Российский переплет

История имеет невеселое свойство повторяться, если не в главном, то в деталях непременно. Рифмуются  российские годы XX века, его начала и его конец, аукаются через пропасть лет людские судьбы. Давайте оглянемся назад, на осень 1922 года. А поможет нам в этом Омский государственный архив.

Из «времяворота» события последних реформаторских лет вынесло на поверхность из самых затаенных государственных глубин папку секретных сводок Главного политического управления (ГПУ).
Синенькая обложка из тонкого картона (ф. 443, оп.  2, д. 5).
Госсводки направлялись с грифом «Совершенно секретно» в вышестоящую структуру   - в ГПУ  по Сибири в Новониколаевске (Новосибирск).  Текст отпечатан на машинке. Еженедельно  составлялись такие донесения.  Госсводка №38   за время с 13 по 20 сентября 1922 года, подзаголовок «Рабочие и служащие».

Цитата: «В связи с намеченной ликвидацией пошивочно-обмундировочной фабрики работы на таковой прекратились. Расчету подлежит около 350 сотрудников, из коих женщин до 90 %. Администрация фабрики предлагает выплатить уволенным вперед лишь за одну неделю вместо законных двух недель. Завком по данному поводу подал протест в профсоюз тем более  потому, что заработок работниц и рабочих  был ниже профессиональных ставок на 19 процентов…»
Что ни говори, российский обычай: пока петух не клюнет, и пальцем не шевельнем, чтобы упредить конфликтную ситуацию, чтобы ту же администрацию держать в рамках, которые должны, в соответствии, конечно же, с законом, обозначать мы. За нас это никто не сделает. Только когда появилась реальная перспектива оказаться всем коллективом на улице, активизировался завком.
Разруха, голод.
Цены в Омске:   четверть молока – 800 тысяч рублей, сотня куриных яиц -  10 миллионов рублей, пуд пшеницы – 8 миллионов…
Повсюду шныряют контрагенты, заключающие договоры с госпредприятиями на денежные кредиты и исчезающие  с наличностью  в неизвестном направлении.
Новая экономическая политика.
По данным Губздравотдела, в губернии: холерных – 2090 человек, подозрительных – 1054, умерло 936 человек, подозрительных – 400.
«Уголовный бандитизм», как указано в сводках, только за 10 сентябрьских дней  в Омске заявил о себе так: простых краж – 39, со взломом  - 10, вооруженных ограблений – 3, покушений на убийство нет, но тем не менее арестовано 93 (!) человека, превышение арестованных над числом совершенных преступлений постоянное, потому что брали «за политику»  - эсеров, священников…
Лукавят те, кто утверждает, что неплатежи сработали нынешние члены российского правительства. Большевистское новшество, как минимум:  по форме – мошенническое, по сути – грабительское.
Желание не платить заработанное становится каким-то непременным атрибутом крупномасштабных реформ русского общества. При всей несхожести программ переустройства, которые случились в начале и в конце ХХ века в России, их связывает удивительно схожий по незатейливому популизму признак: провозглашают одно, а делают другое, потому что изначально имели в виду третье, а в результате получается некое неожиданное четвертое производное.
Чудо! 
Чудо российских реформ!
 Оторопь обуревает всех неподготовленных. Долгое вековое эхо пронзает пространство, похожее  на отчаянный крик обманутого одинокого человека.
А вот еще узнаваемая, прочувствованная  многими нашими современниками ситуация. Пожалуй, без посторонней помощи читатель может провести параллель из прошлого в настоящее.
Из госсводки ГПУ №37 (с 20 по 27 сентября 1922 года):
«В Омске. Из ассигнованных центром Сибздраву 86 миллиардов рублей на покрытие задолженности служащим выплачено   полностью только уволенным по сокращению штатов. На выплату задолженности жалованья за январь-апрель и июнь-июль оставшимся на службе сотрудникам средств не имеется, на почве чего служащие требуют заключения коллективдоговора и настаивают на улучшении материального положения, доведении нормы содержания до фактического прожиточного минимума...
В Татарске (прим.: город в ту пору входил в Омскую губернию, сейчас в Новосибирской области).  Настроение служащих Уздрава с получением жалованья за март, апрель, май, июнь и июль месяцы улучшилось. Подача заявлений об увольнении прекратились».
Из госсводки ГПУ №41 (с 4 по 11 октября 1922 года): 
«Рабочие завода     «Рандруп» в дни Рождества Богородицы и Воздвижения, 8 и 14  сентября по старому стилю, не вышли на работу и праздновали, мотивируя невыход тем, что, мол, все равно не заплатят за работу, так как задолженность завода рабочим доходит почти до 2-х месяцев».
Можно, опустив 75  лет, но имея все-таки в виду данное обстоятельство, продолжить перечень современных предприятий, где, мягко говоря, не все в порядке с выплатой зарплаты: ПО «Полет», завод транспортного машиностроения, АО «Омский агрегат», завод им. Козицкого, АО  «Омский каучук»…
Однако в еще более сложный переплет, как всегда, попало крестьянство.

