Азалинленд

 


      



                Александр Азалин    
               
                "Длинноногий Чезарро" (роман-сказка)
               
               
                Об   авторе.

     На  свет  я  появился  в  городе  Кемерово  в холодную   ночь  30   декабря   1957 года,  точнее  31- го,  поскольку  был  уже  час  ночи.  И  родился,  кстати,  не один. В  эту  же   предновогоднюю  ночь,  пятнадцатью  минутами  позже  появился    на  свет  и  мой   брат – близнец  Евгений.   Александр  Азалин  –  это  мой  псевдоним.  А  настоящая  фамилия  Александр   Александрович   Гомзяков.   
    Когда  мне  было  всего два  месяца  от  роду,  я  заболел  тяжёлым   воспалением   лёгких.  Тогда   в  лютую  зиму  1958  года    в  больнице  умирало  много  детей.  В  том  числе  и  меня  эта  участь  могла  не миновать. И вот,  когда врачи  посчитали,  что  я  уже  не  жилец,  меня  вывезли  в  холодный  не отапливаемый  коридор.  Но  утром   мама   меня   разыскала,   и  если  бы  не она,  меня   уже  бы  не  было. И не было  бы  этого  романа. И  не  было  бы  многих  любимых  детских  героев. Когда  же   мне   было   шесть  лет,  я  опять  заболел  тяжело  воспалением   лёгких.  Ну,  в  этом   возрасте,  человек  себя  уже  хорошо  сознаёт!  Я  смотрел   на  прохожих  за  больничной  оградой  и  так  им  завидовал!  Я  испытывал  такие  сильные чувства,  какие,  наверное,  никогда  в  жизни.  Я  рвался   домой.  Мне  так  хотелось  домой.  И вот, когда  до конца  курса  лечения  оставалось всего  три  дня  из четырнадцати,  я  всё  же  уговорил  маму  забрать  меня  из  больницы.  Ох! Как  потом  это дорого  обошлось! Меня, конечно, лечили дома, даже  медсестра приходила  на дом  делать  уколы. Но  всё  это было  не  то. И  вот  наступил  рецидив. Болезнь  вернулась.  Да ещё  в  более  тяжёлой  форме.  Температура  под  сорок. В  итоге  крупозное  двух-стороннее    воспаление   лёгких.   Меня   увезли  на   машине   «Скорой  помощи».  Потом  осложнение  на  сердце. Ревматизм.  И  я   провалялся   три  месяца,   а  всё потому,   что  не  хотел  выдержать  всего  три  дня.  Печально,  конечно.  Вот,  что  бывает,  когда  не  долечишься.  Когда   не  пройдёшь  положенный  курс   лечения. Никогда  не делайте таких  ошибок!  Со  здоровьем   шутить  нельзя.  Потом,  когда  учился,  уже  в  школе,   я   ещё   несколько  раз   побывал  в  больнице.  С   тем   же  ревторая частьвматизмом.   Чтобы   как-то  уйти  от  гнетущей   больничной  действительности,  я  читал  запоем  книжки  Жюля  Верна,  Конан  Дойла, Стивенсона. О  том,   что  я стану  писателем – сказочником  я  и не  думал,  конечно. Просто делал  то, что мне  нравилось.  Я  увлекался   разгадыванием  кроссвордов.  Потом   перечитал   всё  о  звёздах,   о   происхождении  Вселенной.  Увлечений   было   много.   С  детства  я  обожаю  американского писателя  Эдгара  По.  Мне понравился  его  своеобраз- ный   юмор.  У него  было  столько  идей!  Ведь  это он  является  родоначальником   детективного жанра. Первым  описал  воздушный  шар.  И путешествие на  южный  полюс.  Детективный   жанр   мог  придумать  только  поэт.  И  пошло   с   тех  пор.  Меня   заинтересовали   другие   писатели.  Началась  словно   цепная   реакция.  Я  зачитывался   рассказами   о Шерлоке  Холмсе  Артура  Конан  Дойла. Ведь  у  это- го  писателя  есть также  интересные  и  другие  произведения.  «Затерянный  мир»,  «Открытие  Рафлза Хоу».  И ещё  рекомендую  вам,  ребята,  почитать  ещё  одного  английского  писателя  Джеймса Хэдли  Чейза. Все его  романы  очень интересные.   Это  мастер  занимательного   сюжета.   Очень  люблю   Чехова.   Особенно,   когда  посмотрел  фильм  «Эти  разные, разные лица»  и  «Свадьба». Любимый чеховский
рассказ  «Оратор». Потом  Гоголь. И, конечно, Ильф и Петров. Их  стиль  мне  нра- вится больше всего. Я воспитан  на  сказках  Александра  Роу. Смотрю его фильмы  по  десять  раз,  и  не  надоедает!  Так  же  как  фильмы  Гайдая  и  Рязанова.  А  вот
                -2-               
Гарри   Поттер  он   не  такой,   как  наши  герои.  Он   из  какой-то  совсем   другой  жизни. Иностранной.  Мой  Чезарро –  это  «наш   ответ  Чемберлену»,   выражаясь  языком  Ильфа  и  Петрова. Это  ответ  Джоан  Ролинг. Как  говорится,  у  них  своя  свадьба.  У нас  своя.  У  нас  совершенно  разные  стили. Наверное,  так  и  должно быть.  Писателей   должно  быть  много.  Хороших  и   разных. Как  и  поэтов,  как  сказал  Маяковский. Кстати,  начинал  я  своё многогранное  творчество  со стихов, написав  первое четверостишие в октябре 1975г. 
                Созвездия  кривились  и ломались,
                Туманности  на  части  разрывались,
                Рождались  новые  миры.
                И  миллиарды  лет  прошло  уж с той  поры!..
      Эликсир   молодости   может   сочинить  только   человек   с   воображением  поэта.   Сейчас  только  нащупываются   первые  шаги   в   этом  направлении.  Нет  пока  главного.  Результата. Как  добиться  того,   чтобы  человек   мог   продлевать  свою  молодость, скажем,  до  миллиона  лет. Ведь  это  не  противоречит  законам  природы. Наша  планета  существует  уже  пять  миллиардов  лет.  За  это время  на  Земле  существовало  множество цивилизаций. Возможно, были и высокоразвитые. Вселенная  существует двадцать  миллиардов  лет.   Сколько  она  просуществует,  неизвестно. Но  рано  или  поздно  начнёт  разрушаться  материя.  Протоны  и ней- троны,  составляющие  атомы,   начнут  разрушаться. И   всё  погибнет.  Исчезнет  звёздная   форма  матери.  Но  появится   другие  формы.   Которые  и  существуют   сейчас  параллельно  нашей  Вселенной.  Опять  появится  жизнь,  но в других  уже формах.  И  так  до бесконечности.  Ведь  материя   неисчерпаема!
     Неужели  история  повторяется?  У  Лучшего  сказочника   мира,   всю  жизнь  писавшего  для  детей,  Ганса  Христиана  Андерсена  не  было детей.   Очевидно,
он   страдал  из-за  этого. И  сочинял  сказки. Они  и  были   ему  детьми,  принося  радость.  Хотя,  конечно,  не  могут  заменить   радость  общения    с   ребёнком.
 Сейчас  я   работаю  над  новыми  произведениями.  Это   «Братья  Триндылики»,               
которые  я  пишу  уже  22  года. То  бросаю, то  снова  к  ним   возвращаюсь. А  как Гоголь писал «Мёртвые  души» семнадцать лет. И ещё один  начиню писать новый   роман-сказку, «Абри-Кадубрик»,  на  восточные  темы,  который  начал  писать два года  назад.  Сказочные   повести   « Желтопят»,  «Синепуп»  и    про  влюблённого водяного   «Влюблнный  Федифтярь»   близки   к    завершению.  Уже   написано  множество  небольших по объёму  сказок. «Сифуля  и Шаша», «Богатей  Куботей»,  «Всегда  найдутся  дураки!»,    «Жадюга  Мухря   Бухря»,   «Пропащие  тыквы».
 Сказку   про   одну   жабу  Карадю,  которая   любила   вертеться   перед   зеркалом   и  наводить  красоту. И  сказки  для  малышей.  Про цыплёночка  Букаряшку, очень  такого  современного,  который  только  ещё  вылупился, а уже  рассуждает  совсем   
по-взрослому.   И  удивительное  дело,  чем   больше  пишешь,  тем  самому  стано-
вится  интересней.  Работа  ладится.  Материала,  слава  богу, хватает.  И  герои всё время  разные  выходят. Ну, вот один  глупый, болван болваном.  Другой  жадный-прежадный!  Третий,  вообще,   с  прибамбасами!   И  ещё  неизвестно,  что  выйдет  в  итоге  из  него,  куда  заведет  тебя  фантазия  и  чем  завершится  повествование.
А работы непочатый  край... Ну, что,  по  шашлычку?.. Или  лучше по стаканчику  кефира. И вперед  за  Родину!  Как  говорится!  Под  музыку  моих  любимых       композиторов  Россини  и  Бизе.  К  новым    приключениям,   к   новым   сказкам!               
                -3-
 «Азалинленд».  Сказочная  страна  Александра  Азалина. Любимые  детские герои. Выходит в  свет отдельной  книжкой  сказка  про Колябушку  «Колябушка».  А также  «Приключения  котика
Мурика»  Художник               

Н. Фаттахова. 
   «Букаряшка».
 Сказка   про  очень  делового,  очень  самостоятельного  цыплёнка.  Художник  С. Болотная.
   «Хомячок  Бориска». А  это  сказка  про  большого   любителя   покушать,  который  везде  рыскает   в   поисках   чего-нибудь  вкусненького.  Сдобные  булочки –  его
слабость.



           «Галяпка».
Сказка  про  очень  маленькую  Галяпку,  которая  носилась  со  своей  новой  шляпкой!  Всем  хвасталась,  что  у  неё  такая  замечательная  шляпка»!
 
 
                -4-





«Крохотулька   Дивулька».   Про  маленькую,   симпатичную   и   очень обаятельную   Дивульку,   которая    всему   на  свете   удивлялась.               
 «Приключения  зайчика  Лазурика».  Сказка   про  весёлого,   никогда   неунывающего  зайчика.  И  сказка   про   ещё   одного   очень   смешного      героя,  лесовичка  Шушмячка.  Для  детей  младшего возраста.
 «Неженка  Муся».   Сказка  про   нежную,  воспитанную  Мусю,  которая  попыталась  сбежать  от  двух  злых  старух.
«Как Иван перехитрил царя  Дриндадоя».  Про  смышлёно- го  Ивана,  который   за   счёт  смекалки    и  природного  ума  сумел  оставить   в   дураках      
царя   Дриндадоя. 
 
    
   
   
               
               
               

                «Пеликаша   Яша».
Про  Пеликашу   Яшу,  который,  крал   кашу  у   утки   Даши.   А  также  для   детей  среднего  и  старшего  школьного  возраста:    «Богатей Куботей»,   «Желтопят»,    «Влюблённый  Федифтярь»,   «Синепуп»,   «Братья  Трин- дылики»,    «Сифуля  и   Шаша»,   «Карадя»,  «Робя   и  толстяк»,    «Пропащие  тыквы», «Надо  делиться»,  «Барбизончики»,  «Царь Вареник Четвёртый» и его дочки», сказка  про  царя Вареника Четвёртого, который пытался вы-
дать замуж своих толстых  и некрасивых  дочек.       
                -5-


                Содержание.

Об  Длинноногий  Часть   первая    «Путешествие   Паоло  Бриндизи»..........................7
Глава   первая.    «Паоло  и  Мария»...................................................7
Глава   вторая.    «Поэт  Глава   третья.     «Фокусник  Сандих».............................................30
Глава   четвёртая. «В  Глава   пятая.      «На  Глава   шестая.    Глава   седьмая.   «Путешествие  Фананди».....................................42
Глава   восьмая.  «Странная  пара»....................................................50
Глава   девятая   «Разные  методы  воспитания»..............................62
Часть   вторая    «Приключения  Чезарро».......................................69
Глава   десятая. «Возвращение  на  родину»................................... 69
Глава   одиннадцатая.  «Ножки растут»............................................79
Глава   двенадцатая.  «Волосики  синьора  Абрикосика»...............82
Глава   тринадцатая.  «Брат  и  сестра».............................................86
Глава   четырнадцатая. «Чезарро  отправляется   и  путь».............89
Глава   пятнадцатая.  Глава   шестнадцатая. «Ракан  на  острове  Фигу-Фигу»...............116
Глава   семнадцатая  «Чезарро  попадает  на  остров»...................121
Глава   восемнадцатая.  «Нашествие  желтопузиков»...................130
Глава   девятнадцатая.  «Остров   Бамлюсик»................................138
Глава   двадцатая.  «Башкаряк  против  Чезарро»..........................146
Глава  двадцать  первая.  «Конец  злодеяниям!»............................159

               Роман-сказка   для   юношества.             
            Художник  А. А.  Салаирский
            Компьютерная   вёрстка
            А. А.  Гомзяков
 Я и писатель Александр Азалин, я и художник Александр Салаирский. Как говорится я сам за капитана, я сам за рулевого.






                Часть   первая.
             
                Паоло Бриндизи             
               
                Глава   первая.
            
                Паоло  и  Мария.
               
                1.
      У  супругов  Бриндизи   не  было  детей.  И  хотя   прожили   вместе  они  уже  немало  лет,  а  детей   всё   не  было  и  не  было.  И  потому   не   было   счастья   в  их   доме.  Всю жизнь  они   мечтали   о  сыне   или   дочери.  Но   судьба   была  так  не  справедлива  к  ним!  Зато  щедрой  она  оказалась   к  их  соседям  Малинаро,  у  которых  было  целых  шестеро  детей: три  сына  и  три  дочери!
        Не  раз  бывало  Паоло  Бриндизи,   уходя   рыбачить  в   море   с   псом  Себастьяном,  встречал  своего  соседа   с   сыновьями   и,  поздоровавшись,    обращался   к   нему   с   немалой   долей   зависти:
     –  Везёт  же   тебе,  старина  Винченцо.  У   тебя   три  сына.  Сильных   и   красивых.  И   все   похожи  на  тебя   как  один. Такие  же   высокие...  –  он  поднимал  руку  над  своей  головой. –  И  такие  же... горбоносые!  –  хитро   сощурившись,  прибавлял   Паоло,  рисуя   фигуры   носов   пальцем   в   воздухе.   
     –  Да  уж,  –  соглашался,  кивая   головой  Винченцо,  высокий, сильный  человек. И  на  его  смуглом  горбоносом  лице  появлялась добрая  улыбка.   
     –  Что   верно,  то   верно. Вымахали  ребятишки!  Растут.  Уж   не  знаю,  что  делать! Растут  и  растут.  Особенно  Джузеппе. Уж   куда   ещё  выше? Скоро  выше  отца  будет!  –   не  без  гордости   добавлял   он.  –  Тянется... чертёнок! Ещё  с  пелёнок. Бывало,   ручонку   тянет  и  к   себе   всё подряд  тащит.  Опять  ручонку   из  колыбельки   высунет  и  хватает  всё,   что  под руку  попадётся.  Запасливый  был. Всё  в  рот  тянул. А  то норовит  за  нос  ухватить...  А  теперь  вон  какой  вымахал!  И  носами  бог  не  обидел.   Ни  у  кого  таких,   как  у   моих  парней,  нет  во  всей  деревне!   За  километр  носяры  видны!
    –  Хороши  носы! –  похвалил   Паоло,  улыбнувшись.  –  Первый  сорт!
    –  Это  у  них  не  отнять, –  потупив  глаза,  радостно  говорил  Винченцо  и  затем,  пощупав  для  убедительности   свой   нос,  с гордостью добавлял:   
    –  Носы   у   них   что   надо!   Что,  правда,  то,   правда!  Все   в   меня!
    –  И  пусть  растут   на   здоровье.  Вот  был  бы  у  меня... –   мечтательно   произносил,  Паоло,  глядя  на  юношей. –  Хотя   бы  один  такой...  нос.   
                -7- 
               
Мы   бы   ходили   с  ним   в  море.  Вместе  бы    ловили   рыбу.  Уж   я   бы  сделал  из  него  настоящего  мужчину.
    –  Из  кого...   мужчину?  –  вытаращив   глаза, удивлялся    Винченцо. –  Из  носа?
    –  Почему   из  носа?    Из   сынка… Если   бы   у    меня  был   сын…сынок...сыночек!  И  Паоло   вытирал   вдруг   откуда-то  взявшуюся  непрошенную  слезу,  а  Винченцо  Малинаро, пряча   счастливые  глаза,  смущённо  крякнув,  произносил,  словно оправдываясь,   как  будто   он   в   чём-то  был   виноват:  – Не   горюй,  Паоло. Ничего. Бог  даст, будет  у  тебя  с  Марией сын. Верь  моему предчувствию, – не  совсем   уверенно  произносил  он  последние  слова.
    –  Опять  ты   меня  обнадёживаешь. Напрасно   всё.  Столько  уже  ждём,   а  детей   всё   нет... Да   что  тут  говорить. Вот   бы   ты  отпустил  со  мной  своего  Джузеппика,  а?  –  закидывал   пробный   шар  Паоло,  с   надеждой   глядя   на  Винченцо.  –  Мне  бы   не  так  скучно  было.  А  из   него  бы   я   сделал  настоящего   мужчину!  Настоящего   рыбака! 
    –  Знаю, что  ты  давно  облюбовал  моего  старшего,  но  Джузеппик  мне самому...нужен, –  торопливо  говорил  Винченцо,  стараясь  быть  поубеди- тельней. –  Да  и  опасное  это  дело  ловить  рыбу.  Пусть  уж  лучше он  по  моим   стопам  пойдёт. Я  из  него хорошего   виноградаря   сделаю.
    –  А  может,  всё-таки   отпустил  бы?  –  напоследок  спрашивал   Паоло,   теряя  уже   всякую  надежду.
    –  Нет,  Паоло.  Не  уговаривай.  Я  же   сказал,   Джузеппик   мне  самому   пригодится,  –   хмурясь,  отвечал   Винченцо  и,   начиная   уже  сердиться, 
поторапливал   сыновей.  –  Ну,   что   вы   встали?   Что  вы   глаза  повылу-
                -8-
пили   на   дядю   Паоло?  Дядю  Паоло  не  видели  давно?  Пошли! Пошли! Нечего  тут  стоять. Я  кому  сказал!
     На  прощание   Паоло  совал   в   карманы   младших   детей   конфеты   в 
виде   сладких  горошин, приговаривая  при  этом:
   –  Ешьте, родименькие. Пососёте дорогой.
   –  Ну  что  ты   их  балуешь,  Паоло?  –  упрекал   его   Винченцо,  хотя    в  душе  не  осуждал  его  за  это.  –  Как  будто  они   совсем   маленькие. Они  уже  вышли  из  детского  возраста.
    –  А  мне,   дядя  Паоло?  Мне  забыли  дать?  –  с обидой  произнёс  стар- ший   паренёк,  когда   обнаружил,   что   дядя   Паоло  ему   ничего  не  дал.
    –  А  тебе  чего,  дылда?!  Тебе-то зачем?  –   вмешивался  отец,  с   возму- щением   щёлкнув   Джузеппе  по  затылку.
    –  Как   зачем?  Вкусно    ведь.
    А    Винченцо    сердито    продолжал:   –   Уж    тебе-то  совсем    должно  быть  стыдно. Давно  уже  вышел   из  детского  возраста,  сладкоежка! Вон,
какой  вымахал! Я  и  говорю. Парню   скоро  шестнадцать.  Взрослый   уже
совсем,  а  туда   же...сладости  ему   подавай!  И  не  стыдно  тебе?
     Винченцо  Малинаро  стукнул  ладонью  по  спине старшего  сына, слег-  ка  подтолкнув  его,  а  тот   всё  ждал,  пока  дядя   Паоло   рылся   в  карма- нах,    разыскивая   сладкие   горошины,   но   конфет  больше   не  находил.               
    –  Иди,  иди! Кому  говорю?! –  снова  подтолкнув,  уже сильнее  Джузеп- пе, продолжал  возмущаться  отец,  но  тот, огрызнувшись,  говорил  с  оби- дой:  –  А  чего?  Как  работать,  так  Джузеппик,  а   как   конфеты  лопать,  так   Робертик   и  Сиракузик!
    –  Поговори   у   меня   ещё!  –  тянул   его за   собой  отец.

