валентинович Мамонов являлся олицетворением солдатской мечты. Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Ирония состояла в том, что генерал-майор Мамонов никогда и подумать не мог, что когда-нибудь наденет на себя такие расписные погоны. Хотя при Советской власти, для этого у него были все перспективы. Родился Геннадий Валентинович в самый канун Первой Мировой 27 июля 1914 года в семье поваров, которые кашеварили, гробя своё здоровье на акул капитализма, а точнее на известного стацкого советника, так что их отпрыск происхождение имел самое что ни есть рабоче-крестьянское. Правда злые языки поговаривали, что истинным отцом ребёнка смазливой кухарки был не долговязый жилистый повар Костя, а никто иной, как сам хозяин дома - очень тучный и невероятных объёмов царский вельможа. Впоследствии, во время октябрьского переворота бывший стацкий советник был выволочен из своей кареты и расстрелян подгулявшими матросами. А всего через год, в лихолетье гражданской войны сгинул и номинальный отец мальчика, а мать умерла от лютовавшей тогда по стране Испанки. Юра же чудом выжил и пополнил ряды московских беспризорников. Правда вскоре был отловлен и засунут в один из типичных детских домов, где и получил все свои университеты. Так что в 1928 году в возрасте четырнадцати лет из этого казённого заведения вышел очень тучный и в меру упитанный основными правилами игры без правил юноша, который уж к тому времени был лысоват и  жаждал лишь одного -  взять как можно больше от этой суки-жизни.  Выдержав приличный конкурс и поступив на курсы вождения, Геннадий благополучно окончил оные и по их завершению устроился работать на овощную базу, где, разумеется, подворовывал, но пойман не был и благополучно дотянул до  1932-го. Года - своих первых военных сборов в рядах Красной Армии. Распределён он был во внутренние войска ОГПУ. Смекалистый юноша понял, что ему повезло, и вместо одобренных III съездом Советов СССР положенных для новобранца двух, а то и трёх месяцев в год в течении пяти лет срочной службы, новоявленный красноармеец Геннадий Мамонов подал рапорт, и после испытательного срока был оставлен в столице на должности водителя ОГПУ. Так что к 1934 году, когда его ведомство переименовали в НКВД он уже успел вступить в партию и стать личным шофёром одного из помощников самого Ягоды, а 22 сентября 1935 года, когда были введены персональные воинские звания  - он стал сержантом государственной безопасности и, ни без удовольствия, прокрутил штопором на двух серебристых петлицах уголков воротника своей гимнастёрки отверстия под ромбик, намертво пришил эмблему и два нарукавных усечённых треугольника красного цвета. Но прорулил в этой должности недолго. Уже 27 марта 1937 года лично принимал участие в аресте Генриха Григорьевича и в результате “Большого террора”, он без особого труда поднялся в звании на один усечённый треугольник, и став младшим лейтенантом государственной безопасности не пропустил ни одного показательного суда над недавними начальниками, ныне врагами трудового народа, сам неоднократно проявлял бдительность и отправлял вверх по инстанции рапорты, которые по своей форме скорее походили на доносы и очень забавляли Николая Ивановича. С 1938 по 1940 год старший лейтенант Геннадий Мамонов, понял, что гораздо безопаснее для его шкуры вверх отправлять не доносы, а сами души, и  по личной инициативе стал штатным палачом в подвалах НКВД.  Но опять ненадолго, так как его рвение было оценено и он, уже на второй день после знаменитой директивы №35 523 наркомата обороны СССР был переведён с повышением в подвижные контрольно-заградительные отряды. Что-что, а карать лейтенант государственной безопасности Мамонов умел. Как выяснилось - это было намного легче чем рулить баранкой или обворовывать на складе. Тем более ещё с Ивана Грозного русскому государству всегда были нужны профессионалы, эдакие Малюты Скуратовы, те, кто и в мирное время оказывался всегда при барыше, а в военное лихолетье не подставляя свою голову под пули, отправлял на бойню других, между делом присваивая себе чужие награды и звания. А летели они на новенькие - недавно утверждённые уставом погоны золотым дождём. Расстрелять ради профилактики перед дивизией пару-тройку доходяг - это старший лейтенант государственной безопасности Мамонов умел как никто, или там дать приказ косить из пулемётов отступающих без приказа красноармейцев - это для капитана государственной безопасности Мамонова всегда пожалуйста! Или поставить к стенке языкастых - сдуру что-то не то сболтнувших правдолюбцев - майор государственной безопасности  Мамонов тут как тут! Так что на войне трижды кавалер ордена красного знамени старший майор государственной безопасности Геннадий Валентинович Мамонов занимался даже очень важным делом - обеспечением морального духа вчерашних сопливых школьников, вшивых интеллигентов, тупорылых рабочих и  дремучих крестьян. А это во все времена было делом трудным и кровавым.
 Апогеем военной карьеры тридцатилетнего вояки стала операция “Чечевица”.
  В задачу Мамонова входило расквартировать вокруг аулов ингушей и чеченцев под видом прибывших на отдых фронтовиков войска  НКГБ и НКВД, и  организовать оцепление мирных жителей.    
  Операция началась на рассвете 23 февраля 1944 года по радиосигналу “Пантера”. Выселяли всех беспощадно - по национальному признаку. В Сибирь тогда ушло 185 эшелонов по 65 вагонов каждый.
   Неожиданно под вечер в горном ауле Хайбак повалил сильный снег. Эвакуация срывалась. Старший майор госбезопасности Мамонов выход нашёл быстро. Загнанные в конюшню женщины, старики и дети так и не поняли за что их облили бензином, подожгли и для верности разорвали пылающие тела пулемётными очередями. Вот за что, собственно Мамонов и был награждён полководческим орденом Суворова первой степени, как и Берия, Кабулов, Абакумов, Серов, Гвешеани... Бедный Александр Васильевич! Светоч русской армии! Гений побед не числом а умением! 
   После войны, когда основную массу генеральского отребья, выросшего на дрожжах кровопролитных лет Великой Отечественной, пришлось распихивать по горсоветам, переводя на партийную работу -  непотопляемый Геннадий Валентинович выкарабкался.
    Правда для этого ему пришлось получить экстерном сначала аттестат средней школы, а затем и диплом высшего партийного образования, которыми он сумел обзавестись в рекордные три года. Чего стоили эти неимоверные усилия трём его заключённым, самому Богу известно, хотя вряд ли Господь смотрел в сторону душегуба. Иначе как можно было объяснить, что вместо заслуженной кары за содеянное, Геннадий Валентинович активно принимал участие в судилищах над  генералами-коллаборационистами. 
    Разумеется и тут он не применул воспользоваться своим служебным положением.
                ______

    Командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Кузнецов Кирилл Николаевич  в августе 1941 года, во время тяжелых оборонительных боев в окружении, оказался в плену. И уже 13 октября 1941 года был заочно приговорен к расстрелу. Кузнецов прошёл ад Вольфхайде и Дахау - но не сломился. На его беду весной сорок пятого генерала освободили не передовые части Красной Армии, а союзники, которые с задержкой и передали бывшего узника представителям советской военной администрации. Но радовался Кирилл Николаевич долгожданной свободе недолго. 30 декабря его вновь арестовали и бросили в застенки теперь уже НКГБ на бесконечные шесть разрывающих сознание лет. И все эти годы следствие курировал генерал-майор Мамонов, не применувший выжить из этой ситуации как можно больше дивидендов. Геннадий Валентинович, прилично набравший за это время в весе и изрядно полысев, присутствовал на всех допросах лично, но так и не смог выбить признательных показаний. Сломить волю генерала не помогли ни изощрённые пытки, ни шантаж искалечить судьбу его жене и малолетней дочке. Прошедший фашистские застенки - Кузнецов держался и тут.
    Тогда, палач разыграл перед супругой Кузнецова - Татьяной, целую комедию: мол он верит в невиновность её мужа и делает всё возможное для спасения героя войны.  Красавица Татьяна была настолько ошеломительна в своей красоте, что Геннадий Валентинович впервые в жизни влюбился. И чем сильнее это чувство овладевало им, тем жёстче и изощрённее вёл он себя на допросах. Посещая квартиру Кузнецовых почти каждый вечер, он никогда не приходил с пустыми руками и рассказывал и рассказывал безутешной Татьяне Александровне что делал, читал, писал её супруг. А после изысканного ужина, Мамонов возвращался в пыточную и  рассказывал, рассказывал, но теперь уже мужу, как же великолепно потчевала его неверная Татьяна. и в мельчайших подробностях уточнял вдохновенно придуманные им же невероятные подробности.
  25 августа 1950 года генерал-майор Кузнецов был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР. Приговорен к высшей мере. И в тот же день,  расстрелян.    
   Заседание суда происходило в закрытом режиме. Информация о расстреле засекречена. И Геннадий Валентинович, как ни в чём не бывало продолжал посещать квартиру Кузнецовых.
   Как-то невзначай запоздалый гость намекнул, что лучшим выходом из создавшейся ситуации был бы развод с узником, и брак с влиятельным человеком, который бы всё устроил, а после ловко завершённого дела - развёлся бы и передал Татьяну в объятья её истинного мужа.
   На уговоры и шантаж ушёл ещё год, после чего, смотря на свою шестнадцатилетнюю дочь, выпускницу одной из московских спецшкол, Татьяна Александровна сдалась. Это произошло 3 июля 1951 года, а ровно через сутки лишился своей должности министр МГБ Абакумов,  а 11 июля, решением ЦК ВКП(б)  - он уже был арестован и оказался подследственным незаменимого Мамонова. Свадьбу сыграли пышно. Уже осенью, как эхо недавних событий прошли массовые аресты руководящих работников государственной безопасности, в том числе и заместителей министра. Новый глава МГБ  Игнатьев - ставленник Сталина, сделал крутой разворот в карьере генерал-майора Мамонова.
   Но для начала немного истории.
  В 20 ноября 1948 года в секретной лаборатории в местечке Феофания под Киевом под руководством Сергея Александровича Лебедева - руководителя лаборатории Института точной механики и вычислительной техники АН СССР начались работы по созданию МЭСМ. Независимо от Джона фон Неймана, советскими учёными были выдвинуты основные принципы работы ЭВМ. Такие как наличие арифметических устройств, памяти, устройств ввода/вывода и управления; кодирование и хранение программы в памяти, подобно числам; двоичная система счисления для кодирования чисел и команд; автоматическое выполнение вычислений на основе хранимой программы; наличие как арифметических, так и логических операций; иерархический принцип построения памяти; использование численных методов для реализации вычислений.
  Проектирование, монтаж и отладка МЭСМ были выполнены в рекордно короткие два года силами всего лишь семнадцати человек. Пробный пуск машины состоялся 6 ноября 1950 года, под бдительным контролем МГБ. Регулярная эксплуатация чудо-машины должна была осуществиться 25 декабря 1951 года. Так что генерал-майор МГБ Мамонов был назначен куратором перспективного проекта, и после удачного пуска, Новый 1952 год Геннадий Валентинович с женой и падчерицей встречал уже в Кремле.
   Всё для Мамонова складывалось как нельзя лучше. Возвращаться в Киев ему не пришлось. На сей раз его назначили куратором спецобъекта № 245, основанном также в декабре 1948 года приказом Сталина. К 1952 году коллектив этого конструкторского бюро разработал цифровую вычислительную машину общего назначения “Стрела” с быстродействием в 2 тысячи операций в секунду. Так что на вчерашнего палача возлагался контроль за промышленным выпуском ЭВМ и МЭСМ, которые существовали к тому времени всего лишь в единственном экземпляре.
  Судьба, которая до сих пор благоволила к Геннадию Валентиновичу, и тут не отвернулась от него. Так что смерть Сталина, о которой он узнал по радио в 6 часов утра 6 марта 1963 года - лично Мамонова никак не задела. Переворот - переворотом, а обед по расписанию. И Геннадий Валентинович обедал, ужинал, пропуская совместный завтрак с Татьяной Александровной, которая всё никак не могла успокоится и каждый день расшатывала его нервы, то требуя, то умоляя, а то и просто пуская бабьи слёзы, которые она деликатно промакивала кружевным платком, желая узнать о судьбе её теперь уже бывшего мужа. У нынешнего же обладателя её руки, но никак не сердца дела шли неплохо. Не имея технического образования и малейшего представления о том, как вообще устроена эта “адская счётница”, Мамонов на своём посту закрепился. У него вдруг открылись незаурядные данные руководителя. Умело где надо закручивая, а где надо ослабляя гайки, Геннадий Валентинович стал безусловным незаменимым на своём посту руководителем, как скажем директор картины, никаким образом не вмешиваясь в творческий процесс и не участвуя в закулисных интригах, до той поры, пока это не касалось его шкуры. Журить Мамонов не умел. Для него существовало только чёрно-белое зрение. Человек-животное, человек-садист. Человек-паук - он кажется заполнял своим жиром всё пространство, интуитивно манипулируя людскими судьбами, как некогда делал его придворный тайный отец.
   Что касаемо конторы - то она расширилась, её мозговой центр перебрался в Подмосковную Власиху, где опытные специалисты могли без труда рассчитать и термоядерные испытания ядерной бомбы (на полигоне Новая Земля до 1500 кт), и запуски первого поколения ракетных комплексов Р-1 и Р-2 (на полигоне Капустин Яр Архангельской области).
    26 июня 1953 года был арестован, и в тот же день казнен маршал Советского Союза, член президиума ЦК КПСС, министр внутренних дел СССР Лаврентий Павлович Берия. Застрелили его как пса, привязанного к столбу, обмоченного своим страхом и скулящего о пощаде. Застрелили те, кто вместе с ним подписывал смертные приговоры и травил попавшихся под руку. Змея кусающая свой хвост. Мамонов прекрасно понимал, что в этой ситуации ему лучше не высовываться. И на все предложения его крепостных учёных вывести персональный компьютер в массы - Геннадий Валентинович отвечал категорическим отказом, ссылаясь на мнения руководства. Правда пару тройку наиболее назойливых подчинённых пришлось отстранить от работы и отправить от греха подальше валить лес, зато остальные уже не рыпались. Произошедшие перемены по большому счёту никак не сказались на этой энкэвэдэшной  крысе.   Мамонов так же с аппетитом ел, так же крепко спал, и так же продолжал извращённо любить чужую, украденную у другого жену. И его не интересовало - любит ли эта некогда красивая, а теперь измученная неведением женщина его пышущие здоровьем 95 килограммов отборного жира. К своим сорока двум годам он подошёл основательно. За его плечами было столько трупов, что душа его сама по себе уже давно начала издавать разящий запах гнильца.  Да и любовь его была не любовь, а одно сплошное извращение.  Жена была для него эдакой привязанной за лапку синичкой, которую он так любил мучить в своём беспризорном детстве. Дёрнуть за больное место и долго смотреть, как супруга извивается, бессильно мечется и не может вырваться из его силка. Даже любовь Мамонов видел в кривом зеркале своих извращений. Ситуация резко ухудшилась, когда 29 февраля 1956 года Военная коллегия Верховного суда СССР прекратила дело в отношении Кузнецова Кирилла Николаевича «за отсутствием состава преступления» и посмертно «восстановила» его в воинском звании и наградах, предоставив право родственникам перезахоронить тело реабилитированного генерала на Донском кладбище Москвы, о чём и было сообщено дочери покойного правительственной телеграммой за подписью самого Хрущёва.
   На беду главы семейства Курьер позвонил в дверь к Мамоновым, когда служебная чёрная “Победа” только-только увезла Геннадия Валентиновича на службу, а его  семнадцатилетняя падчерица, так и не взявшего фамилию ненавистного отчима, собиралась в университет.
   Ровно через неделю 23 февраля ей исполнялось восемнадцать. Студентка первого курса медицинского института, она не по годам повзрослела. Своего отца она практически не помнила. так смутные детские воспоминания, в основном внушённые ей частыми рассказами матери. Все эти годы Маша Кузнецова свято верила в невиновность родителя. Связи отчима помогли ей поступить в медицинский, пройдя гриф неблагонадёжности, которая дамокловым мечом висела над всей её будущей карьерой. Сухое оповещение с лаконичными казёнными выражениями перевернуло всё её представление о правде и лжи, и окончательно растоптало уважение к этому жирному уроду, который так слащаво на людях целовал её в детский лобик. Мать от нежданного известия лишилась чувств. Татьяна Александровна слегла и к вечеру её хватил апоплексический удар, а через три дня её не стало. После пышных похорон, Маша окончательно решила перебраться в общежитие, но её с чемоданов руках застал возвратившийся со службы отчим. Тем вечером, в канун её дня рождения, Мамонов её впервые зверски избил и изнасиловал. По началу Маша сопротивлялась, защищая свою честь кусалась и царапалась. Но опытный садист знал своё дело. Отчим заключил падчерицу в наручники и приковал к батарее, предусмотрительно заткнув рот кляпом.
    Съездив в институт, он взял для неё академический отпуск. В медицинском даже не почувствовали подвоха - все и преподаватели и студенты прекрасно знали, как Маша была привязана к матери.  Через полгода воля девушки была сломлена, а ещё через месяц Маша забеременела и в конце мая 1957 года она родила мальчика. К тому времени Геннадий Валентинович, задним числом, через свои былые связи, в одном из Московских загсов сумел выправить документы  о том, что Кузнецова Мария  Кирилловна  с 24 февраля 1956 года является его законной женой и взяла фамилию своего супруга. В своей молодой жене сорока двухлетний Мамонов был разочарован.  Являясь точной копией своей покойной мамаши, в постели она оказалась абсолютным бесчувственным бревном. Конечно, по началу, в те самые первые недели укрощения строптивой она рвала и метала, но дикую кошку приручили, и сломленная психика выдала на свет угрюмую, не по годам постаревшую женщину с седыми волосами, которые она наотрез отказывалась закрашивать. Единственным утешением этой семейной узницы оказался её первенец, которого равнодушный отец назвал Владленом. Но младенца, лишь только он оторвался от груди матери, отобрали и увезли в неизвестном направлении. Мамонов, уже вдоволь наигравшись новой женитьбой и отцовством, заявил не находящей места жене о том, что их ребёнок надёжно спрятан, и что если Маше вздумается вдруг подать на него заявление в соответствующие органы, её сын повторит судьбу своего деда. И отпустил истерзанную супругу продолжать учёбу. Опытный садист знал наверняка, что опасаясь за жизнь своего отпрыска - Мария будет молчать. Так оно и случилось.  Через шесть лет в июле 1962 года Мария Кирилловна успешна завершила обучение и была распределена, ни без участия своего влиятельного супруга в военный госпиталь всесоюзного значения, который территориально находился в шаговой доступности от их загородного дома. (Генерал-майору ракетных войск наконец-то пробил для себя персональную дачу) Пятилетнего Владлена вернули  и внешне семья Мамоновых зажила ничем не выделяющейся жизнью советской номенклатурной элиты, как и тысяча золотых семей Хрущёвской оттепели, пока её через два года не поправили в сторону Брежневского  застоя. К этому времени  Геннадий Валентинович заматерел. Глубоко пустил корни на своей кибернетической должности и ни бельмеса не понимая в хитросплетениях проводов полупроводников, безукоризненно владел навыками в борьбе за предоставленную ему власть. Мамонов ненавидел всё, чего  он не понимал, а для понимания ЭВМ нужен был не просто ум - прозорливость в вычислительной технике. Но Геннадий Валентинович для себя чётко понял: либо он и дальше остаётся у руля в своём разросшемся отделе, либо заклятая  машина будет выпускаться уже без него. И Мамонов сделал всё от себя зависящее чтобы МЭСМ закончила своё существование уже в 1956 году, (под его чутким руководством всего было сделано лишь 7 экземпляров). Таким образом, именно "Стрела" оказалась прабабушкой первых советских промышленных ЭВМ направленных исключительно на нужды военных, а БЭСМ - вымерли как динозавры, так что на продвижение персонального компьютера в народные массы СССР был поставлен жирный крест. 
    В закреплении карьеры, Геннадию Валентиновичу очень помогала семья, вернее её оболочка. ибо к своей жене он давно охладел, а сына воспринимал как неведомую зверушку, у которой неожиданным образом проявились гены сразу двух его именитых дедов: царского вельможи и советского военачальника. Мальчик, практически полностью повторил путь другого советского вундеркинда - Льва Ландау. Как и знаменитый физик, в 13 лет он окончил 10 классов, а в 14 поступил сразу на два факультета: химический и физико-математический (беспрецедентный по тем временам случай). Его ярко выраженную наклонность к естественным наукам и необыкновенную память с детства отмечали все учителя: именно поэтому чудо-ребёнок умудрялся проходить по 2 класса за один.
   Судьба юного Мамонова была парадоксальна: сын изощрённого садиста, отца, который де-факто не владел даже таблицей умножения, Владлен пошёл в самую обыкновенную школу, но быстро показал свои неординарные способности, и без какого-то ни было участия родителя, был переведён в физико-математический интернат. Гордость затюканной отцом матери, он стал единственный из абитуриентов физмата, кто сдал все предметы на «отлично» и на момент поступления уже владел высшей математикой на уровне первого курса, а по окончании пятого, уже имел докторскую степень.
    Лишь только тогда отец заметил своего сына, практично сообразив, что кто-как ни Владлен сможет стать незаменимым подспорьем на его узурпированной должности. Новые успехи экс-вундеркинда засекретили и по ходатайству Мамонова-старшего, сына назначили на должность начальника отдела перспективных разработок. Правда перед этим основательно потрепали на Лубянке. Но юное дарование и тут с ходу предложило ряд координатный изменений в том числе и с архивированием секретных данных, так что экзамен на зрелость юноша прошёл успешно.
    Восемнадцатилетний Владлен отнёсся к наивысшей мере секретности своей персоны с пониманием, и как истинный внук своего деда, который в его возрасте уже командовал бригадой, ворвался в женский коллектив его подчинённых как заправский лихой казак размахивающий шашкой. На полном ходу своих постоянно фонтанирующих изобретений, он просто не давал вздохнуть тем, кто по возрасту являлся ровесником его многострадальной матери, проявляя при этом незаурядный такт и обходительность.
    Сложения Владлен был атлетического, увлекался силовой гимнастикой Анохина, и  на вид ему можно было дать не меньше двадцати четырёх, что всё равно было несказанно мало для его  полковничьей должности.  Ведь воинское звание Владлена Геннадиевича пока что было лейтенант. Одарённый юноша очень быстро сошёлся с Бачковским. Оба нашли друг друга  незаменимыми. Один восхищался золотыми руками и неординарными решениями старшего товарища,  Другого же прельщали необыкновенные свежие мозги и та неудержимая удаль, которая буквально взрывала окружающее его пространство.
   Мамонов старший знал о сближении его отпрыска с этим недобитым поляком и всё его существо было против этого. И если бы не та ощутимая польза, в укреплении его положения, Геннадий Валентинович давно бы разорвал этот необычный союз двух чокнутых созданий.
             