***

Папка секретной переписки     прокурорского надзора (фонд 443, оп.2, д.4). На документе еще более категорическая надпись: «Совершенно секретно». Дата:  4 октября 1922 года.
Адресат: президиум Омгубисполкома. Копия – губернскому прокурору, который  только-только, 16 сентября, приступил к исполнению служебных обязанностей после утверждения на заседании Омского губернского исполнительного комитета рабочих, крестьянских, казацких и красноармейских депутатов     соответствующего постановления   об организации прокуратуры.
Итак, текст: «До сведения моего дошло, что   организовавшаяся в г. Омске  опертройка, не известив об этом меня как ВрИД  председателя ревтрибунала приступила   к организации выездных сессий по продналоговым делам, причем в состав этих сессий включает лиц, не знакомых с Уголовным и Уголовно-процессуальным кодексами и не  имеющих трибунальской подготовки  (стажа и практики), смешав сессии  трибунала с сессиям и нарсуда.
…Вторично прошу президиум Губисполкома осободить меня от обязанностей  ВрИД председателя   трибунала». И подпись: «Д. Хромотко».
Дрогнула рука даже у ревтрибунальца с опытом.
Предвосхитил события, как в воду глядел.
Оперы из продотрядов лютовали в сибирской деревне так, что , видимо, еще не родился на свет  такой художник, чтобы осмыслить происшедшее тогда, поздней осенью 1922 года, а потом найти самые кричащие, яркие краски. И написать полотно, и выплакаться за всех тех, кто сгинул в то лихолетье, и за нынешних тоже, живущих абы как, под страхом перемен к еще худшему.
Пока же документальный текст более выразителен, как мне кажется, и доходчив, чем любые художественные изыски.
Одна из летописей безвременья начала ХХ века.
Папка секретной переписки губпрокурора с ГПУ (ф.433, оп. 2, д.3).
Следователь Омской губернской прокуратуры Баранов провел обстоятельное исследование деяний уполномоченных по сбору продналога в Татарском уезде. Из обвинительного заключения явствует, что в ноябре 1922 года распоряжением Омгубкома РКП (большевиков) были брошены   для содействия сбору продналога члены правящей партии  Иван Жирюхин и Иосиф Петько.  В том уголке Омской губернии к 18 ноября поступило лишь 30 процентов причитающегося налога.
Оперативная продовольственная тройка Татарского уезда издала боевой приказ №6. в котором предписывалось усилить поступление продналога и объявлялся «проддвухнедельник», в течение которого предлагалось взять у крестьян все 100 % сверстанного в тиши чиновничьих кабинетов налога.
И далее цитата из обвинительного заключения:
«Прибыв в Купинский  район и видя такое положение, Жирюхин и Петько… горячо принялись за работу… Граждан, внесших  налог не полностью и не имевших хлеба, не считаясь со временем, и ночью, и поздно вечером, когда вздумается, Жирюхин и Петько вызывали к себе и предлагали немедленно внести то или другое количество хлеба, определенное ими по с воему усмотрению. Ссылки  граждан на отсутствие хлеба не принимались в расчет и  вызывали повторное требование, подкрепленное ударами по столу, топаньем ногами и битьем  призываемых граждан.
Так, прибыв в поселок Рождественский, в конце ноября 1922 года, Жирюхин и Петько пьянствовали, тех, у кого брали самогонку, освобождали  от налога, а бедняков, кои не   могли откупиться самогонкой или мукой, призывали к себе и требовали, чтобы  они внесли продналог полностью.
Дабы достичь успеха, они, Жирюхин и Петько, при самом широком  содействии председателя сельсовета Акишина Алексея и гр-на поселка Рождественского Скрипкина наносили удары тем гражданам, которые отвечали, что у них хлеба нет, а потом сажали в холодный амбар без окон, предварительно отобрав все платья, на двое-пятеро суток.
При этом Жирюхин и Петько нисколько не считались с возрастом граждан, их состоянием и здоровьем. Перед нами  проходит целый ряд граждан  преклонного возраста и больных, коих до потери сознания Жирюхин и Петько избили: гр-н Алдущенков, 50-ти лет, Криворучкин, 50-ти лет, Николаенко, 52- лет, Балыкин, 57-ми лет…
Не щадили они и женщин.
Так, председатель Акишин со Скрипкиным избили до потери сознания гр. Дарленкову Марию…
Не считаясь с тем, что она вдова, имеет при себе 4-х малолетних детей, они, Жирюхин и Петько, продержали ее в холодном амбаре две ночи, после чего выпустили.
В ту же ночь к ней на квартиру явились председатель Акишин и гр. Скрипкин.
Последний предложил ей, Дарленковой, пустить к себе переночевать, говоря, что в случае согласия Акишин освободит ее от налога.
Сюда, в хату Дарленковой, насильно была приведена гр. Серякова Мария, 50-ти лет, которую также предварительно продержали целую ночь в холодном амбаре.