    Наконец,  они  уходили.  А  Паоло  долго  провожал  их  взглядом,   наты-каясь   на   ответный   тоскующий    взгляд   Джузеппика,   в   глазах    кото- рого   светилась   тревога   из-за   того,  что   ему    не   досталось   конфет.  Джузеппик  оборачивался   всё   время    на   дядю   Паоло,  словно  ожидая    чего-то   от   него,  пока   они   с  отцом   не  скрылись  за   углом.  Паоло  всячески   подбадривал  его  взглядом   и  знаками,   но,   видимо,   это  ему  было  недостаточно  и  Джузеппик  всё  равно  остался   чем-то   неудовлет- ворён. На  прощанье Паоло, приподнял  соломенную  шляпу,  защищавшую   его   от  палящих  лучей  солнца,  и  помахал  ей  тому.
    –  Ну  что?   Пойдём  и   мы,  –   произносил  Паоло,  обращаясь   к   псу  Себастьяну,  лохматому   существу  неопределённой   породы  собак.   И  Паоло  шёл   в  сторону   моря,  а   Себастьян, повизгивая,  бежал  рядом  с  хозяином.
     А   вот   и  синяя   гладь   моря.   Себастьян,   стремглав   бежал   вперёд   по  песчаному  берегу  и  прыгал  сходу  в  лодку.  И  вот  когда  Паоло  уже   садился   в  лодку,   его  кто-то  окликнул   запыхавшимся  голосом:  –  Дядя
                -9-
Паоло, скорее!  –  срывающимся  голосом  торопил  его Джузеппик, дёргая его  за  рукав.  –   Конфеты   давай!  Я   только  на  минутку   вырвался.   А   то,  если  отец  увидит,  мне попадёт!  Я   наврал,  что  дома  забыл панамку,   а  она  у  меня  с  собой.  И он  вытащил   панамку  из  кармана.
    Паоло, сожалея,  что  у  него  больше  ничего  нет,  долго рылся  в   своих карманах  и,  найдя-таки,  наконец,   только   одну  завалявшуюся   сладкую   горошину,   подал    её   старшенькому.   –   Извини,  сынок,  больше  нет.  У  Паоло  был   виноватый  вид.
    –  А  ты,  дядя   Паоло  поищи  получше,  –  и,  не  дожидаясь,  пока  дядя  Паоло  начнёт  искать  конфеты, предприимчивый  Джузеппик,  у  которого  тенденция   тянуть   всё  себе  сохранилась  ещё   с   пелёнок,   сам    стал   рыться   в  карманах   дяди   Паоло,  разыскивая   конфеты,  и  его  кудрявая  пронырливая     головка    только   мелькала    то  тут,  то  здесь.  Молодому   растущему  организму  требовалось  много  сладкого. Но  как   ни  старался   он   найти   чего-нибудь,   так  ничего  и  не  нашёл.   Конечно  же,  он   был    
очень  огорчён.  –  Дядя   Паоло,  как  же  так?  Ничего   нет!
    –  В  следующий  раз   непременно   куплю  тебе  конфет.  Целый   кулёк.  Специально   для   тебя, –   утешал   его  дядя  Паоло,  гладя   по  вихрастой    голове Джузеппика. И  Джузеппик,  разочарованный, бежал  обратно, успев    крикнуть,  напоследок   ему: –  Обещайте,   дядя    Паоло,  что  только  мне!
    –  Обещаю,  обещаю,  сынок.
    Целыми  днями   проводил   время   Паоло  в  море,  ловя   рыбу. Поймает    сетью     несколько  рыбёшек,  потом    бросит  их   на   дно   лодки.  А   пёс    внимательно  смотрит,   словно  сказать   что-то    хочет. –  Эх,  поговорить  не  с  кем, –  сокрушался  Паоло. И  затем,  повернув  голову  к  Себастьяну,   добавлял:  –  С   тобой,   что  ли,  псина,  поговорить. И умный  пёс понима-юще   клал  свою  голову  на  ладонь   хозяина  и  начинал  поскуливать.
2
 А в это время жена Паоло, стройная     красивая женщина  с тёмной   копной  волос,  которую  звали  Марией, и ко-торая  была  младше своего мужа   на  пять лет, отложив  вязанье,   готовила  обед. Помешивая  ложкой  в  кастрю-ле, она напевала песню. Ей тоже,  как  и  Паоло, было  одиноко  и   не с  кем  было  даже  сейчас  поговорить. Уви-дев   вдруг  случайно  в  окне,  как старшая  соседская  дочка  Эмилия  ловко сама  развешивает   бельё   во дворе, Мария  вздохнула,  глядя  на  эту  девочку  в  светлом  платье. «Какая   красивая  эта   Эмилия!               
                -10-
подумала  она, любуясь  ей. – «Вот  была  бы  у  меня  такая  дочка! Как бы
я  её  любила!  Как  бы  наряжала,   как  я бы   баловала   мою  дорогую  доченьку!»
       Конечно,  не  всё  гладко  было  у   их соседей.  Бывало  и  поругают  они  своих   детей, если  те  слишком  расшалятся  или   в  чём-то   провинятся.   Впрочем,   что   с  них   строго  уж   спрашивать.  На  то  они  и  дети. Они   не  хотят  вести   себя   как   взрослые.  Они   хотят   поиграть,   порезвиться,  в  общем,   жить   своей   жизнью.  А без них  скучно жить  на  свете. Безрадостно. Мария  горестно  вздохнула               
Развесив   бельё  на   верёвке,   Эмилия   зашла   в   дом.  И   Мария   тоже    справилась  с  обедом,  а  затем   продолжила  вязанье.  Она  вязала   тёплые  вещи  мужу   на  то  время,   когда    наступят   холода.  Рядом   с  хозяйкой   устроился,  свернувшись  калачиком,   большой  пушистый    кот  Леопард.    Он   немного   лениво   поиграл   с   клубком    из  вежливости  и  завалился   спать. Видимо,  он  давно  уже  вышел  из  детского  возраста, а   взрослому   коту   резвиться   вроде,   как   бы,   и  не   пристало.    
       Но   вот   пришёл   муж   с   дневным   уловом.   Ещё  издали,   услыхав   знакомые  шаги,   кот,  сразу   встрепенувшись, открыл  один  свой  жёлтый  глаз,  потом  другой  и стал  принюхиваться. Он  всегда  чуял  носом,  когда  приносили  свежую рыбу. Вот  и сейчас  быстро  понял, что принесли рыбу.
    –  Эй,  Себастьян! –  крикнул   с  порога  хозяин. –  Угости  Леопарда.  Но  Леопард   уже   сам   летел  стрелой  навстречу  рыбе,  задрав   трубой   свой  пушистый  хвост. Безусловно,   его   интересовала   именно   рыба,  а   не  сам   хозяин.
    Себастьян  аккуратно  брал   с  корзины   рыбину   зубами,  а   возле  него  крутился  Леопард. Выпрашивая   рыбу,  он  орал,  как  полоумный, особым   «рыбьим»  голосом.  Рыбу  он  любил  страстно,  до  самозабвенья.
     –  Служи,   Себастьянка!  –   ударив   себя   по   колену,  весело  закричал    хозяин,  и  Себастьян  с  зажатой  рыбой  в  зубах   вставал  на  задние лапы.  А лохмач  Леопард  пытался  достать  у  него  рыбу,  смешно  подпрыгивая. После  нескольких   безуспешных   попыток  он,  наконец,   доставал  рыбу  и,  вцепившись  зубами   в  неё   мёртвой   хваткой,  повисал    на  некоторое   время   в  воздухе,   покачиваясь   вместе  с   рыбой   на  вису.
     –  А  Лео,  а   Лео  то  наш,   что  выделывает!!
       Паоло,  глядя   на  эту  сцену,   веселился  от   души. После   чего,  нахо- хотавшись   до слёз,    разрешал   псу:  –   Отдай   рыбу,   Себастьян!    Пока   кот   с  жадностью  быстро   расправлялся   с   рыбой   в    углу,   Себастьян,    весело    помахивая     хвостом,   бежал  к   хозяину,   ожидая   заслуженной               
                -11-
ласки.  Сам   пёс  сырую   рыбу  не  ел   и  только  недоумевал,   не понимая,   что  в ней  находил   этот  котишка,  и  почему  он  так  жадно  её   ел,  урча,  будто  приговаривая: «Не  дам!  Ничего  тебе  не  дам! И  не  надейся!  Моё!  Всё   моё!  Не подходи!  Лучше убирайся   по-хорошему!»...  Да,  рыбу  он  любил  до  обожанья  и  готов  был  за  неё  выцарапать  глаза   любому.               
      Нет,  сырая   рыба  Себастьяна   совсем   не  интересовала.  То  ли   дело,   косточка.  От  косточки  он  бы  не  отказался.
     –  Эх,  был  бы  у  нас  с  тобой   сын,   Мария! Он  бы  посмотрел  сейчас  на  эту  сцену  и  позабавился. Вот  бы  радости,  сколько  бы  было  сейчас!
     С  этими  словами  Паоло,  сокрушаясь  по  поводу   их   бездетности,  садился   к  столу,   брал   ложку   в   одну  руку,  а  в  другую   кусок   хлеба   и  начинал   есть    хлеб,   с   рассеянным   видом   вертя   ложкой.
    –  Или  дочку   бы  бог  послал,  –  вставляла  жена,  делясь  своей  мечтой и  кладя  тарелку  с   жирной   похлёбкой   перед   мужем,   после  чего  при-саживалась  тоже  к  столу  и, подложив  руку  под  подбородок,  мечтатель- но   добавляла:   –   А   ещё  лучше  дочку... и   сына.
    –  Нет.  Уж  тогда  бы  лучше  два  сына,  –   немного  подумав,   возражал  Паоло. –  Что   дочка? Какой  от  неё  прок? Вот  сыны   другое   дело. Я  бы  их  учил  ловить  рыбу.  Я   бы  из  них  сделал  настоящих   мужчин. Ходил  бы  с  ними   рыбачить  в   море.
    –  Да,  да. Конечно, –  соглашалась  жена. –  Но  и  дочку  тоже  было   бы  неплохо   иметь,  –  робко   вставляла   опять   Мария   и,   думая   о   своём,   быстро   произносила:  –  Такая   красивая,  такая   милая,   ладная.  Она  бы  была  и  нам  помощницей  и  в  дом  бы  радость принесла. 
    –  Ты   чего  там  бормочешь?  –  начиная   сердиться,  спросил  Паоло   у  жены.  –   Заладила: «дочку», «дочку»!..  «Милая… красивая,   славная,   замечательная!»  –  передразнил  он  жену. – Уж   если   иметь  двух   детей,   то  лучше  иметь   двух   сыновей! –  улыбнувшись,  мечтательно   произнёс  Паоло. –  А  то: «дочку»,  «дочку»!   К  чему   дочку?
    –  Что?  –  не  поняла  Мария.
    –  Двух  сыновей,  говорю,  нам  лучше  иметь,  глухая  тетеря! –  гнул  он   своё   и,  снова  возвращаясь  к  своей  мечте,  засиял. –  Красивых, сильных  (при  этом  он  отложил   ложку   и  потрогал   пальцами  свои  мускулы   на   руке)   и… –   так  и  не  найдя  больше  подходящих   слов,  какими   бы  он   ещё  хотел   видеть  своих    сыновей,  Паоло   только  махнул   рукой  и,  пододвинув тарелку  к  себе,  опять  взял  ложку  и  стал   есть.
    –  Да  что  ты?   Разве  я   против?  –  перекрестившись,  жена   шёпотом   произнесла. –  Разве   я   против    сыночков?!  Но   и  дочку... доченьку...
     Паоло  не  успел  отправить  ложку   в  рот  и  поперхнулся   при  послед- нем  слове.  Мария   сама   удивилась,  как  это  у   неё  опять  вылетело  это слово. Такое  бесконечно  дорогое  и  такое   прекрасное.   Паоло,  фыркнув,  отставил    тарелку.
                -12-

   –  Да  ты  что,  старуха?!  –  сердито  воскликнул  он.  Его  жене  не  было  ещё  и  тридцати  пяти   лет  и,  следовательно, она  вовсе  не была  никакой старухой. –  Опять  ты  за  своё!
      Паоло  грозно  посмотрел  на  супругу  и   ударил   кулаком   по  столу:
   –  Я  не потерплю  в  своём   доме  дочь!  И  он  ещё  раз сердито  хлопнул  ладонью  по  столу. –  Только  сын!.. Нет,  сыны!!! –  взревел   он.  –   Сыны  только!!! –  повторил   он   голосом,   не   терпящим   возражений. –  Двое!! Два  сына! Можно и  трое! – продолжал  он  развивать  любимую тему.  – А  ещё  лучше  четверо! Четыре  сына,  я  сказал!  Нет,  пять!  Слыхала?  Чем  больше,   тем   лучше! Паоло  так  разошёлся,  что  даже  перестал  есть.
   –  Ой,  конечно, –  залепетала   испуганно  жена. –  Были  бы  у  нас  сыно- чки, как  бы  я  любила  их!  Такие   кудрявые,  славненькие  херувимчики...
Мальчики  мои!
    У   Паоло,  быстренько  подсчитавшего    на   пальцах,    сколько  бы   он   хотел   иметь  херувимчиков   и    загнувшего   сначала   пять   пальцев    на   одной   руке,   а  затем   смело  продолжавшего   загибать  их   и  на   второй  руке,  моментально  прошла   ярость.   
   Поостыв,  он   внимательно   слушал,  что тараторила   его   жена.  –   Как   бы   я   гуляла  с  ними,  с  моими   мальчиками,  с  моими   малышами.   За-ботилась  бы  о  них,  купала  бы  их  в  тёплой  воде,  расчёсывала   бы   им   кудри…–  продолжала   щебетать  Мария. 
     Паоло  кивал  в  знак  согласия  головой,   расплываясь   в   довольной  улыбке.  –  Ну   вот.  Ведь  можешь  же...
   – … Заплетала   им    бы     косы.
   –  Что?!  –  нахмурился   Паоло. –   Кому   это   ты    собралась   заплетать   косы?.. Сыночкам?
   –   Дочке... Ой,   что   я   говорю?!   Нет,  конечно,  сыночков   бы   нам.  И   побольше.   И   она  с   новой  силой   продолжала  ещё  быстрее  тараторить  без   умолку  и,  закончив  неожиданно  для   себя   с   грустью,  произнесла:   
   –   Да  только  где   их   взять   родненьких? 
     С  болью, произнеся   последние  слова,  она   внезапно  расплакалась.  И  чем   больше  она  плакала,   тем   больше  жалела   себя,  и  тем   горше   ей  становилось. Вконец  она  совсем  разрыдалась. Глядя   на  неё, Паоло  даже  растерялся   поначалу.  Паоло   был  вспыльчив,  но  и  быстро отходчив.  И,  конечно,  если  бы у  них  родилась  дочь,  он  был   бы  ей  рад  не  меньше, чем  сыну  и  любил  бы   её  не  меньше.  Он  только  на  словах   ерохорил- ся,   что  не  потерпел   бы   в   доме  дочь.  Это  долгое  ожидание   ребёнка  сделало  его  таким  нервным   и  раздражительным.
    –  Да   что  ты,  Мария.  Где  же   нам  сыночков   взять?  –   смягчившись,   неожиданно  стал  возражать   он  ей. –  Пусть  уж   будет   дочь– красавица,   вся   в  тебя.
    –  Нет,  нет, –  робко  возражала   жена. –  Пусть  уж  будет  сыночек,  как   
                -13-
ты   того   хочешь.  Наша   надежда  и  опора.
    –  Нет,   дочка    лучше,  –   упрямился   Паоло,  начиняя   уже  сердиться.   –  Она   и   в  доме  приберёт.  Она   и   рыбу  наловит... то   есть,   я   хотел  сказать,  почистит.   И   всё  такое...
    –  И  сыночек  –   тоже   хорошо,   –  вставляла   великодушно   жена.  – Или...  или   даже   лучше   два   сыночка.
    –  Три, –  подсказывал  муж,  считая   на  пальцах.  –  Нет,  четыре!  –  загибая   ещё   один   палец,   воскликнул    он.   –  Четыре     сыночка!    А   ещё   лучше   пять!  –   растопырив   пальцы,  демонстрировал  он  их  жене.
    –  Да,  да.  Пять,  –  соглашалась  с  ним  Мария. –  И... доченьку.  Пять  сыночков  и   лапочка    дочка!   Как   было  бы   хорошо!
    –  Опять!  Муж,  сердито  метнув  на   неё  взгляд,  при  последнем  слове   хмурился,  и  всё  начиналось  сначала.  После   чего Мария   снова  начина- ла  плакать,  а  Паоло, тоже  расчувствовавшись,  и  смахнув  непрошенную     слезу,  успокаивал   её. 
    Так  они  и  жили. А   детей   всё   не  было  и  радости   в   доме   тоже  не   было.   И,  может  быть,   так  ничего  и   не   изменилось  бы   в   их    жизни  и  они  так  бы  уныло   продолжали   жить  до  конца  своих  дней,  если  бы  не  произошло  однажды   вот   что.  Но  об  этом   вы  узнаете  дальше. 