                11

    Бачковский шёл по узкому шершавому, как язык коровы коридору, распираемый яростью. Всего его выворачивало наизнанку от жажды врезать кому-нибудь по морде. Мимо проплывали белые бесформенные тени в служебных халатах, а его виски пульсировали в такт ускоряющегося шага. Время от времени он круто поворачивал на очередном изгибе бесконечного лабиринта суперсекретного бункера, и его тошнило от мысли того, что всем этим управляет жабообразное животное, косвенно виноватое в попытке суицида его товарища. Наконец перед ним возникла желанная дверь, и Бачковский решительно распахнул её пинком левой ноги.
На каждого пана свой еврей - вместо приветствия выхаркнул он дежурную прибаутку и устремился к стоящему в дальнем углу столу, по пути задевая и руша, как выстроенные в ряд костяшки домино чертёжные кульманы. Хозяина двух квадратных метров зелёного бархата, точь-в-точь, как на бильярдной поверхности на месте не оказалось. Бачковский смахнул всё содержимое стола на пол - со звоном и металлическим дребезжанием - и только тогда немного успокоился.  Команда чертёжниц - давно привыкшая к подобным выходкам друга их несгораемого шефа в основном состоявшая из видавших и не такие виды дам в помятых пилотках,  лишь сочувственно охнула, с завидной невозмутимостью неваляшек расставила всё на место и продолжила кропотливый труд по материализации очередной детали противоракетной загогулины.   
Пётр Феонович, может быть чаю? - осторожно поинтересовалась самая смелая из близ стоящих дамочек. Бачковский поднял на неё красные - от бездарно проведённой ночи глаза и криво улыбнулся:
На ладную бабу смотря, сытым не будешь!
Так уж и бабу, товарищ капитан! Можно сказать я ещё девушка бальзаковского возраста! И зачем было всё на пол сбрасывать - Вы же хороший! И сердиться Вам очень даже не идёт!
Цыц! Раскудахталась! - и Бачковский, уже немного остывая, посмотрел на стоявшую подле него очаровательную женщину, которой, при всей её ладности и привлекательности чего-то не хватало. И мысли капитана смешались, вместо того, чтобы сообразить, как поступить дальше, он стал мысленно примерять на эту кокетку в лёгком синтетическом халате наряды из недавно прочитанного им романа.
Селезнёва! Ты читала Госпожу Бовари?
Это Гюстава Флобера что ли?
Что ли - обрадованно, что перед ним не такая уж курица подхватил Бачковский
Если не хочешь, как Эмма умереть - найди мне немедленно своего Шарля!
Владлен Геннадьевич в вычислительном центре! Так может быть чаю?
Давай - сдался Бачковский, после чёрной икры с коньяком у него пересохло в горле, и сахара и баранок - если есть…
Для Вас, Пётр Феоныч, есть! Правда, девочки?
   Так его и застал шеф перспективных разработок облепленного со всех сторон своими хрупкими и не очень подчинёнными, они толпились и толкали друг друга за право быть поближе к этому задорному хмельному весельчаку, который сыпал прибаутками и так задорно смеялся. Сам же герой всеобщего внимания после очередной удачной шутки смачно отпивал глоток горячего чая и с хрустом гасил кипяток кремлёвской сушкой:
Нет, паночки! Лучше довольствоваться сокровищами жены, чем её приданного…
Ты говори, да не заговаривайся! - И Владлен дружелюбно улыбнулся! - услышав его голос подчинённые разлетелись по своим местам, как спугнанные синицы. - Пётр Феонович! Ты опять мне рабочий процесс портишь? Смотри - насвинячил мне тут, кавардак развёл… что-то случилось?
Случилось! Твой папаша - редкий козёл!
Тише-тише! Я прошу тебя, Феоныч! Пойдём лучше в курилку!
Ты же, Владик, не куришь? - и Феоныч ехидно улыбнулся.
Нет, не курю - как то слишком серьёзно ответил Владлен, - но в это время там никого нет.
   Курить на территории объекта строго запрещалось, но этот запрет обходили вдоль и поперёк. Начальство  курило нагло - в своих кабинетах. Подчинённые жались по углам или ходили в импровизированную курилку - место где размещалась гигантская вытяжка, пронизывающая все этажи трубкообразным горлом. Шум от воздухозаборника издаваемый ей бесподобно гасил любые звуки в радиусе пяти метров, так что общаться тут можно было без боязни прослушивания.
   Бесцеремонно выгнав из курилки двух лейтенатиков, друзья облокотились на  оцинкованную стену. Бачковский разумеется закурил и бросил пачку сигарет на одиноко стоявший обшарпанный стул.
Слушай, Владик! - И Феоныч открыл было рот из которого сразу же вырвалась струйка сизого дыма.
Нет, это ты меня послушай!
Какого лешего ты ходил сегодня к нему? - под “ним” Владлен имел ввиду своего отца, которого он никогда не называл по имени, а в его присутствии обращался к Мамонову-старшему исключительно на Вы и по имени отчеству.
Чтобы морду набить! Знаешь что из-за твоего родителя вчера Вагиз чуть Богу душу не отдал?
Вагиз? Когда? Как? - И Владлен инстинктивно приблизился к Бачковскому, при этом слегка нагнувшись, так как был выше его на целую голову.
Повесился! - и Феоныч эмоционально рассказал о том, как он чудом сумел вытащить их общего приятеля из петли.
Это Парвиза во всём виновата, - скорее размышляя вслух, нежели обвиняя выдохнул Владлен.
А кто ей машину подарил? Кто ей мозги запудрил? Не догадываешься?
Машина точно - моя. Дня рождения моего не дождалась…. Ты зачем к нему в кабинет приходил? Феоныч! Ты забыл, что он с моей мамой сделал? Если бы не интернат - то и меня бы уже, наверно, на этом свете не было!
Как она?
Да, никак! Стараюсь навещать её каждый день. Но за эти четыре года никаких улучшений. Говорят медицина бессильна! - и Владлен потянулся за пачкой сигарет, но Феоныч оттолкнул стул ногой, не рассчитал силу толчка, и  стул с грохотом, усиленным эхом пустого помещения, завалился на спинку.
Феоныч! Ты что?!
Я начал курить эту гадость с голодухи! А твоим мозгам это ни к чему! Два метра роста, а мозгов…  - Феоныч осёкся. - Ладно - что делать будем?
Не знаю. Зря я на это крепостное право согласился! Исчезнуть бы где-нибудь на необитаемом острове или хотя бы на Кубу рвануть! Наши ребята туда время от времени командируются…
Мечтатель! Да с твоими разработками тебя не только на Кубу - в общественный туалет без охраны не выпустят! Короче - у меня есть план. Ну не то чтобы план, а такая слабая надежда! Помнишь, я тебе рассказывал про мои опыты по воздействию ЭВМ на мозг?
Да помню. Тебя тогда ещё  в НИИ откомандировали…
Так вот, а что если нам это всё на твоей матери испытать?
Что тебе моя мама - морская свинка? А если что-то не так пойдёт? Ты представляешь последствия?
   Владлен прекрасно помнил, как четыре года назад его мама, на тот момент зав кафедры хирургии была привезена из дома с черепно-мозговой травмой, результатом якобы несчастного случая, через сутки, так и не приходя в сознание впала в кому, да так и не вышла из неё, балансируя по тонкому лезвию между жизнью и смертью.
Ну не могу я спокойно смотреть на эту жирную рожу! У всякого человека свой гонор есть, но тут… - и Феоныч искривился в брезгливой гримасе.
А ты видел как он смотрит? Как удав. И обволакивает - обволакивает. Как-то в детстве я при нём разбил его любимую чашку. Случайно - ненароком. Так он взял меня за шиворот - поднял и долго смотрел глаза в глаза. Я потом месяц под себя писался.
Владик - ты понимаешь, что не было никакого несчастного случая? Это твой папаша такое с Алиной Кирилловной сотворил! - Феоныч докурил сигарету, и яростно, как будто это виноват окурок, размазал его по металлу стены, - Знаешь что, ты как хочешь - а я буду действовать. не знаю как, но буду.
Феоныч, успокойся, думаешь мне легко? Ещё хорошо, что я живу в офицерском общежитии. Но мне приходиться видеть его почти каждый день! Понимаешь? Не убить же его!
А это мысль!
Всё у тебя шутки!
Не скажи. Что в тайне хранится - после свадьбы проявится. Добре. Ты как хочешь - а я к Парвизе!
Феоныч! Я прошу тебя - не ходи к ней! Если честно - она ко мне вчера подходила - и Владлен смущённо потупился. И как же забавно было смотреть на этого вундеркинда переростка, которому природа дала такое атлетическое телосложение, как будто он не эвээмный червь, а морской пехотинец.
Вот тебе поворот - и что же эта сучка хотела от тебя?
Я думаю - решила познакомиться со мной поближе - сказала, что у неё с ним серьезные отношения, и что она желает мне только добра и ещё добавила про мою маму, мол ей очень жаль и что она искренне желает её скорейшего выздоровления…
Да… что-то тут ничего не клеится. Хотя - Феоныч  озабоченно почесал свою щетинистую щёку, - Знаешь что, сделай для меня одну вещь - и Феоныч шагнул поближе к Владлену, чтобы дотянуться до его уха.


                12
         

  Анатолий Васильевич Вавин умел радоваться жизни. Врач от бога - он работал скромным фельдшером на скорой помощи вот уже десять лет, как раз столько сколько прошло времени после его неожиданного отчисления с третьего курса медицинского факультета института Дружбы Народов. Дружба Народов у третьекурсника Анатолия вышла на славу. Угораздило его влюбиться в лицо капиталистического государства мужского пола. И застала сладкую парочку  врасплох председатель местной партийной организации в святая святых - Ленинской комнате. Шума по этому инциденту практически не было. Дело замяли. Иностранное лицо продолжило обучение, а Анатолия отчислили с волчьим билетом, впрочем скрыв истинную причину, указав в трудовой книжке стандартную в таких случаях формулировку - за систематические прогулы.
   Каждый год Анатолий Васильевич проходил положенную для работников скорой помощи аттестацию на профпригодность. И каждый год этот статный ладный с безупречным маникюром и жеманными замашками фельдшер поражал солидную комиссию своей эрудицией и безукоризненным знанием предмета. Все на подстанции знали о наклонностях Вавина, и никто ничего ему не говорил об этом, потому как Анатолий Васильевич был душкой! Медики же люди особенные. Так что тот кто может вытащить с того света человека даже в самых безнадёжных случаях при помощи недоукомплектованного ящика и двух подручных санитаров, мог рассчитывать не только на благосклонность коллег, но и всеобщую любовь женской половины. Правда подмешивался к этой идиллии один существенный недостаток - зелёный змей, хотя к чести Вавина, пил он исключительно после работы, в промежутках изнурительных смен, где он добросовестно отрабатывал свой тяжкий хлеб падшего ангела первой помощи.   
   Вынужденный заливать свои чувства водкой, Анатолий Васильевич смотрел на весь мир сквозь призму своей обделённости. Он не считал себя ни уродом, ни особенным - Вавин мог привести сотню примеров и из древнего мира и из относительно недавней истории о том, как жили и довольно таки успешно такие как он, более того не просто жили, а управляли целыми империями. Любитель театра, он прекрасно помнил крылатое выражение Раневской о том, что “лесбиянство, гомосексуализм, садизм, мазохизм — это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду”. Так что любое отклонение от общепринятой нормы фельдшер скорой помощи воспринимал как луч света в этом мракобесии тотального контроля. И вчерашний суицид несчастного офицера, ему был близок. Вот от чего Вавин принял в этом непростом деле самое активное участие. Для начала он, как и обещал позвонил в школу Надежде Егоровне и предупредил её о том, что Вагиза уже забрали в госпиталь. И дал ряд точных инструкций как и что тот должен говорить, чтобы поскорее выпутаться из этого болота военной психиатрической помощи. Анатолий Васильевич перестраховался. Дело в том, что накачав Вагиза антидепрессантами он постарался вкрадчиво объяснить тому основное  - не под каким соусом не соглашаться с военврачами по поводу своей невменяемости, а утверждать то, что в конце концов и было на самом деле. А именно: Уход жены, в которой Вагиз действительно не чаял души - выбил его из колеи настолько, что он в состоянии алкогольного опьянения хотел лишь симулировать своё повешение, думая, что именно жена открывает двери.  Вот почему разговор с  Надеждой Егоровной был настолько важен. Та должна была предупредить своего супруга о том, что Феоныч самолично увидел то, как Вагиз спрыгивает со стула. В этом случае Вагиза всё-равно бы комиссовали  из армии, но при этом не оставили бы на принудительное лечение, которое могло было бы растянуться на десятилетия, и по сути похоронило бы этого несчастного в одном из дальних и мало приметных корпусов  военного госпиталя навсегда.

                13

      Жизнь маленького Алёши на новом месте не складывалась. Он с тоской вспоминал любимую бабу Дусю и то, как он жил в Кургане. Всё здесь ему казалось враждебным, и даже переезд на новую квартиру скорее расстроил его, чем обрадовал. До новоселья они с мамкой снимали деревянный домик, где не было ни воды, ни унитаза, “удобства” на улице и ночью, когда приспичит приходилось писать в железное ведро. Как-то спросоня он перепутал вёдра. На утро обнаружилось, что питьевая вода никуда не годиться… И всё равно, среди яблоневого сада, ему очень нравилось. Он часами мог ходить среди давно заброшенных зарослей увядающей листвы, опрокидывать камушки и доски, уже покрытые лёгкой изморосью, с одной только целью - обнаружить уснувших под ними уже вялых жуков или жирных земляных червей. А в ноябре, когда выпал первый снег - он искал себе развлечения в том, что прокладывал по снежной целине замысловатые тропинки. А затем долго сидел около растопленной до красна русской печки и слушал стреляющие за резной чугунной дверцей берёзовые поленья. 
   Когда с первой весенней капелью  пришлось покинуть этот мальчишечий рай и перебраться в пустые бетонные своды двухкомнатной квартиры, он с ужасом обнаружил кишащих на кухне под раковиной тараканов, которых он, в отличие от жуков терпеть не мог. Он прекрасно помнил, как у них с бабой Дусей в Кургане появился на кухне один единственный  “прусак” и как они его караулили почти всю ночь и всё же изловили. А после, обычно добрая, а в тот вечер сердитая баба Дуся, наставительно объясняла, что тараканы - это грязь, и что страшнее их могут быть только лишь клопы. Слово “клоп” Алёша знал хорошо, так как ему уже приходилось в лесу встречать зелёные пуговицы неповоротливых вонючек, которые лучше не трогать, а то потом руки ничем не отмоешь. Но он смутно понимал, что бабушка имела ввиду совсем других клопов, и что они так же не похожи на их лесных собратьев, как жуки на тараканов. Догадки его оправдались уже через месяц после въезда в новую квартиру, когда всю ночь его кусали “комарики”, а наутро они с мамкой обнаружили вдоль щелей около потолка массу чёрных точек. Проблему решили быстро и кардинально. К ним пришла соседка, мама того странного одноглазого мальчика, который никогда ни с кем не играл, и всё-всё опрыскала какой-то вонючей отравой, после чего и тараканы и клопы исчезли раз и навсегда. Мамка велела называть соседку - Надеждой Егоровной, отчего Алёша понял, что мама одноглазого тоже учительница, потому что его мамка уже давно заставляла называть её по имени отчеству.
   Как-то его мамка отравилась грибами и её положили в больницу. Алёшу на неделю взяла к себе Надежда Егоровна. И вот тогда он был настолько поражён и вкусной едой, и тем обстоятельством, что сынок Надежды Егоровны называет её не по имени отчеству, а просто мамочка. Выходит, что некогда было готовить только его мамке. Особенно это невероятное блюдо - утку в яблоках, которое Алёша сначала долго изучал - боясь попробовать - ведь ему показалось, что в его тарелку с аппетитной на вид утиной ножкой вылили чей-то компот…
  Вернувшаяся из больницы мамка с порога спросила у сына соскучился ли он,   на что Алёша честно ответил, что нет, ведь его так вкусно тут кормили, и что была бы его воля, он бы остался здесь жить. Схлопотав неожиданную оплеуху, Алёша не заплакал, он хорошо помнил, как говорила его баба Дуся, что мужчины должны терпеть и не показывать нюни. Алёша терпел, но возненавидел мамку и с тех пор, даже про себя начал называть её Еленой Владимировной.
   Пока Алёша жил у Бачковских, он сдружился и с Игорьком, и с его папкой - дядей Петей, которого отчего-то все домашние, и даже сынок, называли Феонычем. Алёше в дяде Пети нравилось всё, кроме одного, он как-то странно пах, Алёша долго не мог вспомнить что именно напоминает ему этот запах, как неожиданно вспомнил. Именно так пахла найденная им дохлая кошка. Но дядя Петя был хороший, он ему подарил книжку “Остров Сокровищ”, и это была первая книжка, которую Алёша прочитал самостоятельно. 
   Алёша интуитивно тянулся к этому пропойце. Природная доброта Феоныча подкупало мальчика. Ему так не хватало отцовской любви, да, можно сказать и материнской ласки. Он никак не мог взять в толк, как это такой ласковый и весёлый дядя Петя. не ладил с Игорьком, хотя с Алёшой он преображался и мог часами разговаривать с ним на разные темы.
   Недавняя встреча на болотах, воодушевила Алёшу и он с нетерпением ждал, когда же они с дядей Петей пойдут ловить тритонов.  Тогда-то он докажет этим гадким мальчишкам, что он тоже может удивить всех.
 Свой второй класс Алёша ненавидел. Он ненавидел не только сам процесс обучения, но главное своих одноклассников. Все они были чьими-то сынками или дочками. В его классе училось сразу два сынка генерала, несколько детей  полковников, а остальные по мелочи майоры, да капитаны. Об этом он узнал из разговора его классной Марии Фёдоровны, пожилой женщины, у которой уже были внуки. Как-то после уроков он гулял по опустевшим рекреациям и случайно подслушал телефонный разговор. Мария Фёдоровна разговаривала с кем-то из учительской, дверь которой была неплотно прикрыта. “...Да пойми же,- говорила она - ты не представляешь, каких мне было усилий сформировать этот класс! Я выбрала самых-самых -  блатных и влиятельных родителей, и скажи ты мне на милость, зачем мне этот сынок нашей старшей вожатой?  Она же голодранка! Что с неё взять. Да и мальчик её ни читать ни писать толком до сих пор не научился. Была бы моя воля, я бы его перевела к этим “Бэшкам” там весь рабочий сброд. А у меня детки элитные, ягодка к ягодке!..” Это Мария Фёдоровна говорила о нём, и с этого момента Алёша возненавидел и свою училку и своих одноклассников, стараясь нарочно хуже читать и больше баловаться на таких нудных и неинтересных уроках. Реакции класса долго ждать не пришлось. Мальчишки решили устроить ему тёмную. После уроков в раздевалке набросили на Алёшу его же пальто и навалившись гурьбой основательно поколотили.  Не сразу, но сорванец сумел вырваться и убежать как есть без верхней одежды шапки и портфеля домой, где на пороге подъезда столкнулся с дядей Петей. Только вчера они столкнулись с Феонычем на Власинской дорожке, только вчера Алёша радовался что дядя Петя научил его как нужно ответить учителке, а вместо того, чтобы его послушали и подождали ещё две недели до тепла, когда тритоны проснуться, его опять высмеяли, назвали болтуном и навешали оплеух, тайно, подло изподтишка! Алёшу душили слёзы обиды. В равном бою он смог бы постоять за себя, а когда вот так - да ещё на голову пальто!
   Дядя Петя не стал приглашать Алёшу к себе, а зашёл вместе с ним в его квартиру. Помог снять серый пиджак, рубашку. Умыл сорванец и внимательно осмотрел. На мальчике не было живого места. каким то чудом лицо не пострадало. Очевидно Алёша сумел съёжится и закрыть лицо руками. Где лежала аптечка в доме Королёвых - дядя Петя знал, так как покупал её он сам.
Ты, брат не бойся, щипать не будет - это йод. А вот гематомы - синяки то-есть рассосёт. Давай успокаивайся и расскажи лучше, что там у тебя произошло. Только давай договоримся сразу - об этом будем знать только ты и я. И больше не кому. Согласен. Предлагаю нам с тобой создать тайную организацию и назовём мы её КОПР -  крепкий орешек попробуй раскуси. Согласен?
С-с-со-о-огас-с-ен, - ещё не отошедший от истерики, но уже улыбающийся, сказал Алёша.
Вот и хорошо, а теперь давай, выкладывай, что там у тебя произошло, только с самого начала...
     Феоныч никак не ожидал, что самым началом для мальчика будет, когда разошлись его мама и папа. Феоныч узнал и о том, как Алёша жил с бабой Дусей, и о том, как приехал к Елене Владимировне в Москву, и о том, как тут его невзлюбили все-все-все.
Но в этом ты брат не прав! Вот возьми меня! Я же тебя люблю! Знаешь какой ты классный!
З-з-знаю. Вот только не понимаю, почему Вы, Дядя Петя, такой классный, а вот Игорёк Вас не любит.
Это ты в самую точки. И давай ты меня на “ты” будешь звать. Хорошо!
Х-орошо!
Теперь хорошенько запомни. Никогда никому ничего не спускай! Если тебя побили - ответь! Если их много - встреться с каждым - и ответь! И запомни, лучше это делать не у всех на глазах. Ты понял? Выбери укромный уголок и вмажь! Вмажь что есть силы!
А если меня опять побьют.
Не важно! Важно, что ты сам первый решил отомстить за себя. И не считайся ни с синяками ни с ссадинами. Только так тебя начнут уважать. Любить не будут, но уважать начнут. И пока ты с каждым из обидевших тебя не разберёшься с глазу на газ, до той поры тебя будут унижать. И ещё никому об этом не говори.
И Елене Владимировне?
Маме в первую очередь. Я её немного знаю. Ну всё, а теперь постарайся успокоится и немного поспать…
Нет, я в школу. Там у меня портфель и шапка и пальто и.. я теперь знаю что мне делать. Дядя Петя, а за тритонами пойдём?
Пойдём, сынок, обязательно пойдём, да подожди ты... Давай я тебе несколько приёмчиков покажу! Вот этот удар называется Хук...