Еще дальше в этом отношении шел упомянутый  выше гр-н Скрипкин, который будучи  вечно пьян, вымогал у крестьян  самогонку, хлеб и разные продукты, нагоняя  имевшимся при нем  оружием страх на население поселка…
Не считались Жирюхин и Петько с заявлениями многих граждан, что их мужья  уехали с продналогом.
Они все же вызывали таких женщин и сажали в холодный амбар.
Так, засадили в амбар, предварительно избив, гр-ку Русинович, у которой дома оставался грудной ребенок, то же было и с гражданкой Денисенковой.
Ее вызывали на допрос ночью, приказывали везти налог, когда она сказала, что не может отлучиться из дому, где у нее грудной ребенок, Жирюхин и Петько посадили ее в холодный амбар, где она просидела двое суток, оставив на произвол судьбы шестерых детей и грудного ребенка.
…В 12 часов ночи вызвали к себе беременную гражданку Незленкову, муж которой уехал сдавать продналог, и продержали в холодном амбаре целые сутки.
Многие тяжело заболели, как гр. Незленкова и другие.
Не отставал от Жирюхина и Петько командир продовольственного отряда Шульт…»
Цитирую документ, ничего не придумано.
Опустим несколько мелких эпизодов мародерства и мошенничества членов РКП (большевиков).
И далее:
«Самое сильное возмущение со стороны крестьян с. Веселый Кут, с. Медяковское и других вызвало распоряжение Жирюхина и Петько о сдаче 12 декабря 1922 года утром, к 7 часам, в счет продналога мяса.
Жители упомянутых сел, получив устное приказание, несмотря на 12 часов ночи, сразу же принялись резать свой скот.
Повсюду по деревням запылали костры из соломы, тростников и дров, при свете которых резали коров, телят, баранов, не считаясь с тем, племенной ли это скот, рабочий или стельный…
Здесь же, у костров, население обваловывало туши.
У тех граждан, у коих не было дома мужчин-хозяев, резали скот красноармейцы продотряда, не спрашивая согласия хозяек и ловя первое попавшееся под руки животное.
Жуткость той темной ночи усиливалось еще раздававшимися со всех концов воплями и плачем жителей, ревом и мычанием быков и коров, блеянием овец…
…Разделывали так неумело, что туши оказались настолько запачканными, что большинство из них  заготконтора не приняла.
Недаром эту страшную ночь население назвало «варфоломеевской», «страшным судом», «огненной метлой»…
Только в селе Веселый Кут было зарезано около 500 животных, в том числе 50 коров, выброшено из утроб 50 телят, зарезано 112 овец, выброшено из утроб 112 ягнят…
Подобные действия нарушили  политическое равновесие в Купинском районе…»
Зарвавшихся самоуправленцев, видимо, судили – в назидание другим.
А сколько народу смолчало, стерпело, откупилось самогоном!
Терпение – национальная черта характера, сочетающаяся с постоянной призрачной надеждой на Емельку Пугачева, который не простит за то, что народ обидели.
Не может «терпелка» терпеть, не видно на горизонте буйного Степана Разина – пьем горькую, чтобы опять-таки все же терпеть и терпеть.
Под общей анестезией.
Бог терпел и нам велел, и за что  на веку одного-двух  поколений россиян (да бери даже больше!)  такой уничижительный  раздрай?
Много водки надо, много!
Много самогонки надо, много!
Нынешние дни водочного разгула тому зримое подтверждение.
Впрочем, завершим знакомство с документом.
Оказывается, Жирюхин виновным себя не признал.
«И показал, что при отправлении их продкомиссар тов. Лукащик предупредил, что этот район имеет очень много скрытых объектов обложения.
Никаких записок Петько он, Жирюхин, не давал, в коих он указывал якобы, что сам губпродкомиссар Альперович предложил арестованных сажать в  холодный амбар, раздевать  неплательщиков налога, хотя продкомиссар Лукащик и обрисовал им, обвиняемым, что этот район самый упорный, контрреволюционный, однако, приехав на место, они, Петько и Жирюхин, убедились, что население не в силах выполнить в таком размере налог, какой им предъявляется.