                Глава       вторая.                           
                Поэт  Тарантасик.      
                1
    –  Эй,  друзья,  вы  что,  офигели?  Вы  что,  не  видите,  кто  перед  вами?   Перед   вами   великая   личность!
    – Эй, великая  личность, ты  бы лучше шёл  отсюда! Напился как свинья!   
    –  Вы  что,  ребята,  не узнаёте  меня? Меня! Васика! Меня! Тарантасика! Дожил!  На  улицах   уже   не  узнают!  Меня   в  трактире  не   узнают!  Меня  нигде  не  узнают!  До  чего  я   докатился!  Слава –  капризная  баба!
Поэт  Васик  Тарантасик,  молодой  человек    лет   двадцати  пяти  со взлохмаченной  густой  чёрной  шевелюрой,   пил  горькую  и  бил  себя  в  грудь,  жалуясь  посетителям   в трактире.  –  Но  ничего. Они  меня  ещё   узнают!  Дайте  мне  такое  тело,  чтобы   сердце   пело!   Я    им   такое   понапишу!  Такое!..  В  пьяном  угаре  с  пафосом   восклицал   поэт  и, рухнув, как  подкошенный, свалился  под  стол,   поскольку   не  в  состоянии  был   больше  держаться   на  ногах.  Кончилось  тем,  что  его  жалкого,   грязного,   с  торчащими   в   разные  стороны  длинными   немытыми   волосами, вывели   под   руки   из  трактира,  как   кого-нибудь   нищего  или  бродягу,  и  грубо выкинули   на  улицу,  прямо,  на  мостовую.
                -14-
    Тарантасик  спивался. Тарантасик  хирел  буквально  на  глазах. Таял  как  свечка.  У  него  был  творческий   кризис. Ничего  не  ладилось,  ничего  не   клеилось. Ничего  не  получалось. Никакие  стихи. Вернее,  получались,  но  какие-то  бездарные. Он  созерцал  окружающую  природу,  часами смотрел  на   звёздное  небо  и   хоть   бы   одна  поэтическая   строчка!  За  весь  день  ничего!  Ни  одной  строчки!
     Ища   вдохновенье,  он  бродил,   где   попало,   в  каких-то  подворотнях  и, бессвязно  бормоча   что-то  себе  под  нос, пытался  сочинять: –  Я  пишу  всё  стихи.  Я  кропаю стихи,  но  так  слабо. Ни  фига  не  выходит! О,  ведь  слава –  капризная   баба!  Слава  быстро  проходит!  Ни  фига  не  выходит!  Ни  фигасик!  И  за  сим  остаюсь…Тарантасик!  Нет,  лучше …  И  за  сим  остаюсь,  ваш  поэт  Тарантасик! Васик  ваш  Тарантасик! –  заканчивал  он,   и,  хмурясь  недовольно,  жаловался  окружающим   на   отсутствие  у  него
вдохновения. –  Ни  фига  не  получается! Ни  фигасик!
.      Его  за  это  так  и  прозвали. Васик   Нифигасик!  Творческий   простой   продолжался  целый  год. Он  угнетал.  Он  нервировал.  А  хотелось  новых  поэтических   восприятий,  хотелось   взрыва  эмоций  и новизны. Хотелось  удара   судьбы.  И  он   его получил!  Не  заставил  себя  ждать.   Однажды   какие-то  хулиганы  дали  ему  по  морде.  Он  получил   ослепляющий   удар   по  скуле.
     –  Вы   что,   офигели,   ребята?! –  воскликнул,   впавший   в  творческий   кризис   поэт,   хватаясь   за  скулу. –  Ну,  вы   даёте!  Вы  что,  офанарели?!   Ну,  уж   это  слишком!..   И  он  загнул  такое!  В  ответ. Такие  слова!  И  сразу  мир  окрасился  в  новые  сочные   краски. И  сразу  мир  стал  ярок  и  неповторим.  Вот  ему,  оказывается,   чего  не  хватало.
     –  Вот  спасибо   вам!  –  стал  он   их  благодарить. –  А  то  я   совсем   захирел.   Совсем  закис.  Ну,  теперь  я  развернусь!..  Ведь  у  меня  полёт  фантазии   пробудился!  Вы  меня   просто  спасли! Я  вам  так   благодарен! Честное  слово!.. Ребята,  какие  вы  молодцы! Дайте,  я   вам  пожму   руку!
Но «ребята»  его не поняли. И стали пятиться  от него. – Чокнутый, что  ли?
     –  Ребята,  куда  же  вы?  Но  их   уже  след  простыл. Они  убежали.
    И  сразу  у  Тарантасика  стихи  пошли,  но  какие-то  странные. Таранта- сик   влюблялся  во  всех  женщин  и  девушек  и  посвящал   им   стихи.  Строчил  он  их   без  передыху.
                О,  Скальфара  моя,  Адрилуния!
                О,   как  очи  твои,    как   светлы.
        О,  Скальфара  моя,  Адрилуния!
        Ты  сияешь   из  мглы
        Как   на  небе  луна  в  полнолунии.
        И   как  отблеск   свечи
        Ты   сияешь  в   ночи!               
    –  Простите,  а   что  такое  Скальфара?  –  спросил  у  Тарантасика  некий               
                -15-
гражданин,  любитель  стихов. О! Это  был  большой  любитель и  ценитель  поэзии   по  имени  Туччо  Беруччо.  –   Не  хотелось  бы   попасть  впросак.                               
     –  Это  поэтическая  метафора,  –  туманно  пояснил  Тарантасик  и затем  взъерошил  волосы  на  голове,  который  и  сам  не  знал,  что  это  такое.  – Для  усиления   поэтического  восприятия.
     –  А  что  она  означает?
     –  А  бог   его  знает,  но  звучит  красиво.
     –  А  что  же  тогда  означает   эта  ваша  Адрилуния?
     –  Но  у  меня  же  ясно   сказано: Адрилуния...Она   и   есть   Адрилуния!  Да. Лучше  и  не  скажешь!
    А  когда  он   увидел  царицу   Селимёру,  толстую  и  некрасивую  особу,  ничем   не  привлекательную,  разве  что   своим   каким-то   причудливым   носиком,   похожим   на   крючок  и  удлинённым,  выдающимся   вперёд    белым   лицом,  он  и  в  неё  неожиданно  влюбился  и  стал  ей  посвящать  стихи. Чем  она   ему  глянулась?  Может  быть, потому,  что  он  и сам  был  маленький  и  толстый,   поэтому   у  него  были  свои   понятия   о  женской   красоте.  Впрочем,  о  вкусах  не  спорят.  Каждому   своё.
О,   моя   Селимёра!
Обожаю   лицо  я   твоё  я!
Предлагаю  я  сердце  моё  я!
О,  моя   Селимёра!
Без  тебя   я  помёра!
Без  тебя   я  помёра,
О,  моя   Селимёра!
Твой  портрет   у  меня  на  груди.
Как   люблю   я   тебя!
Выходи   за  меня!
Замуж   ты   за   меня   выходи!
Ты  такая … пушистая!
Аппетитная  и   душистая!
Так  и  съел  бы  тебя!
Съел  бы  с  луком  и  хреном!
                О,  моя   Селимёра,
                Повторяю  опять  я   рефреном.
                Ты  моё   объеденье!
                Ты  моё  наважденье!
                Но  зачем  ты  послала  меня
                За  каким   ты  таким…
                Собирать  ты  коренья?
                Вот  и  всё  стихотворенье.
      А  однажды  он   перевернул  обед   на  себя  (такое  несчастье!)  и,  весь  заляпанный,  с  остатками  борща  на  голове,  оставшись  в  итоге   без обеда,  понёс  такую   жалостливую  чепуху:
       О,   моя   Селимёра!          Я   не  ел  дней   шестёро!
                -16-
О,  моя   Селимёра!                О,   моя   Селимёра!
 Я   не  ел  дней   шестёро!                О,   моя   Селимёра!
 А   быть   может  семёро!                Без  тебя  я   помёра!
 Я   не  ел  дней  семёро!                И  всё   больше  мне  нравится
 А  то  все  и   восьмёро!                Твой   мордоварасик!
 Без   тебя  я   помёра!                Остаюсь  я  за  сим
 Без   тебя  я   помёра!                Ваш   поэт  Тарантасик!
      И  всю  эту  чушь  он  выдавал   за  стихи. И продолжал  строчить  в  том   же  духе  дни  и ночи  напролёт. А  то как-то  раз  он  находился  в  сильном   подпитии,  а   перед  ним   на   столе  лежала   и  глядела   на   него  целиком   зажаренная  свиная  туша,  которая  неожиданно  его  вдохновила  на новые  «подвиги»: Ах, ты  мой  поросёночек! Милый  мой поросёночек!  Говорю  я  спро- соночек.  Говорю  я  спросоночек.  Милый  мой  поросёночек! Ах,  ты  мой  поросё- ночек ! Он  до этого немного  вздремнул,  уронив  голову  прямо на  стол.  А  теперь, очнувшись от  сна,  просиял, увидев  перед  собой   свиную  голову.  Что-то  она  ему  напомнила. Что-то  навеяла.  И   он  с  жаром   продолжал:
   Обожаю  я   рыло  твоё  я!                Я  и   жрать  не  могу
   Твои  дивные   свинские  глазки!                В  этом  ты  виновата!
    Очи  твои  поросячьи!                Тело  твоё  словно  вата!
    В  моей   жизни  бродячей                Ты  такая   ароматная,  некостистая.
Я  не  видел   ведь  сроду   таких…                Кожа  о,  у  тебя  бархатная .
Таких  маленьких  глазок!                Ты  такая   упитанная!
И  таких  я  больших  я   ступней  не  видал!   Словно  сметаной  пропитанная!
Хоть  значенья  я  им  не  придал!                Так  и  съел  бы  тебя!
Пусть  лоснятся   жирком                Съел  бы  с  луком  и  с  перцем!
Твои   пухлые   губы.                Но  зачем  ты   разбила  моё,
Не  пойду  я  в  местком!                Ах,  зачем  ты  разбила  моё,
На  тебя  жаловаться  не буду!                Ты  разбила  моё!
Я  хочу  с  ветерком                Ты  разбила  моё  вдруг ты сердце?!
    Прокатиться  на  трубах!                По душе  мне  твоя   кубатура,
    О,  моя   Селимёра!                И   фигуры  твоей   квадратура!..
    Я  и  спать не могу!         
        Он  бы  ещё долго  распространялся   и  о  кубатуре,  и   квадратуре,   и    развивал бы  свои людоедские наклонности, но тут его  пригласили на обед   во  дворец. Он  получил  официальное  приглашение  от царицы  Селимёры.
  За  длинным  столом  было  много  приглашённых  гостей. А на  самом   почётном  месте  восседала   и сама  царица  Селимёра –  предмет  его   вожделенья.
     –  А  где  наш  супруг?  Где  наш  Абдурахман?   –  поинтересовалась  Селимёра. –  Почему  они  на   обед опаздывают?
                -17-
    –  Они   в  биллиардной   в  карты  режутся  со  своим  братом  Азаматом.  У  них  спор  вышел. И они  промеж  глаз  братцу  засветили. А  те   тоже   в  долгу  не  остались. Поступили  немило. Посмотрели  бы   вы   на  их  рыла!  Чуть  врагами  они  не расстались! Очень  братьям   досталось!  –   доложил  Селимёре  главный  слуга Кривантей  с лоснящимися, прилизанными  воло- сами  и  заплетённой  сзади  маленькой  косичкой. –  А  теперь  они  идут   в  турецкие  бани. Помыться.  Привести  себя  в  порядок.  У  них   программа.  Париться. И не надо  им  физзарядок. Не любят они  физзарядку ни грамма!  Велели  вам  кланяться.
    –  И  долго  они  будут  париться?
    –  После  этой  разборки  надо  уборку  в   биллиардной   сделать. Ведать, не ведать,  что там  творится,  как говорится!  Разбиты   кувшины  и  вазы! Разлиты  все  вина,   все  разом! Как он  вмазал!  Как  он  вмазал!  Наш  Абдурахман-хан  брату  Азамату! А  тот  в долгу  не остался. Перестарался!  Оба  перестарались!  Крепко  подрались!  Не  стеснялись. Теперь  гуляют,  от  посторонних  глаз  скрываются.  Как  это  всё   называется?
    –  Ничего. Оклимаются.  А  как там  наша  дочь? Как  провела  она  ночь?  Как там  моя  Вазелёна?  –  осведомилась  царица  Селимёра.
    –  Мажутся  кремом.  Прихорашиваются.  Тени   под  глазами  кладут.
    –  Кладут?
    –  Кладут. Они  любят  эту  самую  косметику. Очень!  Обожают  просто! Навозёкались! –  Кривантей   криво  улыбнулся. –  Обещают  скоро  быть. Просят  их  не торопить. Хотят  ничего не забыть. Чтобы  красивыми  быть.
    –  Как  они  всегда  долго  возле  зеркала  вертятся!  –  досадливо   помор- щилась   царица.  –  Поторопите  её. Скажите:  мамочка  сердится!! Заплыв-ший   жиром  подбородок  Селимёры  нетерпеливо  колыхнулся. – Скажите,  сколько   можно  ждать!  Так   можно  всё  проспать!  Весь  обед!..   Царица  вдруг  перевела  взгляд  на  гостей. –  Это  кто?..  На  том  краю? В  зелёных  шароварах? – полюбопытствовала  она, обратив  внимание на  поэта Таран- тасика,  и ткнула  пальцем  в  его  сторону, обмахиваясь  веером.  –  Раньше  я   его  не  видела.  Почему  это  он  беспрестанно  шевелит  губами?..
    –  Он  поэт. И  шевелить  губами  это  его  прямая  обязанность. Он   поэт.  И  некоторым  образом  не  в  себе. А  впрочем,  все поэты   такие.  Он  ведь  влюблён   в  вас,  и  всё   время  сочиняет    стихи   и  посвящает  их   вам.   
     Селимёра   снова  обратила   на   него   свой   царственный    взор.  –  Вот   как?   Он  пишет  обо   мне?  Это   хорошо. Это  мне  нравится,    что   он    в   меня   влюблён,  –  взгляд   её   смягчился. –   Накормите  его.  И  она   взяла  кусок свиной  грудинки  и бросила  ему,  словно  собачке  на  стол. Чем  она  при  этом  руководствовалась?   
      –  Поэтов  надо  подкармливать.  Однако  кусок  неудачно   приземлился  и,  задев  какого-то  из  гостей,  свалился    на  пол.
      Вельможа  по имени  Кирюша  опешил. Он  сидел  за   столом   рядом   с   
                -18-
Тарантасиком.  И  почему-то решил,  что  грудинка  предназначалась  ему.
  –  Это  вы   мне? –   Кирюша   был   немного  глуховат. Что  поделаешь,  старость.  Кусок  свиной  грудинки   упал   возле  него.  Он   наклонился,  чтобы  поднять  и  прошамкал  беззубым  ртом. –  Как  какому-нибудь  псу! 
   –  Ешьте  и  благодарите,  что я  вам  подачку  бросила,  а   не  приказала  отрубить  голову! –  вспылила   Селимёра.               
    –  Фу,  какие  манеры!  –  скривился  иностранный   гость,  принц  Манда- рино  и, наклонившись,  прошептал  своему  соседу,  то же  иностранцу,  но  не  итальянцу,  а  англичанину  Агримарику.      
    –  У  этой  Селимёры  манеры   как  у   базарной  торговки! Вот  уж   не подумал  бы.  Им   всем  стало неловко.
    –  За  что же,  ваше  величество? Помилуйте! –  старческие  губы  вельмо- жи  задрожали. –  Чем  вам  моя  голова  не  угодила?  Чем  это  она  вас  не  устраивает? Я  не понимаю  вашего  гнева. Чем  я  вас  прогневал? Скажите,  что  мне  делать,   чтобы  загладить  вину  перед  вами?  Хотите,  я   вам   козликом  спляшу?
   –  Скорее  благодарите царицу!  Целуйте  ей  руку! – последовали  тут же нетерпеливые возгласы  среди  гостей. Кирюша, схватив грудинку   с  пола,  потешно ковыляя,   побежал  целовать  руку  Селимёре. Припав  к  её   руке,  он  стал  усердно  её  целовать,  вымаливая  пощаду  для   себя.  –  Умоляю,   пощадите   меня!  Хотите,  я  вам   козликом  спляшу?  Дритатушки! 
    –  Какой  смешной  старичок! –  захохотали  гости. Натянутость  прошла. Сразу  и  другие  оживились.  И  повеселев,  продолжали: –  А  вы  слыхали,  что  наш  хан  Абдурахман   с  братом   ихним   Азаматом   порезвились?  В  биллиардной,  говорят,   устроили   дебош!   Всё  разбито  сплошь! –  стали  перешёптываться   они. – Не осталось  целого  кувшина! Видели  бы  вы  ту  картину!Как они брыкались! Целых зеркал не осталось! А наш Абдурахман  всё  вино  расплескал  и только  икал!.. Селимёра недовольно поморщилась. Ей  было  уже   всё  равно,  кому  достанется  этот  кусок. И  она,  брезгливо  отдёрнув  руку,  распорядилась:  –  Дайте   ему  кусок   и  пусть  пляшет!
    –  А  мне? – обиделся сразу Тарантасик.– Ведь  это мой  кусок  был!  Мне  предназначенный!  Встав  из-за  стола,  он  бросил   в  сердцах  салфетку.
    –  Напрасно  время   только  потрачено,  –  сокрушался   он. –  Хоть  и  за  всё   заплачено! Но  я  ухожу! Мне  делать  здесь  нечего.  Он  попытался  обойти  старичка,  который  уже  плясал   козликом  и  мешал  ему  пройти.
     –  А  я  вас воспевал, а  я  вас боготворил! –  обиделся   поэт. –  А  какой-то  старичок  меня  выходит,  опередил!  Обскакал! А  я  в  вас идеал  искал.  А  он  обскакал!  А  я  ваш  портрет  на  груди  таскал!
     –  Мой   портрет?  –  удивилась  Селимёра.  Это  её  растрогало.  –  Вот  как? Мой  портрет...Угостите  его   вином,  –  распорядилась  тотчас  же Селимёра, обратив на  него  свой благосклонный  взор. Выражение  её  глаз  сразу  смягчилось. –  Налейте  ему   вина. Самого лучшего! Ведь  у  него  на   
                -19-
груди  мой  портрет! Как  это  трогательно! Как это  мило!
     Тарантасик  сразу  засиял,  что  на  него  опять  обратили  внимание,  что у   него  нашли  понимание.  Повезло!.. После  выпитого  вина  его сразу же развезло. – Мне  на  ужин  немного  надо. Я непривереда!  Индейка,  свиная  грудинка, ром,  шоколад! Вот  я  и рад! Что  ещё  надо? Немного шоколада! Что ещё  мне отведать?  –  стал   бахвалиться   Тарантасик   перед  соседом. 
     –  Вы  ещё не  знаете  Тарантасика! Тарантасик  вас всех  переплюнет! Я  имею  честь  вас  всех  переплюнуть! –  в  пафосе  воскликнул  с тарелкой  в  руках он  и, неловко повернувшись, опрокинул тому  на голову  салат. При- шлось  извиняться.  –  Минуточку,  я  сейчас  всё  исправлю. Он  попытался  очистить  белую   манишку   гостя   от  салата,  но  только  усугубил   всё.               
                2
       Обед,  начавшийся   в  пять  часов  вечера,  кончился   к  шести  часам. А Тарантасик  был  приглашён  к  Селимёре  в  будуар  почитать   стихи.  И   как  всегда   понёс   околесицу:               
    –  Что-то  мне  говорит: воспользуйся  моментом!  Я  буду   говорить  вам  комплименты! Я  лучше  женщины  на  свете  не встречал! Я  говорить  уже   начал. Красивей  ваших  глаз,  моя  царица,  нет!  И  в  них  прекрасный,  дивный  свет. Какая   кожа, боже!  Боже!  Какая  кожа!  Какая  белая!  Какая бархатистая!  И  удивительная  тоже  шея!  Вздымается,  как   ваша   грудь!  Наверно,  это  от  волненья. Какая  кожа  бархатистая! И говорю вам  смело  я:  какая  вы  плечистая!  Люблю  я  вас  неистово! Я  умоляю  вас!  Прошу   награды  вашей! Я  много  не прошу! Всего  один  лишь  поцелуйчик! Один   всего!  Позвольте  вашу  руку  мне  поцеловать! Как  вы  красивы  до  чего!