                14

  Надежда Егоровна шла в сторону своего дома расстроенная. Её так и не пустили к Вагизу. Сказали - только близкие родственники. А какая она близкая родственница? Так - жена его сослуживца. Так что задание Толи Вавина она не выполнила. Дело швах.
   Весеннее солнце разыгралось почти по летнему. Из земли за одну ночь проклюнулись жёлтые гвоздики цветков мать-и-мачехи, а в небольших проталинах резвились взъерошенные воробьи. Что же делать? Как же мне помочь этому бедолаге. Решение пришло неожиданно. Рабочий телефон она знала. Оставалось лишь дозвониться до Парвизы. Сделать это было непросто. Скопившаяся у таксофона очередь не оставляла никаких шансов, так что пришлось ускорить шаг, и через пол часа, после немыслимых комбинаций, Надежда Егоровна всё же смогла услышать голос главной виновницы суицида.
Понимаешь, Парвиза! Ты должна немедленно помочь ему! По телефону я не могу говорить, могла ли ты приехать сейчас в Госпиталь? Я понимаю, что у тебя смена! Но ведь ситуация чрезвычайная, неужели тебя некому подменить на часок? Я тебя умоляю! Я тебе как женщина женщине хочу сказать, каким бы мой идиот не был алкашом, я бы за своего Петра любому глотку перегрызла!  Сделай красиво - решила уйти - уйди! никто тебя не держит, но останься человеком, а не сукой. Так ты сможешь приехать? Хорошо, через 20 минут у госпиталя. Жду… Парвиза! Ты всё правильно делаешь! До встречи.
  От сердца Бачковкой отлегло. Она глубоко выдохнула, заглянула на кухню, чтобы пропустить спасительную стопку и, припудрив носик рванулась в обратный путь.

                15

   Алёша решительно зашёл в школьную раздевалку. На полу валялось его пальто. Какой-то шутник написал на нём мелом неприличное слово. С досадой мальчик поднял изуродованную вещь - подарок его бабы Дуси и постарался тут же стереть мел.
Ну что, молокосос! Тебе мало! За добавкой вернулся?
   Алёша не поворачиваясь узнал Губанова. Толстого верзилу из числа одноклассников. Кулачки Королёва сжались сами собой и он развернувшись, с истерическим визгом напрыгнул на ничего не ожидающего здоровяка. Обхватил его голову руками и вцепился зубами Губанову в нос. Бедолага заорал и попытался освободиться, беспорядочно нанося Алёше град ударов по спине и по голове. Но Алёша не чувствовал боли, он лишь чувствовал наступившее облегчение. Наконец насытившись укусом, он разжал зубы и отпустил жертву. Губанов оттолкнул его и с криком “Мама!” побежал прочь от придурка на второй этаж. Время было ретироваться. Но вместо этого недавний слабак, удовлетворённо вытер окровавленный рот и не спеша начал переобувать сменку. 
 

                16

  Вечером того же дня за уютным столом Бачковских восседала необычная компания. Феоныч, его жена Надежда, Парвиза, её муж Вагиз и доктор Вавин, как уважительно называли фельдшера те, кто на себе испытал его дар, врачевателя. Гостеприимная хозяйка уже успела налепить татарские манты, разумеется не без помощи Парвизы, и теперь, разгорячённые пятью звёздочками армянского коньяка, все наперебой обсуждали удивительное высвобождение из карательных уз военной медицины неудавшегося самоубийцу. Сам же виновник торжества понурив голову лишь вяло ковырялся в своей тарелке и лишь изредка поглядывал на любимую женщину, которая так беспардонно растоптала не только его лучшие чувства, но, как выходило, и дальнейшую военную карьеру.
А я ему и говорю! - переходя на визг не унималась хозяйка - да помолчи ты уже наконец! - а эта бестолочь - с этими словами Егоровна нежно хлопала по плечу Вагиза, - мне всё одно талдычит… люблю мол её и жить без неё не буду…
Так ты мне, Надька, русским языком расскажи, как же вы с Парвизой смогли выручить нашего Есенина?
Скажешь тоже,  Петро! Какой я тебе Есенин?
Ты помолчи и лучше вон… ешь, пока не остыло….
Всё Пётр Феоныч очень даже просто получилось! - И Парвиза перевела осоловелый взгляд на Вавина. - Приезжаем мы вместе с Вашей женой. Нас, разумеется, пропускают в палату. Лечащий врач начинает мне молоть всякую чушь о том, что пациент не стабильный, что у него какой-то там посттравматический синдром… а я ему так просто и говорю, согласен ли он, что если я немедленно не заберу мужа отсюда, то он этой же ночью может опять руки на себя наложить? Тут этот доктор начинает меня успокаивать, что мол у них есть надлежащие антидепрессанты и тут, слышь, Феоныч (!) Твоя-то Надежда как возьмёт его за грудки и говорит, слушай, ты, капитан, знаешь какой самый лучший антидепрессант для нашего суицидника? Сиська его жены! Так и сказала “сиська”. Он свою жинку сегодня обнимет, прижмётся, и в три секунды вылечится! Доктор конечно законючился, и тогда я ему и говорю. Знаешь, парень, кто мой любовник? Да он тебя, случись что с моим мужем из под земли достанет! Хочешь дальше тут служить - немедленно выписывай - взяла я его за пуговицу и пятнадцать минут мозги ему компостировала! И вот вам результат…
Да, скверно, что замять это дело не получилось.
Замять? - Анатолий Васильевич, о чём Вы! Спасибо ещё, что жив мой родненький! Я теперь его ни на каких кровопийц не променяю!
Однако, Парвиза, какие у Вас перемены за какие-то сутки! Я слышал, что Вы уже и машину новую от жениха получили! - на всю кухню отчётливо прозвучал голос Мамонова. Все невольно вздрогнули. Вавин громко захохотал, а затем голосом генерального секретаря, комично причмокивая добавил - Ну что, товарищи, обосрались!
Толик! иди ты знаешь куда! - и Феоныч аж крякнул от бесцеремонности Вавина -  Я чуть пельменем не подавился! Ну ты артист! Дар у тебя! И когда же ты успел с Геннадием Валентиновичем познакомиться?
Было дело, он нам на скорую звонил, разнос устраивал… вот я и “сфотографировал” голос. Так я, сударыня, повторю вопрос: Откуда такие перемены?
Много будешь знать, скоро состаришься! - отрезал Феоныч
Отчего же - и Парвиза потянулась за кожаным портфелем, висевшим у неё за спиной на спинке стула, вот, не желаете ли прочесть про..., как Вы выразились, моего жениха? Между прочим под грифом секретно!
Что-ты! Что-ты! Парвиза! Нельзя! - и Феоныч хотел уже было перехватить папку, но было уже поздно. Вавин элегантно взял довольно-таки увесистую рукопись, на титульном листе которой действительно красовалась завораживающая надпись красными чернилами “Совершенно секретно”.
Вавин, прежде чем ты прочтёшь, я хочу тебя предупредить, что обратного пути для тебя уже не будет! - и Феоныч внимательно посмотрел на опального медика.
Эх Пётр Феонович! Для меня хуже уже и быть не может...
           Вскоре папка пошла по рукам и её внимательно просмотрели все, кроме Вагиза, который чувствовал себя, как не в своей тарелке. Феоныч же торжествовал. Его план удался на славу!
        Накануне он предложил Владлену найти способ добыть компромат на Мамонова старшего. А тот, не теряя времени рванул на Лубянку, где уже больше года внедрялись его ЭВМные разработки по архивированию секретных данных самой секретной из служб Красной Империи. Там-то ему и удалось заполучить бесценную папку, правда всего лишь на сутки, но и этого оказалось достаточно, чтобы эти откровения для Парвизы имели эффект разорвавшейся бомбы.
Феоныч! Ты понимаешь, что если ЭТО попадёт не в те руки, - то не сносить нам головы! - Владлен был предельно возбуждён. То, что он успел прочитать про своего отца буквально выбило его из колеи. Он конечно предполагал, что его чудовище - но что такое!
Владик! Успокойся! И доверься мне! Давай мне свой компромат и завтра утром я тебе его уже верну. По другому никак. Хорошо?
Феоныч! Мы сможем спасти мою маму?
Сможем! У меня есть план. Но без этой папки ничего не получится. Ты мне веришь?
Как ни странно - верю.
Вот и молодец! Сегодня вечером я тебе позвоню. Главное без меня не предпринимай никаких действий.
Хорошо. Тогда я пойду…
Иди и постарайся себя не выдать!
  Феоныч смотрел в след уходящему вундеркинду и сердце его сжалось. Он обязательно поможет Миру избавиться от ещё одного кровавого монстра, и это он сделает в первую очередь ради себя.
 Когда Бачковский буквально проглотил уже первую страницу этой чёртовой папки, он ощутил себя хемингуэйевским стариком, поймавшим слишком большую рыбу, но тут же прогнал от себя эти паникёрские мысли и направился к Парвизе. Разговор состоялся  в той же импровизированной курилке. Разумеется та сначала даже ничего и слушать не хотела, но после того, как Феоныч в красках рассказал Парвизе о стольких смертях, после того, как он наглядно продемонстрировал, что судьба предыдущих жён этого упыря ждёт и её, только после этого Парвиза задумалась и ушла, так и не попрощавшись. Из ступора её вывел звонок Егоровны. Бывают такие моменты в жизни, когда для окончательного решения не хватало какой-то песчинки - для Парвизы, этой самой песчинкой стала фраза “Не будь сукой!”.

                17

    Остальное закрутилось само собой. Единственное, Феоныч не хотел втягивать в эту авантюру ни Егоровну, ни Парвизу, ни тем более Вагиза, но обстоятельства сложились по иному. Поэтому, когда Вавин согласился помочь в предприятии с одной стороны очень простого (если можно считать покушение на жизнь человека простым делом), а с другой стороны невероятно оригинального задания, Феоныч с облегчение вздохнул - ведь без Толика ничего бы вообще не вышло. Но расслабляться было рано.
   На импровизированном собрании решили - первое - постараться вернуть к жизни мать Владлена, и второе - поставить жирную точку в злодеяниях Мамонова старшего.  Для этого у Феоныча для каждого из членов импровизированной  четвёрки мстителей (Вагиза они единогласно вычеркнули из списка) существовал свой план и степень доступности в предстоящей операции. О всём плане в деталях знали лишь он и Вавин, Егоровна же и Парвиза оставались на подхвате. Владика же решено было подключить к делу уже на завершающем этапе. 
   Существовал ещё один неловкий момент. Момент собственно измены Парвизы. Решено было, что пока Вагиз, как бы это не было тяжело - поживёт один, разумеется под чутким наблюдением и заботой о нём друзей, и в первую очередь жены, которую он так любил. Бачковский очень надеялся, что в семье Нургалиевых всё ещё наладится. Парвиза порвала с любовником, и как промежуточный вариант - перебралась жить в служебное общежитие, комнату ей вездесущая Бачковская выбила. Хотя в душе своей Феоныч и понимал, что жизнь его приятеля оставалась висеть на волоске. Единственное для него действенное лекарство было - супруга в его постели, причём любящая его женщина, а всё остальное выглядело, как имитация заботы, дешёвая лицемерная подделка.
                18

   В кабинете у майора Ратникова было до сиротливости аскетично. Горевшая над столом электрическая лампа очерчивала ровную жёлтую кляксу света, освещая деловые бумаги, которые хозяин 234 комнаты неторопливо изучал, пытливо всматриваясь в каждую загогулину. Время от времени Кирилл Егорович протягивал свободную левую руку к стальному подстаканнику и, несмотря на то, что содержимое стакана уже давно остыло, отхлёбывал небольшой глоток грузинского чая,  с одной лишь целью, заглушить раздирающий кашель, который, кажется поселился в его бронхах навсегда. Когда же обладателю 20 квадратных метров отдельного служебного помещения было совсем невмоготу, то он со скрежетом отодвигая стул, подходил к массивному проёму запотевшего окна, и смазав рукой матовую поверхность с приятно-ледяного стекла вглядывался в профиль несгибаемого Феликса.
     Раздавшийся звонок, как раз потревожил его в тот самый момент, когда Ратников, чтобы хоть немного успокоить головную боль, прильнул лбом к импровизированному оконному компрессу. Он ждал этого звонка. В трубке раздался харкающий голос:
Товарищ майор! Всё подтвердилось. Из архивов похищено личное дело генерала-майора Мамонова.
Кем?
Лейтенантом Мамоновым.
Лейтенант Мамонов  родной сын генерала?
Так точно!
Привезите ка этого сопляка ко мне. немедленно. И постарайтесь по-тихому. Сейчас у нас… - Ратников поднёс левую руку под белую кляксу, - половина одиннадцатого. Через 45 минут я его жду в моём кабинете. И… капитан, постарайтесь не напугать мальчишку… - не в силах больше сдерживаться, Ратников прикрыл рукой трубку, и сильно прокашлялся. - Капитан, Вы ещё здесь?
Да, Кирилл Егорович!
Привезите мальчишку ко мне. Обыска не нужно! Сорвёте операцию - я Вас на Шипку служить отправлю!
               
                19

     Не смотря на позднее время, Алёше не спалось. Из кухни слышался гаркающий смех Елены Владимировны. Он так и продолжал называть про себя ту, кого, кажется, любил больше всех на свете. Иногда, проснувшись ночью, он отчего-то боялся, что Елена Владимировна  умерла, и тогда он осторожно прокрадывался в комнату к матери и долго вслушивался в её спокойное дыхание. Наконец, убедившись, что всё в порядке, он крестил выглядывающую из под одеяла завитую бигудями блондинистую голову и, вздохнув, как это обычно делала баба Дуся, творил про себя ночную молитву возвращался в свою постель.  Алёше не спалось. Сегодня он смог поквитаться лишь с двумя. Вторым в его списке наказанных был Кошкин, хотя это вряд ли можно было назвать его победой. Кошкин ходил на самбо. Так что без труда, на глазах у гуляющей по школьному двору продлёнки Алёша совершил великолепный пируэт после удачно проведённого против него приёма. Алёша больно упал, но запомнил на всю жизнь это непередаваемое ощущение, когда земля резко отрывается от ног, а затем ты на доли секунды паришь в воздухе. Разнял дерущихся школьный физрук. Сталь Константинович помог подняться, и на полном серьёзе, смотря в глаза, изрёк: “Запомни, Королёв - падать не больно - больно упасть!” Наконец Алёша представил, что из четырнадцати мальчишек два уже своё получили - значит осталось всего двенадцать, или как говорила баба Дуся - дюжина. Алёша стал вспоминать, как они с бабушкой считали клубки шерсти и незаметно сам для себя погрузился в тревожный сон несломленного победителя.

                20

  В 23:15, ошеломлённый, блуждающий большими коровьими глазами, вытянутый по стойке смирно, Владлен, не замечая этого, переминался с нога на ногу, только теперь понимая. в какую кашу его затянул Феоныч. Обладая незаурядным умом, он уже пропустил сквозь себя миллион комбинаций что и как делать. То что его поймали на краже секретных документов было понятно и ежу, но что ещё они могли знать? Было не известно. Ясно было одно, что в свете того, что Мамонов младший прочитал в личном деле отца - жить ему оставалось максимум до утра.
     Лейтенант стоял в полутёмной комнате в гробовой тишине, которую время от времени разрывал сухой надрывный кашель хозяина кабинета. Тот над чем-то усиленно корпел, даже как-будто не замечая вытянутого перед ним на все сто девяносто сантиметров отутюженного мундира экс вундеркинда, а ныне лейтенанта ракетных войск занимающего полковничью должность, вот уже без малого как два с половиной года. Так прошло мучительные пять минут. Затем ещё пять и ещё пять бесконечных пульсирующих в висках минут бесконечности. И вот как раз в тот самый момент, когда лейтенант хотел уже было что-то сказать, стул под майором со скрежетом отодвинулся и к нему подошёл коренастый, добротно сбитый офицер с измученными, ввалившимися в глазницы бесцветными глазами, которые он отчего-то постоянно прищуривал.
Хорош! Хорош! - и майор как бы одобрительно похлопал Владлена по плечу. - Как тебя сослуживцы в курилки называют, что-то я запамятовал… Владленчик? Владленушка?
Владик, товарищ майор. - от долгого молчания горло Владлена пересохло, отчего выговорил он эту фразу каким-то чужим - гробовым голосом.
Ну-ну… - майор резко повернулся и подошёл к окну, на котором двумя жирными островами запечатлелись отпечатки его надбровных дуг. - значит Владик. А знаешь ли ты Владик, что означает твоё имя?
Так точно, товарищ майор!
И что же? Ну… говори смелей!
Владимир Ильич Ленин!
И кто же это такой? Напомни!
Вождь мирового пролетариата, основатель коммунистической партии и советского государства…
Надо же! Не забыл! - и майор дежурно смачно откашлялся.
А знаешь ли ты, лейтенант, что делал вождь мирового пролетариата с предателями Родины?
Расстреливал.
На до же… не ожидал такого шустрого ответа. И что же я по твоему должен сделать с тем, кто воспользовавшись своим служебным положением и доверием товарищей обманом выкрал из самого сердца комитета государственной безопасности документ под грифом совершенно секретно?
Товарищ майор! Я же ради матери!
Не слышу! - грубо перебил Владлена майор и тут же откашлялся, - Сукин ты сын! На родного отца руку поднял! Сознавайся - это ты всё придумал? Ты!
Я! Товарищ майор.
А вот за это одобряю. Ненавижу стукачей и предателей!
Значит я не…
Молчать! Молчать! Засранец! Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Что трудно было подняться ко мне на этаж и обо всём доложить по форме? Или ты думаешь, что партия не разберётся? Молчишь! Ну хорошо. Давай ка мы с тобой чайку выпьем, а то смотри как меня разобрало!
     И не успел майор произнести волшебные слова, как дверь распахнулась и в комнату внесли два стакана чая.
Садись, Владик, садись… прости, баранок у меня нет. И майор жадно отхлебнул… Ммм… надо же… кипяток. А ты обратил внимание, что я как тот старик Хоттабыч, только пожелал и смотри же… трах-тибидох-трах и горячий чай! А ведь в комнате кроме нас никого не было. Заметил я говорю?
Так точно! Товарищ майор!
Вот и молодец, никого…. как и в вашей дурацкой курилке! И кто это придумал курить около вентиляционного отверстия!
     При этих словах Владлен поперхнулся, и закашлялся. Майор встал и подойдя к рослому богатырю несколько раз постучал того по спине.
Ну вот, не всё же мне сотрясать воздух! Так вот я повторю вопрос, как ты думаешь, и кто же такой умный придумал устроить курилку около вентиляционной вытяжки? Не догадываешься? А я тебе отвечу - Это придумал я! На мой взгляд гениально! Ну зачем, зачем устанавливать прослушку по кабинетам, когда можно просто распустить слух, что самое безопасное место на этаже это там, где вы со своим подельником и планировали антигосударственный заговор! Или нет?
Товарищ майор! - И Владлен сорвался с места и вытянулся перед майором - Это не так!
Так или не так будет решать военный трибунал! Щенок! - и майор опять залился сухим кашлем.
    Неожиданно лицо Владлена просветлело. Из выражения негодующего суслика оно преобразилось в спасительный восклицательной знак. Ещё бы! Пойманный за руку неожиданно для себя узнал этого чекиста. Именно чекиста, потому что так и никак иначе в тот “аля праздничный день” он обозначал его для себя.  Случилось это почти год назад 27 июля 1974 года на шестидесятилетии его родителя. Пир закатили на славу. Новенький, ещё не открытый для простых смертных подмосковный ресторан “Витязь” уютно пах влажной штукатуркой и свежеоциклёванным паркетом, залитого тонкой карамелью матового лака. В задачу Владлена входило встречать гостей на улице и сопровождать до отца, который в тот день был особенно ему противен. К ресторану то и дело подъезжали служебные “Волги” и “Газики”, но в отличие от остальных этот гость пришёл пешком. Представился просто - Егорыч и узнав, что Владлен сын юбиляра жёстко пожал руку и пристально взглянул в глаза, так как будто хотел прожечь парня взглядом, улыбнувшись, сказал: “Ну что, Владик! Я гляжу для тебя этот праздник, всё равно, что свадьба для лошади - голова в цветах а задница в пене!” Острота попала в самую точку и Владлен как-то сразу же расположился к этому высушенному табаком и бессонными ночами человеку. Чекист держался ото всех особняком. Практически не ел, вяло пережёвывая пёструю горку салатов, во время тостов лишь слегка пригублял рюмку с водкой и растянул её до конца празднества. Высказался по существу лишь однажды - сказав глубокомысленный тост: “Не бойся врагов - самое страшное что они смогут сделать - это убить тебя; не бойся друзей - самое страшно что они смогут сделать - это предать тебя; бойся бездушных - ибо по их попустительстве рождается первое и второе”. Тогда, после этого тоста, Мамонов старший вышел из-за стола и о чём-то долго беседовал с Егорычем за стеклянными дверями зала, и хотя Владлен не мог слышать разговора, но он явственно видел, как отец с каждой минутой раздражался всё больше и больше, наконец, сделав над собой усилие выдавил из себя смех и, хлопнув собеседника по плечу, вернулся к застолью.
     Сейчас, в свете настольной лампы, направленной ему в глаза он не мог как следует разглядеть того, кто вёл допрос, но каким-то шестым чувством он понял, что перед ним был именно тот самый Кирилл и сам, неожиданно для себя дерзко спросил.
Скажите, Егорыч, что Вы тогда такого сказали на юбилее отцу, что он вышел из себя? Может, товарищ майор, мы с Вами на одной стороне?
На несколько секунд зависло ожидание ответа, но вместо этого раздался сигнал вызова адъютанта и ледяной голос майора Ратникова отчеканил:
  - Беседа закончена. Выпишите пропуск лейтенанту и отвезите его в офицерское общежитие.