Они об этом сообщили в опертройку, но оттуда получили якобы один ответ: «Жми, дави, не разбираясь, ни с чем не считаясь…».
Им не было известно, сколько брать продналога, так как таких сведений не было ни у них, ни в сельсовете…
Поэтому они  брали все…
Можно было брать продналога хоть 200 %  и более, сколько угодно».
Не признал себя виноватым и Петько, хотя по-прежнему, наверное, на свою беду, настаивал, что он получал записки Жирюхина, в которой тот писал о «рекомендациях  тов. Альперовича».
Ужасающая, кошмарная иллюстрация того, что активистам на Руси только покажи, какому богу молиться, они готовы расшибить лоб, но, разумеется, не свой, а лбы других подвернувшихся под их горячую руку граждан. Даже при зачастую напускном внешнем атеизме  россияне богомольны, из самого атеизма готовы сделать религию. Рады стараться, кланяясь хоть на икону Божьей Матери, хоть на книжицу   с буквами РКП (б) или КПРФ, хоть просто на все четыре стороны, на МВФ, АБВГД и т. д.
Причем любая директива чревата самым  диким восторженным исполнением на местах. Поэтому надоедливые мыльные убаюкивающие телеоперы, пожалуй, более значительны для воспитания повседневных нравов в обществе, чем любая нынешняя политическая партия, мучительно выискивающая среди состоятельных людей спонсоров, а в прочих окружающих угадывая или сторонников, или врагов.
Крайне медленно формируется в России гражданское общество (если формируется вообще?), которое могло бы влиять через соответствующие институты на всю структуру власти. Упреждать негативные последствия до того, как разноликое сообщество граждан, живущих  кто побогаче, кто победнее, озабоченных своими ежеминутными потребностями, в который раз будет распято с помощью очередной разверстки в виде с потолка взятых налогов, большая часть которых, как обычно, растворится бесследно в Москве.
Правда, в верхах обсуждается вопрос об определении более справедливых правил игры на финансовом поле центр – регионы. Но когда  будут реальные сдвиги в этом направлении? Хождения  в народ представителей местного самоуправления возможно ознаменуются появлением политиков новой формации, для которых население будет иметь вполне конкретное понятие, а не просто представляться каким-то аморфным арифметическим числом. От самоуправления субъектов РФ, что мы видим в том же Татарстане, и не только там, - к самоуправлению России. Такая вроде бы выстраивается логическая цепь. Хотя, как сказал поэт, «умом Россию не понять».  Идолопоклонничество никогда до добра не доводило.
Ведь и большевики в свое время начинали как борцы с царским, имперским тоталитаризмом. А закончилось все погромом всей страны,   тотальной гражданской войной. Велика опасность   повторить тот «штрафной круг» истории.
Российский большевизм сам по себе не исчез с именами Ульянова, Бронштейна, Джугашвили и их последователей, как, видимо, считают, некоторые носители якобы либеральных идей гайдаровского образца. Сами так называемые   либеральные реформы в России, которым, как оказалось, не видно конца, по сути, проводились большевистскими методами. Идеология другая, а циничный разбой, экономический бандитизм и грабеж народа узнаваемо тот же. В большевизм легко вляпаться, в том числе и власть предержащим. В современной истории России тому есть немало подтверждений.
Человек с ружьем (с автоматом, с ракетной системой залпового огня) опять выходит на большую дорогу.

Впервые опубликовано в омских СМИ в 1998  году.
Печатается с небольшой правкой.





Рецензии