     –  Ах,  как  вас  понимать!  Ну  что  мне  делать  с  вами,  мой  голубчик?  Ну,  хорошо:  всего  один   лишь   поцелуйчик, –  смилостивилась Селимёра   и   протянула  ему   руку   для  поцелуя. Тарантасик   набросился   на  неё  и  стал  жадно  её целовать. Отстранившись на секунду,  он произнёс: –  Ваши  дивные  глаза – бусинки, а  на верхней  губе  маленькие,  маленькие  усики! Они  пленили меня!  Они  сводят  меня  с  ума!               
     –  Кто?  Глаза – бусинки  или  усики? – кокетливо  поведя  плечом, выпя- тила капризно  губки  царица, пытаясь  уточнить.– Что  вы такое  говорите?   
     –  Позвольте  поцеловать  ваши  прелестные  губки!               
        Поэт   вдруг   бросился   к   толстым   ляжкам   Селимёры  и,  встав   на  колени,  в  порыве  страсти  воскликнул:               
     –  Подарите  мне  эту  ночь!  Дайте   мне  хоть  один  поцелуйчик!  Ну,  хоть  один  поцелуйчик!  Чуточку   вашей  любви!  Один  только   миг!           
     –  Что?  Что  вы  говорите?  Какой  поцелуйчик?   Что  вы   городите?  Какой  ещё  миг?  Я  не  понимаю!   
     –  У  меня   на  душе  так  грустно. Голубка  моя! Развейте  мою  грусть и печаль.  Дайте  мне  восторгов!  Пусть  это  будет  наша  ночь!
     –  Ведь  это  нехорошо,  а   как  же  Абдурахман?  –  недовольно  надула   
                -20-
губы  Селимёра.
    –   Какой     Абдурахман?
    –   Абдурахман.  Муж  мой.
    –   Ваш  муж?   А  зачем   нам  ваш   муж?  Он   же,  насколько   я   знаю,  сейчас  парится.  Ну  и  пусть   себе  парится.
      Тарантасик   не  знал,  что   их    подслушивают,  и  что  Абдурахману   уже  донесли   про  его  поползновения.
     –   Ваша  жена   изменяет    вам   с   этим  Хирандасиком!  То  есть  с  Тарантасиком!
     –   С  этим  жалким  поэтишкой?! –  гневно  воскликнул  хан. –  Который   читает  ей   свои  жалкие стишки?
     –   Он  ей  не только  читает  стихи. Он  покушается   на  её  честь.  А   Тарантасик  между   тем   и   в  самом    деле   соблазнял  Селимёру.   Он   буквально  лез  из  кожи.  –  О,  вы  ещё  не  знаете  Тарантасика! Тарантасик  вам  ещё  покажет!  Он  вам  ещё  напишет  стихов!  Кучу!
     И он  опять  встал  перед   ней  на  колени. Но  Селимёра  отскочила   от  него. –  Что вы  делаете?  Сейчас  же  встаньте!
     –  Не  встану!
И он  последовал  на  коленях  вслед  за  ней. – Зовите  меня  просто: Васик.
     –  Не  хочу  никаких   Васиков!
  Селимёра,  словно  курица,  потрусила   прочь  от  него,  а   Тарантасик   опять двинулся  на  коленях   вслед   за  ней.
     –  Куда  же   вы,  моя   замечательная,  убегаете?  От  меня   убегаете?  Не  убегайте! Моя  прелестница!   Перерезав  ей  путь, Тарантасик  на   коленях  опять  направился  к  ней.
     –  Да   вы  преследуете  меня! –  воскликнула  Селимёра.
     –  Я   вас  люблю,  моя  курочка!  –  воскликнул   Тарантасик   и,   прило- жив  руку  к сердцу,  стал  декламировать  на  ходу: –  От тебя  мне светлей.  О,  Скальфара,  моя  Адрилуния!  Только  ты  лишь   одна!.. Эта   ночь  и  луна...  В  полнолуние. Подарите  мне  эту  ночь!  Я  вас  прошу!  Рыбонька    моя!  Персик   мой  ананасовый!  Одну  только   ночь!   Ночь   одну   всего.
     –   Как  вас  понимать?
     –   Будьте  моей!..  Выходите  за   меня   замуж.   Прямо  сейчас!   Птичка  моя  ненаглядная! 
     –   Но  я,  некоторым   образом,  замужем.
     –   Это  неважно.   Я  хочу   жениться   на   вас.  Прямо  сейчас!..
     –   А  как  же  Абдурахман?
     –   Какой   ещё  Абдурахман?  – поморщился   недовольно  поэт.  –  Я  не  знаю никакого Абдурахмана! Нет  никакого Абдурахмана! Только эта ночь.  Луна  и  звёзды!  И  мы   вдвоём!.. Какой  может   в  этот  момент  быть  Аб-
дурахман?  Я  не  чувствую  его. А  существует  ли  он  вообще  в  природе?
     –  Существует,  –  раздался   вдруг  чей-то  голос  и  вслед   затем   кто-то 
                -21-
сзади  больно   схватил   поэта  за   ухо. –  И  ты,  трусливый   шакал,  очень   скоро   это  почувствуешь! Скоро  ты   узнаешь  Абдурахмана!..  Схватить   этого  негодяя   и   закопать    его  живым!  –  крикнул  Абдурахман,  прика- зывая   своим  слугам.  –  Только  сейчас  же!  Немедленно!  Я  сказал!
     –   Мама  дорогая!  Вот  влип!  –  воскликнул   испуганно Тарантасик.  И неожиданно  громко  на  весь  зал  издал  какой–то  жалобный  булькающий  звук,  очень похожий  на  квакающий. Вылетело  у  него  это  со страха. Так  что  в  наступившей  мёртвой  тишине  было  хорошо  слышно. Тут  и  не  такое  сделаешь, когда  услышишь, что  тебя  собираются  закопать живым!
     –  А-а!!!  Вы  не  имеете  права!  Я  хороший!! –   заорал  он  не  своим  голосом  и  побежал  прочь, увёртываясь  от  проворных  слуг Абдурахмана  и  ища  путь  к  отступлению. –  Что  вы  собираетесь  со  мною  сделать?
     –   Закопать  живьём,   согласно  распоряжению   нашего  хана,  нашего  Абдурахмана. Слуги  попытались  объяснить  ему  в  доходчивой   форме.
      –  А-а-а!!  –  пронзительно  закричал  Тарантасик. –  Это  поразительно!! Это  неслыханно! Закопать  меня  живьём! Такого  хорошего!  Закопать  это  несложно!
      –  Но можно. Но  поэт не согласился.  –  А  я  не  хочу! Не хочу!
      –  Ну,  мало  ли  что  ты   не  хочешь!  Закопаем!
      –  Это  невозможно! Боже  мой,  как  страшно! Как  тревожно! – метался   туда-сюда  поэт  и орал  на  весь  дворец ещё сильнее. –  Разве  так  можно?!
      –  Слушать  его  тошно! Как  орёт  этот  придурок  истошно! Как  орёт противно! Хоть уши затыкай! И Абдурахман  на  самом  деле заткнул  уши. –  Что  вы медлите?!  –  поторопил   он  слуг.  –  Сколько  мне  ещё  ждать?  Когда  вы  его  схватите?!  Наконец, слуги  поймали  беглеца  и  навалились  на  него. –  Попался,  Хирандасик!..  Мы  его  поймали,  хан! – похвастались  они. Но тот  с  истошным  воплем  вырвался  от них  и помчался  на балкон,  а  слуги  Абдурахмана  вслед  за  ним  бросились  догонять  его.  А  хан  Аб- дурахман, ошалевший от душераздирающих криков поэта,  кричал  сердито   им   вслед: –  Да   скорее  же, олухи!  Упустите  его!  Хватайте быстрее!  Но  Васик  заскочил  на  балкон  и,  перекрестившись, прыгнул  вниз.  Но  перед  этим,  обернувшись, успел  крикнуть   не  без  ехидства   хану:  –  С  лёгким  паром,  Абдурахман!..  Передавайте  привет  Селимёре!.. Хан  да  вы   хам!
                3
     Спрыгнув   с  перил   второго  этажа  вниз,  Тарантасик   приземлился  на   клумбу  цветов  и, быстро  поднявшись, бросился  прочь  из ханского  двор- ца. Пытаясь уйти  от  преследователей,  он   ринулся  к  выходу  и  выбежал  на  улицу. Выскочив  из  ворот, он  побежал  по  улице  и  при  этом  сбил  с  ног  высокого  худого  индуса,  попавшегося  ему  на  пути.  Тот  от  неожи- данности   упал  на  землю. И  так  и  остался   лежать, не понимая, что  всё- таки  происходит. И по  какому  собственно  праву  с ним  так  обращаются.
   Завидев  стражника  на  коне,  Тарантасик   проворно  подскочил  к  этому    
                -22-
стражнику и, схватив его  за  ногу,  сбросил  его с  лошади. После  чего  сам  заскочил  на  лошадь  и  лихо  помчался   прочь  от  дворца   в  направлении  главной  площади.
     –  Хватайте,  хватайте  этого мерзавца! –  крикнул, ещё более  рассердив- шись,  растерявшимся   стражникам   из   окна   своего  роскошного  дворца  Абдурахман.  –  Эй, Брахиндей! Ты  чего стоишь?  Глазами  лупаешь?  – на- бросился  он  на главного  стражника, стоявшего  без  дела  на  улице, очень  тучного  человека,  спокойно  поедавшего  беляши. –  Я  за  что тебе деньги  плачу,  бездельник?!  Хватайте  же  его!  Он  государственный  преступник!   Опешившие  стражники,  не  разобравшись,  схватили   в  горячке,  сбитого  с  ног индуса  и  бесцеремонно  потащили  его  во  дворец.
     –  А!.. Попался,  негодяй!  –  плохо  сдерживая  торжествующие   нотки,  произнёс  главный  стражник  Брахиндей,  туповатый  малый  с  большими  усами  и  большим  животом,  ведя  насильно   под  руки  упирающегося  индуса  во  дворец. – Ух,  ты  нехороший! А! Чует  кошка,  чьё  сало  съела!    –  погрозил   он  ему   кулаком. –  Сейчас  ты  узнаешь,  как   не почитать  нашего   хана!.. Вот   ваше  ханское   величество,   свет  наших  очей!  Мы  лично  сами  привели  этого  гада, как  вы  и  хотели, –  доложил Брахиндей,   умильно  глядя  в  очи  Абдурахмана. –  Приволокли,  как  вы   и  пожелали. Упирается   гад  ножками!  Не хочет идти!  Не хочет  предстать  пред  ваши  очи!  Ух,  он  нехороший!  Сейчас  мы  ему  покажем!
      –  Кого  вы  привели?  Кого  вы  притащили? Что  вы  хватаете,  кого по-пало? –  дрыгнул  недовольно  ножкой Абдурахман.  – Толстопузый  идиот!  Это  не тот!  –  разгневавшись,  набросился  он  опять на  тупого Брахиндея.  Обращаясь   бесцеремонно  с  главным  стражником,  Абдурахман  дал  ему щелбана    по  лбу,  унизив  при  подчинённых.
      –   Мы  думали… Он  валяется   на   дороге,  –  переминаясь   с  ноги   на  ногу,  стал  оправдываться  Брахиндей.               
      –  Мало ли  что там  валяется!  Раз  валяется,  то  надо  и  хватать!.. Мол- чать!  Какой  ты  дурак!  Какой  ты  болван!  Ты  что  контужен?  Мне  поэт  нужен!  Поэта  ищите!  Не проглядите!  Уж  его  вы  всегда   отличите! 
      –  Э-э…
      –  Молчите!  –  в  сердцах  продолжал  Абдурахман.  –  Его  легко  отли- чить. Этого  поэта.  Маленький,  толстый  такой!  А  этот  тощий   и  сухой  как  вобла!
      –  Со  мной  поступили  подло,  –  подал   протестующий    голос  индус. –  Побили  ни  за что!
      –  А  может  он  с  ним  заодно?  –  подозрительно   спросил   стражник.
      –  Да   вы  что!  Я  индус!  Вон  на  шее сколько  бус!
  Брахиндей  стоял,  выпучив  глаза,  словно  в  столбняке.
      –  Ну  что стоишь?  –  поторопил   его  Абдурахман.  –  Твоя   песенка  спета. Иди  за  поэтом!
                -23-
    –  А  этого  куда  прикажете  деть?  –   тупо   уставился   Брахиндей  на 
индуса.  –  У  него  столько  бус!  Я  бы  тоже  хотел  столько  иметь!
     –  А  этого  вышвырните отсюда, туда, где  по ули- цам   бродит  много  разного  люда! –   рассердился   опять Абдурахман  и опять  наградил  щелбаном  гла- вного  стражника. –  У  тебя, я  вижу, совсем  нет вку- са! Польстился  на  какие-то дешёвые бусы! Гоните  в  шею индуса! Говорят  вам  Абдурахманским  языком!               
    А  Тарантасик,  спасая   шкуру,  помчался  на   коне  в  порт. Он  так разогнался,  что,  не  рассчитав  своих  сил,  бултыхнулся  вдруг  прямо   в   воду   вместе   с  конём. Вынырнув,  Тарантасик  увидел  удаляющуюся  спину  коня, плыву- щего  от  берега  неизвестно  куда.  В  неизвестно  каком   направлении.               
     –  Эй, постой...конь! Ты  куда? –  крикнул  он  коню. –  А  я?  А  обо  мне  ты  подумал?  Меня  забыл  прихватить!.. Нехорошо. Нехорошо  как-то  по-лучается.  Но  конь  не  вернулся.  У  него  были  свои  дела.  У   него  были  свои  планы.  Пришлось  поэту  плыть к  берегу,   где  ютились   в   длинном  ряду   лодки  и  мелкие  судёнышки.  Выбравшись  на   берег,  он  стал  под-     ыскивать подходящее  место  для  укрытия,  пока  не облюбовал  одну  лод- ку. В  этой  лодке  он  и  прятался   до  наступления  вечера. А   стражники меж  тем  не  дремали, искали  его по всему  городу. Усердствуя, Брахиндей   утроил  свои  розыски.  Он  обшаривал   со  стражниками   все  закоулки.               
Прискакали  они  на  рынок, осматривая   всех  подозрительных. Брахиндей    хватал   подряд   всех   маленьких,  толстеньких,  коротеньких.  Он  собрал  уже целую  ораву. Орудовал  на славу. Толстячки  возмущались. Толстячки   выражали   протест:  –   Мы  выражаем  протест!  По   какому  праву   нас  задержали?  И  почему  нас  тут  так  обижали?   Мы  требуем  объяснений!  Сегодня   воскресенье,  а   мы  должны  тут  переживать. После  этих   всех  потрясений  в  себя  прийти  никак   не  можем!  Мы   будем  жаловаться!
   Среди  схваченных  случайно  оказался   злой  волшебник  Уттух. Он  был   маленького  роста. Почти  карлик. Что-то  в   нём  сразу   ему  не  понравилось. Брахиндей,  отмахиваясь  от  мух,  подошёл   к   нему  и,  злобно  ткнув  пальцем   в   него,   сказал: 
     –  Эй, ты,  лопоухий!  Это ты,  Хирандасик?  Тьфу! Таран- тасик, я  хотел  сказать! Мне,  кажется,  что  это  он  и  есть... этот  поэт! Попробуй, скажи  только: нет! Чует моя  печёнка!  Это  он!  Рожа  больно  подозрительная!               
     –  Ошибается   твоя   печёнка!  –  презрительно   произнёс   Уттух               
     –  А  ну  признавайся, мерзавец, ты  это  набедокурил? Ты     это  натворил? Шуры-муры  завёл  с Селимёрой? За  царицей       ухлёстывал?..  Ну,  коротышка!  Какой  прыткий!  Устроим            
                -24-
тебе  пытки! Да   как  ты   мог  с  такой  противной?.. Я,  хотел   сказать,   с   такой  хорошенькой?.. То есть,  я,  хотел  сказать,   что  ты  вообще  не имел  права,  и  что ты  мерзавец!  –  рявкнул  Брахиндей.   Взревев,  он   кулаком  врезал  по  лицу  Уттуха. У того  моментально  вскочила  гуля   на  скуле,  и  карлик   свалился  на   булыжную  мостовую,  потеряв  на   какое-то  время  ориентацию.
      –  Да  это  не  он!  –  загомонили   стражники. –   Мы  его  видели.  Этот  не подходит  по  внешнему  виду. Этот  по описанию  не  подходит. Другой  нужен. А  этот  словно  контужен!
  И  они  поскакали  дальше. Прискакали  они  и  в  порт. Где  было  всякого  сброда. Они   шатались  по  набережной  и  просто  глазели  на  воду.  Здесь  было  много  народу.
      –  Ишь  взяли  моду  тут  ошиваться,  возле  моря   шататься! –   выразил  им   своё  недовольство Брахиндей. –  А  ну,   хватай  их,  ребята! Проверяй!  Душу  из  них  вытрясай!  Авось  поэтишка  отыщется!
     Стражники  принялись  за  дело.  И  стали   везде   рыскать   в   поисках   государственного  преступника. В  том  числе  шарить и  по лодкам  на  бе-регу,  приближаясь   всё  ближе  и  ближе  к  лодке,  в   которой   скрывался   Тарантасик.  Тогда,  понимая,  что  ему   придёт  конец,  если  он  ничего  не предпримет, и  будет  продолжать  прятаться  под  лодкой,  пока до него  не  дойдёт черёд, Тарантасик  не стал  дожидаться  стражников. Они были  уже  где-то  на  полпути   и  были  слышны   уже  их  голоса,  когда  он  выбрался  из-под  лодки  и, метнувшись, помчался  прочь от  них  в сторону  моря. Он  стал  лихорадочно  искать  на  берегу какую-нибудь соломинку, с помощью  которой   можно  было  дышать  под   водой. Схватив  в  последний  момент соломинку, он бросился   к  морю  и бултыхнулся   в  воду. Это  не осталось  не  замеченным. Поднятый  им   всплеск  воды  привлёк  внимание  стражи.
    –  Вот  он!  –  стражники  увидели  его  и  стали   кричать.
    –  Хватайте   его!  Ребята!
   Но  Тарантасик  уже   пошёл   ко  дну. Хорошо,  что   вода   в  порту  была  ещё  мутная, загрязнённая  и илистая, и  он  незаметно  для  погони, всплыв  между  лодками,  стал  дышать  через  соломинку,  скрываясь  под  водой.
    –  Утонул, –  решили  стражники,  подождав   минут  десять.
    –  Спёкся  наш  преступник.  Ха-ха!  Сам  решил,  что  ему  ни   к  чему  всплывать... И  все  концы   в  воду!  Ха-ха!   
    –  Жаль,  что  башку  ему  не  удалось  оторвать!  –  посетовал Брахиндей. – Надо  нашему  хану  отрапортовать! Надо ему  доложить. Что преступник    не  захотел  всплывать. Не  захотел   он  больше  жить.  Мне  так   думается,   что   он  струсил.  Ха-ха!
    Пошли  и  доложили   Абдурахману. Докладывал  Брахиндей  самолично.   Напустил  столько  туману!               
    –  Ваше   хамство!.. То  есть,  ваше   ханство!  В  общем,   всё  отлично! 
                -25-
Утонул  тот... Этот,  который   поступил  с  вами   неприлично! Утонул  ваш  хвалёный  поэт. Сам. Сам  утонул! Осмелюсь  доложить,  плавать  ни  черта  не  умеет.  Может  это  вас  немного  развеет. Я  же   говорю,  плавать   не  умеет.  Вот  и  ко   дну  пошёл!  Свой   конец  тот  подлец  нашёл!  Утонул!   А  я  вот  к  вам  пришёл. Доложить   всё  как  есть.  Имею  честь   доложить  и  ещё  раз  заявить:  поэт  утонул!
     –   Утонул?
     –   Я  это  самолично  видел.  В  воду  изволил   полезть  и  того… Я    и  говорю, плавают,  как  топор! Удалась  ваша  месть! Говорю,  всё  как  есть!  Успешно  ко  дну  пошли  этот  поэт!  На  тот  свет!  Прямиком!  Бултых! 
    А вечером, когда  стемнело, поэт Тарантасик  отплыл  на  одном  неболь- шом   судёнышке   до  итальянского   города   Карапузики.  В  этом  ханстве  ему   было  оставаться   крайне  опасно. Это  было  и  так  ясно.  Хотя  он   и  считался  утонувшим.  Каково  же  было  его  удивление,  когда  он   увидел  на  этом  судёнышке  среди  пассажиров  и  того  высокого  тощего  индуса,  того самого, которого  он  сбил  с  ног, убегая   от  преследователей. Тот  как-то  странно посмотрел    на   Тарантасика.
    – Мне  кажется,  вас  ищут,  –  заявил   этот   индус,  которого,   как  оказалось,   звали  Фананди.  –  Мне  тоже   делать  нечего   в   этом   ханстве.  Меня  здесь  обидели. Избили   зря.  И,  честно говоря,   нет  никакого желания   оставаться.  Надо  куда-то   деваться. Надо  куда-то  податься.  Где  не будут  надо  мной  издеваться! Оказывается,  он  уплывал  к  себе  на  родину. Лечиться. В  общем,  ему   тоже   надо
было  смыться.        Был  на этом  утлом  судёнышке  ещё