                21

     В тот самый момент, когда служебная “Волга” с теряющимся в догадках Владленом уже пересекла КПП, майор Ратников докурив пятую папиросу, и густо выдохнув две клубящееся струйки дыма через нос, в удушающем сизом смоге, почти на ощупь, снял трубку и решительно набрал номер домашнего телефона Мамонова.  Секретарь уже был отправлен домой, так что говорить было можно и нужно без известной меры лицемерия.
   На том конце послышались два дребезжащих гудка и харкающий фальцет хозяина:
У аппарата.
Это Ратников.
Да.
Сегодня я спас твою сраную жизнь...
 Да пошёл ты!
Скажи, каково это узнать, что твой собственный сын желает твоей смерти?
Я не удивлён.
А ты не удивлён, что он выкрал твоё дело и показал доброй половине твоих подчинённых?
Щенок! Сучье отродье! Мать сука! И этот…
Полегче на поворотах! Не дай Бог с Алины хоть волос спадёт!
И что? И что ты сможешь сделать? Любовничек недорезанный? Твоя баба в коме. В гробу и то выглядят краше.
Ничего, добрые люди говорят, что есть одно средство…
Поживём увидим, Ромео недорезанный! - и на том конце бросили трубку.
   Егорыч в ярости сбросил телефон со стола. Тот задел лампу и та падая взорвалась на тысячи осколков. Точно так же как сорвалась и  раскололась  безответная любовь студента первого курса медицинского института Кирюши Ратникова.
   Он ничего не знал, да и не мог знать, что случилось с Алей Кузнецовой, и от чего она так стремительно исчезла. Болтали разное. Но он до последнего не верил слухам. Смерть её матери, а затем этот ужасный брак с отчимом, с наглым мерзким чудовищем, которого Аля ненавидела всем своим сердцем! Разве можно поверить во всё это? Тогда Кирилл не смог продолжить учёбу. Порвал с медициной и поступил в школу КГБ. Цель была одна - придёт время и он отомстит за любимую девушку. 
   Невыносимая головная боль буквально скрутила его сознание.
   Майор подошёл к освещённому с улицы окну и привычно приложился лбом к спасительному холоду апрельского стекла. Он никогда не забудет,
как, спустя 7 лет 3 сентября они опять встретились, в военном госпитале, куда он попал после авиакатастрофы Ила-18.  Самолёт выполнял рейс по маршруту Москва—Красноярск—Хабаровск—Южно-Сахалинск. При входе в зону аэропорта Хомутово экипаж приступил к снижению. В это время небо над Южно-Сахалинском было затянуто облаками, видимость составляла 10 километров. От удара авиалайнер полностью разрушился и загорелся. Разброс обломков имел в длину 250 метров. В катастрофе погибли все 9 членов экипажа и 78 пассажиров (64 взрослых и 14 детей). Выжили только 3 ребёнка и 3 взрослых. Счастливчики получили тяжелейшие травмы. Так 1964 год вновь соединил две искалеченных судьбы - его и Алины.
    Самое удивительное, что Ратников ни на секунду не терял сознания. И когда заживо горел в обречённом лайнере, и когда с ожогами, казалось бы, несовместимыми с жизнью его, курьера госбезопасности, спецбортом доставляли в госпиталь КГБ, и когда он скорее почувствовал, нежели увидел ту, ради кого он круто поменял всю свою судьбу.
  Любовь делает чудеса. Лейтенант не просто выжил - он вернулся в строй. 
   Влюблённые строили грандиозные планы - ему 28, ей - 25. Но что-то пошло не так. И Алина в очередной раз исчезла. Теперь, правда, только из его жизни. К тому времени Ратников понял, что ему противостоит не просто муж его возлюбленной, а изощрённый садист, обладающий неограниченными связями, главная из которых, очевидно была с самим дьяволом, так как Мамонову постоянно всё сходило с рук. Быть может это было простое везение, а быть может в его рукаве была спрятана краплёная карта - Ратников не знал. Какое-то время он всерьёз планировал убийство этого упыря, но в конце концов понял - таких как Геннадий Валентинович Мамонов нужно судить - публично, всенародно, и чтобы  иным не повадно было. Осознание того, что все его усилия напоминают мартышкин труд пришло не сразу. Когда же Ратников понял, что Мамонтов - это не исключение - Мамонтов - это и есть сама система, его любимая оказалась в коме. И каково это осознавать, что та, кого он любит больше своей жизни, становиться жертвой палача по призванию, а он не в силах спасти свою возлюбленную - освободить и убежать с ней куда глаза глядят. Кирилл Ратников знал как никто другой - что у КГБ длинные руки, и что им никудашеньки не скрыться!
   Визит на юбилей заклятого врага был спонтанным, но должного эффекта не произвёл. К тому времени Алина лежала в коме больше года. И всё-таки кое-что майор всё-таки увидел. Эта еле сдержанная ярость и гнев в глазах сына. Установленная прослушка подтвердила серьёзность намерений Владлена, а вернее Бачковского и сбитой вокруг него шайки-лейки. Что-то серьёзное они смогли сделать вряд ли - кишка тонка, а вот поспособствовать каким либо образом - это уже была мысль. И мысль продуктивная, над которой стоило работать. Майор неожиданно для себя вспомнил новый, вышедший два года назад фильм про штандартенфюрера Макса Отто фон Штирлица. Да, вот и он, как советский разведчик, работающий в центральном аппарате СД, только ставки намного круче - жизнь его любимой. Ведь что иное для человека Родина, как ни любимая женщина? Его семья? Дети?!
   Бачковский, его жена, Мамонов младший, Вагиз и Парвиза Нургалиевы, этот педераст Вавин - материал сырой - работать с ним и работать, но другого у Ратникова не было.   Та дурацкая выходка по поводу воровства из святая-святых архива ГКБ личного дела генерала, могла закончиться полным провалом дела всей его жизни, но на счастье именно ему донесли о случившемся и именно он поднялся наверх к начальству с просьбой взять на себя раскрутку антисоветского заговора, целью которого было политическое убийство руководителя секретного военного института. Та что для выявления членов этой подпольной организации, майор ходатайствовал не арестовывать заговорщиков сразу, а для начала установить  за ними круглосуточное наблюдение.
    На недавнем допросе этот мальчишка чуть всё не испортил. Оставалось надеяться, что местные Мюлеры не такие любители магнитофонных лент, как их киношный коллега из третьего рейха.   
   Ратникову нужна была заваруха, чтобы выдавить эту гнойную занозу из кровоточащего сердца, да так, чтобы сердце при этом не остановилось.

                21
    
  Между нормальным человеком и психопатом есть только одна разница — у психопатов нет чувства нравственной ответственности за своё поведение перед окружающими людьми, обществом... Они делают больно и не испытывают ни малейшего чувства раскаяния или вины. Они умеют имитировать нормальные человеческие эмоции, но не испытывают их на самом деле. Сострадание, любовь, доверие, прощение - то, что делает уязвимыми вас,  психопатам не доступно как эмоции, они видят их лишь как орудия манипуляции, чтобы влиять на вас, застать врасплох и размазать по стенке, как зазевавшуюся муху; просто так, ради собственного удовольствия, при котором жертве причиняются чаще не физические, а психологические, морально-нравственные страдания. И что может быть слаще для садиста чувства унижения слабого, оскорбления, угроз? Умерщвление того, кто так и не сломался под изуверскими пытками ради причинения очередной, порою фатальной порции боли для того, кто любит и готов отдать жизнь за этого несчастного.
   Мамонов зашёл в реанимационную палату к жене и аккуратно прикрыл за собой дверь. Кроме Алины на соседних койках лежало ещё двое.
Весело у тебя! Надеюсь вы тут шабаш по ночам не устраиваете?
 Вместо ответа ему монотонно ответил беспристрастный аппарат искусственной вентиляции лёгких. Безликое серое чудовище - отдалённо напоминающее умывальник из его детдомовского детства и само собой пришло: “Вдруг из маминой из спальни хромоногий и кривой выбегает умывальник и качает головой!..” И как же зовут твоего нового друга? Аппарат ИВЛ “Ро-6-66”. Ты глянь! Одни шестёрки, прямо как число дьявола “666” и о чём думала приёмная комиссия? Нехорошо! Не по-советски - как говорится не по-атеистически. А как он работает? Неплохо? Можно попробовать? - И Мамонтов бесцеремонно оторвал от лица Алины пластиковую маску. - Надо же, никогда не думал, что это и называется жизнь. А знаешь, я тут только что разговаривал с твоих ухажёром. Знаешь, он на всю голову больной человек. Отчего-то считает, что во всех твоих проблемах виноват я! Ты представляешь, какая человеческая несправедливость. Его послушать - так я и есть абсолютное зло, а не простой смертный из крови и плоти. Представляешь - этот умник сказал мне, что твой сын организовал против меня заговор, и что этот молокосос решил меня уничтожить. Это меня - своего родителя. Дурное воспитание! Оно как зараза - как чума. Вытравить невозможно - спасти может только огонь. Выжечь всё к чёртовой матери! И это я им устрою. Всем этим людишкам. А начну я с тебя, - с суки породившей выродка! - И Мамонтов, навалившись всем своим тучным телом, крепко зажал рот и нос той, кто так и не взяла его фамилию.    


                22

Слушай, Королёв, а ты молоток! Как ты классно меня по-колошматил! Аж искры из глаз посыпались! Я и не думал, что ты такой индеец!
Дразнишься?
Что-ты, и не думал! Я много прочитал книг про индейцев книг Фенимора Купера и много смотрел фильмов. Это и Пионеры и Последний из могикан и Прерия. Но самая лучшая для меня книга Зверобой.
Фильм “Чингачгук-большой змей” намного интереснее книги.
А знаешь, что его фрицы сыграли? В ГДР. И по немецки это звучит как "Чингачгук ди Гроссэ Шланг". А ещё папа рассказывал, что когда он был в командировке в Ташкенте, то там название фильма перевели, по глупому и так и написали: "Чингачгук - Большой Шланг".
А мне он всё равно нравится!
Неее… наш фильм “Зверобой” намного точнее ГДРовского “Чингачгука”, но Гойко Митич (в роли Чингачгука) - хоть и правдоподобнее, но, как говорит мой папа: “это всё результат миф-оло-гизации и мани-пули-рования штамп-о-ванными образами...
А это что ещё такое?
Я и сам точно не знаю. Прикинь - мы с папкой целый вечер учили выговаривать: “миф-оло-гизация и мани-пули-рование штамп-о-ванными образами!”. Папе очень нравится, как я эти “пули" выговариваю….
Ты такой умный. Сколько тебе уже?
Мне 8 скоро 9 будет 22 июня - в самый короткий день в году.
Это когда фашисты на нас напали.
Ну да. А тебе?
А мне скоро десять я с восьми с половиной в школу пошёл.
А родился когда?
8 февраля - в день юного героя антифашиста.
Да ладно? Что-то ты для девяти с половиной мелкий. Мало каши ел?
Мало.
Да ты не обижайся. А хочешь, пойдём ко мне домой я тебе настоящий томагавк покажу и  ещё у нас дома камышовый кот живёт.
Это как?
Ну, это такая дикая кошка, или камышовая рысь. Папка из Ташкента привёз!
Здорово! А твои ругаться не будут?
Нет. Мама на работе. Она у меня медсестра в поликлинике, а  Папка на дежурстве….
   Этот увлекательный разговор состоялся в гардеробе под увесистыми пальто и куртками, где на полу, подложив под голову портфели лежали два недавних врага с закинутыми назад головами, чтобы остановить кровь из разбитых носов, которые они сами же друг другу и расквасили. В числе Алёшиных побед это была девятая драка, и первая, после которой сам враг предложил дружбу. Алёша не знал, как поступить. Дядя Петя про такое ничего не рассказывал, а если Алёша не знал как поступить, то он слушал что ему говорило собственной сердце, как и учила его баба Дуся. Сердце же говорило ему подружится с этим лопоухим мальчуганом. Нового друга звали Андрей Лишин. В отличие от Алёши - Лишин много читал, на переменах постоянно стоял в уголке с книжкой, а когда в классе просили кого либо прочитать вслух - Лишин вызывался первый и всегда декламировал классно, в отличие от Королёва, постоянно теряющегося от публичного чтения и выговаривающего каждое слово по слогам.
   Кровь уже запеклась. Под левым глазом Лишина фиолетовой сливой набух синяк:
А ерунда! - ощупывая со знанием дела и держа на ушибленном месте пять копеек, как будто он боялся, что слива упадёт, успокаивал больше сам себя  -  Скажу, что об вешалку ударился! И знаешь, ты прости меня, что тогда с остальными тебя по-колошматил - папка говорит, что я слабохарактерный, а ты ещё тот Чингачгук - Большой Шланг! - И одноклассники, уже в шутку толкая друг друга, выбежали на улицу.
   Многоэтажка в которой жила семья Лишиных находилась всего лишь в пяти минутах от школы, но дети умудрились преодолеть это расстояние больше чем за полчаса. Ещё бы! Ведь за школьным порогом уже во всю, раскидисто вырвалась на свободу весна. Закипела первыми капелями. Земля, долгих три месяца державшая на своих плечах снеговую шубу, вздохнула полной грудью. Во мгновение ока изо всех щелей стала просыпаться жизнь.;; Запах дикой свободы был в этом гомоне. Неудержимый. Жадный до теплых, пригретых солнышком дней. И таким же неудержимым было желание забросить все уроки и не вылезать со двора. Домой идти не хотелось. Лишин внимательно посмотрел на Алёшу. Его жёлтые, а на солнце почти рыжие, коротко выстриженные волосы с залихватским чубом из под цвета морской волны кепки удивительно гармонировали со всеми этими листиками, цветочками, зелёным в голубизну мхом под раскидистыми елями, сливающимися в одну пеструю массу имя которой - весна. И всё это так обрадовало Лишина, всё, до неприметной мелочи взбудоражило его воображение, что казалось, были бы у мальчишки крылья, и он в тот же миг вырвался бы сквозь все границы туда, где ветер, солнце и почти сказочные индейцы.
А знаешь что! К чёрту этого кота! Давай пойдём в лес томагавк метать?
Как скажешь, тем более я кошек не очень люблю…
Это не кошка, а целая камышовая рысь!... Хорошо, тогда встречаемся через полчаса у Власинской дорожки! Я только портфель занесу и переоденусь…. Мы с папкой такое место секретное знаем!

                23

Геннадий Валентинович, долго ещё? - и молоденький водитель, совсем пацан, буквально взмолился, - третий час ждём. Может я сам вызову кого надо?!
Я тебе вызову! - рявкнул Мамонтов - Ты понимаешь, что с генералом разговариваешь? Не будь ты сыном моего старинного приятеля - я тебя бы натянул по самое не балуй! Понятно?
Понятно товарищ генерал-майор!
Ну ладно-ладно тебе! Нюни распустил! Ты мне лучше скажи, когда ты отца увидишь?
Вы же знаете его! Запретил мне домой ночевать приезжать! Сказал, чтобы в казарме, как все жил. А там такая вонь от портянок, что из глаз слёзы! Говорит, что готовит меня к партийной жизни! А я не хочу в это дерьмо как вы лесть! Не-же-ла-ю! - И парнишка в отчаянье врезал что есть мочи своим миниатюрным кулачком ребёнка по стеклу, - Как же он понять не хочет, что всё это не моё! Геннадий Валентинович! Вы только на мои руки посмотрите! Ну какой из меня водила, тем более военный! Если бы не Ваше заступничество, то гнить мне бы сейчас в помойной яме с выбитыми зубами!
          Мамонов поморщился:
Что всё так плохо? Да, а в мое время дедовщины не было. Понабрали в армию всякую падаль. Ничего, сынок, сколько тебе еще трубить? Полтора года?
Уже год…
Вот видишь - год, а он пролетит, даже не заметишь. А в перспективе одни плюсы!
Да какие плюсы? Да по одному звонку я могу хоть куда поступить...
Ладно, - сурово прервал солдатика Мамонов, - говори, да не заговаривайся. Если отец сказал, что надо - значит надо! - А про себя подумал. Ох уж эти мне аппаратчики. Никогда не понимал этих многоходовок. Хотя перед манипулированием отца этого недоноска он мог бы снять шляпу. Заставить личного врага звонить и предупреждать о готовящемся покушении, в то же самое время, когда этот червь рвёт и мечет вырвать сердце душегуба его любовницы - это сильно, для Мамонова запредельно. Но факт оставался фактом. Один из самых влиятельных чинов в КГБ нуждался в нём и делал всё возможное, чтобы спасти его шкуру. Вот сынка своего зачем-то в его личные водители определил. Разумеется не шпионить. Шпионов и стукачей хватало. А вот доверие выказал. За это ему низкий поклон - до поры до времени.
     Между тем из здания скорой помощи вышел высокий ладный мужчина, одетый по последней джинсовой моде, как будто это был не простой смертный фельдшер, а работник МИДа отоваривающийся в “Берёзке”.
Никита! Давай вот этого козла ко мне в машину!
Шутите! Геннадий Валентинович! Он же меня одной левой!
Да в кого же ты такой трус! Мы с твоим отцом столько чеченов передавили, а тут санитар вшивый! Марш! Предъяви корочки - что он сделает!
     На заднем сидении “Волги” было душно и прокурено. Некурящий Вавин буквально задыхался в этом мареве, в то самое время, когда грузный амбал в генеральской форме выдыхал на него раз за разом новые порции приторно-сладкого дыма.
Товарищ генерал-майор! Как доктор хочу Вас предупредить, что курение очень вредит не только вашему здоровью. 90% негатива в семьях курящих получают пассивные курильщики! Вы бы хотя бы окно опустили. Дышать, уже нечем!
Пассивные говоришь -  и Мамонов отвернувшись от собеседника посмотрел сквозь запотевающее стекло как поодаль, засунув руки в карманы галифе, зажмурившись и задрав голову на весеннее солнце загорал Никита. - А ты кто, Вавин - пассивный или активный? Знаешь ты где у меня вместе с твоими родителями? Вот где! - Мамонов подставил к самому лицу Анатолия увесистый, волосатый кулак. На лице Вавина озарилась улыбка - Геннадий Валентинович, мне, лично, как доктору очень приятно констатировать тот факт, что отсутствие волосяного покрова на вашей  голове полностью компенсируется изрядной мохнатостью в остальных частях те...
     Договорить доктор не успел. Его нос ощутил нестерпимую боль и из глаз само-собой брызнули слёзы, а уже в следующую секунду из ноздрей потекла тёплая струйка крови. Но Мамонов не успокоился. Он взял фельдшера за грудки и внятно, чеканя каждое слово почти прошептал:
Слушай внимательно меня! Если ты не исчезнешь, я тебя сам исчезну, но прежде, я доберусь до всех твоих родственников, ты понял, урод? А теперь марш из моей жизни!