какой-то  один  человек  с  неприятным  взглядом  по имени  Ракан   Траракан,  который   всё  вынюхивал  чего-то.  Он  всюду  совал  свой нос. И прислуши- вался   к  чужим  разговорам. И  как  услыхал,   что  Тарантасика  повсюду   ищут,  то  сразу  понял,   что  можно   поживиться.  А  как  сообразил,  что  можно  хорошо   на этом  заработать, если  первым  донести,  то  сиганул  тут  же  за  борт и  от- правился   обратно   вплавь. Ему   повезло.  Его  подобрали. И  он  довольно скоро  добрался  до берега. После  чего  поспешил  в ханский дворец. Какой  молодец! Точнее, подлец! Раз  побежал   выслуживаться  к  Абдурахману.   А  проще  говоря,  ему  надо  было  выудить  награду. Немалые  деньги.  А  он   их  так  любил! Поэтому  он  так  торопился  их  заполучить.
    –   Скорее  ведите   меня   к  Абдурахману!  Вашему  хану! –   заявил   он  стражникам. – У  меня для  него важная  весть имеется! Где ваш  любезный   хан?  Где  ваш  Абдурахман?  Нельзя   не  терять  ни  секунды!  Это  очень  важно! Что же вы  медлите? Где  хан? –  от  нетерпения  он  юлой  вертелся.               
     А  тот  как  раз  отправился  утром  на   прогулку   вместе  с  семьёй.  Его  сопровождали  супруга  Селимёра   и  дочь  Вазелёна  со  шляпкой   зелёной               
                -26-
на  голове. Очень премиленькой. Принцесса  просто  обожала  эту  шляпку!
Вдруг  на  их  пути  появился  какой-то  маленький  невзрачный  человечек. Это  был  колдун  Уттух. Он  не  забыл  нанесенной  ему  обиды. Он  решил  отомстить  Абдурахману  за  своё  унижение  и  преградил  им   путь. Смело вытянув руки  в стороны, он  дал  понять, что  не намерен  уступать дорогу.  На  губах  его  играла  насмешливая  улыбка.  Карета  остановилась.               
    –  Что  он  себе позволяет? –  воскликнул  недовольно  Абдурахман.  До  этого  он  был  в  хорошем  расположении  духа. Всё  его  радовало.  Брат   Азамат  получил  фингал  под  глазом.  Соблазнитель  его  жены,  этот  поэт  Тарантасик  обитал  на   дне  моря.   Всё  было  в  порядке.  И  вдруг  какой-то  тип  встал  на  дороге.  На  его  пути. Не  даёт  им  проехать!
     –  Это же  неприлично!  В моём  ханстве,   в  моём  Абдурахманстве   всё   отлично! И  вдруг  какие-то  типы  мешают  проехать!  Эй!  Уберите  его   с  дороги! –  распорядился   хан,  обращаясь  к   главному  стражнику  Брахин- дею.  –  Уберите!..   Или  просто  давите!  Раз  он  не  понимает   нашего   Абдурахманского  языка!   Раз  он  нам  оказывает  неуважение! Раз  он нам оказывает  неповиновение! Да  он  смеётся  над  нами! Ну,  что  стоите,  на  меня  глядите?  Эй,  стража!  Нам  оказывают  непочтение!  Разберитесь!
     –  Будем  стараться!  Надо  с  ним  разобраться! –  рявкнул  в  ответ  Брахиндей.  –  Я  старый  вояка!  Я  старый  служака!  За  дело  возьмусь!  Я  с  ним  разберусь!  С  этим  типом!
       Однако  тот  не  успел  ничего предпринять,  как  появился  перед  ними  ещё  один  человек  с  неприятным   взглядом (а  это  был  Ракан  Траракан),  с  которого  ручьями   стекала   вода,   ведь  он   был   весь   мокрый,  и, опе- редив  Уттуха,  бросился   к  ногам  хана,  припав  губами  к  его сандалиям,  и  стал  их  целовать.  –  Ваше  ханское   величество,  нельзя  терять  ни  ми- нуты!  Скорее  направьте   ваших   карапузиков   в  погоню!  –  от  волнения  Ракан   Траракан  всё  безбожно   перепутал.  –  Я   знаю,   где   скрывается    главный   Карапузик!.. Главный  преступник!   Он   в  Карапузиках!..  Вы  думаете, он   на  дне  моря   покоится,  а  он  ничего  не  боится!  Он  теперь в  Карапузиках  спокойненько  ходит,   за   нос  вас  всех  водит!      
     –  Что?  Ничего  не  понимаю! Какие  карапузики? Что  ты  тут  мелешь?
–   спросил   хан  в  недоумении,  пожимая  плечами. 
     –  В  глаз  хочешь получить?! –  рявкнул  Брахиндей   и  угодливо  погла- дил  плечо   хана.  –  Ваше   ханство,  разрешите   ему   дать   в  глаз?!
     –  Ваше  ханское  величество,   моя  душенька   так   была   бы  рада!  Мне главное,  чтоб  награда!  –  продолжал  сбивчиво объяснять   Траракан.    
     –  Ваше  ханское  величество,  нельзя  медлить! Прикажите  мне   выдать  награду!  А  то  он  уйдёт,  и  плакала  моя   награда!  И  моя   тогда  награда  тю-тю!  Ваше  ханское  величество,  ведь  уйдёт  же! Он  такой. Я  его знаю.  Уйдёт!  Клянусь  вашим  пестиком! Вашим  скипетром!
     –  Да  объясни   ты   толком!  Кто  он?  Кто это  он?
                -27-
    –  Да  этот  Тарантасик – мандасик! Главный   государственный  преступ- ник! Он  направляется  на  парусном  судне  в  итальянский  город   Карапу- зики. Он  ведь там  хочет  укрыться  от  вашего  праведного   гнева.  Манда- сик  этот!  Фентюк  этот!      
    –  Как,  разве   он  жив? –  удивился  Абдурахман.
    –  Жив, жив! Не извольте  сомневаться. Не  извольте  беспокоиться. Упи- танный   такой!  Мордасик  этот!  Надо  его   схватить,  пока  тёпленький!..  Прикажите,  ваше  ханское   величество,  мне  награду  выдать.  Мне,  глав- ное,  чтоб  награда  была.  Тогда  пойдут  у  меня  дела!
     –  Подожди   ты  со  своей  наградой!  –   сказал   вдруг  Уттух,   рукой  отодвигая   Ракана  Траракана   в   сторону.  –  У  меня   тут  свои  дела.  Но  не  на  того  напал!
     –  А  ты  кто такой?  Дай  мне  сначала  получить  награду! –  возмутился   Ракан  Траракан, человек  с  неприятным  взглядом. Он  был  очень настыр- ным. И  опять  вылез  на  арену,  на  первый план,  грубо  оттолкнув Уттуха.  Да  так,  что  тот  даже  упал. Но  тот  живо  поднялся   и   схватил  зачем-то  кувшин.
     –  Получай  свою  награду!  –  сказал  Уттух   и   надел    ему   на  голову   кувшин. Ракан  замотал  головой,  пытаясь   освободиться  от  кувшина,  но  ему  никак  не  удавалось. Беспомощно  тычась   в  окружающих,  он   вдруг  схватился  руками  за   голову   Абдурахмана  и  пытался  её  открутить.
    –  Что  он  себе  позволяет?  С  ним   надо разобраться!  С  ним  надо  рас- квитаться! Сейчас  я  его  схвачу   и  саблей  башку  отхвачу! –   воскликнул  Брахиндей. –  Нашему  хану  грозит  опасность!  Надо  внести  тут  ясность!
     Однако   ясности  он   как   раз  и  не   внёс. Главный  стражник бросился   почему-то  разбираться  к  Уттуху.  Но  вдруг запутался  в  своих   руках. У  него  внезапно  выросли  ещё   три   руки,  и  он  запутался   в  них,  не  зная   какой   из  них  рубить  саблей. И  размахивая   саблей  перед  самым  носом  хана,  наконец,  бросился  к  Уттуху. Но  Уттух  был   начеку. –  Ах,  ты  вот  так! Ах,  ты  саблей! Ну,  держись! Переполнила   терпения  чашу  капля!  Уттух  припомнил  ему  гулю  на  скуле, синяк  под глазом. Всё  припомнил  разом!  Но  мало  этого. У   Брахиндея  появилась  вдруг  откуда-то  третья  нога. И  он  окончательно  запутался,  какими  ногами,  и  какими  руками  пользоваться. Их  было  так  много,  что  он  совсем  растерялся.  – Ой,  что  это  вдруг!.. Что  это  вдруг  со  мной?!!  –  вскрикнул  Брахиндей,  и  из  его живота  полезли  змеи,  пауки  и мыши. Из ушей. Изо  рта. Со  всех   дырок. Всякая   нечисть   полезла. –  Чем   это  ты   меня?!  Что  это  со  мной  такое делается?!  –  поражённый  Брахиндей  был   в  ужасе  и  с  вытаращенными   глазами  вопил:  – Мамочка!!!  Сразу  припомнил  он  мамочку. –  Мамочка, спаси  меня! И побежал  куда-то,  видимо,  разыскивать  мамочку.
 А  Уттух, мстительно  улыбаясь,  вдруг  приставил  нож  к  горлу  принцессы   Вазелёны   и  сказал   стражникам:  –  Эй,  вы!  Ни  с  места!  Стоять,  я    
                -28-
сказал!   Иначе   я   вынужден  буду   побеспокоить  её   нежную   шейку!         
     –  Не  трогайте   мою   шейку! –  испуганно  воскликнула  Вазелёна   и   дёрнулась  так,  что  с   её  головы    упала  на   дорогу  аккуратненькая   зелёная   шляпка.  Очень  красивая.
     –  Да  не дёргайся  ты! – сердито сказал Уттух. – А то сама  не заметишь,  как  я  тебя  этим  ножичком продырявлю! Тоже  мне,  принцесса   нашлась!
– Да  принцесса! – обиженно по-детски
надула  губы Вазелёна. Глянув  на лицо  принцессы  внимательней, злодей вдруг  недовольно  поморщился. –  Фу, как ты,  вся   накрасилась!  Густо  навозёкалась!  Видно,  любишь чёртову  косметику?
     –  Обожаю!
     –  Эти длинные, приклеенные искус- ственные ресницы, эти  синие тени  под  глазами! Ух,  как  это  мне  не  нравится всё!  Ну,  ничего. Я  у   тебя  выбью  эту  дурь  из головы! Я  тебя  заколдую. Вот   увидишь! И он уволок её  в неизвестном направлении,  в неизвестные дали.  А   её  зелёная  шляпка,  слетевшая  с  головы,  осталась  лежать  на  дороге.   
    –  Что  же  вы  стоите?!  –  первым  очнулся  Абдурахман. И стал   метать  громы  и  молнии  на  своих  стражников.  – Мою  бедную несчастную  дочь   уводят   неизвестно  куда,  а   вы!.. А  вы  цветы  нюхаете!!!  –   в   ярости   воскликнул  он,  завидев,    как  один   из  стражников   и  в   самом   деле   с   вожделением   нюхает  розы. 
    –  Вон!!!  Вы  что  не  поняли,  что  мою  дочь  похитили?!  Вон  с  моих  глаз!!!  И  без  дочери  не приходите!
      Тут  и  Селимёра,   придя   в   себя  от   первого  потрясения   и,  спохва- тившись,  вдруг  включила  свою  сирену!  Открыла   рот   во  всю  ширину!
     –  Куда  делась  моя  доченька?! –  визжала   в  истерике  она. –  Верните   мою Вазелёну!!  Караул! Убивают!!  Режут!!
     –  Никто  тебя  не  убивает!  Никто тебя  не  режет,  моя   дорогая!  Что  придумывать-то?  –  пробурчал  недовольно  Абдурахман,  затыкая  уши.–  Не  люблю  я  эти  женские  визги! –  и  он  опять  пожаловался  своим  при- ближённым.  –  Не  терплю  визга!  Э-эх!!! Словно металлический  скрежет!  Хоть уши  затыкай!  Как  было  всё  хорошо.  И  как  стало  всё плохо!  Что  творится   в  моём  ханстве,  в   моём  Абдурахманстве?  –  схватился  за  го- лову   Абдурахман. –  Отыщите  мою  дочь!  Кто  же  сможет  мне  помочь?               
     –  Отыщите  мою доченьку! –  продолжала  визжать и  причитать  в свою  очередь  и  Селимёра   тоже. –   Иначе  я   прыгну  с моста! Считаю  до  ста! 
    Увидев  застывшего  в  ступоре  стражника  Типтупа, склонившегося  над   красной  розой,  она  раздражённо   воскликнула:
                -29-
    –  Эй,  не стой как  пень! Говори  лучше,  где  моя  дочь? Ты  ведь должен  нам  помочь! 
    –  Ничего  сказать  не  могу  определённо,  где  ваша  дочь  Вазелёна! –сказал  ей  стражник  Типтуп.  И  опять  стал  нюхать  розы.
    –  К  концу  подходит  день!  А  он  стоит  как  пень! А  он  всё  розы  ню- хает!  Эй,  дайте  ему   в  ухо!  –   воскликнул   сердито  Абдурахман.  –  Я  вижу,  он  замечтался!  Я  вижу,  он  мечтаниям  предался!  Вместо  того, чтобы  мою  дочь  спасти  попытался,  он  мечтаниям  предался!
    –  С  удовольствием! –  подобострастно  произнес Брахиндей  и  бросился    выполнять  просьбу  хана   Абдурахмана,  двинув  по  уху  слишком  мечта- тельному  стражнику.  Постарался!  Тому,  конечно,  это  не  понравилось.   А  кому   такое   понравится?   И  он  в  долгу  не  остался. Ведь  Брахиндей   как   всегда   перестарался!  Так  двинул  по  его  уху,  что  оно  покраснело.
Как  закричит  этот  Типтуп:  – Ой! Как  больно!!! –  и  побежал  с  горящим   рубиновым   ухом   жаловаться   к   хану,  ища  у  того  справедливость.
     –  Мой  хан,  он  меня  ударил! Этот  пузан!.. Больно!! – сказал  он  хану  и   показал   ему  пальцем  на  пострадавшее   ухо,  думая,  что  Абдурахман   его  пожалеет, приголубит,  приласкает. Выразит  ему   своё  сочувствие.
     А  тот  ему   как  двинет  ещё!  По  больному  уху!  Тут   вдруг   в  разгар  этой  неразберихи,  в  этом  переполохе  и  хаосе,  подал  свой   голос Ракан,  который   наконец-то  освободился  из-под  кувшина.
    –  Ваше  ханское  величество,  а  когда  будет  мне  награда?   
    –  Получай  свою  награду!  И  хан  в  сердцах  дал  и  ему  пинка.  Абдурахман   не  привык  церемониться. Ему  сейчас  было  не  до главного   государственного  преступника  и  его  поисков. Надо  было  срочно  искать  любимую   дочь. –  Стража,  немедленно   в  погоню!  Верните  дочь!  Мою  дочь  похитили! А  вы  тут  прохлаждаетесь!!  А  вы  тут  дурака   валяете!      
 Стражники  помчались  вдогонку   за   колдуном. Однако  тот  превратился   в  огромного  орла  и  с  принцессой  Вазелёной   в   когтистых   лапах   был  таков. Улетев  неизвестно  куда,   он  скрылся   из  виду.  Уволок  её высоко  в  горы  на  необитаемый    мрачный  остров.
                Глава  третья.
                Фокусник  Сандих.
      Как-то  Паоло  отправился  в  город,   чтобы  продать  немного  рыбы. И  так  случилось,  что именно  в этот  день в  порт  прибыл  большой  корабль  из заморских  стран. Много всяких  чудес  видели  жители  славного города  Карапузики, но такого  чуда  они  ещё не видели. И  среди   них  удивитель- ные, замечательные фокусы, которые  показывал  факир Сандих. Он  глотал   шпаги,  изрыгал  из  себя   огонь, доставал  блестящие  гирлянды  из  просто самых  неожиданных  мест,  превращал   людей   в  животных,  а  животных   обратно  в  людей. Эти  фокусы  так  поразили  Паоло, что  он  не выдержал  и  обратился   к   факиру   с   вопросом. –  Достопочтенный   фокусник,   кто 
                -30-
же  тебя   этим   чудесам  научил?
    –  Волшебник Фаттах, –  небрежно  проговорил  факир Сандих, при  при- косновении   рук   которого  необъяснимо   исчезали   без  следа  различные  предметы  и   вновь  появлялись   в  других,  самых   невероятных   местах.
    –   А  много  чудес  умеет  делать  волшебник  Фаттах?  –  ещё раз  нетер- пеливо  спросил  Паоло,  в  голове   которого  прочно  засела   одна   мысль.
    –   Он   умеет   всё,   что  ты  захочешь,  –   недовольно   ответил  Сандих,   которому   этот  разговор  уже  начал  надоедать. Повертев    недовольно   головой,  он  снял  весёленькую  цветастую  чалму  с  драгоценным  камнем   посередине  и   вытер   пот   со  лба   платком.  После  чего  продолжил свои  фокусы.  А  когда  он  закончил,   Паоло  опять  бросился  к  нему.
     –  Последний  вопрос,  уважаемый  факир! – умоляюще  произнёс Паоло,  видя,  что  Сандих  уходит  в  своих  замечательных  цветастых  шароварах.   
     –  Ну  что  тебе? – раздражённо  буркнул  факир, оборачиваясь. Этот  на- стырный, с крепкими  мускулами  итальянец  начинал  его уже  раздражать.
      –  Где  проживает  уважаемый   волшебник   Фаттах?
      –  В  Индии!!! –  прорычал  Сандих,  окончательно  потеряв  терпение.–  Отстанешь ты  от меня,  в  конце  концов?! Вот прилип!! Дуралям! Ахарам!  Ахаралям!  Вон  Идуци!  Пердуцци! –  и   он  понёс  такую  околесицу   из   восточных  слов,  что  стало ясно,  что из него  уже ничего  не выудишь. Но Паоло  всё же  попытался:
      –  Милейший,  великий, прекрасный  факир, а  точнее  адрес  ты  мне  не  можешь  подсказать?
      –  Какое  тебе  дело  до  этого!  Ты  мне  мешаешь! Уйди  от  меня  и   не  нервируй  меня  больше,  а  то   я  тебя   превращу   в   крысу!!! –  потеряв    самообладание,  воскликнул   в  гневе  факир  Сандих. Очень  он   был   раз- дражительным.
      –  Нет,  в  крысу  не  надо. Но   не  мог  бы  ты,  лучший   из  факиров, сказать   мне   в  какой  части   Индии  живёт...Этот  Фаттах?
     Застонав,  как  от  зубной  боли, факир,  у  которого была  крайне  тонкая   нервная  система,  вдруг  исчез   куда-то  бесследно. А  может,   ему  срочно  надо  было  куда-то?
     Долго  Паоло  вертел   головой,   но  фокусник    пропал   безвозвратно. Словно   испарился   внезапно. И  не  возвращался.  Больше   его  Паоло  не  видел.
     –  Ну  что  ж,  –  сказал  себе Паоло.  –  Кое-что  выяснить  удалось. Надо  ехать  в   Индию!  Времени   терять  нельзя!  Должны   же   его   там   знать.  Раз  он  такой  знаменитый.
     И  он  пошёл  на  пристань  и  спросил,   не  идут  ли  корабли  в  Индию.  Оказалось,  что  в   Индию   корабли  плывут   только  раз  в  году,   и   как  раз  завтра  отходит  такой  корабль  перед  закатом   солнца.  Паоло  очень  обрадовался,  что  можно  уже  завтра  отправиться   к  великому,   прекрас-   
                -31-
ному  волшебнику  Фаттаху,  который  может  всё. И  который  подарит  им   с  женой  красивого  сильного  сына,  который  будет  обязательно высоким  и  стройным. Паоло, наконец, вспомнил, каким  он  ещё хотел  видеть сына.     «Не то,  что  я,  коротышка!.. А   может  Фаттах   (он  же   добрый)  подарит  им   двух  сыновей  и...дочку?»  – подумал  он.
     И  Паоло  радостно  заторопился   домой,  не  успев  даже  продать  свою  рыбу,  и  раздав   её   на  радостях   задаром   первым   встречным.   Он  так  торопился,  что  сбил  с  ног   какую-то  старуху  в  чёрном  одеянии  с  кор- зиной  яблок. Старуха  полетела   в  одну  сторону,  корзина  с  яблоками  в  другую. Яблоки  покатились  по  дороге. Паоло так  торопился,  что  не стал  помогать  ей  собирать  яблоки, а  только  махнул  рукой. Что  было  невеж- ливо  с  его  стороны. Ему  было  некогда.  И  он  понадеялся,  что  она   уж простит   его.   Но  она   его  не  простила,   поскольку   это   была   вовсе  и  не старуха,  а  злой  колдун,  переодевшийся  в  женскую одежду. Но Паоло  ничего этого  не знал. Он  очень торопился  домой. И ему  было  не до него.

                Глава    четвёртая.
                В  Индию!
    –  Эй,  жена! –  крикнул   он   ещё   с   порога,   примчавшись  домой. – Собирай  меня  скорей   в  дорогу,   Завтра  еду  в   Индию.
    –  Куда?  Да  ты   что  говоришь?  Какую  ещё  Индию? –  растерянно   произнесла   Мария. –  Уж   не  перегрелся   ли  ты  на  солнце?
    –  Нет,  не  перегрелся!  –  радостно  выпалил  Паоло  и   обнял   её,   чем   поверг  Марию  в  ещё   большее   изумление.
    «Уж  не  того  ли?» –  испуганно  подумала  она. –  «Уж  не  рехнулся  ли  он?»  И  словно  угадывая  её  мысли,  Паоло,  с  довольным   видом  сказал:
     –  Нет,  я   ещё  не  свихнулся!  Хочешь  дочку  или  сына?  Или  нет… Лучше  троих  сыновей  и  трёх   дочек,   как  у  наших  соседей  Малинаро?  А  по   четыре...дочки  и   сына   не  хочешь?
     –  Ты  что  городишь? –  расхрабрилась  вдруг   Мария. –  Что   ты   такое  говоришь?  Разве можно  так  шутить?
     –  Нет,  ты  меня  не  поняла,  жена,  –  возразил    ей   Паоло. –  Дело   в  том,  что  там,   в  Индии   живёт  волшебник  Фаттах.  Он  всё  может!  – обрадовано  заявил  Паоло,  втолковывая   недоумевающей   Марии.
     –  Вот  увидишь, я  попрошу   его,  и  у  нас  будет  много детей!               
         После  долгих   расспросов  и  споров   жена   стала  готовить  мужа   к  отъезду, поскольку  знала, что  его  всё  равно  не переубедишь. К  тому  же  она,  не признаваясь  даже  себе,  почувствовала,  что  и  у   неё  вдруг  тоже появилась  надежда, и  что  может,  действительно,  произойдёт   чудо,   и  у  них   родится  наконец-то  такой желанный,  такой долгожданный  ребёнок.
      И  вот  на  следующий  день,  простившись  с женой,  Паоло  отправился  пешком  в  порт,  прихватив  с  собой   Себастьяна. Добравшись  до  города,   
                -32-
Паоло  на  всё  свои  скудные  сбережения  купил  билет 3-го  класса только  на  путь  до  Индии.  Ему   едва  хватило.  А  о  том,  как  он   будет    плыть  обратно   и  чем  питаться  в  дороге,  он  уже  и  не  думал.
   «Как-нибудь  выкручусь» –  подумал  он,  глазея  на  диковинный корабль   под   названием   «Звезда  Бенгалии»,  и  направился   к  нему  на  пристань.               
     В  лучах   заходящего  солнца   корабль  выглядел  очень  красиво.       
     Но  вот  беда:  Себастьяна   не  пустили  на   корабль. Жестокосер- дный  контролёр,  маленький  плотный  человек  с  бульдожьими складками   на  лице  и  маленькими  злыми   глазками,  увидев  Себастьяна,  злобно   воскликнул:  –  А   этот  куда?  Собакам   не   положено!!!  Нельзя!! –  пнул  он  пса  ногой,  но  Себастьян   попытался   пролезть   между   его  ног.  Не  удалось.   Ему  преградил  путь  всё  тот  же   суровый  контролёр.
     –  Собакам   не  место  на  корабле!!! –   взревел  безжалостный   контро- лёр,  опять  отфутболив  пса  и  не  желая   его  пускать  на  корабль,  как  не  умолял  его  Паоло. Вперив  руки   в  боки,   контролёр,  прорычал: –  Ты  итальянский  язык  понимаешь?  Или  ты  хочешь,  чтобы   тебя   самого  вышвырнули  отсюда?  Он   угрожающе   осклабился.  –   Хе-хе!
    «Что  же   делать?»  –   растерянно  думал   Паоло.  Бросить  Себастьяна,   которого  он  так  любил,  он  не  мог. И  он  стал  псу  говорить,  гладя   его  по  голове,  умоляя  его  вернуться   домой:
     –  Иди  домой,  Себастьян!  Домой!  Но  Себастьян.  глядя   на  хозяина   умными  глазами, только  скулил  и  не шёл,  видимо,  понимая,  что  сейчас  расстаётся   с  хозяином  надолго,  а  может  быть,  навсегда.
      Поцеловав  пса    на  прощание,  Паоло   с  тяжёлым   сердцем  поднялся   по   мостику,  всё  время   оборачиваясь,   на   корабль, а   пёс стал  метаться   по  пристани  и   бросаться   на   матросов,  пытаясь   пробраться   к  своему   хозяину. Но  те  бедного  пса  всякий  раз отпихивали  прочь. Они  били  его  ногами. Пёс  жалобно  скулил   и   не  понимал,   что  происходит  и  почему    его  не  пускают  к  любимому  хозяину.
       Но  вот  убрали  сходни   и  корабль  медленно   стал  отплывать. Тогда 
пёс продрался  через  толпу  провожающих  и  бросился  в  воду,  и,  быстро               
                -33-
перебирая  лапами,  поплыл  за  кораблём,  который  направлялся  туда,  где  горел  на  горизонте  красный  шар солнца.
     Паоло,  ступив   на   палубу,  и,  увидев,   что  его  верный   пёс  бросился   в воду  и  поплыл  вслед  за  ним,  сжал  пальцами  перила  ограждения  так,  что  у  него побелели  костяшки пальцев. Поняв,  что  его  несчастного   пса   ждёт   верная   гибель,  он   в  отчаянии   закричал   не  своим   голосом:
     –  Домой,  Себастьян!  Не  смей! Себастьянка,  домой!  Домой,  кому говорю?! 
     Но  пёс  не  слышал  и  упрямо   плыл  за  кораблём,  где  находился   его  хозяин. Паоло  отвернулся,  чтобы  не  видеть  гибель  любимой  собаки   и,  закрыв  лицо  руками,  горько  заплакал. Но  подбежавшие  к  нему матросы   грубо оттолкнули  его  назад,  чтобы  он  не  портил  своим  страдальческим   видом   картину   для   пассажиров  первого  и   второго  класса,   которые   прогуливались по палубе. А  дамы  прохаживались с  зонтиками  от солнца.
Один  из  бедных  пассажиров  третьего  класса  индус  по  имени  Фананди,  стал уговаривать Паоло, так  сильно  не переживать. –   Надо  успокоиться.  Ведь  ещё  ничего  не  произошло.  Он  обхватил  дружески   Паоло  за  плечи  и  мягко,  тактично  увёл  его  с  палубы   и  повёл  его  в  помещение   для  пассажиров  третьего  класса. –  Не  надо  плакать.  Всё  будет хорошо.  Вот увидишь. Они  спустились  в  трюм,  где было  мрачновато и  не уютно.
     Долго  не  мог  прийти  в  себя   Паоло,  глядя  отсутствующим  взглядом  и  ничего  не замечая  ничего  вокруг. Так  он  просидел  до  самой темноты.  Но   вот  индус  Фананди,  единственный,  кто  проникся  его  горем   и  вос-принял   близко  к   сердцу   его  историю,   неожиданно   куда-то  пропал.    Но  вот  стало  быстро  темнеть  и   пассажиры   первого  и  второго   класса   разошлись  по свом  каютам.  Пассажиры  третьего  класса  стали  ложиться   спать,  располагаясь  прямо  на  полу. И  спали   вповалку,  как попало,   без  всяких удобств. Ведь они  не были предусмотрены  для  таких  пассажиров.
      Бедный  Паоло  тоже   лёг,  но  не  мог  очень  долго  заснуть  и   только   под  утро  забылся   в  тяжёлом   полузабытьи. И  вдруг  – о  чудо! –   Паоло  явственно   услышал   знакомое   повизгивание   Себастьяна.  Неужели,  это  не  сон? Но  нет, кажется,  к  счастью  не  сон. Открыв  глаза, Паоло  увидел   индуса,   а  рядом  с  ним  Себастьяна.
      –  Себастьян!!! –  радостно   выкрикнул   он,  не   в   состоянии   больше   сдерживать  бурную  радость. –  Живой!! Живой!! Мой  верный, преданный   друг!  Я  просто  не  верю  своим  глазам!  Это  чудо  какое-то!  Живой!
      –  Тише, тише, –  приложив  палец   к  губам,  сказал  Фананди. –  Разбу-дишь   людей!  Говори  потише. Я  тебя   умоляю.  Нас  могут  услышать!
Кто-то   из  лежащих  на  полу   людей   действительно   вдруг  зашевелился спросонок,  и  приподнял  голову,   но  затем  снова  захрапел.
      –   Очень  умная   собака,   хозяин   у   тебя… Только   умоляю,  говори тише… –   шёпотом   заговорил   индус  и,   осторожно   оглядываясь   по
                -34-
сторонам,   опять  приложил   палец   к    губам. –  Тут   кругом   глаза  и   уши.   Могут  подслушать…. Я  говорю,  у   тебя   очень   умная  собака.
     –  Да  он  у  меня  такой! –  с   гордостью  подтвердил   Паоло.  –  Но  как  же  он  забрался  на  корабль?
     –  Всё  очень  просто,  – сказал   индус. –  Я  незаметно  пробрался   на  корму,  привязал   верёвку  к  корзине  и  спустил   её   на  воду.  Себастьян   взобрался   в  корзину  и  просидел  там   до  темна,  не  издав  ни   единого звука! Ночью  я   поднял   корзину   и... вот  мы   здесь.  Да. Собака   у   тебя  замечательная!  Смышлёный  пёс!
     –  Ай  да,  Себастьян!  Себастьян   мой! –  радостно   шептал   Паоло.  –  Умница!  Умный  пёс!  Паоло  и  его   верный   пёс  были   перевозбуждены.  Радость   переполняла   обоих.  –   Как  же  я   рад   его   снова  видеть!
     –  Спасибо  тебе,  Фананди! –  горячо  поблагодарил   его  Паоло. – Ты  –настоящий  друг! Если  бы  не  ты! Не  видать  бы  мне  его!
     –  Надо  куда-то  Себастьяна  спрятать,  чтобы  не  увидели  утром  его, –осторожно заметил  индус. –  Ведь  собакам   категорически   запрещено  находиться  на  корабле.  Это  приказ  капитана.
     –  Да, да!  – спохватившись, сказал  Паоло. –  Вот  в этот  мешок и  спря- чу, что у  меня  с  собой. И  стал  пихать  пса  туда,  выложив предваритель- но  из  него еду  и  нехитрые  пожитки. Надо  было  спешить. Ведь их могли  увидеть. И  доложить  капитану. Но  мешок  оказался  слишком  маловатым  для Себастьяна,  который  упрямился,  недоумевал,  почему  его туда  пиха- ют  и, обиженно  поглядывая  на  хозяина,  он  скулил  при  этом.  Он столь-ко  перетерпел   ради  того,  чтобы  увидеть   своего   хозяина,   а  его  куда-то  суют,  прячут  зачем-то  в  тёмный  мешок,  где   скучно  и  неинтересно,     вместо   того,  чтобы  позволить   радоваться   вместе  с  хозяином.
       Вдруг  кто-то  опять  зашевелился  среди  спящих  и,  приподняв   тихо- нько   голову,   уставился   востренькими   глазками   на  них,  наблюдая   за  вознёй  Паоло,  запихивающего  собаку   в   мешок .  Это  был   нехороший   человек.  Доносчик  по  имени  Ракан   Траракан,  который  тоже   оказался   на  этом  самом    корабле  по  воле  судьбы,  и  о  котором   вы  уже  знаете.
    –  Скорей,  скорей! А то  кто-нибудь  может увидеть! –  зашептал   индус,  оглядываясь  по сторонам,  но Ракан  вовремя  убрал  свою хитрую головку,    притворившись  спящим. Такие   люди    умеют  вовремя  убирать   головки  и  притворяться  спящими,  когда   это   нужно. Он  сразу  скумекал,  что   здесь  что-то  нечисто,  а  значит    можно   поживиться.  Он прислушивался  к  разговору Паоло  и  Фананди,  стараясь  не  пропустить  ни одного  слова. 
Себастьян  на  прощание, лизнув  руку  хозяина,  залез  в  мешок. Но только  из  уважения   к  хозяину  сделал  он   это.               
               