                24

   Новые, народившиеся после распада Советского Союза поколения, вряд ли могут представить себе, что такое Пионерская организация и загадочные пионеры, а тем более, пионервожатые, эдакие недоделанные педагоги, девочки и мальчики на побегушках. Люди без права голоса... Многим нынешним учителям пенсионного возраста посчастливилось быть такими жгучими перцами, заводилами-переростками в белой пионерской рубашке и красном галстуке, летающими с этажа на этаж по школьным рекреациям с одной только целью: набегать часы. Как, например, есть часы налета у лётчиков. Школьная кутерьма была для большинства этих юношей и девушек не в нови, так как многие из пионервожатых умудрялись проработали на этой унизительной, как казалось на тот момент, должности по пять, а то и десять лет. И это было достойно подвига, ведь стоило вчерашним выпускникам повязать на себя пионерский галстук, как каждый второй из учителей норовил им тыкнуть, а каждый третий из школьников гавкнуть. Между прочим, тот, кто думает, что в обязанность этой, теперь уже антикварной должности, входила лишь так называемая “пионерская  работа” — то есть, организация и соблюдение всевозможных политических мероприятий, посвящённых прославлению действующей власти и упрочнению в умах учащихся всей этой политической пропаганды Единственного Верного учения; – тот заблуждается. Во-первых, пионерская организация уходит корнями в скаутское движение, а во-вторых, старший пионерский вожатый в школе  всегда был «всем бочкам затычка». Учитель физики заболел, а замены нет?  Пожалуйста!  Необходимо съездить с классом в зоопарк?  Нет проблем! И всё это за мизерную для такой титанической работы  зарплату в семьдесят рублей. А ещё нужно учесть всевозможные еженедельные “школы комсомольско-пионерского актива”, добровольно-принудительные субботники всех мастей и калибров, начиная от Общесоюзного (того самого, начавшегося с легендарного брёвнышка Ильича) и заканчивая ежемесячным рутинным бумажкособирательством по спецуказанию директора школы. В конце семидесятых, в СССР учителя уже не ломали у первоклашек шариковые ручки, уже старшеклассницы могли прийти на урок с подкрашенными ресницами, уже допускалась некая, пусть и призрачная, свобода в школьной форме... Так, ещё пятилетку назад крепкая дубовая система, ревностно хранившая традиции прополаскивания мозгов учащихся, дала трещину и оттуда, как тараканы, стали расползаться зловредные изюминки индивидуальности, от которых уже нельзя было отвертеться ни безысходным “замечанием”, выведенным красными чернилами в полстраницы в надушенном дневнике, ни вызовом к директору школы родителей, ни даже исключением из школы, потому как новая, жуткая своей непредсказуемостью, жизнь брала своё и нагло отбрасывала своим пробивающимся тельцем-одуванчиком, казалось, на веки укатанный асфальт советской империи. И в те, застойные годы, даже никто и думать не мог, что всего лишь через каких-то десять лет эта Империя начнёт рушится и оглушительно рухнет, и тогда, вместе с коммунистической партией и комсомолом в водоворот истории попадёт и пионерская организация. После её запрета в школьной системе воцарится вакуум. И как только это произойдёт, в наши школы устремятся разношёрстные элементы всех мастей и калибров — от ушлых маргиналов детской уголовщины до гастролирующих  миссионеров мировых религий... И это всё предстоит переварить нежному детскому организму в одиночку, в условиях дикого российского капитализма... Хотя разве у беспредела начавшемуся твориться в начале девяностых есть национальность?
     Оказавшись в буквальном смысле на улице, вчерашние октябрята и пионеры пустятся во все тяжкие пороков улицы. А их родители лишь подольют масло в огонь. Как зомбированные, они массово начнут скупать импортные телевизоры и, оказавшимися вдруг доступными, видеомагнитофоны, а в месте с ними и заодно всё то порочное, что несут в себе «мыльные» сериалы и кровавые боевики, где на первом месте стоит жажда мести и чудовищная мясорубка из плоти и эмоций. Всё светлое и лучшее голливудского кинематографа так и останется для 99,9% населения за пределами его понимания.
     Запестревшие, как цветы на могиле старого мира, малиновые пиджаки, лишь упрочат положение сильных мира сего — вчерашних двоечников и хулиганов. Быть интеллигентным патриотом, как и патриотичным интеллигентом, станет немодно.
      Волна новой русской эмиграции захлестнёт страну. Из неё убегут те, кто так и не смог принять новые правила акул капитализма. Разбазаривание Россией своих лучших сыновей и дочерей достигнет такого масштаба,   что казалось всё, что могло случиться плохого с Родиной — случиться окончательно и бесповоротно.
    Эпоха великого разбазаривания, метко окрещённая в народе «прихватизацией», разорвёт на части живой организм бывшего СССР и эти кровавые раны будут срастаться столетие, оставив на сердцах миллионов бывших соотечественников коллоидные рубцы запоздалого прозрения.
      Если перенестись в то самое время, когда на всей огромной территории бывшего СССР будет объявлена война на ведьм, то можно увидеть, как десятками тысяч начнут увольняться пионервожатые, методисты Домов Пионеров, учителя. Причём, если последние уйдут из школы ища лучшей, сытой жизни, то первые будут просто сокращены из-за ненадобности системе, которая будет запущена лишь для одного — вывернуться наизнанку перед Западным миром, лишь только бы показать ему, что мы ничего общего с этим, лежащим в Мавзолее в стильном галстуке от «Gucci» мертвецом, не имеем. А посему забирайте просто так, ни за что все наши военные базы во всех странах бывшего социалистического лагеря, без какой либо компенсации. Конечно-конечно, мы забудем дорогу на Кубу! И вот ещё что! Возьмите, пожалуйста,  план вашего американского посольства, в котором мы указали, где при бывших властях КГБ понасажал и замуровал в бетонные стены подслушивающие устройства!.. А потом в надежде будут ждать, как тот сказочный волк, засунувший в прорубь хвост, очередных траншевых подачек от Его Величества  Запада...
     Все нравственные, а вместе с ними и материальные ценности былого мира разрушатся на глазах.
   Если «лицом» начала девяностых станет девочка — вчерашний подросток, с сигаретой в зубах, то лицом начала двухтысячных  уже будет  подвыпивший парень с бутылкой пива, писающий на бордюр, а в десятых годах XXI века —  уже трезвые, кокетливые выпускницы в платьях от палёного «Prado», бесстыдно задирающие свои ажурные подолы около ближайшего кустика, буквально в минуте от общественного туалета и Красной Площади...
    И всё это на фоне равнодушно проходящих мимо прохожих, лишённых права носить пионерские галстуки.
     Но до всей этой вакханалии без малого ещё было две пятилетки. Гигантская Советская система работала без пробуксовки. И оперируя кнутом и пряником коммунистической пропаганды, усилием взгляда перемещала египетские пирамиды веры в этот самый человечный строй, виртуозно используя все имеющиеся под рукой средства - начиная от тотального контроля за каждым винтиком педагогического планктона, и заканчивая адресной помощью трудовых коллективов и военных частей каждой советской школе.  Это движение в Советском Союзе называлось шефство. Контора, которую возглавлял Геннадий Валентинович Мамонов тоже была прикреплена к двум из ближайших школ, где в одной из них старшей пионерской вожатой работала Елена Владимировна Королёва.
  Понедельник для генерал-майора всегда был день тяжёлый. А тут ещё ежегодная, вот уже как 15 лет, ненавистная повинность визита в самое улье визжащих и орущих подшефных деток, которых Мамонов ненавидел ещё со времён своего детдомовского заключения. С годами эта ненависть не утихла, а только переросла в мерзкое отвращение, и даже сам вид беснующихся малюток вызывал у генерала желание вырвать из кобуры именной наган и смаковать смерть, затыкая рот свинцом каждой такой малолетней сирене.
      Правда это учебное заведение Геннадию  Валентиновичу предстояло посетить впервые. Из-за выдающихся заслуг педагогического коллектива данной школе было присвоено гордое имя маршала артиллерии Неделина, которого Мамонов знал лично, но на шефство над этой школой Мамонов согласился совсем по иной причине.
     Парвиза как-то ему сболтнула, что Феоныч увлёкся новой соседкой - пионер-вожатой Еленой, смазливой выскочкой, сумевшей за пять минут окрутить самого министра обороны. И Геннадий Валентинович очень рассчитывал через эту шалаву каким-то образом повлиять на вставляющего ему палки в колёса Бачковского.
     Вообще вся эта возня самому экс-палачу была отвратна. Он привык действовать прямолинейно, топорно, наверняка, с контрольным выстрелом в голову.  Но что делать. Времена изменились. Даже этот педераст Вавин не гниёт на Соловках, а нагло возражает давясь собственной  кровью.
      В школьных дверях почётного гостя поджидала сама директриса Электрона Васильевна. Это была, одетая во всё красное, дородная тётка в красных туфлях, красных чулках, в красном платье с красным цветком и красным напудренным носом. У всех перешагнувших порог её заведения, и у учителей, и у учеников, и даже у родителей директриса вызывала ужасающий страх. И было из-за чего. Сама же Электрона Васильевна боялась только своего имени и поэтому отзывалась лишь на Эллу Васильевну. Электрона Васильевна была учителем музыки. О, какие она брала ноты, когда ей приходилось кого-то распекать! Особенного после того, когда она заливала за воротник. Геннадий Валентинович застал Электрону Васильевну за её излюбленным занятием, когда она изощрённо распекала старшую вожатую, виртуозно вставляя в свою гневную речь французское словцо. Правда, заметив генерал-майора, она моментально изменила тон и, с вытянутой правой рукой, ринулась на Мамонова тем самым айсбергом потопившим “Титаник”.
      Геннадий Валентинович, не привыкший пасовать, тем не менее инстинктивно сделал шаг назад и лишь после  этого ответил на крепкое мужское рукопожатие:
Элла Васильевна! Директор школы. А Вы Геннадий Валентинович! Здравствуйте! Очень рада!..
     Обменявшись дежурными любезностями и опять сменив слащавый тон, на властный поставленный голос, директриса подозвала к себе нетерпеливо мнущуюся поодаль вожатую и, представив её, как Елену Владимировну, выразительно указала той на прикреплённый к стенду объявлений ватман, и поинтересовалась глубоким грудным голосом:
Это ты сочинила?
     Мамонтов бегло прошёлся по тексту: “Сегодня 12 апреля 1976 года уже 15 лет как отмечается День запуска первого человека Юрия Гагарина в космос…”
Давай спросим у гостья! Геннадий Валентинович! Разве это праздник одного человека? Это День Советской Космонавтики! И не умаляя заслуги Юрия Алексеевича, (кстати написала без отчества) незаменимых людей у нас нет и быть не может!..
    Тем временем Мамонтов осматривал истинный предмет своего визита. Деваха была действительно хороша. Ноги у неё, как говорится, росли действительно от ушей!  Истинная блондинка. Парвиза не раз говорила, что Феоныч сравнивал её с  Мерлин Монро. Действительно, родная сестра кинодивы да и только. 90-60-90… Да, а зелёные глаза как у дьяволицы - так и сверкают.
Элла Васильевна! Позвольте я лично заинструктирую молодое поколение, как лучше отобразить это эпохальное событие!
При всём уважении… товарищ генерал-майор, у нас торжественная линейка через 25 минут! - Голос Директрисы само собой сорвался на повелительно-непримиримый. Но тут коса нашла на камень.
Электрона Васильевна - смакуя имя “Электрона” проурчал Мамонов, - Вы же сами меня попросили! - И круто повернувшись спиной к директрисе елейным голосом добавил - Леночка! Вы же позволите так мне называть Вас? Снимайте Ваш ватман и пойдёмте…
В пионерскую - подхватила Королёва, - Только, товарищ генерал, Вы поможете мне отколупнуть кнопки, а то у меня ногти накрашены -  и, не дожидаясь согласия, победоносно процокала на астрономической длины каблуках мимо ставшей пунцовой директрисы, которую добил Мамонтов:
Ну что ж. Отколупнуть, так отколупнуть, правда Электрона Васильевна, а линейка… линейка подождёт!
     Геннадий Валентинович, для человека добившего вчера мать своего единственного сына, выглядел замечательно! С лёгкостью выковыривая кнопки, он отчётливо вспомнил, как по его вызову слетелся весь дежурный персонал, как его попросили выйти, а он, театрально потянулся к телу, и не дожидаясь затем скорбных объяснений, сославшись на занятость - уехал в “Витязь” справлять поминки. 
     Эта новая кобылка его невероятно завела, и он победоносно решил убить сразу двух зайцев. Выбить из колеи Бачковского и заиметь в свою коллекцию предмет его вожделений.

                25

     Известие о смерти Алины застало Ратникова дома в постели. Сняв трубку и услышав о происшедшем, он ничуть ни удивился, более того, воспринял эту новость как должное.  Его любимая умерла для него давно, в тот самый год, когда отступилась от него. Теперь же происходила лишь констатация смерти для всех остальных. Тех, кто бездушно способствовал её мучениям. Всем тем, кто так равнодушно и теперь принял новость о её смерти лишь для того, чтобы ахнуть и вновь погрузиться в пучину собственных, порою таких никчёмных проблем и делишек.
     Всё, что осталось от майора собралось в офицерскую форму, и взглянуло на себя в зеркало: “Кирилл Егорыч! Ведь ты когда-то хотел стать великим хирургом, делать сложнейшие операции на сердце. Что с тобой стало, Кирилл! Куда завела тебя эта ребячья ревность. И когда она переросла в ненависть и месть  за то, что могло бы и не случиться! И почему именно ты должен расплачиваться за всех этих невинно убиенных, за все эти злодеяния обыкновенной твари, порождённой полицейской системой?”. То, что Мамонов причастен к смерти Кузнецовой Ратников не сомневался. Он не верил в совпадения. Визит же генерала в ночь смерти его жены, слишком явное - неприкрытое убийство. И действовать необходимо было быстро. Во-первых собрать как можно больше улик и неопровержимо доказать причину смерти Алины; во-вторых ещё раз, но уже без свидетелей переговорить с Владленом… нет, Владелен мальчишка. Ему нужен разговор с Феонычем.
     Уже в два часа ночи, в то самое время, когда “безутешный вдовец” справлял поминки, Ратников уже выслушивал путанные объяснения старшего по смене, а в два тридцать лично присутствовал при вскрытии тела, которое лишь подтвердило то, что он давно предвидел.
     В четверть минут пятого утра Ратников вошёл в подъезд восьмого дома, и проследовал на четвёртый этаж, минуя квартиру №5 Королёвой, даже не подозревая важность этих тридцати двух квадратных метров в его дальнейшей судьбе.
     Сделав два длинных, один короткий звонок в квартиру №25, точно так, как обычно звонили “свои”, он, почти сразу же услышал шарканье тапочек и ему открыл сам Бачковский в замызганном банном халате и с книжкой в левой руке. Из квартиры пахнуло перегаром и табачным дымом.
Пётр Феонович! Вы меня не знаете…
Знаю. Вы тот самый майор интересующийся жучками в вытяжках.
Ну коль так… Разрешите войти!
Враг моего врага мой друг!
Как Вы это поняли?
Элементарно, Ватсон! Вы отпустили Владика, и не арестовали до сих пор меня, заходите, и не разувайтесь - давайте сразу на кухню!
     Разговор вышел мучительно долгим. Вышедшая было с разборками на кухню Надежда Егоровна, узнав что у них за гость, засуетилась, но была спроважена за плотно закрытую стеклянную дверь. Да так и осталась за углом в прихожей вырывая и как могла складывая обрывки доносящихся до неё фраз.
     Ратников ушёл через час, оставив после себя смешанное чувство. То, что он друг - было ясно, как и то, что он не сможет защитить ни его семью, ни всех тех, кто был причастен к событиям с личным делом Мамонова, ведь Феоныч своими ушами услышал, что прямой начальник утреннего гостя, закадычный товарищ этого старого упыря, до такой степени, что отдал под начало тому своего сына. Рука руку моет. В любом случае Бачковский, только лишь проводил кгбиста, попросил взъерошенную жену собрать ей и себе два узелка с тёплыми носками и сухарями.

                26

А твоя мама шлюха! Она с этим жирным генералом на полчаса в пионерской комнате закрывалась! Даёт направо и налево твоя мамуля-короле… 
     Договорить дразнилку Алёша не дал. Он схватил портфель и швырнул в крепкого упитанного здоровяка из четвёртого класса. Но пинал не закрыл рот обидчику, а лишь взбесил задиру. Силы были слишком неравны и Алёша ринулся через рекреацию в туалет, здоровяк, сын школьного завуча, уже почти догнал его, когда Алёша, неожиданно для нападавшего, резко развернулся и со всего маха захлопнул за собой дверь. Это был заранее рассчитанный манёвр. Тяжёлая дверь своим косяком угодила Векшину в левый висок. Мальчишка взвыл от боли и моментально потерял интерес к преследуемому. Воспользовавшись этим, Алёша схватил лежащие на раковине умывальника увесистую решётчатую мыльницу, и ей, как кастетом начал наносить беспорядочные удары. Векшин взвыл от боли и отпихнув от себя агрессивную шмакодявку, трусливо ретировался в кабинет своей матери.
     Елена Владимировна нашла сына в школьной столовой и, схватив за шиворот, выволокла из -за стола, попутно опрокинув не него тарелку с недоеденным супом. Так и волокла она Алёшу через все рекреации в пионерскую комнату, а там, закрывшись, схватила увесистый том из Ленинского собрания начала избивать сына, постоянно приговаривая при этом: “Не смей бить детей! не смей трогать сына завуча! Я из тебя дурь выбью! Я тебя воспитаю в духе коммунизма!” Алёша, изловчившись, вырвался от матери и выпрыгнул в открытое окно, благо, что пионерская комната находилась на первом этаже. Больно сбив коленки и задыхаясь скорее от обиды, нежели от нанесённых побоев он ринулся в лес.
     Только успокоившись, он заметил, что из его затылка кровит. Вернее Алёша почувствовал,  как его волосы слиплись и голова закружилась. Его вырвало.
    Весеннее солнце уже клонилось к закату, когда проезжающий мимо на велосипеде Феоныч заметил лежащее ничком тельце мальчика как раз напротив того места, где они встретились с Алёшой прошлый раз. Высокие камыши скрывали от прохожих секретное место и разглядеть его можно было лишь если знаешь куда смотреть. В первое мгновение Феонычу пришло в голову самое страшное, но мальчик очнулся и спросоня не понял где он, лишь по-детски прошептав, что очень холодно. Феоныч взял Алёшу на руки, и оставив велосипед там же в камышах осторожно направился к дому.
     Егоровна с Игорьком ещё не пришли, так что уложим Алёшу на кровать сына, Феоныч позвонил сначала Вавину, затем в школу Елене.
     Первой примчалась Королёва и настояла перенести сынишку в свою квартиру. Получив отказ (ждали Вавина) она заистерила: сначала зачем-то стала целовать Алёшины руки, затем, сшибая на пути кастрюли, роняя чашки и кухонную утварь, мочила полотенце и летела обратно в комнату, на обратном пути задевая все косяки и запинаясь об обувь.  Феоныч никогда её не видел такой. Из почти бессвязного монолога Елены он понял, что Алёша хорошенько отдубасил сына завуча, и что под страхом увольнения Елена за это поколотила сына, очевидно в приступе истерии. Откуда у мальчика проломленная голова - она, очевидно знала, так как после того, как тот выпрыгнул в окно, она заметила уголок обложки третьего тома полного собрания сочинений Ленина побагровев чем.   
     Приехавший на скорой Вавин, прихватив с собой Елену и Феоныча увез мальчика в травмпункт делать рентген и накладывать швы. На всё про всё ушло больше часа. Вавин констатировал сотрясение мозга и рекомендовал постельный режим, после чего троица с пострадавшим от увесистого ленинского учения была доставлена на той же скорой обратно в квартиру № 5.
    Бачковский метнулся домой и вернулся с двумя бутылками армянского коньяка и замечательной закуской - целой кастрюлей сибирских пельменей, плавающих по московской традиции в собственном бульоне. В холодильнике у Елены было шаром покати, так что свою лепту внёс и Вавин, достав из элегантного дипломата баночку паштета, прибалтийских шпрот и батон белого хлеба.
      Алёшу положили на тахту в большой комнате, так что сквозь лёгкое головокружение и тошноту, он слышал и задорный смех Елены Владимировны, и раскатистый хохот доброго доктора и прибаутки дяди Пети.
А теперь, подруга, колись, - И Вавин внимательно посмотрел в осоловелые глаза Елены, - почему у тебя с сыном разные фамилии? Ты, надеюсь, понимаешь, что это, по меньшей мере странно.
Я всё прекрасно понимаю, но сын на отрез отказывается брать мою новую фамилию, а к этой дурацкой фамилии его отца, мне возвращаться что-то не очень хочется. Вот послушайте как классно звучит: Елена Владимировна Королёва, не что что Елена Владимировна Кочергина…
Ленка! Я что-то пропустил из твоего разговора - подливая очередную рюмку, удивлялся Феоныч, - можно поподробнее, пани, в промежутке между - Кочергиной и Королёвой…
А вы до сих пор не поняли?
Нееет! - И Феоныч с Вавиным дружно затрясли головами.
Я же не на пустое место сюда приехала! В первый раз я в Москву прилетала на комсомольскую конференцию еще в 72-ом, когда ещё была за мужем. Тогда и познакомилась с замечательным человеком Евгением Королёвым. Он был вместе со мной в одной группе. Между прочим - Москвич! Поверьте, ничего такого у нас с ним не было…. платоническая любовь! Ну, может поцеловались пару раз… Так вот, а когда я своего бывшего застукала с соседкой, то сразу же собрала чемодан и в столицу. С Кочергиним я развелась заочно, а как только получила заказным письмом документ о разводе, то и расписалась с Королёвым. Правда мужик он оказался слабохарактерный, как только узнал, что у меня ещё и сын малолетний, и что я без образования, броня нашей семейной жизни треснула, а тут ещё его мама добила, обвинила меня в воровстве хрустальной вазы, ну я не выдержала и подала опять на развод, а фамилию оставила!
 Ох, Елена! Какая же ты оказывается дура! А твой Королёв, он, же вылитый Володька Завитушкин!
Ах так! Сидите у меня на кухне! Жрёте! А ну, валите куда подальше, пока я милицию не вызвала!
Ленка! Да подожди ты! - И Феоныч постарался смягчить выпад Вавина, - Толя он такой, на язык горазд.
Да нет, Феоныч, мне уже действительно пора...
     Перед тем как проститься с непутёвой мамашей заглянули к Алёше. И пока Вавин о чём то громко спорил с Еленой вдали у окна, Бачковский взял мальчика за руку и тихо, но отчётливо сказал:
Молодец, парень! Так держать! Стопудово - этот сынок завуча стоил того!
Он, дядя Петя, Елену... - Алёша замешкался, взглотнул и продолжил, - маму гадкими словами обозвал! Вот я ему и всыпал… только ей не говори… она не поймёт, молодая ещё...
Это точно! За свою мамку я бы тоже любого убил! Загрыз бы зубами! Задушил бы голыми руками! Порвал бы как Тузик грелку! Запомни, сынок, никому не спускай с рук, когда унижают твоих близких, а в особенности мать… - и громко добавил - Пойдём Вавин, у меня к тебе занятный разговор есть!
     После того, как за гостями закрылась дверь, к Алёше подсела мать. Поправила ему одеяло (большая редкость), и крепко поцеловала его в лоб:
Ты уже прости меня, сын! Каюсь - сорвалась я! Знаешь, как мне тяжело тебя одной поднимать, а тут ещё вся школа на меня из-за тебя окрысилась! Тут на днях подходит ко мне твоя учительница и говорит, что “Вашему сыну светит в четверти тройка по математики…”, а я ей в ответ: “Ставьте, Мария Фёдоровна - стране рабочие нужны!” Так их всех! Знаешь, я тебя завтра в школу не пущу - вылёживайся. И знаешь что, я хотела с тобой поговорить на счёт твоего сотрясения…
Не волнуйся, мама, я всем буду говорить, что это меня Векшин ударил!
В кого ты у меня такой умный? Оставайся сегодня спать на моей тахте, а я на твоей кровати… Доброй ночи!
Мама, а что значит “Я тебя воспитаю в духе коммунизма?
     Елена на секунду задумалась:
Что такое дух коммунизма? Коммунизм, сынок, в понятиях Карла Маркса, это не состояние, которое должно быть установлено. Это не идеал, с которым сообразуется реальная действительность. Коммунизм - это действительное движение, уничтожающее теперешнее состояние. Дух коммунизма - это страстное желание изменить существующую действительность. Маркс считал дух такой же материей, так как он существует. Он же был "внуком двух раввинов" и понимал в этом толк.
Раввинов?
Да, раввинов - еврейских священников.
Значит Маркс еврей?
Немецкий еврей…
Бабушка говорила, что немчуре и евреям верить нельзя!
Но мы же с тобой, сынок, интернационалисты! А теперь спать! - и пошатываясь, как истинный носитель духа коммунизма, отправилась заводить будильник. 

                28

     Ночью Алёше снились кошмары. Бородатый Маркс носился по школе, по классам и рекреациям в которых кудахтали полчища кур. Основоположник марксизма их вылавливал и каждую пытался надуть духом коммунизма. Куры надувались, как шарик, и тут же лопались, окровавленными мыльными пузырями…
     Утром Алёша по привычке попытался подняться в школу, но мать его удержала, напомнив, что при сотрясении необходимы три дня покоя.
     Но в тревожный сон мальчик провалился не надолго, так как уже через час его разбудила встревоженная Елена Владимировна. Спросоня он долго не мог узнать, кто перед ним. Видел только что какая-то красивая женщина, похожая на те образа, что он видел на иконах бабы Дуси. Постепенно он окончательно проснулся и вернулся в отвратительную реальность. Голова раскалывалась и его продолжало подташнивать.
Алёша! Да проснись же ты, наконец! - трясла за плечи сына взвинченная мать, - Я звонила Вавину и договорилась, чтобы он отвёз тебя и положил на эти дни в больницу! Вот, я тебе тут собрала чистые вещи. Не засыпай. Умойся! Завтрака нет, приедешь - там уже пообедаешь! Главное открой Вавину! Ты же помнишь доктора который у нас вчера был?
Да, вы с ним водку пили!
Какую водку? Ты что вообще обалдел!! Скажешь только! Выдумщик ты у меня. Ещё скажи кому нибудь - мать позорить…  Ладно, мне пора в школу. Вечером тебя там навещу. Обещаю!! - И Елена Владимировна упорхнула.
     Алёша, пошатываясь, дошёл до умывальника и долго смотрел на тонкую струйку льющуюся из подкапывающего крана. Затем пошёл на кухню и открыл рычащий, как буксующий автобус, доисторический холодильник. Там, на его дне съёжились остатки вчерашнего пиршества.
     Достав почти пустую банку прибалтийских сардин, он тщательно вылизал банку найденным в хлебнице чёрствым куском бородинского и жадно проглотил, почти не пережёвывая и тут в дверь кто-то постучал. Наверно уже Вавин. И Алёша как был трусах, так и открыл входную дверь. Но это был не фельдшер. На пороге, задыхаясь от недавнего быстрого  бега, стоял Лишин. Почти оттолкнув Алёшу он ворвался в квартиру и попросил закрыть за собой дверь.
Ты даже не представляешь, что в школе творится! Все как с ума посходили! В особенности завуч! И все ищут тебя!
Да ладно - дожёвывая кусок хлеба, пробубнил Алёша.
Да ладно? - Да знаешь ли ты, что против тебя целый заговор?
Наверно знаю, только что прибегала моя мать… короче она меня на три дня в больницу положила.
Да, так оно и есть! Дело совсем плохо. - И Лишин не дожидаясь приглашения прошёл на кухню. - Ого, по утрам шпроты трескаешь? Наш камышовый кот тоже их любит.
Издеваешься?
Нисколько! Вот на прошлой недели…
Андрюха! Давай ближе к делу!
Вот я и говорю, что целый заговор. Я слышал в туалете, как Векшин хвастался, что мол он скорешился с пацанами со второго завода, и что он обязательно тебе замстит.
Так я же в больнице буду...
Так вот он и хвастался, что вожатая тебя в больничку спрятала, а он и там тебя достанет!
Да он брехло!
Я бы так не сказал! В любом случае тебе нужно сегодня дома отсидеться!
Не могу, Лишин. Что-то мне совсем хреново, да и Вавин сейчас за мной приедет.
Кто такой Вавин?
Новый мамин друг, он на скорой работает.
Знаешь что, в этой больнице тебя зазря продержат с неделю. Моя мама тоже медик, и она говорит, что против тошноты и головокружений лучше “Ноотропила” не бывает.
Ну и что?
А то, вот… - И Лишин достал из внутреннего кармана пиджака упаковку с оранжево-белыми капсулами. Принимай каждые четыре часа и сразу полегчает.
Спасибо, не надо… я же сказал, сейчас за мной Вавин приедет...
А давай я вместо тебя. Мы же с тобой одного роста.
Не пойдёт. Да и глупо это!
Глупо?! - Лишин даже подпрыгнул от возмущения - Я, понимаешь, ради нашей дружбы с уроков сбегаю, томагавк тебе приношу, а ты...   
Томагавк?
Да… вот… - и Лишин, расстегнув серый пиджачок достал из-за пояса тот самый всамделишный индейский томагавк, которым они на днях упражнялись в метании.
Круто! И не жалко?
Когда индеец в беде - без томагавка никуда!
     В дверь настойчиво постучали.
Слушай, Андрюха, открой, а я пока в туалет заскочу, что-то меня опять затошнило, - И Алёша юркнул в уборную.
      Лишин долго возился с незнакомым замком, но в конце-концов ключ поддался.
Это ты Кочергин? - голос был женский, и Алёша незаметно выглянул из туалета.
Я - бесстрашно сказал Лишин
Анатолий Васильевич сейчас на вызове, так что ты поедешь со мной…
Анатолий Васильевич - это Вавин что ли?
А кто же ещё.
А я уже готов, - и не дожидаясь, пока Алёша опомнится, Лишин выскользнул вслед за приехавшей в белом халате. Так что Алёше ничего не оставалось, как  закрыться на два оборота и, проглотив принесённое другом лекарство, лечь спать.

 
                29


     Владик о смерти своей матери узнал от Феоныча. Тот слишком не церемонился. Сказал, как есть, даже не утаив о ночном визите майора Ратникова. Правда разговор состоялся не в облюбованной курилке, а на свежем воздухе. Перед зданием института. Вернее перед единственным надземным этажом этого многоэтажного бункера. Это был понедельник. День Космонавтики. По этому случаю Мамонов был в разъездах на всевозможных праздничных мероприятиях. Да это было и к лучшему, так как попадись генерал в эти роковые для него часы собственному ребёнку, и сын бы его точно убил. Но, прошли сутки. Владик успокоился и, на удивление, впервые за эти полтора года, хорошо выспался, и даже не посетив покойницу, решил для себя, что намного мудрее было бы последовать совету Феоныча и засадить убийцу матери далеко и надолго. Планы были смутные, в основном фантастические. В одном из них, он создаёт супер пилюлю правды, подсыпает отцу и тот сам, идёт в КГБ и кается во всех тяжких; по другому же плану он связывает отца, долго и мучительно пытает, записывает показания душегуба на магнитофон, а дальше всё как по предыдущему сценарию. Эти мысли немного развеяли Владика  и укрепили его веру в успешность коллективного заговора. Так что на встречу с Мамоновым утром следующего дня, молодой, пышущий здоровьем и играющими под ладно сшитым мундиром мышцами перспективный начальник отдела шёл даже не чуть ни боясь последствий. А последствия не заставили себя ждать. Не прошло и минуты, после того как он пересёк порог кабинета генерал-майора, как оказался повержен на дубовый стол, прижатый за горло крепкой мамоновской клешнёй.   
Сука! Только вякни у меня! И ты будешь следующим! - для пущей убедительности отец надавил на горло Владика чуть-чуть посильнее, - Если понял, кивни, - И Владик покорно кивнул. Одновременно с капитуляцией Мамонова загорелась красная лампочка селектора.  Раздался вышколенный голос адъютанта:
Геннадий Валентинович, Вас по городскому старшая вожатая Елена Королёва, говорит это насчёт шефской помощи…  - Лампочка погасла.
    На лице генерала не дрогнул и мускул - Запомни, сын, - Тарас Бульба, по сравнению со мной - щенок! - а теперь вон отсюда, пока я тебе голову не оторвал! Засранец!!
Алло! Леночка Владимировна! Очень рад! Не ожидал, что Вы так скоро мне позвоните! Что? Нужна помощь? Срочно? Да что Вы! Разумеется помогу! Ваш сынок в больнице! Как жаль! Сын завуча! Да, согласен - это полное безобразие. Давайте я сегодня подъеду к Вам. Может быть для начала обсудим план наших действий, как говорится, в неформальной обстановке? Вас устроит в 18:00? Вот и отлично. Я положу трубку, а Вы оставьте свои координаты моему адъютанту. Пока что не за что. До встречи! - И довольный Мамонов
положил трубку. От предстоящего удовольствия у него уже зачесались руки. Сегодня вечером будет нечто! И это он “королеве бензоколонки” гарантирует! Недавний разрыв с Парвизой, несмотря на внешнее спокойствие оказался для самолюбия Геннадия Валентиновича очень болезненным. Променять его на какого-то там неудачника, да ещё и с петлёй на шее! А ведь так красиво начиналось. Парвиза действительно, оказалась ему достойной партией, женщиной, украсившей бы его скорую старость. А что она вытворяла с ним в кабинете… да, а всё этот Бачковский. Правдоруб не добитый! Сколько он таких Бачковских в своё время поставил к стенке? А сейчас нельзя - другое время, видите ли… И как же эта шушера мешает жить… Даже сын - его собственный ребёнок, которому он дал столько, поднялся против него. И кто сказал, что Ад - это там? Ад - это здесь и Мамонтов находится в его эпицентре.
     Подвинься сатана и не мешай ублюдкам творить историю.
    
                30

    В этом году конец апреля выдался не по весеннему жарким. Начинающие пробиваться листочки не радовали, а наводили особенную, безотчётную печаль. Пройдя два квартала,  Парвиза наконец-то вошла в обшарпанный двор. Он как будто жил своей, внутренней жизнью. Развешенные на верёвках простыни раздувались парусами и  уводили мечту куда-то туда, где несказанно хорошо и недосягаемо.  В песочнице играла стайка карапузов, а на лавочках восседали местные лубочные старушки, нарядные и аккуратно причесанные, истосковавшиеся по сплетням за долгую зиму, они зорко наблюдали за происходящим.
   Парвиза торопливо здоровалась со встречающимися на пути соседями, и, как можно скорее проскользнула в подъезд. На неё сразу же пахнуло спертым букетом запахов  свежевыкрашенной  масляной краски и где-то прорванной канализации. Приехавший лифт, долго скрипел обозначая световыми полосами утомительный подъём на четырнадцатый этаж, и поймав положенное число солнечных зайчиков, больно стукнувшись об нечто возмущённо остановился. У неё были запасные ключи, и она без труда открыла обшарпанную и замызганную от недавнего переезда дверь.
    Пахнуло не вынесенным ведром. Жужжащая огромная муха, пикировала как штурмовой истребитель. Парвиза огляделась. В соседней комнате работала печатная машинка.
- Вагиз! Это я! – громко выкрикнула она и прошла на кухню.
     Открывшаяся гора немытой посуды в мойке. Остаток недоеденной глазуньи на сковородке и заставленный стол всякой кухонной утварью  - это всё то, что предстояло разобрать, и как можно скорее.
    Она вздохнула, и уже через четверть часа всё было убрано.
    - Зачем ты пришла. – Услышала она за спиной голос Вагиза – тебя что, просили? Парвиза! Зачем ты каждый раз приходишь? И вообще, откуда у тебя ключи? Я же в прошлый раз забрал их!
  Парвиза отлично помнила «прошлый раз», когда взбешённый и рвущий на себе волосы Вагиз носился по комнате в поисках «чего-то тяжелого», чем он мог запустить «в надоедливую прилипалу»! тяжёлым оказался томик Ахматовой, который и полетел ей в голову, оставив приличную шишку. Тогда Парвиза швырнула ключи Вагизу в лицо, но у Бачковских ещё оставалась запаска, которой она и не преминула воспользоваться!
    - Ты же ушла! Ушла от меня! Ушла к этому упырю! Я, наконец, согласился дать тебе развод! Ну что ещё от меня тебе надобно?  Парвиза! Пожалуйста! Если ты меня ещё любишь - то живи со мной! Но не приходи вот так, как уборщица! Ты же делаешь мне невыносимо больно! – И опустошенный от сказанного Вагиз сел на стул.
     В это мгновение этот мужчина, которого в своё время она так любила, показался Парвизе особенно незащищенным. Она попыталась обнять его, но Вагиз вскочил как ужаленный.
    - Не трогай меня! Пожалуйста! Не трогай меня! Ты понимаешь, что я не хочу видеть тебя! 
    - Понимаю. – Холодно сказала Парвиза и направилась к выходу.
    Она уже надевала туфли, когда к ней из дальней комнаты всё-таки подошёл Вагиз.
Может быть ты сегодня останешься, хотя бы на ночь?
Прости, у меня завтра сутки -и нужно выспаться…
Может после суток?
Может… Ты не забывай принимать лекарства! Хорошо?
     Вагиз ничего не ответил и с каким-то особенным смаком хлопнул дверью. 
     Только что пролил дождь, но с  долгожданной свежестью, на улицы  ворвалась другая напасть. Обновлённые тополя сбрасывали с себя уже не нужные листьям полчища падающих смоляных почек, которые надоедливыми прилипалами летели очертя голову вниз, цепляясь, как за последнюю надежду, за проезжающие машины, плащи прохожих, их зонтики  и, раздражая, маленькими самоубийцами мерзко размазывались по мокрому асфальту прилипая намертво к равнодушным подошвам спешащим прочь ног.
  Ну что она могла сделать, что? Вышла замуж по любви девятнадцатилетней дурочкой за перспективного парня, который на поверку оказался беспомощным и сентиментальным мальчишкой! Ей всегда хотелось сильного, предприимчивого, властного, как Мамонов мужчину, которому она бы с удовольствием родила. Вагиз оказался не из этого числа. И жалость к мужу перемешивалась с яростью - даже повесится как надо - и то не смог!

                31
 
     Залихватское веселье с шампанским, развалами дефицитной, а посему не досягаемой для кошелька скромной старшей пионерской вожатой еды, плавно перетекло в задушевный разговор, в котором в основном говорила Елена, то и дело кокетливо смотря на высокопоставленного гостя, и как бы говоря своим взглядом, я могу быть очень, очень благодарной!
    Мамонову пришлось услышать исповедь о том, как его потенциальная пассия родилась в многодетной семье в далёкой сибирской глубинке, о том, что её отец был невинно репрессирован, и  о том, как она смогла перебраться в Москву, короче Елена рассказывала ему всё то, что Мамонов узнал из доклада своего адъютанта ещё накануне.
     Условия, которые поставила перед ним Елена были смехотворные. Вернее она это облекла в форму “шефской помощи старшего товарища”, но хрен редьки не слаще! Необходимо было умять дело с гонениями на её малолетнего сына, и лично переговорить с завучем. Боже мой! Это такой мизер, что Мамонов ощутил себя колонизатором выменивающем у аборигенов за безделушки золото и алмазы. А то, что двадцатисемилетняя Елена будет главным бриллиантом в его короне Мамонтов не сомневался, ему и в голову не могло прийти, что  наивная девица искренне верит в дружбу, и что этот её невинный, с её точки зрения флирт, никак не может привести к постели такого уважаемого человека, имеющего столько правительственных наград, в том числе и Орден Суворова. 
     Мамонов же как тигр мысленно облизывал загнанную в западню породистую лань. Он с упоением смотрел на это алое шёлковое платье. чуть ниже острых, будто выточенных из слоновой кости коленок; на игривую позу нога на ногу и красные, под цвет платья туфельки на высоком каблуке;  на глубокий вырез пышного декольте, который украшала свежая роза из подаренного им же букета; на то, как пухлые губки то прикладываются к бокалу цимлянского, то обнажают ровный ряд белых зубов; на эти зелёные, как у кошки озорно сияющие глаза и ему казалось, что он сорвал джекпод.
    Препятствий не было. Мальчишка в больнице. Дверь на замке. Включённый на полную мощность проигрыватель выводил задорную пластинку “Самоцветов”:  “Алё! Алё! Алёна! Кричу я в трубку телефона…”
    И Мамонтов сорвался. После очередной кокетливой ужимки красотки, он резко встал, сдернул со стола скатерть и под ужасный грохот бьющейся посуды, грубо схватил Елену за руку, затем властно привлёк к себе и завалил на стол. Та ошарашенно вскрикнула. Сначала тихо в изумлении, а затем во всё горло. Мамонов же не спеша, по хозяйски зажал жертве рот и облизнул её припудренную щёку липким коричневым  от съеденной шоколадки языком, после чего так же неожиданно ослабил хватку. Вожатая вырвалась. Мамонов не удерживал. Ему нравилась эта игра. Он вошёл в раж, даже не подозревая, что  совсем рядом, под спасительным железном кровати маленькой комнаты затаились в пыли два ненужных ему свидетеля.   
 Шумная парочка -  Елена Владимировна и её новый друг, застали друзей врасплох. Феоныч зашёл к Алёше, казалось на минутку. Заметил с улицы в проёме окна размахивающего томагавком мальчугана и постучался в дверь. Ещё и ещё.
Безрезультатно.
Алёша открывать никому не собирался.
Он ждал маму, а у той были ключи.
Каково же было удивление мальчика, когда вместо Елены Владимировны их входную дверь распахнул Феоныч.
Здрасьте, дядя Петя! А что у Вас есть наши ключи? -
     Алёша запыхался, его лицо налилось красным,  а глаза нездорово блестели.
     Феоныч сразу же почувствовал, что что-то тут ни так, но внешне вида не подал и повёл разговор, как ни в чём не бывало:
Ключи от вашей квартиры есть у моей Надежды. А мне они не нужны. Я и без них в любую дверь открою!
Ка это?!
А вот так! Отвернись! -  И Алёша послушно отвернулся. Он услышал, как Феоныч расстегивает свой портфель и далее  уже знакомое скрежетание в замочной скважине со звуком прокручивающегося замка, - Всё! Можешь поворачиваться - дверь закрыта! - торжественно изрёк Феоныч, и уже более серьёзно добавил, - Что это у тебя? Томагавк? Можно посмотреть?
     Алёша неохотно, но доверительно протянул боевой топорик Феонычу, который, и сам как мальчишка обрадовался оказавшемуся в его руке сокровищу:
Ух ты! Как настоящий! Великолепная работа? Откуда он у тебя?
     Алёша посмотрел в добрые глаза этого большого ребёнка, от которого пахло табаком и водкой и неожиданно для себя рассмеялся.
Дядя Петя! Ты растишь усы?
Да! - И Феоныч любовно ощупал образовавшуюся над его верхней губой сапожную щётку, - ты же мне сказал, что я похож на Щёрса! А теперь не увиливай и как на духу выкладывай, ты чего это такой воинственный, да ещё с бешеными глазами?
Да так… - сменив тон замялся Алёша...
Ладно, индеец, пойдём, я тебя сгущёнкой и конской колбасой угощу! - И Феоныч в доказательство предъявил раскрытую пасть набитого продуктами портфеля.
     Оголодавший Алёша ел давясь, глотать большими кусками, и колбасу, и батончики, и сыр запивая всё открытой банкой сгущёнки  взахлёб поверяя свои жестокие обиды и беды своему спасителю от голодной смерти.
Ничего, всё образуется. Ты главное не изменяй себе!
Как это?
А вот так. Живи по совести. Как сердце тебе подсказывает! А таблетки эти выкинь! Ты эту дрянь зря наглотался. Да ещё на голодный желудок! Мамка-то скоро приходит?
Скоро. Вот мне взбучка опять будет!
А давай мы её удивим?
Как это?
А вот так, спрячемся под кроватью, а когда она в комнату зайдёт - мы выскочим.
Так она испугается до смерти!
Сначала, разумеется, испугается, а затем обязательно тебя простит. Обязательно простит! ведь она у тебя хорошая!
Дядя Петя, а ты под кровать со мной полезешь?
Я? - Феоныч на секунду замялся, - И я полезу!
Да ты же в форме!
Ну и что? В форме даже интереснее - и он хмельно усмехнулся в щетину над верхней губой.
     Весь день до этого Алёша провёл за тем, что привычно голодал, забивая голод принесенными Лишиным таблетками. Так что сейчас, после такого сытного ужина он, затаившись под кроватью, чувствовал внутри себя необычайное блаженство. Кровь прилила к голове. Виски пульсировали. Мальчик  лёг на плечо своего хмельного друга и в ожидании приключений слушал, как много всего знает Феоныч. Алёша впервые с нетерпением и без страха ждал мать,  он так явственно представлял себе, как они с дядей Петей, пугают её индейскими улюлюканьями, а затем как он  незамедлительно всё рассказывает ей и про Лишина и про больницу... Елена Владимировна добрая - она простит! Но в дверь вошли двое, и невинная шутка, предложенная Феонычем, обернулась неописуемым кошмаром.
     Друзья затаились.
     На кухне заиграла магнитола.
  Тогда Феоныч не выдержал и предложил улизнуть. Путь к отступлению лежал через окно - благо первый этаж.
     Алёша моментально согласился. По предыдущему опыту мальчик знал, что ни к чему хорошему мамины игрища привести не могут, как, например та вечеринка на Новый Год, когда Елена Владимировна как сумасшедшая, перед пьяной компанией взобралась на подоконник и распотрошил подушку, стала осыпать орущих, устроив настоящий “снегопад”.
     Феонычу удалось почти бесшумно открыть окно, но когда он уже подсадил Алёшу и тот уже одной ногой оказался на улице, мальчик неожиданно передумал, и опять нырнул под кровать. Феонычу пришлось последовать за ним. В глубине души и Феоныч и Алёша  искренне надеялись что вот-вот Мамонов уйдёт, а там будь, что будет.
    Голова Алёши не переставала кружиться. Всё его тело было как-будто наполнено миллионом воздушных пузырьков, так что лежать на прохладном полу, было даже приятно, тем более, что рядом лежал дядя Петя, это обнадёживало и немного успокаивало. Усталость с полным желудком брали своё и Алёша задремал. Его разбудил истошный крик. Визжала мама. Алёша хотел выскочить, но Феоныч удержал.
     Между тем вопли Елены и шум опрокидывающихся стульев и лязг разбивающихся ваз постепенно переместился в гостиную.
     Но и тут Елена вырвалась и ринулась в маленькую комнату. Мамонов успел схватить её за подол платья. Шёлк не выдержал и порвался. Елена неожиданно повернулась и успела до крови расцарапать его лицо. Но это не успокоило, а лишь подлило масла в огонь. Взбешённый зверь повалил хрупкую женщину на металлическую кровать, которая разом застонала всеми своими напряжёнными пружинами, под которыми затаились два ребёнка - большой и маленький. Они оба походили на загнанных в угол мышат, которые видят, как огромный кошара загрызает их маму-мышку. И что-то в сознании мальчика щёлкнуло. В один миг пронеслись все его унижения, все бесчеловечные издевательства сверстников и взрослых и в первую очередь оскорбления от его собственной матери; и всё это закрутилось в один огромный клубок душивший его и не дававший вздохнуть полной грудью, скрип пружинной сетки над его головой увеличивался и непомерно расширялся, как будто там, с той стороны страха на кровати сейчас были не его отбивающаяся от насильника мама, а сказочное мерзкое существо рычащее и скрежетавшее клыками, жаждущее крови и плоти, рвущее эту плоть, в любую секунду готовое приняться и за него. Алёша нащупал томагавк, и попытался вырвать топор из рук Феоныча. Феоныч не отдавал. Он только сопел и ошарашенно смотрел на ходящие ходуном над их головами прогнувшиеся металлические пружины. Тогда Алёша в ярости перелез через друга и не помня себя, с ужасающим визгом выскочил из под кровати, пытаясь остановить зверя, но зверь в экстазе без труда отшвырнул бумажное тельце в дальний угол; Феоныч увидел обмякшее тельце мальчика, распластавшееся около батареи, ненавистные генеральские лампасы, зажравшуюся брючину с белой бритой щетинистой голенью в зелёном натянутом носке и рубанул по натянутому ахиллову сухожилию. Зверь взвыл, и надломлено пал. Вот тут-то настала очередь Феоныча, он с ревом выкатился, и, как-будто выйдя из векового оцепенения,  оседлал это огромное чудище с белым вспотевшим черепом. Феоныч намертво ухватившись левой рукой за шиворот, правой начал наносить удар за ударом, раскалывающим, как грецкий орех, череп томагавком. И в этот момент раздалась серия выстрелов нагана. Не вынимая оружие из горизонтальной кобуры, смертельно раненый Мамонов просто три раза нажал на спусковой курок. Третья пуля угодила Феонычу в сердце и он рухнул замертво, выронив боевой топорик...
Когда Алёша очнулся, то перед ним склонилась мать, она пыталась вырвать из его руки томагавк. Всё её лицо было залито кровью Мамонова.
Алёша! Отпусти! Отпусти же! - и Алёша с трудом разжал одеревеневшие пальцы, - Скажи, ты идти можешь?
Не знаю… - слабым голосом ответил сын. Всё его тело как будто погрузилось в мягкую вязкую вату.
Постарайся встать и подняться к Надежде Егоровне. Иди пешком. Это четвёртый этаж. Помнишь?
Да…
Скажи ей, чтобы она спустилась… И ни с кем, кроме неё по дороге не разговаривай! Подожди! У тебя с затылка капает. Вот, - И мать оторвала кусок от разодранного подола, - прижми...
                32