                Глава   пятая.
                На  корабле.
       Наступило   утро.  На   ясном   горизонте   показался   красный   край  солнца, поднимающегося   из  воды. Это   было   восхитительное   зрелище,  которое  изумляло  впечатлительных  пассажиров,  зачарованно   глядящих  на  восход  солнца.               
      Некоторые   пассажиры   уже   просыпались  и  зевали  вовсю. Особенно    старался  Ракан Траракан. Но  это ему показалось  недостаточно, поскольку   никто  на  это  не  обращал  внимания. Чтобы  отвести  от себя  подозрение,   он  подошёл  к  Паоло  и,  зачарованно  глядя  на  мешок,  сказал:  –   Как   я  сегодня   крепко   спал!  Ничего  не  видел,  ничего  не  слышал.  Я   всегда    крепко  сплю. Но  сегодня  особенно  крепко  спал.  Как  убитый!  Видишь,  какое  у  меня  заспанное  лицо. Паоло  с  недоумением  посмотрел на  него.
«Какой  я  умный!» –  подумал  Ракан, не  отводя   глаз  от мешка. –  «Ловко отвёл  от  себя  подозрения!»  Его  просто  распирало  от  гордости  за  себя.
Но  от его действий,  имевших  прямо  противоположный эффект, наоборот  закралось  какое-то  подозрение  у  Паоло.  «С  этим   типом   надо   ухо   держать  востро»,  –   решил  он   про  себя. – «Что-то  он  не договаривает».       
        В  этот  момент   боцман  Бонблюрак,   толстый,   обрюзгший,   почти   квадратный  и  очень  злобный  человек,  с  колючими,   красными   глазами  навыкате  от  постоянных   психов   проходил  мимо  Паоло  и,  заметив  его  мешок,  напустил  на   себя   строгий  вид. –  Что  здесь?   У   тебя   там,   в   мешке,  итальяшка,   случайно   не  собака?  –   захохотав,   спросил   он    и   на   всякий  случай  пнул   по  мешку   ногой,  но  умный   пёс   промолчал.
    –  Смотри  у  меня!  –  пригрозил  боцман  Паоло  на  прощание. –  Капи- тан  приказал   всех  собак  выкинуть  за  борт!  Он  такой  у   нас  умный,   такой    строгий   насчёт   собак!  Так   что,  я  тебя  предупредил!.. Смотри,  чтоб  никаких  собак!  Это  я  тебе  говорю!  Я  – Бонблюрак! –   он   гордо  ударил   себя   в   грудь. –  Если   сам  не  хочешь  за  борт!.. Хе–хе!
    –  Так  моя  же  вчера  утопла,  –  не  растерявшись,  сказал  Паоло  и,  нисколько  не  смутившись,  соврал.  –   А  в  мешке  уголь.
Но  на  беду   неподалеку  находился  Ракан  и   всё  слышал. Глазки  Ракана  сразу  забегали. Он  тут же сообразил,  что может получить вознаграждение  за свой  донос, и тихонько, словно змея,  выскользнул  вслед  за  боцманом.
    –  Господин, Балюрака! –  окликнул  он боцмана,  как только  они  вышли на палубу  и  остались вдвоём. –  Господин Балюрака! Господин  Балюрака!
    –  Меня  зовут  Бонблюрак,  дурак!..    
    –  Господин  Балюрак–дурак!..   
    –  Нет,  нет. Не  Бонблюрак  дурак,  а  дурак  –  это  как  раз  ты!  От того,  что  смеешь  ко  мне  обращаться,  мою фамилию  коверкать!  –  Бонблюрак  поморщился  и  шевельнул    нетерпеливо   нижней  губой. –   Что   тебе, оборванец?! –   вытаращив   глаза,    грубо   спросил  Бонблюрак,  снизойдя   до  разговора  с  представителем  низших  слоёв  общества. –  Если ты   мне   не   скажешь,   у  кого  выла   ночью  собака,  или  другая   какая   живность,   
                -36-
я  прикажу  побить тебя  палками! Ты  меня  понял? Так  что  не молчи. Ну?
    –  У  меня  к  вам  очень  важное  сообщение.   
    –  Что-нибудь  вынюхал?  Ну-ка  сейчас  же   говори,  а  не  то  я  тебя  прикажу  выпороть, а  не то я  тебя  палками  бить  прикажу  до  посинения!
    –  Вынюхал,  вынюхал! –  поспешно  произнёс  Ракан. 
    –  Говори! –  милостиво   разрешил   боцман  и  подставил   ухо,  показав  затем  пальцем   куда   надо   говорить,  а  затем   погрозил  кулаком. –  И   попробуй  только   что-нибудь   скрыть  от  меня!
    –  Хорошо,  хорошо. Но…Но  сначала,   –  замялся   Ракан.  –  Я   бы… это…–  и   вдруг  жадно   выпалил. –  Я   хотел   бы   получить  денежки.   Звонкую  монету!  Вознаграждение.
    –  Ты  мне  ещё  и  условия ставишь?! –  нахмурился Бонблюрак. – Ладно.  Хорошо. Говори.  Потом  получишь  свою  монету.
    –  Половину я желал  бы  получить сейчас,  –  и  глаза  у Ракана блеснули   алчностью.  –  В  качестве  аванса… Небольшой  такой  авансик.
    –  Что?!! –  взревел   боцман,  и  лицо  его  перекосилось  в  гневе, а  глаза     чуть   не  вылезли   из  орбит.  –  Ты   мне   не  веришь,   оборванец?!!  Если  ты  мне  немедленно  не  назовёшь  имя   этого  человека,  который  посмел  нарушить  запрет капитана,  то  я   тебе!!!  Я  тебе!.. Да  я  тебя!!! Я  тебя   в  бараний  рог согну!!!  Я  тебя!.. Знаешь,  что  я   с  тобой  сделаю?!
     –  Хорошо, хорошо. Я скажу  вам,  господин Бомбардюрака!.. – испуган- но  произнёс  Ракан,  и  его  ехидное  тело  шевельнулось   от  страха   как  у  ужа. –  Этого  человека   зовут  Паоло  Бриндизи.  Он  ночью   прятал   свою    чёртову  собаку  в мешке. Я сам  видел. Вот  этими  самыми глазами  видел!   Клянусь!  Провалиться    мне    на   этом   месте,   если  соврал!  Я  видел,  как  он  прятал   своего   чёртова  пса,  запихивал  его  в  мешок!  А   в   этот  самый момент  недалеко от  того  места,  где беседовали Ракан  с боцманом,  проходил   мимо  индус   и  вдруг случайно   услыхал    последние  слова.   А  услыхав,  и  сообразив  моментально,  чем  это  всё   может  обернуться   для   его  друга,  опрометью  бросился   вниз   в  помещение   трюма,   где  ютились   пассажиры  третьего  класса,  чтобы   предупредить   Паоло.
    –  Так   вот  оно   что, –   хмыкнул  довольный   Бонблюрак,   постукивая   плёткой  себя   по руке. –  Так  ты,  говоришь,   он  прятал   своего  пса   в  мешок?  Сейчас  я  прикажу  душу   из  этого  Паоло  Бриндизи  вытрясти! 
     –  А  мне  прикажите  потом   звонкую   монету   выдать,  – угодливо   подсказал  негодяй   Ракан. –  Не  забудьте,  пожалуйста,  о, уважаемый  господин  боцман.  Мне  за  труды.
     –  Прикажу,  прикажу.  Рассчитаемся.  А  как  же,  –  рассеяно  пообещал   ему  боцман,  направляясь  в  сырой  мрачный  трюм.  Но  сейчас его мысли  были  заняты  другим.  А  звонкую  монету  он  решил  и  сам  получить   вместо   Ракана.  Деньги   ему   самому  пригодятся.  И  в  его  план   не входил   какой-то  Ракан,   чтобы   с  ним  делиться.   Поигрывая  плёткой,
                -37-
Бонблюрак   вошёл   в  трюм,  но   через   минуту   выскочил  красный,   как  рак,  словно  ошпаренный,   в  бешенстве   ища   глазами   кого-то.
   Но  Ракан,  не  заставив себя  искать,  сам  уже  подбежал  к  боцману.
    –   Вы  не  забыли,  господин   боцман,   приказать   звонкую  монету  мне   выдать?  –  угодливо  изогнувшись,  напомнил  Траракан. Глаза   его  свети- лись  тревогой   по  поводу  того,   что боцман   не  торопился   выдать   ему   обещанное   вознаграждение.
    –  Не  забыл, –  просипел  в  ярости  боцман  и  неожиданно  рявкнул. – А  тебе,  проклятый  оборванец,  я  прикажу  выдать  звонких  ударов плетей!!!  По  твоей  глупой   башке!!  Эй,  вы!  –  окликнул   он  матросов. –   Выдать этому   оборванцу   пятьдесят  ударов  плетьми!!!   
      –  За   что?!   –   изумился  Ракан  и   ошалело   уставился     на   своего   несостоявшегося   благодетеля,   находясь  в   полном  недоумении. –    А   премия?!  Вы  же  обещали   премию,  господин   Блямбурака… Бьюрака! Это только  добавило   ярости  у  боцмана.
      –  И  двадцать  ударов  палок   ему  в  качестве  премиальных!!!
      –   За  что?!!  Я   же   вам   всё  выложил!! Всё,   что  знал! –   ещё   более  изумляясь,   спросил  Ракан.  –  А  за  труды?  Вы  же   мне   не  заплатили?
Но  боцман  Бонблюрак  не удостоил  его  даже  ответом,  а  размахнувшись   наотмашь,  ударил  плетью  по  лицу   так,  что   тот  даже  взвыл  от   дикой   боли. Согнувшись от  боли, Траракан  пополз  как таракан  на  четвереньках  по  палубе,  где  его успешно  подхватили  под смуглые  от  грязи  рученьки  матросы   и  потом   добавили  ему   ещё. Всыпали  ему  то,  что полагалось. То,  что  так  настоятельно  им   рекомендовал  их  боцман. В  качестве  пре- миальных. Ракан совсем  ничего не понимал, за что его  били и только выл.
     А  в  трюме  произошло  вот что. Спустившись  вниз, боцман Бонблюрак   подошёл  к  Паоло  и, остановившись  возле   мешка,  поманил  пальцем   к  себе  Паоло.  –  Ну-ка  иди  сюда,  дружок!
     –  Что  вы  хотите,  господин  боцман?  –   спросил  его Паоло
     –  Ну-ка    скажи   мне...Э-э...Так  что  у  тебя   там  в   мешке?
 –  спросил   вкрадчиво  Бонблюрак  у  Паоло. 
     –  Уголь,  –    ответил   Паоло,  кротко   глядя  на  боцмана.               
     –  Ах,  уголь... –  голосом,  ничего  хорошего  не  предвещающим, сказал  Бонблюрак  и  полез рукой   в  мешок.  –  Уголь,  значит,  говоришь? Сейчас  мы  посмотрим ,  какой  такой  уголь  тут  у  тебя....Какой  же  у   него   был   глупый   вид,   когда   он   вытащил  из  мешка...кусок  угля   и  ошарашено спросил:  –  Что  это?
      –  Как  что? Уголь. Я  же  вам   говорил,  уголь. А   вы  что подумали? – самым   простодушным   тоном  ответил  ему   Паоло.
       После  чего  и  выскочил  боцман  таким  разъяренным   на  палубу.   До  последней  степени   взбешённым. Ведь  он  остался   в  дураках.  «Где  этот
мерзавец?!»  – он  сейчас думал  лишь об одном. Найти Ракана и выместить
                -38-
на   нём  всю  свою  злобу. – «На  посмешище  меня  выставил! Ну,  я  ему  покажу!  Он  узнает  Бонблюрака!  Он  узнает  вкус  моей   плётки!».
 А  Паоло  и  Фананди,  увидев  спешно  удаляющуюся  спину  Бонблюрака,  только  переглянулись  и  посмеялись  над  ним. Дело  в  том,  что  Фананди  успел  предупредить Паоло,  и  тот  подсунул  боцману   чужой  мешок,   в  котором  действительно  был  уголь. Но  Себастьяна  надо  было  всё  равно  где-то  надёжно  спрятать. На  верхней   палубе  в  передней  части  корабля   сушились  бочки,  приготовленные  для  солёной  рыбы. В  них  собирались  хранить  выловленную в море  рыбу, предварительно  её  засолив. И Паоло,   чтобы   мешок  не  мозолил   больше   глаз  никому   из   членов   команды,   убрал  его   в  бочку,  решив   там   спрятать   свою   собаку.  Периодически   он   навещал   Себастьяна,  чтобы  покормить  его  и  приласкать,  чтоб  ему   было  не  так  одиноко.
                Глава   шестая.
                Шторм    
                1
    На  четвёртый  день  небо  заволокло  тучами,  и  подул  резкий   ветер. В  воздухе  запахло  приближающимся   штормом.
    Надо  же   было   такому  случиться,   что   когда  Паоло  полез  в   бочку,  чтобы  покормить Себастьяна,  на палубе появился  вдруг боцман  Бонблю- рак. У  него  был   очень   сосредоточенный   вид. Бонблюрак  стал  методи- чно  заглядывать  в   пустые  бочки  и   что-то   проверять   в   них.  Явно  неспроста. Может,  чей-то  злой   язык  уже  успел   ему  кое-что нашептать.  Поэтому   он   тут  и  нарисовался.
   Матросы,  смолившие  бочки  с  солёной  рыбой   в  этот  момент  куда-то  ушли. Именно этим  удобным  моментом  и воспользовался   Паоло,  чтобы   покормить  любимого   пса.  А  Себастьян  так  обрадовался,  увидев  своего   хозяина! Ведь  он  его  видел  редко теперь. Себастьян   бросился  на   грудь  хозяину. Но  Паоло надо  было  спешить. И  он  стал  кормить  пса. Тут  и появился  боцман.  И  принялся  за  обследование   территории.
   Фананди,   прятавшийся   за   бочками  и  наблюдавший    за   тем,   чтобы  предупредить   в   случае  опасности  Паоло,  мигом  оценил  ситуацию   и,  прокравшись  незаметно  для   Бонблюрака    к   другу,   быстро   засмолил  бочку,  в  которой   находились  Паоло   с   Себастьяном,   не   успев   даже  предупредить  друга,  чтобы   не  вызвать  подозрения    у   боцмана.   Ведь  тот  находился  уже  поблизости  и  мог  услышать. Фананди  накрыл крыш- кой  бочку  и  стал  лихорадочно  смолить  её.  Так   что  Паоло  даже  и   не  понял  ничего. А Фананди  очень торопился. Он  едва  успел  закончить  эту свою  работу,  как  возле   этой  бочки   оказался   толстопузый  Бонблюрак.
  Взглянув   подозрительно  на  индуса,  он  проговорил  сердито:
    –  Что-то   сегодня   ты   мне   часто  мозолишь  глаза,  а  ну  живо  драить   палубу!!  Нечего  тут  околачиваться!  –  видимо,   он  принял   Фананди   за 
                -39-
одного  из  своих  матросов. Продолжая  заглядывать  в  бочки  и, осмотрев  последнюю  пустую бочку, боцман  в  ярости  воскликнул  пришедшим  сю- да   доканчивать  свою  работу  матросам,   раздетым   до  пояса:  –  Эй,  вы,  голопузые! Слушай   мою  команду!  Выбросите   этого  мерзавца  за   борт!  Он   шутить  надо мной  вздумал!  Но  это  ему   так  не  пройдёт!!  Вы   что  не  поняли?!!  –   взревел  боцман.  –  Я  не  люблю,  когда  со  мною  шутят!
    Через   несколько  минут  матросы   приволокли   упирающегося  Ракана  и,  раскачивая  его  за   руки,  за  ноги,  выбросили  вслед   за   тем   за  борт.  Как  он  ни  умолял  пощадить  его,  как  ни  целовал,  ползая  башмаки   у  боцмана,  ничто  не  могло  разжалобить  того.  Дело  в  том,  что,  несмотря  на  то,  что  его  здорово   поколотили  в  первый  раз,  и  это могло  бы   ему  послужить  хорошим уроком,  ведь именно  это  он  шепнул  Бонблюраку  о  том,  что  Паоло прячет  свою  собаку  в пустой  бочке. Ведь  как-то он  всё-таки  пронюхал  и,  решив  на  этом  всё  же  хорошо подзаработать, сию же  минуту  отправился   к   Бонблюраку,  чтобы   донести.  Уж  так  Ракану   не  терпелось  подзаработать. Вот  и  подзаработал! Бонблюрак   ему,  конечно,   не  мог  простить   больше  такого  надувательства. –   Ах,  так  ты  опять  решил  меня  надуть,  грязный  заморыш? Вот   что!..  Я   терпеть   выходки    этого  ублюдка    больше  не  намерен! –   в  бешенстве    воскликнул   он.  –  Пусть  охладится   немного!  Ему,  по-моему,   давно  пора  принять   ванну!  Выбросьте  его  за  борт!  –  с  истеричными  нотками  в  голосе  заорал  тот.
И  когда  матросы  схватили Ракана  и  поволокли  к  краю борта,  он  вдруг вырвался  от  них  и  побежал  жаловаться  Бонблюраку:  –  Мой  хорошень- кий,  мой  добренький,   мой  чудненький  боцман,   спаси  меня!.. Я  такой  замечательный! Я  такой  хороший! Я  такой  преданный  вам... как  собака! Я!..  Увидев  приближающихся   к  нему   матросов,  он  попытался  скрыть- ся  в   трюме,  бросившись  вниз,  но  матросы  снова  схватили  его  и  пота- щили  обратно.  Ракан  оказывал   всяческое   сопротивление.  Упирался   ногами.  Кусался.  Вопил,  что  было  сил. Плевался   в  матросов.
     –  Не  надо!  Помогите!!!  –   кричал   он,   вырываясь,   как  только   его   приволокли   опять на  палубу. Вырвавшись  на   какую-то  секунду,   он   пополз   на  четвереньках   по  палубе   в   очередной   раз  жаловаться   сво- ему  «благодетелю».  –  Спасите  меня!!! Они   нехорошие,  они  хотят  меня   выбросить  за  борт!! Великолепный,  чудненький   мой  боцман, спаси  мне   жизнь!! – ползая  по  палубе,  целовал  он  башмаки   у  Бонблюрака…–  Он  спасёт  мне жизнь! –  обезумев,  орал  он  хохочущим   голосом,  обращаясь   к  приближающимся   к  нему  матросам.  –  Поняли  вы  голопузые?!  Не  смейте  меня  трогать!   Меня  спасёт  мой  хорошенький,  мой  чудненький  боцман!  Он  всё  сделает  правильно. 
      Но  «чудненький»  боцман   даже   не  пошевелился.  Он  палец  о  палец  не  ударил,  чтобы  спасти  ему  жизнь. Он же  не нашёл  собаку и...поэтому вместо   собаки  теперь  выбросили   его  самого   за   борт. И  тело  негодяя   
                -40-
скрылось  в  бурных   водах  синего  моря,  отправившись  на   дно  кормить  рыб. Участь  его  была, конечно,  незавидная. Но  никто  не пожалел  о  нём.
      А  матросы,  засмолив   последнюю  бочку,   стали   быстро  одеваться.  Потому   что  стало  заметно  прохладнее. Они  с  тревогой  поглядывали на  горизонт,  где   за  очень  короткое   время   собрались  тёмные  тучи   и  по- нимали,  что  надвигался   шторм,  который  вряд  ли  минует  их  стороной. Отдельные  проблески   солнца,  хотя  и  давали   на  это  надежду.  Однако  ветер   всё   крепчал  и  крепчал,  становясь  сильнее  с  каждой   минутой. И вскоре  и  в самом  деле разыгрался  шторм. Разбушевавшаяся  стихия  всей своей мощью обрушилась на  корабль, играя  им, и швыряя  словно  щепку.      
                2
    Среди  людей  началась  паника. Вдруг большая  волна  накрыла  палубу.  И  при  первой  же  волне  бочку,   внутри  которой   находились   Паоло   с  Себастьяном, унесло в океан, и она  тут же исчезла  среди бушующих волн.
     «Ой,   что  я   наделал?!»  –  с  ужасом   подумал  Фананди,   бросившись  на  выручку, но  что  он  мог  сделать, когда  бочка  уже  скрылась  в  океан- ской  пучине. В отчаянии  Фананди  бросился  на  корму. Только  он  повер-нул  голову,  чтобы   лучше  рассмотреть  бочку  среди  бушующей  стихии,  как  в  следующую минуту  рухнула  мачта. И  свалившийся  вдруг обломок   рухнувшей   мачты   ударил   его  по  голове.   И  он,  потеряв   сознание,  на   некоторое  время    был   лишён    возможности   что-либо   вообще   думать
     А  бочку,  в  которой  находились  Паоло   с   Себастьяном,  разъярённый  океан  нёс  всё  дальше  и  дальше  от  корабля   неизвестно  куда. Благодаря   тому,  что бочка  была  засмолена,  вода  в  неё  не проникала. Это и  спасло  жизнь Паоло  и  его  псу. И  надо  такому  случиться,  что  возле  этой самой  бочки  по  воле  волн  оказался  не кто иной,  как...Ракан  Траракан. Он  уже  захлёбывался,  погибая  среди   волн,  но  пока  ещё   не  собирался  идти  на  корм  рыбам,  и   каким-то  чудом   держался   на   поверхности  океана. На  его  счастье  бушующий  океан  принёс  ему  эту   спасительную  бочку.      
     Знал  бы  он,  кто  там  внутри  находился!  Но  он,  конечно,  не  знал.  И  ему  было  не  до  того. Ему  надо  было  спасать свою  шкуру. Он  отчаянно  барахтался   среди   волн,  пытаясь  ухватиться   за  бочку,  внутри   которой   находились Паоло  с  Себастьяном.  Паоло  ничего  не оставалось,  как  мо- литься  о  своём спасении. Но им  то,  конечно,  было получше, чем  Ракану.   Он  уже  совсем  отчаялся,  и  вдруг откуда-то  взялась эта  бочка. Ракан,  не растерявшись, тут же  уцепился  своими  жилистыми  загребущими  руками  за  свою спасительницу, крепко обняв бочку,  как самую желанную женщи- ну,  он   прирос  намертво   к   этой   бочке,  как   пиявка  к  своей   жертве.  А  океан   всё  гнал  и  гнал  бочку  по  волнам,  пока  вдруг  не выбросил  её  на   прибрежные    рифы   дикого,  очень   мрачного   каменистого   острова,   разбив саму  бочку  при этом  вдребезги. Ракана  тут же смыло прибрежной   волной  и отнесло  вдруг неизвестно  куда. Скорей  всего  обратно  в  океан.
                -41-
      Бочку   швырнуло   об  камни так,   что  от  сильного  удара  Паоло  чуть    было  не потерял  сознание  и  начал тонуть,  но Себастьян  схватил  зубами  хозяина  за  одежду и  доплыл  с  ним  до незнакомого берега  из  последних  сил. Фактически  он   спас  ему  жизнь. Так  они  оказались  на  острове.
            Глава   седьмая.
     Путешествие   Фананди. 
                1
   Разыгравшийся  шторм  стал   постепенно  сти- хать. И  вскоре опять установилась ясная  тёплая  погода. Но  не  ясно  было  на  душе  у  Фананди,  пришедшего  в  себя  после  удара   по голове об- ломком  мачты. Он   был  подавлен  несчастьем,  так  внезапно свалившимся  вдруг на него. Муки  совести  не  давали   ему   покоя.  Не  выдержав,  индус  пошёл   к   капитану   и  всё  рассказал   ему,  чтобы   начать   поиски  Паоло. Он  надеялся,   что  капитан  придёт   ему  на  помощь  и  организует  поиски  пропавших  Паоло  и  его  верного  пса  Себастьяна.
     –  Это  я!.. Я  во  всём  виноват!  –  в  заключение  сказал    Фананди  и   в отчаянии   встал  на  колени. – Прошу   вас, умоляю!.. О!  Я  так надеюсь на   ваше  милосердие,  капитан   Труссаччи!.. Примите  меры. Начните  поиски  Паоло  и  его  верного  пёсика!
     –  Что?!  Какого  ещё  пёсика?!  Ах,  так  тут,  выходит,   ещё  и  какой-то  пёсик  у  меня  на   корабле  обитал?!  Пока  я  тут   ни  о чём  не догадывал-ся,  он  спокойненько  себе  бродил, прогуливался  тут  у  меня   под  носом! Быть  может,  наведывался  ко  мне  в  каюту!  А  я,  знать  ничего  не  знаю!  Кто посмел  его протащить  на  мой  корабль?! Кто это сделал, хочу я знать!
      –  Это  сделал  я.  Умоляю,  спасите  их! Спасите  пёсика! Нельзя  терять  ни  минуты! Но  рассвирепевший   капитан  Труссаччи,  понявший  после похмелья  только  то,  что  индус  посмел   нарушить  его  приказ, а именно, – запрет  провозить  собак  на   его  корабле  из-за  того,   что   его  когда-то  в  детстве  покусала  собака,  и  он  с  тех  пор смертельно  боялся  бешеных  собак  (отчего  его  и  прозвали  капитаном   «Трусишкой!») –  в  гневе  про- орал: – Я   тебе  покажу  пёсика!!! Так  ты, негодяй, посмел ослушаться  ме- ня?! Так  это  ты,  значит,  протащил  эту   чёртову   собаку  на  мой   чудес- ный  корабль?!  Ах,  вот  оно  что!!  Так  вот  в  чём   ты  замешан  был?!
  Капитан  сделал  знак  своим  матросам   и  гаркнул  в  ярости:
     –  Приказываю,  немедленно  высадить  его  с   моего   корабля!!! –  он повернулся  к ним. –  Ему  не  место  на  моём  корабле! И  затем  обратился  уже к боцману Бонблюраку. – В  назидание, чтоб другим  было не повадно!
                2
     Бедного индуса  бросили   в   шлюпку,   дали  небольшой  запас  воды   и  пищи. И  отпустили    в  плавание  по  воле  волн. И  вот  через   несколько
                -42-
минут  он  оказался  один  в  окружении  волн, а  корабль  небольшой  чёр- 
ной точкой  виднелся  ещё   некоторое  время  на  горизонте,  пока  не  растворился   в  туманной   дымке  совсем.               
    Прошло  трое  суток. Солнце  нещадно  палило  на  голову  индуса. Кое-как  прикрыв  голову  куском  картонной  бумаги  от  палящих   лучей   сол- нца  и  смачивая  её  время  от  времени  морской  водой,  он   грёб  наудачу,  понимая, что его  может спасти  только  чудо. У него  не было  ни  компаса,  ни  морских  навигационных  инструментов. Только  по  звёздам   ночью  и солнцу  днём  он  мог  ориентироваться.  Но  разве  он  мог  знать  в  какую сторону  плыть?.. И  вот  когда   уже  давно  кончились  съестные  припасы,  когда  пресной воды  не  было у  него  более  суток,  и от жажды, мучившей  его,  не было спасенья, его лодка  попала  в какое-то сильное течение. Тече- ние подхватило  лодку  и понесло   её  словно  песчинку  в другую  сторону. Бороться  с  ним   было  бесполезно,  даже   крепкому  здоровому  человеку,  а  тем  более  обессилевшему   от  голода  и  жажды  индусу,  который  сми- рился  уже  со  своим  положением  и  перестал   бороться. Зачем?  Фананди положил  ненужные   вёсла  на   дно  лодки  и,  покорившись   судьбе,   стал  ждать. Надеясь только на божье  милосердие, он  всматривался  в даль, сло-вно ожидая увидеть там спасительный корабль. Однако горизонт был  чист.
    К  концу  дня,  когда  огромное красное  солнце  стало  погружаться  мед- ленно  в  океан, Фананди  увидел  где-то   вдали  в  серой  дымке  горизонта   остров. Он  заманчиво  виднелся   вдали  и  так  и  притягивал   взор,   маня   к  себе.  Он  становился   всё  ближе  и  ближе. И  вскоре  его  можно   было  уже  разглядеть. Это  был   прекрасный   зелёный  остров  с  пальмами  и  апельсиновыми  рощами. До  него уже  было совсем  близко. Вот он рядом!   Совсем  рядом!  Рукой  подать! А может,  ему  показалось?  И  это  мираж?
      Индус   усиленно   стал   тереть   руками   глаза. Не  снится  ли  это ему?  Не мираж  ли  это,  и  не мерещится  ли  это  всё  ему? Но  нет. Видение   не  исчезало. И  вот  лодка,  наконец,  совсем  близко  подошла   к острову,   на- ходясь  в  каких-то  нескольких   кабельтовых,  но  тут  течение  свернуло  в  сторону  на  его  несчастье,  и  лодка   стала  быстро  удаляться  от  острова.  Поняв  это,  индус   бросился  с  лодки   в  воду   и  поплыл  к  берегу,   но течение было  сильным  и  понесло ослабевшего бедного Фананди  обратно  в  океан.  И  ничего  он  не  мог  поделать.   Отчаяние   охватило  его. Лодка  была  уже  безнадёжно  далеко  от  него. И он  всё  удалялся   и  удалялся.
      Вдруг  невдалеке  от  себя  он  увидел  тело  какого-то  большого живот- ного,  мелькнувшего  среди  волн.   «Акула!!»  –  мелькнуло   в   голове    у  Фананди. –  «Это  конец!»  И он  обречённо  подумал:  «Ну,  вот   и  пришла  моя  смертушка!».  Но   когда   морское   животное  приблизилось  к   нему,   вздох  облегчения  вырвался  из  его  груди. То был   дельфин.  Он  подплыл    вплотную  к  уже  терявшему  последние  силы   индусу. Фананди  обхватил  его  руками,   и   дельфин  понёс  его  к  берегу,  рассекая   волны  быстрым   
                -43-
сильным  телом.   Какая  удача,  что  он   встретился   с   этим  благородным  морским  существом.
    И  вот,  горячо  поблагодарив  дельфина,   спасшего  ему  жизнь,   индус  ступил  на  пустынный  песчаный  берег. Солнце  уже  село  за  горизонт,  и  ночная прохлада спустилась на землю. Берег был  совершенно незнакомый.  Необходимо  было  осмотреть его,  но  индус так  сильно  устал,  что не мог  пошевелиться  от  усталости. После  борьбы  с течением, он  совсем  выбил- ся  из  сил  и  валился  с  ног. И едва  прилёг  на  песок, моментально  уснул.
    Сколько  прошло  времени,  он  не  помнил,   но  когда   он  проснулся,  солнце   было  уже  высоко. Жара  понемногу  овладевала  островом. И  ста- новилось  с  каждой  минутой  жарче. Индус  поднялся.  Ему  очень  захоте- лось  пить. Он  подошёл  к  ближайшей  пальме  и  вскарабкался   на   неё,  сорвав    несколько  кокосовых  орехов.  И  затем  бросил  их   в  песок. 
     –  Это  кто  хозяйничает  в   моих   лесах?  –  услышал  он   вдруг   чей-то   голос  и  вздрогнул  от   неожиданности.  Он  резко  повернулся   и   увидел  седого  человека    в   белой  чалме  и   во  всём  белом  одеянии. У   старца  была  красивая  седая длинная борода. От  всего его облика  веяло древним.   
     –  Кто  ты  такой,  хотел  бы   я   знать?  – спросил  он  у  Фананди. –   И  что  ты   делаешь  на  моём  острове  Фахачи – Махачи?
     –  Мне  кажется,  вы  добрый  человек, –  спустившись  с   дерева,   начал  медленно  свою  речь  индус,  собираясь  с  мыслями.  И   он  рассказал  ему о  всех   своих   приключениях  и  страданиях,  выпавших  на  его  долю.       
     –  Так   значит,  вы  хотели  увидеть  меня?  –  удивлённо    спросил    старец,  поглаживая   глубокомысленно  бороду.   
     –  Как?  –  не  меньше  его   удивился   Фананди.  –  Вы  и   есть  тот  зна- менитый    волшебник  Фаттах,  который   может  сотворить   любое   чудо?  Как   жаль,   что  погиб  мой   друг  Паоло  Бриндизи,   и  его   мечта   иметь  детей   не  исполнится!  Он  так  хотел  иметь  сына!..  И  дочку  тоже!..   О   ней   так  мечтала   его  жена.
    –  Ну  что  ж... –  сказал   волшебник  Фаттах,  поглаживая   свою  бороду, и улыбнулся. –  Пусть  же  исполнится  его  мечта  и  мечта   его  жены,  и  у   них   пусть   родятся   сразу   мальчик  и  девочка!
   –  И  пусть они  будут красивыми  людьми, как  их   отец! – попросил   Фананди. И   его  глаза  были  так   красноречивы!
   –  И  пусть  они  будут  такими  красивыми,  как их  отец,  – повторил,  улыбаясь  Фатах.  Ведь   он   был   очень   добрый.
   –  И  такими   смелыми!   –   чувствуя    свою   вину   перед    Паоло,   Фананди  очень  старался  выполнить   его   просьбу,   чтоб   хоть  как-то  загладить   свою  вину  перед  ним.   
   –  И  такими  смелыми! –  как  эхо  опять повторил  Фаттах,    и, выдернув  седой  волос  из  бороды,  три  раза  ударил  в  ладони  и  произнёс волшебное  заклинание: – Ахма, Драхма,   
                -44-

Дарахма,  Ахмантус!  Как  сказал  я,  будет  пусть! Прочь   уйдут  тоска   и  грусть! Так и будет  пусть! Закончив  свои  волшебные  заклинания, Фаттах  подошёл  к  Фананди  и  предложил   ему: –  И  вот  что  я   хотел  тебе  ска -зать  ещё. Я живу  здесь  один.  Оставайся  у  меня. Тебе  здесь  будет  хоро-шо. Я,  вижу, ты  хороший  человек.
    –  Спасибо  вам   за   всё,  добрый  волшебник  Фаттах!  Но  я   виноват   в  гибел