 
Где он?
На кухне.
Товарищ майор, мальчик очевидно под воздействием каких-то психотропных препаратов. Разберёмся. Сейчас главное никакой утечки информации. Ты понял, капитан? Ни-ка-кой!
Когда будут наши эксперты с Лубянки?
С минуты на минуту.
Вот и отлично! - и, непривычно оживлённый Ратников зашёл на кухню, где с наскоро умытым лицом, но с окровавленными волосами и в ещё утром голубой, а теперь в гранатовых разводах, пионерской рубашке дрожал на стуле всем своим хрупким тельцем испуганный мальчик.  Ратников взял стоящий рядом стул и сел напротив.
Ну, Алёша! Ты у нас настоящий пионер-герой!
И...ин...дее..ец… - заикаясь и стуча зубами выдавил из себя ребёнок.
Товарищ майор, тут Вас медик со скорой спрашивает…
Гони всех в шею… я же ясно выразился!
Он говорит, что Вы его знаете - его фамилия Ванин…
Вавин. Его фамилия Вавин - не поворачиваясь к докладывающему и внимательно пожирая глазами Алёшу, - поправил Ратников, - Зови, и больше никого.
     На кухню вошёл Вавин. Ратников встал и протянул входящему руку. Майор и фельдшер оказались примерно одного роста.
Здравствуйте! Хорошо, что именно Вы приехали, майор!
Аналогично, Анатолий Васильевич!
Можно я осмотрю мальчика, возможны скрытые травмы.
Пожалуйста, доктор.
     Вавин подсел на стул и взял Алёшу сразу за две руки:
Привет, как дела?
Х-х-орошо.
Ты меня помнишь?
    Алёша кивнул.
Как меня зовут?
Этот д-д-ядя уже назвал Вас.
А сможешь повторить?
В-вавин… вы к нам с дядей Петей приходили.
Молодец! Встань пожалуйста! Так… Подними обе руки…. Так… повернись. Нагнись. Разогнись. Повернись. Странно… Такое ощущение, что твою рубашку изрешетили пули… Откуда это? Прожёг?
Не з-знаю…
Хорошо, не волнуйся. Сосредоточься. Достань левой рукой кончика носа. Так. Теперь правой. Хорошо. Теперь смотри на мой палец. Так. Так.. Хорошо. Садись. Ну что я могу сказать, товарищ майор, зрачки расширены, реакция заторможена. По всем признакам посттравматический синдром. Алёша, ты что-нибудь принимал сегодня из таблеток?
Да, принимал.
И что?
Вот…, - и Алёша достал из кармана немногое что осталось от того, что принёс ему Лишин
Надо же Ноотропил, и откуда он у тебя?
Мне его Андрюха Лишин принёс, сказал что классное средство от головокружения!
Да. Это точно. Так это его вместо тебя в больницу увезли?
Да. А где он сейчас?
Не переживай - он уже дома. Да и заварили вы с ним кашу. А томагавк откуда? Тоже Лишин
Да…. он сказал мне, что я настоящий индеец...
     Вавин повернулся к Ратникову.
Видите ли, товарищ майор, так случилось, что недавно моя бригада приехала на вызов к Лишиным. У них в квартире целый камышовый кот обитает. Изрядно покусал он главу семьи. Его жена моя коллега. раньше тоже на скорой работала, так что шума поднимать не стали, а вот стена у них вся в этих томагавках…
Спасибо за помощь, доктор. А как там дела с Королёвой?
Приехали мы сразу, как поступил вызов, и отвезли пострадавшую, как и просили Ваши люди в госпиталь. Помимо обширных гематом и сломанной ключицы, черепно-мозговая травма и перелом челюсти. Замечу, если бы не Феоныч, сейчас бы мы имели как минимум два трупа невинно убиенных.
А сейчас?
А сейчас тело насильника и тело того, кто защищал…
Гладко у Вас, Вавин, получается! Вы уже видели место преступления?
Конечно. Не для протокола. Сначала мне лично позвонила Бачковская и вкратце сообщила о случившемся.  Предупредила, чтобы мы не сообщали в милицию и что КГБ берёт это дело под свой контроль. Правильно?
Да-да, к тому времени она уже связалась со мною. На наше счастье надежда Егоровна сообразила позвонить сначала сыну Мамонова, а тот уже мне набрал. А наш индеец хорош! Повел себя молодцом. Другой любой пацан его возраста на его месте...
А что вы хотите! Суточные дозы “ноотропила” варьируют в диапазоне 30-160 мг/кг массы тела. Кратность приема 2-4 раза/сутки, а то, что выпил Алёша и слона бы накачало. Побочные действия аховые: начиная от возбуждения, кончая повышенной сексуальностью… но это уже из другой оперы.
С точки зрения студента третьего курса меда - Вы, Анатолий Васильевич, слишком преувеличиваете действие пирацетама - C6H10N2O2. Если мне не изменяет память - это его формула.
Коллега?! Неожиданно!! Знаете, я всем говорю, что если вы не стали медиком - ваша жизнь прошла зря.
Я тоже так думал до сегодняшнего вечера...
Товарищ майор! Криминалисты приехали…
Запускай!
И ещё… что мне делать со служебной “Волгой” убитого? отпускать?
Ни в коем случае!” Я сейчас с водителем сам поговорю. Анатолий Васильевич! Благодарю Вас за помощь!
А как же мальчик?
Сейчас с него снимут показания, и думаю, на ночь его Бачковские приютят. Да, а на счёт ноотропила, мне нравится ход Ваших мыслей.

                33

          Ратников вышел из подъезда уже в весенние сумерки. Гомон прилетевших птиц. Запах распускающихся листьев. Всё это не для него. Ирония судьбы. В один ряд стоят служебная машина на которой Мамонов приехал; служебная машина, на которой приехали освидетельствовать его смерть; и служебная машина, на которой его увезут в служебный же морг. Бог любит троицу. Подумалось атеисту, коммунисту и просто хорошему человеку, у которого, как и у всех шести миллиардов смертных планеты Земля были свои слабости. Около одной из машин курил солдатик.
Вы личный водитель генерал-майора Мамонова? Садитесь в машину - есть разговор!
     Но у рядового на этот счёт было своё мнение:
Геннадия Валентиновича убили? Это правда?
А  ты, Паша, весь в отца, настоящий Шерлок Холмс.
Прежде чем Вы, товарищ майор продолжите, я хочу Вас предупредить, что мой отец, и Ваш непосредственный начальник, просил меня чтобы Вы ему немедленно перезвонили.
Уже настучал?
Солдатская смекалка. Таксофон за углом. Отец ждёт Вашего звонка. Он сейчас на даче. У вас есть наш номер?
Есть…
А две копейки? - с издёвкой добавил Паша - Могу одолжить…
Да пошёл ты… И вообще вали отсюда, у тебя через пол часа отбой...

                34

     Такого расклада Ратников не ожидал. А как хотелось поставить непосредственного начальника перед свершившемся фактом.
Товарищ полковник, разрешите доложить…
Ратников! Что у тебя там за бардак! У нас ЧП. Зверски убит уважаемый человек. Орденоносец. Директор секретного института, и кем? Вшивым майоркой из его же окружения! тут как минимум государственной изменой попахивает! А Вы что? Решили на всю Москву об этом раструбить?
Никак нет, товарищ полковник! Милиция от участия в расследовании отстранена. Один из свидетелей с тяжкими травмами в военном госпитале, другому - это ребёнок 9 лет, оказывается эмоциональная помощь!
Это он добил Мамонова!
Со слов его матери… А откуда Вы...
Почему же его до сих пор не увезли в нашу психушку?
Я не видел необходимости.
Значит так, кто ещё из заинтересованных лиц знает о происшедшем? И советую Ратников говорить всё как есть. Гораздо хуже будет, если я сам до всего докопаюсь…
Ребёнок после самообороны…
Убийства, майор… это было убийство…
… после убийства поднялся в квартиру Бачковских. Бачковская, и надо отдать ей должное, минуя милицию вызвала нас.
Нельзя допустить, чтобы информация, порочащая Советскую Власть - расползлась по городу. Официальной версией смерти пусть будет обширный инфаркт -  А малолетнего Чингачгука немедленно в дурку - пусть им спецы займутся. Понятно? И ещё - ты выяснил, откуда взялось такое странное орудие убийства?
Да.
Изготовителя наказать! Завтра в 9:00 с докладом ко мне. И учти майор - не разочаруй меня!

                35

       Последним заехали за Владленом. И служебная “Волга”, сделав крутой разворот устремилась на Лубянку. Машиной управлял сам Ратников. Слева от него Бачковский, за спиной, рядом с Владиком Вавин.
   Напряжённое молчание прервал Кирилл Егорыч:
Мне меньше кого либо хотелось такой развязки. Мамонов мне причинил не меньше боли, чем кому либо из Вас, а может даже больше.  На нашу беду, моё начальство не желает заминать это дело. Покойник Бачковский нам удружил всем! И перспектива для каждого из нас - плачевна, но всё это меркнет, по сравнению с тем, что собираются сделать с этим мальчишкой, у которого яйца оказались круче чем у многих присутствующих. У нас с Вам времени до завтра девяти утра. Если мы ничего не придумаем, то вряд ли кто из нас останется на свободе, и лучшее из того, что нам всем светит, включая Алёшу и его мать, это психиатрическая клиника...
     Все понуро молчали. Никто не проронил ни слова.

                36

     Бачковская сходила с ума. Сначала, когда к ним в квартиру позвонил окровавленный Алёша, они и думать не могла, что всего лишь через два часа заберут её Петра. Он ещё улыбнулся ей напоследок и чего не бывало раньше - поцеловал на прощание Игорька. Ей не составило труда выяснить, что вслед за её мужем, увезли в неизвестном направлении Вавина и Владлена.
Это ты всё! Это из-за тебя всё началось! - истерично орала Надежда Егоровна на сонного Вагиза. А тот, всё никак не могущий окончательно  проснуться после сильного снотворного, то и дело кивал носом и отвечал что-то невразумительное, - А, да чтоб тебя нелёгкая унесла! Тебя и твою пустоголовую бабу! Из-за Вас моего Петра замели! Изверги!!

                37

А что если обратиться к министру обороны? Я уверен, что Толубко  прекрасно запомнил нашу Елену…
Феоныч! Это из разряда фантастики! Даже если мы и сможем выйти на министра, то вряд ли его звонок в “нашу контору”, закроет этот вопрос…
Ну, не самому же дорогому Леониду Ильичу звонить! - съёрничал Владик.
А почему бы и нет, уважаемые товарищи! Мы, члены центрального комитета коммунистической партии родного Советского Союза, всегда с особым трепетом относимся к просьбам простых тружеников нашего великого государства, только дайте мне номер телефона, дорогой Кирилл Егорович!
     Шок. Это был шок, так как только что все услышали с того места, где сидел Вавин голос генерального секретаря.
Вавин! А я Вам поверил!
Спасибо!
А голосом Толубко сможете?
Если услышу его голос, то да, смогу.
Но, думаю до этого не дойдёт, хотя, я думаю, у нас в архивах найдётся запись с заседаний политбюро,  - И Ратников прибавил газу.
Что Вы задумали, Кирилл Егорыч?
     Вместо ответа Ратников обратился к Бачковскому:
Пётр Феоныч, возможно ли позвонить Андропову так, чтобы он думал, что звонок исходит не из соседнего кабинета, а, скажем из Кремля?
Хороший вопрос! При наличии моей лаборатории и помощи вот этого вундеркинда, думаю за часов пять я что-нибудь сварганю.
За два... - вставил Владик - Думаю, что за два часа мы что-нибудь сварганим! Феоныч! На этот счёт у меня уже есть одна перспективная мысль….
Тогда не будем терять времени. - И майор Ратников, в очередной раз, круто развернув автомобиль, снова помчался в область. 


               
                38
 
   Самым сложным оказалось провести Вавина сквозь три кольца усиленной охраны. У фельдшера, в отличие от остальных заговорщиков вообще не было ни какого уровня доступа. И опять выручила смекалка Феоныча. Полчаса в лаборатории, которые для ожидавших Бачковского в машине, за сто метров от КПП, растянулись на целую вечность, и поддельные документы готовы.
Бачковский! Вы ещё и фальшивомонетчик…
Это уже так называется? А вообще - если Родина сказала надо - партия ответила есть,  - лишь отшучивался беспартийный Феоныч.

                39

  Устройство, которое задумал Бачковский было очень простым в замысле и невероятно сложным в исполнении. И тут как раз на выручку пришёл оригинальный замысел Владлена. В целом решая одну и ту же поставленную задачу Бачковский и Владлен подходили к её выполнению с разных сторон. Заточенный кибернетически мозг экс-вундеркинда упор делал на электронику, Феоныч же, по старинки опирался на опыт и знание предмета.
Вообще, кулибины, вы можете мне в двух словах объяснить, как эта штука работает? - Озадаченно, смотря на окружающие его ЭВМные монстры, обращаясь ко всем сразу резонно заинтересовался Ратников.
Товарищ майор, - начал Владик, - Вы имеете малейшее представление, как работает аналоговый телефон?
То есть обыкновенный телефон?
Ну, да…
Примерно…
Так вот этот телефон - аналоговый, а мы хотим создать системный. То есть превратить на время весь наш вычислительный центр в большой цифровой аппарат. Схема действий его такова: мы, подняв трубку, звоним в Кремлёвский коммутатор. При этом у них по телефонной сети поступает индукторный вызов. Наш телефон  подключается к телефонной линии Кремля, и понижая напряжение до уровня 22-24 В - блокирует разговорный тракт. Затем, через 250-275 мс (время на окончание переходных процессов при коммутации телефонной линии) наш многофункциональный телефон выдает на коммутатор Кремля сигнал частотой 495-505 Гц с уровнем 4.3 дб и длительностью 100 мс.  Этот сигнал декодируется и выдается "Ответ" -номер телефона звонящего абонента. В нашем случае - это Брежнев. Далее подключается наша ЭВМ и многочастотным методом  в принятом коде "2 из 6". Телефон Андропова осуществляет прием пакета частотной информации в порядке поступления с последующей дешифрацией комбинации уже не от нас, а якобы от дорогого Леонида Ильича. Более того, вся  информация обрабатывается ЭВМ и выводится на мониторы. При этом именно в самом телефоне Брежнева вырабатываются сигналы имитирующие сигнал КПВ (Контроль Посылки Вызова - длинные прерывистые гудки). И далее Лжебрежнев (то есть Вавин)  может спокойно вести разговор с Андроповым - алгоритм переадресации номера закончился.
А если Андропов после этого перезвонит настоящему Брежневу?
Тогда он автоматически попадает на нас, - уже потирая руки вмешался Бачковский.
А если он вдруг перезвонит не Брежневу, а Толубко? - просчитывал все за и против Ратников…
Тогда нам всем швах…. Голоса толубко Вавин не знает…
Хорошо, будем наедятся, что не перезвонит. Сколько у Вас уйдёт на настройку?
Часа два…
Это уже будет в районе двух ночи… Обязательно нужно успеть к этому сроку. Мне достоверно известно что Брежнев любит работать по ночам, но не позднее трёх ночи, в отличие от Андропова, который может просидеть за бумагами до рассвета.
Хорошо, постараемся уложиться в эти параметры…
Постарайтесь! От этого зависят наши жизни, а я пока с Вавиным порепетирую.
Лучше не надо… - неожиданно возразил фельдшер - у меня, когда экспромтом лучше получается, лучше напишите мне на бумаге, а я уже потом сам…

                40

 Вагиз сидел напротив открытого окна. В последнее время он мог так проводить время часами. Мысли, как ветер обдували его мозги, и не задерживаясь улетучивались в небытие. 
Он не знал, что ему делать и зачем. К чему вообще стремиться покорять любимую женщину, если она ему предпочла другого.
Душевная боль переполняла его. Единственный, кого он ненавидел, был Феоныч. Не приди он тогда, и мучения Вагиза давно бы уже закончились и он не продолжал бы эту мучительную жизнь, так несправедливо растоптавшую его.
Сами по себе потекли слёзы. Вагиз не собирался их вытирать. Он встал и подошёл к письменному столу, где на самой нижней полке, помимо всего прочего, лежала стальная струна для новых штор, которые они с Парвизой так и не купили. Ему было скверно. Вагиз сел за стол. Зарядил валик миниатюрной пишущей машинки чистым листком бумаги, и начал печатать предсмертную записку.
Вытаскивать из петли на этот раз его было некому.

                41
               
 В семь минут третьего в кабинете Андропова раздался неожиданный телефонный звонок. Это проснулся правительственный аппарат, напрямую соединяющий его с генеральным секретарём ЦК КПСС. 
Алло! Юрий Владимирович, Здравствуй! Спишь? А я вот не сплю. Ночью самая работа. Днём часто отвлекают. Знаешь, я очень не люблю, когда отвлекают по мелочам. Ты слышишь меня?
Да, Леонид Ильич! Здравствуйте!
Ты знаешь тут сейчас мне Владимир Фёдорович позвонил, что на него, если честно, вообще не похоже. Жалуется на тебя. Говорит у тебя в твоём хозяйстве бардак!
Не может быть, Леонид Ильич!
Не может! Я в отличии от тебя в сорок первом за бронь не прятался, и первую жену голодной смертью не изводил! Ты что же думаешь? Если партия тебе доверила такой важный государственный пост, мы, коммунисты должны забыть про все твои, мягко сказать огрехи?
Что случилось, Леонид Ильич?
Случилось?! Я на Малой Земле кровь проливал за что? За то, чтобы ты во власть разных подонков пропускал? Где твой хвалёный чекистский нюх? Двадцать пять лет этот оборотень скрывался под маской генерала! Управлял святая святых - нашей ракетной обороной!
Леонид Ильич - Вы можете по-конкретнее?
Конкретнее? Я  тебе что? Секретутка? Значит так, чтобы с этой девочки - пионер-вожатой и её ребёнка, все обвинения снять! Это первое! Второе: лиц, причастных к разоблачению и выявлению этого оборотня - наградить, включая гражданских. Ты можешь с них взять подписку о неразглашении - это понятно, но отметить товарищей - нужно. Слишком много народилось у нас сейчас равнодушных, заевшихся на казённых харчах. И ещё…
Да, Леонид Ильич!
У меня к тебе личная просьба! Ты этого мальчика определи в суворовское училище - я понимаю, что мал, но в качестве исключения! Такие солдаты нашей Родины нужны! Уверен из него выйдет истинный защитник, если он в девять лет сумел постоять за честь своей матери.
Всё сделаю, Леонид Ильич!
Ну давай! Исправляй ошибки, лучше поздно, чем никогда. Перезванивать с отчётом не нужно. Дело деликатное. Надеюсь ты всё понял? Спокойной ночи!
Спокойной ночи Леонид Ильич!
    Вавин положил трубку. На него смотрели полные ненависти глаза Ратникова:
Ты что там наплёл? Откуда ты всё это знаешь?
Подождите ссорится! - Андропов Толубко звонит! - Нет передумал. Положил трубку, - И Владлен, сняв наушники, вытер ладонью катившуюся со лба струйку пота.
Так откуда, Вавин, у тебя такая информация? Про Андропова?
Земля, Кирилл Егорович, маленькая. А то, что я сказал, правда.
Ну смотри, Вавин! Значит так, сейчас пулей летим на Лубянку - я в кабинет на доклад - вас, по камерам. И помните - везде прослушка, так что будут вопросы - задавайте в машине. А эту приставку к ЭВМ - уничтожить!
Кирилл Егорович!
Я сказал уничтожить. Это улика, а улик на нас и так предостаточно!

                42


Эффекта ожидали. Но такого! Не успел  Ратников подняться в свой кабинет, как его в коридоре, несмотря на раннее утро, поймал секретарь.
Товарищ майор! Я Вас везде разыскиваю! Вас срочно к начальству!
Что нибудь случилось? И почему ты сегодня так рано?
Вызвали. И не только меня. Говорят сам -ещё не ложился. И секретарь многозначительно указал пальцем вверх.
Хватит болтать. К моему приходу сообрази мне свежего чая.
     Но пить чай майору не пришлось. И вообще тот день он запомнил надолго. Вавина, Бачковского и Мамонова-младшего выпустили незамедлительно. Так что в застенках они провели не более получаса.   На счастье заговорщиков, в ведомстве царила строгая иерархия и как говориться вассал моего вассала не мой вассал, так что искали Ратникова, а не того кого он привёз, и без его присутствия никто бы не стал решать судьбу номинально арестованных им людей. 
   Всё обошлось. Убийство замяли. Более того, малолетнего преступника, которого ещё вчера хотели сгноить в сумасшедшем доме, наградили за мужество за ликвидацию опасного врага, которого публично, перед сотрудниками секретного института, объявили внезапно скончавшимся от сердечной недостаточности, и с почестями хоронили в открытом гробу, благо, что все смертельные раны были нанесены со спины, и лицо, кроме височной кости, практически не пострадало.
     Мамонову-младшему и Бачковскому отдельно от Вавина дали подписать соответствующие бумаги о неразглашении государственной тайны о ходе всей, якобы проделанной КГБ операции. Так что и сыну покойного Владлену и Феонычу тоже пришлось присутствовать в этой траурной процессии, где было немало сказано добрых слов о покойном, и даже пролито некое число искренних женских слёз. Ещё бы - умереть мужу практически день в день со своей любимой супругой, кто из дам не мечтал о такой завидной участи.
               
               
                43
         

   Мария Фёдоровна начала пафосно:
Дорогие ребята! Мы много с вами говорили о подвигах. Читали о пионерах-героях. Все они не пожалев своих жизней погибли за нашу Родину - великий и могучий Советский Союз. Кто бы мог подумать, что среди нас с вами тоже есть мальчик, который тоже стал героем. Встань, Алёша и подойди сюда.. - удивлённое шушуканье, - Алёша Кочергин! - выворачивая голос  с ноткой раздражения ещё раз выдавила из себя престарелая учительница. Алёша встал и нехотя подошёл к школьной доске. - Вот. Кто бы мог подумать, что наш Алёша Ситников станет героем. Я, надеюсь, что это не ошибка, так как только что, в кабинете директора его наградили медалью за отвагу и уже заочно приняли в Суворовское училище! В Положении о медали говорится: «Медаль „За отвагу“ учреждена для награждения за личное мужество и отвагу, проявленные при защите социалистического Отечества и исполнении воинского долга. Медалью „За отвагу“ награждаются военнослужащие Красной Армии, Военно-Морского Флота, пограничных и внутренних войск и другие граждане СССР». «За отвагу» — высшая медаль в наградной системе СССР. Алёша! Может ты нам сейчас расскажешь, за какие такие заслуги тебя наградили столь серьёзной медалью? Нет?! Я так и думала!! Давайте поаплодируем нашему октябрёнку-герою, которого уже завтра на совете дружины решено принять в пионеры! - И под нестройные, жидкие аплодисменты одноклассников, Алёша выскочил из класса, а через, буквально мгновение раздался дребезжащий звонок на короткую перемену.
     Его, забившегося за вешалки  через четверть часа в гардеробе нашёл Лишин.
Вот ты где прогуливаешь! Звонок на урок не для тебя уже? Пойдём с тобой кое-кто хочет поговорить, - И Алёша, не спрашивая кто, послушно пошёл за тем, кто так недавно спас его и одновременно вверг в эпицентр всех этих страшных событий. Путь оказался в туалет. Лишин сразу же рванул вперёд и проскользнул в кабинку.
Ну что герой,  а как тебе это? - Алёша повернулся и увидел стоящего за спиной Векшина, в руках у которого была та же самая металлическая мыльница, которой он, кажется в другой жизни, разбил этому здоровяку бровь. Вопрос был риторический. Не дождавшись ответа, Векшин с маха ударил ненавистного выскочку импровизированным кастетом в левый висок. Алёша рухнул на кафельный пол. Для добавки Векшин пнул лежащего без сознания в живот. Харкнул и смачно сплюнул:
Ещё увидимся, суворовец недорезанный!
     Алёша открыл глаза через несколько минут - холодный кафель жёг щёку, но подняться сил не было. Перед ним, на корточках сидел Лишин:
Слава Богу, ты очнулся! Я уже думал, что тебя этот урод убил!  Ты прости, у меня мало времени - ты понимаешь, что я говорю?!
Да, - выдавил из себя Алёша.
Как ты мог так поступить со мной? Я не знаю что ты там сделал моим томагавком, но папку арестовали, выгнали со службы, теперь его ждёт трибунал, а камышового кота усыпили! И всё это из-за тебя! Гад!! - и Лишин занёс над головой только что пришедшего себя Алёши тяжёлую керамическую крышку  бачка унитаза.
Эх, Андрюха! - смертельно уставший, попытался улыбнуться над занесённым над ним смертью Алёша, - Настоящий индеец снимает скальп!
Аааааааааа… - заорал, срываясь на визг Лишин и швырнул увесистую крышку в сторону писсуара, тот с грохотом раскололся, и, захлебывающийся в слезах мальчишка выскочил из туалета.

                44

Будущий генеральный секретарь ЦК КПСС, преемник Брежнего, а ныне Председатель Комитета государственной безопасности СССР, Юрий Владимирович Андропов, любил все дела доводить до логического завершения. Странный звонок генерального месяц назад заставил перевернуть с ног на голову всё ведомство. Полетело немало голов. Теперь, спустя тридцать дней, он ни раз возвращался к этому странному убийству, которое скорее всего походило на ритуальное или заказное, чем на пресловутую самооборону.  Андропов никогда не спешил, но оказавшись с глазу на глаз на личном приёме и обсудив все текущие дела, он, выдержав почтительную паузу, добавил:
Леонид Ильич, и ещё. Это касается Вашей просьбы по поводу той старшей вожатой.
Юрий Владимирович, я пока тебя не понимаю… напомни суть дела…
Ночью четырнадцатого апреля вы мне звонили и просили помочь некой старшей вожатой из Одинцово.
Так… продолжай, пожалуйста…
За неё хлопотал Толубко…
Так…. Слушай, Юрий Владимирович, чайку не хочешь? А у меня, прости, зов природы. Подожди меня секундочку!
Хорошо, Леонид Ильич! Может мне в другой раз к Вам зайти?
Я сказал подожди. Я сейчас, - И Брежнев вышел в соседнюю комнату, где на него внимательно, с собачьей преданностью,  смотрел готовый выполнить любую прихоть, кремлёвский секретарь.
Слушай! Соедини меня немедленно с Толубко!
Владимир Фёдорович! Ты помнишь эту свою старшую вожатую из Одницово?
Что-то случилось, Леонид Ильич?
Ты давай не крути, а отвечай прямо, как и положено коммунисту, на поставленный вопрос!
Дайте подумать… Год назад я распорядился одной старшей вожатой из Одинцово выделить квартиру. Она потом…
Всё… я удовлетворён. Потом дорасскажешь! - И Брежнев, положив трубку, вернулся к Андропову, - Так и что там с этой старшей вожатой, которая так не безразлична нашему Нельсону?
Всё в порядке. Дело улажено. Виновные наказаны. Мальчик отправлен в Суворовское училище…
Мальчик? Да… Молодец, Юрий Константинович…
Я Владимирович, Леонид Ильич!
Вот я и говорю, Владимирович! Когда захочешь, то всегда сможешь… Спасибо. Уважил…. Ну что, а теперь по чайку? Знаешь, вот у нас был Кутузов, - и Брежнев прикрыл один глаз. Затем у этих англичан - адмирал Нельсон…. так? - И Брежнев опять прикрыл один глаз, - Не пора ли с нашим Толубко что-нибудь сделать! - И Брежнев опять прикрыв один глаз от души расхохотался собственной шутке. И вот ещё что. Правда это должен был быть сюрприз, но я, как ты знаешь не люблю сюрпризов. Вот ознакомься с интересной бумажкой, которую мне сегодня принесли на подпись, - И Брежнев, трясущейся рукой протянул невозмутимому Андропову красную папку, - В ней говориться, что 10 сентября 1976 года Председателю КГБ Ю. В. Андропову и министру внутренних дел СССР Н. А. Щёлокову будет присвоено воинское звание генерал армии. между прочим, наш милиционер об этом ещё не знает, так что цени!
Служу Советскому Союзу, Леонид Ильич!
Да полно тебе. Ты мне лучше скажи, на кабана этим летом собираешься… Ах да…. совсем забыл… ты же охоту не любишь… Старею! Уже забываю то, что говорю… ни фига мне эти заморские таблетки не помогают!

                45

     15 апреля 1976 года Елену Владимировну Королёву, или как любовно называли её в госпитале - Королева, наконец-то выписали. За неполный месяц усиленного лечения её истерзанное тело восстановили полностью, пуля Мамонова прошла на вылет оставив небольшой шрам, кость же оказалась не задетой, что касаемо души, то она от перенесённого стресса ничуть не пострадала, так как в своём детстве маленькая Елена переносила и не такие побои от своего пьющего родителя.
Как бы там ни было, но выписка состоялась и, выйдя, практически, в настоящее лето, и никого не предупредив о скором выздоровлении - Елена отправилась домой пешком, благо что её многоэтажка находилась всего лишь в двух кварталах.
За то время, пока Елена провела в госпитале, она обзавелась многочисленными знакомствами, и теперь счастливая предвкушала то, как она весело проведёт лето, тем более, что от КГБ, как матери пионера-героя, ей была предоставлена бесплатная путёвка в Армению в санаторий “Джермук”.
Всю дорогу на пути к дому Елену удручала лишь одна мысль, что её сын, так и не смог ни разу посетить её. Весь в своего отца. Думала Елена, и ей моментально припомнились все большие и малые обиды перенесённые от бывшего мужа. А ведь она так любила Алёшу! И то, что в свои девять лет сын уже стал героем - это несомненно была именно её и больше никого заслуга, так как она знала как нужно воспитывать советских детей и посвятила этой благородной цели всю свою такую долгую двадцатидевятилетнюю жизнь.   
На время её болезни за сыном присматривали Бачковские, но было оговорено, что жить он будет дома, и Елена очень надеялась застать Алёшу врасплох.  Как это будет романтично. Она звонит в двери - сын открывает их и сразу же кидается ей на шею с возгласами: “Мамочка! Мамочка вернулась!” - расцеловывает её всю, и вот они уже как дружная, счастливая семья идут на кухню и долго по душам разговаривают обо всём на свете за горячей кружкой сладкого чая….
Но на стук в дверь её квартиры никто не открыл. Елена постучалась ещё раз. Тишина. Странно, уже три дня, и ребёнок должен уже быть дома. Наверно опять где-то шляется. И раздосадованная мать решила подняться за запаской к Бачковским. Игорёк вот он уже точно уже дома.
На звонок в дверь практически сразу же ей открыли. В дверях стоял Алёша. Он хмурился и смотрел на мать как бы не узнавая.
Ну что, узнал мать?
Узнал… - растерялся Алёша
Может тогда впустишь?
   И Алёша отошёл в сторону. Елена зашла прихрамывая и нарочито громко хлопнула дверью. Не такого приёма ожидало её материнское сердце.
Ты что, спал?
Нет, мы с Игорьком в шашки играли.
В шашки? Собирайся, нам домой пора!
А как же обед. Сейчас мы есть будем. Надежда Егоровна такую вкусную индейку пожарила! С рисом - пальчики оближешь!
Ничего, у нас дома тоже что-нибудь найдётся! Собирайся!
Но я уже всё разогрел!
Собирайся я сказала - буквально взвизгнула Елена Владимировна, - Ты что, по матери не соскучился?
Не соскучился, - злобно огрызнулся Алёша
Можно узнать почему?
Можно! Просто меня тут вкусно кормили!
    Вместо ответа Алёша получил увесистую, смачную оплеуху.


                46

     Феоныч звонил долго. Затем перешёл на стук. Он знал, что Алёша дома. Но мальчишка не открывал. С тех пор, как Елена вернулась из госпиталя прошла неделя и дружеские отношения между соседями окончательно лопнули. 
     Феоныч был одет в гражданку. В старенькие, видавшие виды коричневые брюки, из под которых выглядывала некогда белая, а теперь со временем пожелтевшая гусеничная резина выцветших кедов и в клетчатую рубашку. В руках он держал замызганный пиджак, который едва прикрывал своим двубортным телом рыболовный сачок и болотные сапоги.
Ну раз ты не хочешь идти за тритонами — Феоныч повысил голос, - То тогда мне придётся ловить их без тебя...  Слышь, эй там, за дверью — а я и болотные сапоги взял и рыболовный сачок...
А ты не врёшь? Дядя Петя? - наконец-то из-за двери отозвался Алёша.
Я? Да ты сам посмотри!
Хорошо. Не уходи!
      Всю дорогу до леса шли молча. Феоныч несколько раз пытался разговорить мальчишку едва заметно заплетающимся голосом, но всё было тщетно. За эти недели Алёша осунулся, как то неуловимо изменился.  На его подбородке образовалась ямочка,  а на лбу не проходящая морщинка. Если бы не его пепельные волосы, то можно было бы подумать, что рядом с Фенычем идёт маленький старичок.
Чёрт! - Алёша споткнулся, но в последний миг всё таки сумел устоять на ногах.
Не скажи! - философски задумался Феоныч, может Чёрт, а может и Бог!
Баба Дуся говорит «Не поминай Бога в суе!»
Да ладно тебе! Не верю я в эти россказни!
Это не россказни! Зря ты так, дядя Петя!
Зря?! И кто бы говорил! Ведь ты же сын пионер-вожатой!
Ну и что! А моя бабушка говорит — что Бог — он всё видит!
Эх! Алёша! Многое он не то что не видит — в упор не замечает! А на некоторое осознанно закрывает глаза! Подожди — что-то у меня опять во рту пересохло! - Феоныч остановился. Извлёк из внутреннего кармана заветную металлическую фляжку подаренную Вавиным. Выдохнул. Задержал дыхания на половине вдоха. Махом отхлебнул несколько глотков чистого спирта, не вдыхая воздуха. Затем сделал медленный выдох носом и также медленно, сопя ноздрями, вдохнул.
     Алёша опешенно смотрел на все эти выкрутасы. Но сдержался что либо сказать. А Феоныч продолжил - Есть одна притча - мне её как-то в детстве рассказал один старый одноногий учитель... Вот послушай: «Встретились как-то раз бог  с чёртом. И заспорили они кто из них больше людям помогает. Спорили-спорили. И наконец-то решили на конкретном деле себя проверить. Вот идут они и вдруг видят — на лугу корова пасется. Чёрт и говорит:
Видишь, Господь, корову? Давай проверим, как она нас встретит?
Бог согласился:
Хорошо, тогда ты и иди к ней первый.
Подошел черт к корове, а та как боднёт нечистого!
Бог и говорит:
Вот, видишь, — скотина и та тебя не любит.
А чёрт не унимается:
Подожди! Теперь твоя очередь!
Бог подошёл к корове, а та испугалась яркого света над головой Создателя и ну в овраг! В самую топь. Трясина бедное животное засасывает, а чёрт и говорит:
Вот видишь что ты наделал! Меня корова хотя бы боднула, да жива осталась, а от тебя в трясину шарахнулась!
И тут люди заметили, что корова тонет, да как запричитают:
И какой же черт тебя, глупую, туда занес?
Черт возмущается:
Эх ты, Боже! Дело рук твоих, а проклинают меня.
А люди тянут потянут корову, как русскую репку, да вытянуть не могут!
Тогда Чёрт и говорит Богу:
Ну что же ты, Боже! Разве не видишь, как людишки мучаются! Засучи рукава и помоги!
А Бог в ответ!
Не в том моя сила, чтобы самолично кому либо помогать! Моя сила в людской вере!
Смотрел-смотрел на это чёрт — наконец не выдержал ринулся помогать и помог-таки вытащить корову.
Идёт к Богу довольный и гордо так говорит:
Силен черт!
А люди обрадовались спасению кормилицы, воздали руки к небу и начали  благодарить.
Слава тебе, Господи, помог нам!
Чёрт аж подпрыгнул от негодования:
Господи! Ведь я помог этим убогим, а благодарят они тебя. Никогда не прощу их, ибо они сами не ведают, что творят.
Дурацкая притча. И ты, дядя Петя дурак и пьяница!
Ух ты, как разбушевался! Ты лучше смотри,  как мы за разговорами к самой топе Решетника подошли. Вот — возьми ту большую палку и будоражь трясину — а я пока сапоги надену.
Не хочу!
Что значит не хочешь? Для чего же мы сюда с тобой забрались? - и Феоныч уселся на камень расшнуровывая кеды и натягивая сапоги.
Я сказал не хочу!
Что обиделся? Да я и сам вижу, что обиделся! А на что? На правду?
На какую ещё такую правду?
А на такую, за которую ты кровь этого упыря пролил!                Ты понимаешь, что у нас страна уродина? Что тот, кого ты убил уже умер как минимум лет сорок назад, когда его в детский дом определили? Все мы монстры каждый из нас монстр. Каждый желает сожрать другого и не поперхнуться куском побольше! Ты понимаешь, что извращение может породить только ещё большее извращение! Ты понимаешь, что всё чему я верил там — в другой реальности, когда мне было как тебе — рухнуло. Его раздавили уничтожили вытоптали. Распилили и вылизали. Как вылизывает голодный пёс свою миску. Только миска эта была моя Родина! Нас всех окружают либо палачи либо жертвы! В твоей семье есть жертвы? Нет? Поздравляю — твои предки палачи! Да и сам ты — погляди! У тебя же у самого  руки по локоть в крови! Оглядись! Вдумайся! Прислушайся к стуку собственного сердца! Что ты слышишь?! Боль! Одну огромную и не на секунду не перестающую зудеть тебя боль! И эта боль сводит тебя с ума заставляет заливать её коньяком, как будто горящий дом! Но дом тушат водой! А где взять — где отыскать этот спасительный, живительный глоток чистой воды, который исцелил бы -  освободил бы тебя от внутреннего пожара? Когда-то, когда я впервые увидел твою мать я подумал — вот он ангел вот она миссия, которая сможет окружить меня райской заботой — но приглядевшись увидел — она обыкновенная подворотная ****ь с извращённой идеологией, и тем самым ещё более опасна, чем простая дореволюционная шалава! Ты понимаешь? Нет?! Эх, Лёша, Лёша! И когда же ты поймёшь, что твоя Елена Владимировна не мать, а сука! Самая настоящая су...      
     Договорить Феоныч не успел. Удар увесистой палкой пришёлся ему по затылку и он как есть, даже не успев изменить выражения лица рухнул в самый омут топи. А Алёша всё ещё продолжал бить и бить Феоныча по спине, по окровавленному затылку и наконец всем своим тщедушным тельцем надавив на палку окончательно утопил обмякшее тело. Последним трясина утянула набухшие шлицы протестующего тонуть пиджака, оставив в покое сачок, да плавающие подошвами вверх осиротевшие кеды. 
   Когда малолетний убийца вышел из оцепенения, всё было кончено. Лишь изредка булькали поднимающейся из глубины пузырьки воздуха.
     Только тогда Алёша осознал, что произошло и рванул прочь. Подальше от этого страшного места. Бежал без разбора. Ветки расцарапали ему лицо. Несколько раз он падал, запинаясь об выпирающие из земли корни старающихся удержать его  деревьев.  Но мальчик снова вскакивал и бежал... бежал... бежал... не выбирая дороги, пока не выдохся и неожиданно для самого себя остановился. И тут из его искалеченной души вырвалась нестерпимая боль. Душераздирающей крик напугал до полусмерти взмывших в небо из папоротника лесных птах. Алёша вздрогнул и впервые в жизни грязно выругался. Размазал кулаком смешавшиеся с соплями слёзы. Харкнул и смачно сплюнул. Затем обернулся туда, где он только что утопил своё детство:
Сам ты сука! Феоныч!!
 
Одинцово.
Апрель - сентябрь 2016 года





 АЛЬТЕРНАТИВНОЕ РАЗВИТИЕ      

                45


15 апреля 1976 года Елену Владимировну Королёву, или как любовно называли её в госпитале - Королева, наконец-то выписали. За неполный месяц усиленного лечения её истерзанное тело восстановили полностью, что касаемо души, то она от перенесённого стресса ничуть не пострадала, так как в своём детстве маленькая Елена переносила и не такие побои от своего пьющего родителя.
Как бы там ни было, но выписка состоялась и, выйдя, практически, в настоящее лето, и никого не предупредив о скором выздоровлении - Елена отправилась домой пешком, благо что её многоэтажка находилась всего лишь в двух кварталах.
За то время, пока Елена провела в госпитале, она обзавелась многочисленными знакомствами, и теперь счастливая предвкушала то, как она весело проведёт лето, тем более, что от КГБ, как матери пионера-героя, ей была предоставлена бесплатная путёвка в Армению в санаторий “Джермук”.
Всю дорогу на пути к дому Елену удручала лишь одна мысль, что её сын, так и не смог ни разу посетить её. Весь в своего отца. Думала Елена, и ей моментально припомнились все большие и малые обиды перенесённые от бывшего мужа. А ведь она так любила Алёшу! И то, что в свои девять лет сын уже стал героем - это несомненно была именно её и больше никого заслуга, так как она знала как нужно воспитывать советских детей и посвятила этой благородной цели всю свою такую долгую двадцатидевятилетнюю жизнь.   
На время её болезни за сыном присматривали Бачковские, но было оговорено, что жить он будет дома, и Елена очень надеялась застать Алёшу врасплох.  Как это будет романтично. Она звонит в двери - сын открывает их и сразу же кидается ей на шею с возгласами: “Мамочка! Мамочка вернулась!” - расцеловывает её всю, и вот они уже как дружная, счастливая семья идут на кухню и долго по душам разговаривают обо всём на свете за горячей кружкой сладкого чая….
Но на стук в дверь её квартиры никто не открыл. Елена постучалась ещё раз. Тишина. Странно, уже три дня, и ребёнок должен уже быть дома. Наверно опять где-то шляется. И раздосадованная мать решила подняться за запаской к Бачковским. Игорёк вот он уже точно уже дома.
На звонок в дверь практически сразу же ей открыли. В дверях стоял Алёша. Он хмурился и смотрел на мать как бы не узнавая.
Ну что, узнал мать?
Узнал… - растерялся Алёша
Может тогда впустишь?
   И Алёша отошёл в сторону. Елена зашла и нарочито громко хлопнула дверью. Не такого приёма ожидал её материнское сердце.
Ты что, спал?
Нет, мы с Игорьком в шашки играли.
В шашки? Собирайся, нам домой пора!
А как же обед. Сейчас мы есть будем. Надежда Егоровна такую вкусную индейку пожарила! С рисом - пальчики оближешь!
Ничего, у нас дома тоже что-нибудь найдётся! Собирайся!
Но я уже всё разогрел!
Собирайся я сказала - буквально взвизгнула Елена Владимировна, - Ты что, по матери не соскучился?
Не соскучился, - злобно огрызнулся Алёша
Можно узнать почему?
Можно! Просто меня тут вкусно кормили!
    Вместо ответа Алёша получил увесистую, смачную оплеуху, в аккурат в тот же самый висок, совсем недавно пробитый до крови  Векшиным. Ребёнок свалился, как подкошенный, и как бы его не пыталась поднять мать, как бы его не тормошила, всё было тщетно.


                ЭПИЛОГ

     С тех событий прошло уже без малого 40 лет. Вся семья Кузнецовых была захоронена в одной большой могиле, на плите которой, выполненной из цельного куска чёрного гранита было выбито: “Легендарному деду, верной бабушке, любимой матери, от скорбящего внука и сына”. Было, потому что в конце девяностых кладбищенская земля была приватизированна и застроена жилым комплексом “Берёзовая Роща”. Сам военный городок, уже на двадцатый год после развала СССР был упразднён, а его штат распущен. Феоныч, вскоре после описанных выше событий, подал рапорт об отставке, развёлся и вернулся жить в родную деревню, где пытался восстановить паровую мельницу своих предков, но вскоре спился и умер. Его одноглазый сын пережил отца всего лишь на пять лет, умерев от кровоизлияния в самом расцвете юности. Безутешная Егоровна также нашла утешение в бутылке. Фельдшер Вавин эмигрировал в Израиль, а Владлен Мамонов перебрался в Штаты. Кирилл Егорович Ратников ушёл из КГБ и, доучившись, стал великолепных хирургом, в 2014-ом одним из первых в мире проведшем полную пересадку лица. Дальнейшая жизнь Парвизы не известна. Елена Королёва вернула общую фамилию с её геройским сыном, и стала Еленой Владимировной Кочергиной, очень набожной и соблюдающей все посты старушкой, продолжающей до сих пор работать в одной из Одинцовских школ, находящейся как можно дальше от её дома, в должности учителя младших классов. Педагогический коллектив её ценит и уважает. Ещё бы. Елена Владимировна - женщина легенда, именем её покойного сына названа одна из улиц этого небольшого, но так цветущего в мае города. 

                Одинцово 10 мая 2016 года 20:00